Не смей меня спасать

Анна обернула шею Дина руками, сидя на подоконнике, а за спиной открытое окно, в которое могла провалиться в любой момент, качнувшись она назад. — Ты хочешь меня подсадить на себя таком образом? Или тебе доставляет удовольствие играть с такими, как я? — после сказанного ею сегодня, Дин стал подозревать Анну в безжалостной игре на его чувствах и эмоциях. — С такими, как ты? — дыхание Анны опаляло лицо Дина теплом. Их лица разделяли всего пару сантиметров. — С людьми на грани, — брови, одна из которых была рассечена, сошлись в подозрении к ней. Дину казалось, что любовь к нему — жестокий розыгрыш. Анна приблизилась к его лицу и нежно поцеловала Дина в нижнюю, немного потрескавшуюся от чрезмерного курения губу. Услышав тихое дыхание, она запустила ему язык в рот, смачно посасывая верхнюю губу. Рот мужчины сразу же заполонил вкус винограда от бальзама для губ, которым девушка часто пользовалась. Дин не отвечал на жаркие и влажные поцелуи девушки, а лишь наслаждался до безумия мягкими губами Анны, бездействуя. Его очень заводило, когда Анна пыталась найти его «слабые места», изучала, до чего же еще можно прикоснуться, чтобы доставить максимальное удовольствие. — Ты не ответила на мой вопрос, — Дин берет девушку за подбородок и, улыбаясь останавливает Анну, опаляя теперь он горячим дыханием ее лицо. От Дина несло алкоголем и тем самым ароматом мужского дезодоранта. — Да, мне нравится играть с такими как ты, — Анна запускает руку Дину под футболку, чувствуя, как его кожа взмокала от жары. Рисуя восьмерки по его подкачанной, мокрой груди, Анна резко спустилась к его ремню, дернув на себя, от чего желудок Дина ухнул вниз, и между ног стало становиться теснее от нарастающего возбуждения. — С разбитыми и просто до безумия сексуальными мужчинами. Я не знаю, считаешь ли ты меня больной или нет, но твоя трагедия жизни близка мне. И она влечет меня.. влечет меня к тебе. На губах Дина показался малюсенький намек на улыбку, а лицо было таким серьезным и строгим, что девушке не было понятно, как Дин отреагирует. — Тебя влечет ко мне, — повторил за девушкой он, стоя между ног Анны, прижатый пахом к бедрам. — И тебе нравится то, что ты во мне видишь? — Я была бы счастлива, если бы твоя жизнь была совсем другой, но это не так, к несчастью, — Анна чувствовала спиной холодок с улицы. Примкнув к его щеке, она ласково обвела языком мочку его уха, заставив Дина испытать по всему телу тысячи мурашек. — Но мне ни к чему твоя счастливая жизнь. Я хочу быть с тобой и в таком случае, где ты уже разбит. — Прошептала ему прямо в ушную раковину она, переместив свои губы на его рассеченную бровь, которую стала трепетно одаривать поцелуями, едва ощутимыми на коже. Дину казалось, что он попал в сказку, которая скоро снова закончится, скоро зазвенит на весь дом будильник, и он проснется. Но сон этот никак не заканчивался, а только начинался, судя по всему. — Тогда скажи это, — Дин снова взял девушку за подбородок, заглянув в ее серые, волчьи глаза, напоминающие холодный зимний рассвет. Водил по губам шершавым от трудной работы пальцем, слушая звук летнего ветра за ее спиной. Ему было все равно, видят их соседи на подоконнике или же нет. Ноги девушки затряслись, но точно не от ночного ветерка. Кровь заревела в жилах от того, что она признается себе в том, что влюблена в Дина. Чувствует к нему любовь, хочет утопать с ним в тех океанах чувств, которых они оба остерегались. А вот теперь решились в них зайти. И не по пояс, и даже не по горло. Хотели плавать и плавать, пока это чувство настоящей любви не станет привычнее. Анна и Дин не знали настоящей любви. Никто из них не плавал в этом океане прежде. Но каждому всегда хотелось. Не было возможности. Не было смелости. — Ты уже говорила, скажи еще раз. Ты должна перестать бояться, — глядя на румянец на ее щеках, говорил Дин, кочевая глазами по всему ее лицу. — Я люблю тебя, — прошептала Анна, играя ногтями с застежкой на ремне Дина. За этот ответ Анна была вознаграждена голодным, слюнявым поцелуем. Его сильные руки блуждали по ее бедрам. Подушечками пальцев Дин гладил ее шрамы, на ощупь напоминающие червей. На ногах Анны было около десяти, не сровнявшихся до сих пор с кожей, жирных шрамов. Дин больно укусил Анну за нижнюю губу, оттянув ее вниз. Услышав стон, спустился ниже, присев на корточки. Раздвинул ноги девушки и принялся целовать внутреннюю сторону бедер, особенно уделяя время шрамам. Анна старалась не извиваться, но приятные ощущения брали верх: из плотно сжатых в одну линию губ, все же проскальзывали сладкие стоны, от которых Дин возбуждался все больше. Его руки стали поднимать шершавую ткань вельветовой юбки все выше, а поцелуи становились грубее — на ногах оставались бледные засосы. — Ммм.. — в который раз уже простонала Анна, так больше ничего и не в силах проговорить. Чем ближе Дин поднимался вверх по ногам, тем больше мурашек появлялось, и тем сильнее хотелось стонать, но девушку останавливало открытое позади окно. Не имея сил сопротивляться, она выгнулась в спине, наполовину высунувшись из окна. Волосы сползли по кирпичной стене снаружи дома. Анна держалась за окно, точно зная, что язык Дина уже почти между ее ног. Дин стянул с нее нижнее белье и, не томя, облизнул взмокшую кожу Анны, близкую к влагалищу. Изо рта выпрыгнул стон, и Дин только тогда заметил, что тело Анны уже за рамками комнаты. Его это напугало, и он впился пальцами в кожу девушки, не оставляя ей шанса на то, что она может все же выпасть. — Дин.. — простонала она, видя вверх тормашками соседский дом и то самое большое дерево, освещенное светом рядом стоящего фонаря. Дерево, сидя на котором, Анна размышляла над уходом из жизни. Дерево, около которого хотел уйти из жизни и сам Дин, но его спасла незнакомка по имени Анна. Спасает сегодня уже во второй раз. Хоть и на этот раз, она сама была к этому немало причастна. Дин вставил свой язык во влагалище, впиваясь пальцами в кожу на бедрах все сильнее и сильнее. Языком делал круговые движения, от чего ноги Анны вздымались вверх, но Дин не давал ей этого сделать, намертво прижав их к подоконнику. Язык входил все глубже, и Дин заметил, как Анна взмокает. Не имея возможности положить даже руку Дину на голову, она бесстыдно стонала и стонала, держась за края открытого окна. Надеялась, что никто не видит или не слышит ее. Анне было все равно на стыд. Она переживала за Дина. Чтобы ничего дурного не подумали за него, чья репутация здесь далеко не из лучших. Пару раз соседи даже вызывали копов, слыша из дома Дина выстрелы пистолета, спуская он пар на стуле или старой какой-нибудь вещице, которую не жалко было продырявить пулями. Таким образом он противостоял навязчивым мыслям, вводящие его в страшные состояния. Дин встал на ноги. Схватил Анну за шею и затащил аккуратно в комнату, сразу впиваясь в ее губы. Вставил два пальца ей в рот, смочив слюной. — Секс с тобой как наркота, — сказал Дин, выдыхая слова в губы. Засунул во влагалище пальцы, начав двигать ими в ней и целуя, целуя, целуя. Двигал до тех пор, пока Анна не закусила его губу до острой боли и не получила множественный оргазм. Но Дин, не желая останавливаться, вынул из нее влажные пальцы и, не дожидаясь пока Анна переведет дух, расправился с ремнем, спустил молнию на замке, а за ней — джинсы и тесные боксеры. — Секс с тобой ничуть не хуже, — с обессиленной улыбкой прошептала Анна. Схватила Дина за талию и притянула к себе. Его окрепший член уперся ей между ног, и, помогая себе рукой, она ввела в себя его сразу и полностью, чувствуя вновь, как нутро идеально заполнилось Дина органом. Размер его члена идеально подходил Анне, она подметила это еще в прошлый раз. Дин возбуждал Анну настолько, что она даже забыла о предохранении. Но ее удовольствие прервал Дин: он схватил девушка за бедра, снял с подоконника и грубыми движениями развернул к себе спиной и нагнул. Туловище Анны было внутри, голова снаружи дома. Надавил ей на поясницу, и Анна выгнулась сильнее. Когда Дин вошел в нее всей длиной, шквальный ветер взметнул волосы девушки вверх, высушив капли пота на ее изнеможённом лице. — О, черт, — Дин начал двигаться в Анне, сжимая ягодицы до красноты. Он чувствовал, что скоро кончит, и сбавил темп, наслаждаясь стонами девушки, которая сжимала края подоконника до такой степени, что кончики пальцев и ногти аж побелели. — Я, кажется, уже скоро. Пожалуйте, стони для меня.. Анна не слышала его, кровь ревела в ушах, а низ живота ужался, казалось, до размера спичечной коробки. Внутри словно была музыкальная колонка поставленная на самый максимум, но вот музыка куда-то пропала, а дрожащий бас остался. Так же, был слышен редкий шлепки бьющейся друг о друга влажной и горячей кожи Дина и Анны. Дин шлепнул Анну по ягодица, видя как порозовела кожа в этом месте. И еще раз. И шлепал до тех пор, пока Анна не перестала протяжно стонать. Закатив глаза от приятных ощущений, он вынул из нее свой член, и излился ей на ягодицы, так как заканчивать в нее он не хотел. И думал, что Анна бы тоже была против. Дин понимал, что рисковать беременностью от него — это последнее, чего бы хотела Анна, и потому заискрился оргазмом он не внутри девушки, а помогая себе рукой. От такого жаркого секса, и такой не менее жаркой погоды за окном, с его плеч скатывались крупные капли пота, скользящие вплоть до самых колен. О том, что Анна в прошлом потеряла ребенка, Дин не знал. Она не говорила ему об этом, считая, что эта ее личная трагедия. Как и Дин не говорил Анне о своей трагедии: она не знала о Сэме и о том, что прежде они были не разлей вода, пока демон не убил его брата на одной неудачной охоте. Анна с трудом выпрямилась в спине и, с сильной дрожью в коленях повернулась к Дину лицом, глядя на него удовлетворенными глазами. Взяв его за руку, она лениво пошла прочь из комнаты, ведя его за собой. Затащила в ванную. Принять душ она решила вместе с ним. А за то время, что пенная вода смывала с кожи Анны и Дина усталость, пот и все прочие «радости» их жадного секса, они до немоты губ целовались под сильным напором прохладной воды и водили сворными руками по телу друг друга до тех пор, пока вода под ногами не стала полностью прозрачной.