Жилатье́

Хлопок! Ай!!! Мальчонка кубарем покатился в угол залы, поёрзал по полу, потом нелепо уселся, разбросав пятки перед собой и громко заплакал над сломанной игрушкой. Все гости засмеялась, Князь Владислав смеялся тоже, но не над мальчонкой, а над гостями, что заливались хохотом с такой глупости. Актёр встал, откланялся и вышел из залы под бурные аплодисменты. — Настя, где же твои хозяева? Уже почти одиннадцать, а они всё не выходят! – свежий, розовощёкий Князь негодовал и разводили руками. — Уж подождите немного, Князюшка, Ксения Андреевна собирается, а Борису Васильевичу велела без неё не выходить. Скоро будут, подождите. Вы же сами только пришли, неужто уже соскучились? — Не твоё дело, соскучился или нет. Иди-иди, милая, всё. Владислав провожал Настю взглядом: сегодня та была особенно нарядна и румяна. Платье её было тёмно-зеленое и бархатное, хоть и не пышное. Ксения Андреевна редко жаловала служанкам такие наряды, но сегодня был особенный день. Настя вышагивала грациозно-кокетливо, и не понятно, чего в её походке было больше — стати или игривости. Служанка следила, чтоб гостевы дети не наводили беспорядку, и чтоб у самих гостей не заканчивалось угощение. Присаживаясь, дабы поднять брошенную ребёнком игрушку, она то и дело озиралась мельком на Князя: смотрит ли он на неё?, и каждый раз краснела и резво отводила глаза, встречаясь с ним взглядом. — Налить Вам, может, шампанского? — Налей… да выпей сама. Только смотри, чтоб хозяева не узнали, – Князь грозил пальцем. — Хорошо, – Настя улыбалась и теребила прядь, которая небрежно выпала из причёски. Девушка подала любимому гостю красивый пряник. Тот взял, нарочно касаясь её пальчиков, и поблагодарил. В зале ярко пахло фруктами и другими сладостями. Дети смеялись и дурачились, хоть то и было неприлично. Борис Васильевич любил детей, любил матерей с детьми, любил счастливых отцов, посему любил и приглашать их в гости, однако делал это крайне редко: необъяснимая тоска брала его при виде их. Наконец спустились хозяева. Ксения Андреевна держала под руку своего мужа. На старике был старомодный, но очень хороший фрак… Впрочем, больше ничего о его одежде или выражении лица интересного сказать было нельзя. Ксения Андреевна, напротив, одета была роскошно, быть может даже через чур. На ней было жёлтое платье с жёстким кринолином и кружевами, плечи были неприлично открыты, а корсет сильно затянут. Гости ахнули при виде хозяйки дома, почти не замечая её серого седого мужа, однако здоровались первее с ним. Все видели в девушке красавицу, или по крайней мере убедительно делали вид, что так считают, однако Князь давно уже накинул на Ксению Андреевну белую вуаль. Нет, не ту, что надевают невесты в виде фаты, а ту, что накидывают на старые диваны, чтоб те не портили интерьер, рассчитывая вскоре вынести их из дому. Свечи мерцали на нарядной ели, на столах, отражаясь в окнах, в хрустале сервизов и камнях дамских серёг и мужских перстней. На Ксении Андреевне были длинные серьги с жёлтыми камнями. Жёлтый, по мнению Владислава, дурно на ней смотрелся и выглядел пыльным. Эти самые серьги скорее подошли бы Настеньке. Мысли свои Владислав незамедлительно огласил хозяйке дома, когда завёл с ней разговор. Про служанку, конечно, Князь не стал упоминать. — Считаете, совсем дурно? — Нет-нет, что ты! Не совсем, но вот эти, – Владислав протянул Ксении элегантно украшенную коробочку, — тебе однозначно подойдут больше. А кулон, – бессовестно заглядывая в ложбинку бюста дамы, — прекрасно ляжет по твоим грудям. Ксения загорелась восторгом, выхватывая свой новогодний подарок. Она не слишком аккуратно разорвала подарочную бумагу, открыла коробочку и поспешила надеть новые серёжки и кулон, все с фиолетовым камнями. — Ну вот… Прекрасно. Князь Владислав качнул серьгу в ухе Ксении одним пальцем, та закачалась и заблестела. Ладонь мужчины коснулась дамской шеи, спустилась к плечу, дальше к бюсту… Они стояли в коридоре, где не было никого кроме них, но Ксения Андреевна всё же волновалась, чтоб никто не зашёл. Пальцы Князя всё наглели: оттягивая самый верх корсета, они почти оголяли грудь. Владислав с жаром принялся целовать любовницу, но только он коснулся её губ, страсть ушла, стало скучно. Он отпрянул от её лица. — Пойдём в зал. Тебя уже потеряли. Девушка, пребывая в недоумении, согласилась. Гости всё прибывали. Пошёл двенадцатый час. Сколько ещё придётся ждать? — Ксения, скажи, скоро ли Сашенька спустится к нам? — С-сашенька? – девушка потупила взгляд, будто ни слова из вопроса не поняла. — Да. Отчего же он так долго? — А… а он заболел. Поэтому не спустится. Он в своей комнате, – что-то странное делалось с Ксенией Андреевной в эту минуту. — Как же?! Дитя без Нового Года оставить? — Да что Вы так печётесь о нём, Князь?! – взорвалась вдруг хозяйка. — Что Вам скучно что-ли без него? Мало Вам гостей, слуг, мужа моего, меня в конце концов?? — Что ты, что ты, Ксюша! – поспешил успокоить её Владислав, потому что гости стали на них оборачиваться. — Что за мысли у тебя такие? Жалко мне его просто, понимаешь? Сам я без мамки рос, понимаю какого ему… Не серчай на меня, – Владислав врал бессовестно. Ксения успокоилась не быстро, но всё же успокоилась. Вечер продолжился. Плавно и аккуратно Владислав сбежал от теперь навязчивой компании хозяйки и поспешил разыскать Настеньку. Её он обнаружил в коридоре между кухней и залой, девушка всё бегала из комнаты в комнату, принося всякие вкусности на столы. Дождавшись момента, когда в руках у служанки ничего не будет, он поймал её со спины, сильно напугав, и отвёл чуть в сторону. Говорить Князь стал тихо и ближе, чем обычно. От такой интимности с Князем Настенька вся задрожала. — Всё бегаешь? — Приходится, Князь. — Устала, милая? — Да разве тут не устанешь? — А тебе ведь теперь ещё и за дитятей хозяевым хлопотать, верно? — А что за ним хлопотать? Он мальчик смышлёный, сам всё делает. — И что же, даже когда болен всё сам? — Так давно он не болел уже, Князь. — А сейчас разве не болел он? — С чего это? Вовсе нет. — Ведьма… – процедил Владислав. — Что Вы, Князюшка? Чем я так провинилась перед Вами? – залепетала Настенька, чуть ли не плача от таких грубых слов. — Да не ты, милая! Успокойся, ну! Не тебя я браню, а хозяйку твою злобную… Князь отпустил Настю и исчез. Близилась полночь. В зале играла живая музыка, танцевала молодёжь, трапезничали старики. С расцарапанными ладонями и улыбкой на лице Князь взбежал по лестнице прямо к заветной гостиной. Старая дверь сильно отличалась от всего дома: только она не была никак украшена. По обыкновению без стука, но на этот раз спокойно и аккуратно, Владислав отворил эту дверь. В комнате горела единственная лампа. Саша лежал на постели. — Я не одет! – взволнованно, но шепотом заговорил Сашенька, разворачиваясь лицом к гостю. — Ах, это Вы, Князь! Мальчик, увидев, кто именно его навестил, засмущался ещё сильней и натянул одеяльце по самый носик. Владислав не обратил на это смущение внимания, закрыл за собой дверь и приблизился к Сашиному спальному месту на полу. Когда лампа осветила Князя лучше, стало видно, что в руках у него всякие вещи: пышная сосновая ветвь, вязанка фруктов и две коробки разного размера. — Да что Вы такое задумали? – удивился Саша. — Новый Год тебе принёс, раз тебя в залу не пускают. Ветвь Князь установил в давно пустующую вазу на окне, из вязанки достал он самое большое яблоко и вручил мальчику, а коробки поставил рядом с собой. Яблочко Саша принял с большим удовольствием! Он выпустил из рук одеяло, оно упало, предавая взору беленькую полупрозрачную ситцевую спальную рубашку с кружевами по вороту. По рукавам было видно, что та мальчику мала. Звонкий хруст раздался в комнате. Владислав сидел достаточно близко, чтоб сладкий сок брызнул ему на лицо. Сашенька улыбнулся и пальчиком вытер княжескую щёку. — Будете? – предлагая гостю тоже отведать фрукта. Князь кусал прямо из руки, протянутой Сашей. Мальчик доедал яблочко. Сок ещё не раз брызгал и стекал по фрукту, капая то на постель, то на ночную рубаху. От сырости, та становилась ещё прозрачнее, и теперь сквозь неё хорошо виделась белая мальчишеская грудь. — Сашенька, закрой глазки, – повелел вдруг Князь. — Зачем Вам? — Слушай меня, говорю. Закрой глазки и не открывай, покуда не повелю. Лицо у Сашеньки стало, словно он точно чувствовал что-то дурное, но он сделал так, как было сказано. Тёплое одеялко сползло у мальчика с ног, а точнее Князь стащил его. — Что Вы, Князь, творите? Я же не одет! – хотел было Саша открыть глаза. — Ну-ка! Кому велел? Не открывай, пока не разрешу! Сашенька натянул подол рубахи низко, как только смог, но и через неё ткань таких же белых ситцевых штанишек просвечивала все затейливые органы. Сердце князево забилось чаще при виде сильного Сашиного волнения. Владислав зашуршал. — Открой ротик. Саша постеснялся выполнить просьбу. Тогда Князь подошёл ближе, так, что б теперь мальчик точно чувствовал чужое тёплое дыхание на своих губах. — Ну же, верь мне. Открой. Чуть только Саша разомкнул челюсти, губ его коснулось что-то холодное, а язык почувствовал сладкий шоколадный вкус. — Конфета! – засмеялся мальчик и открыл глаза, когда получил разрешение. — Всё тебе, – Владислав вручил Саше целую коробку, одну из тех, которые принёс. Мальчишка всё разглядывал своего щедрого гостя: одет Владислав был в нарядный офицерский мундир со всякими висюльками на плечах и груди, в коих Сашенька, Владислав точно знал, вовсе не разбирался. В княжеских янтарных глазах свет лампы скакал в пляске, в Сашиных же тёмных — тонул. Вдруг музыка в зале заиграла громче. Князь встрепенулся. — Сашенька! Станем с тобой танцавать! – нарочно коверкая слово. — Владислав Сергеевич, да если б я умел… — Полно тебе, глупый! Мы же вдвоём с тобой, кого стесняться? Князь встал с постели и подал мальчику руку. Тот принял руку и тоже встал. Молодой человек обнял Сашу за талию, положил его ручку себе на плечо, вторую взял в свою и принялся командовать. — Левую ножку назад, вот так, левее, теперь правую вперёд, правее, молодец, левую назад… Смешным и глупым казалось это занятие Владиславу, но в то же время так нравилось ему. Вдруг музыка замолчала, раздались выстрелы, загремели салюты, снизу послышались возгласы ликования. Новый Год наступил. Владислав остановился, сильнее прижал Сашу к себе, обнял его второй рукой и положил голову тому на плечо. Мальчику приходилось стоять на носочках. — С Новым Годом тебя! – шептал Князь на ухо, не отпуская. — И… Вас… С минуту стояли они так, а потом Князь вдруг вспомнил. — Саша! Я же тебе подарок принёс! Скорее открывай! – и вручил мальчику вторую коробку, которая оказалась большой и тяжёлой. Саша принял подарок, поставил его на "кроватку", сам сел на коленочки рядом и замер. Весь он облился мурашками и радостной тревогой. Князь понимал, что с самой смерти матери не дарили ему подарков, а за сегодня этот будет уже третьим. — Что сидишь, открывай скорее. Широкая лента развязалась легко. Крышку коробки Саша открывал медленно, дрожащими ручками. Из коробки мальчишке улыбался нежный плотный мех цвета паломино. Сашенька распахнул и без того большие глазки, дыхание его замерло. Он запустил ручку в мех, будто проверяя, взаправду ли это. Ощутив всю мягкость прикосновения, он вдруг испуганно уставился на Князя. Тот лишь довольно улыбался. Наконец послышался вдох, Саша ожил и чуть не заплакал. — Примерь мой подарочек, Сашенька, я хоть на тебя посмотрю. Мальчик живо вскочил, быстренько, но очень осторожно надел он шубку. Та была ему слегка навырост, и пальчики совсем немного торчали из рукавов, но Саша не заметил этого вовсе. Шубка также не была длинной, она чуть не доходила до колен, но оказалась очень уж тёплой, и пока вертелся мальчик в ней, любуясь, успел сильно запариться. — Нравится? – наконец заговорил Владислав. Саша упал на коленки перед Князем. — Нравится, Ваше благородие, страсть, как нравится! — Славно! А ты для меня чего-нибудь приготовил? — Чего же я Вам мог бы приготовить? Вы же знаете: сундук маменькин — всё моё имение. Хотите — забирайте, что Вам вздумается! Только книжечку, прошу, не троньте… — Хм… – помолчал Князь задумчиво, – Выходит, я тебе вон какой подарок, а ты мне ничего… Взгляд Сашенькин в миг омрачился, глаза его потухли и посерели. Он снял шубу, аккуратненько сложил в коробочку и сел на матрасик. — Что же Вы меня, Князь, подразнить пришли? – говорил теперь Саша шепотом и глухо. — Вы же знали, что ничем Вам ответить не смогу… Зачем Вы так со мною? – в глаза мальчик Князю не глядел. — Но! – очень ласково, видя сильную обиду. – Сашенька, милый! Надень шубку! Я на тебя ещё полюбуюсь, да на ушко кое-что скажу. — Издеваться станете? — Нет, золотко, что ты! Надень, да подойди поближе. Саша пообещал себе, что если сейчас Князь его обманет, то во век ему он больше не поверит, но всё таки надел шубку и подошёл к Владиславу. Тот поманил его ближе, и когда мальчишечье лицо было совсем у его губ, заговорил: — Разве совсем ничего мне подарить не можешь, Саш? Саша отрицательно помотал головой, глядя прямо в княжеские глаза. — Прямо таки ничего? Мальчик повторил жест. — А я знаю, что можешь. Сделаешь, и шубка будет твоя. Сашенька хотел было удивиться такому утверждению, но ему пришлось удивиться другому. Князь Владислав потянулся к его губам и стал горячо целовать. То ли от того, что мальчик стоял в шубе, то ли от неожиданных ласк, он тут же вспотел. Сашенька попытался разорвать поцелуй, но Владислав не захотел отпускать его и сильными руками притянул обратно, усаживая к себе на колени. Ох, и как вкусно ласкать мальчонку! Усыпая губы, щёки, шею влажными прикосновениями, Владислав тихо хмыкал и невпопад приговаривал нежные слова, вроде «Золотко», «Сладкий мой», «Мальчик мой», «Радость», всегда выдыхая при том горячо. Не рвался Саша больше никуда, не пытался улизнуть, стал он отвечать на ласки, неумело и боязливо. Получив одобрение, Владислав распалился пуще, принялся он спускать с Сашиных плечей шубку, да тот и рад был от неё сейчас избавиться: уж очень душно было в ней в комнате. Снова завиднелось сквозь пижаму беленькое тело. Князь прильнул к чужим губам, а пальцами ухватился за кружевные завязки спальной рубашки. Вдруг Саша стушевался. — Можно ли нам, Князь, вот так целоваться?.. Прямо в губы… — А кто ж сказал, что нельзя? — А коли папенька узнает? — И кто ж ему скажет? Не ты ли? — Я не скажу! — Вот и славно! Значит никто и не узнает… – продолжая ластиться. — А если… — Молчи. С ещё большим напором полез Князь к Сашкиным губам, сильнее сжимая того за пояс, чувствуя, что тот дышит даже с трудом. Без спроса Владислав запустил свой язык в чужой рот и стал ласкать горячие дёсны. Попытку Саши оттолкнуть, этот толчок в грудь, Князь проигнорировал. Мальчик пробовал ещё легонько толкаться, но это снова не привело ни к каким результатам. — Ты не сжимай зубки-то, пусти меня, – заговорил Князь. — Владислав Сергеевич, я… – прервался Саша на гласной. Князь поймал его за челюсть, нажимая одним пальцем на нижний клык, тем самым заставляя немного приоткрыть рот. — Вот так и держи, хорошо? Саша долго колебался. — Хадашо, – попытался заговорить мальчик с пальцем во рту. Владислав убрал руку и снова прильнул к тонким зацелованным губам, теперь касаясь не только их, но и белых зубок, и несмелого языка. У Саши выделилось много слюны, но проглотить её Владислав не пускал. Она неприлично хлюпала, мочила губы и вскоре капелька вытекла по уголку его рта на подбородок. Владислав слизал её и тут мальчишка совсем зажался. Своими тёплыми руками Князь полез под спальную рубашку, стал трогать, сжимать. Когда Владислав принялся трогать нежные соски, Саша хотел было выкрутиться, но никак не получалось. — Постойте, Князь… — Молчи, Саша. Недейственность уговоров заставила мальчика попытаться соскользнуть с колен, но Владислав, почувствовав это, крепко ухватился за чужие чресла и подтянул Сашу к себе даже ближе, чем было. Громко целуя мальчишечью грудь через рубаху, одной рукой Князь отодвинул одну белую ножку, второй принялся трогать Сашеньку за причинное место. Тот тихонько взвизгнул и с силой ударил его в грудь, что тот кашлянул и ослабил хватку. Саша вскочил с чужих колен и отбежал от Владислава на сколько позволила комната. — Что ты, Сашенька, меня обижаешь-то? — Не троньте! – отвечал тот, глубоко и нервно дыша. — Забирайте шубу и уходите. — Глупый! Разве сам ты не хочешь моей ласки? — Не хочу, убирайтесь! — Ах так ты значит со мной? Так значит?! Снова меня выгоняешь? Пусть будет по-твоему! Дурак ты, Сашка! Сам Князь тебя в любовники пожаловал, а ты ответить как следует лаской не можешь! Прощай! Шубу Князь, однако же, оставил. Владислав шёл по коридору разгорячённый и злой. Дрянной мальчишка! Ишь какой! Бесстыдный! Никому не нужный, забытый всеми, а Князю! Князю ещё смеет отказывать! Княжеские брюки неприлично топорщились. Вдруг из неизвестной комнатки вышла Настя. Вид у неё был простой, ничем не озадаченный. Князь догнал девушку, схватил её за руку и поцеловал. Та обомлела. Бедная девушка не знала, что и думать о таком безрассудном поступке Князя, не знала, что следует делать и что отвечать, но сердцем она понимала, что отказать не в силах. Князь смотрел Насте в глаза чуть исподлобья, отчего вид его казался покорным и смиренным и гладил её ручку. Не получая отказа, хотел было он поцеловать служанку снова, но та опередила его, и увела в комнатку, из которой только что и вышла. Ксения Андреевна суетливо искала Князя среди гостей. Не отыскав ни Владислава, ни Настю, она покинула праздничную залу и тихо заплакала у себя в комнате. Борис Васильевич хотел наведаться к жене, узнав от служанки, что та в дурном настроении у себя, да Ксения не пустила его, прикрикнув на старика бранным словом. Старый чиновник не дождался, пока разъедутся гости и, по обыкновению, лёг спать один.