Drawings

Люк делает глубокий вдох. Ноздри расширяются, пропуская внутрь аромат металла и старых книг. Люцерис не знает, что он здесь забыл. Слишком манящей показалась открытая дверь в покои Эймонда, слишком сильным оказалось любопытство перед тайнами, которые дядя мог бы хранить в своей обители. В глаза Люцерису бросается большая кровать с балдахином, покрытая бордовым одеялом, которое расшито золотыми узорами. У стены стоит книжный шкаф, на полках которого при более пристальном рассмотрении Люк замечает слой пыли. С легкой завистью он разглядывает ворсистый ковер, кирпичный камин, письменный стол, стоящий в стороне. Вдруг взгляд натыкается на комод из черного дуба с несколькими ящиками, закрытыми на ключ. Интерес подстрекает Люцериса сделать шаг, еще один, еще и еще, пока он, наконец, не обнаруживает, что сидит у комода, ковыряясь кинжалом в замке. Поворот влево, поворот вправо и щелчок. Ящик открывается с громким скрипом, и Люк вскидывает голову, оглядывая комнату. Внутренний голос кричит ему уходить, пока Эймонд или кто-либо другой не зашел сюда, но любопытство перед неизвестным пересиливает страх быть обнаруженным. Ящик почти пуст, но на дне лежит блокнот с кожаной обложкой. Серебряный переплет, когда на него попадают солнечные лучи, отдает перламутром, переливаясь, как драгоценный жемчуг. Перед глазами Люка встает образ Эймонда с его серебристо-белоснежными волосами, точно так же переливающимися на солнце, и Люцерис всеми силами старается отогнать видение, жмуря глаза. Первая страница блокнота пустует, однако содержание следующих повергает Люка в ступор. На листах бумаги восковыми мелками изображены пейзажи. Он видит замок Таргариенов, кажущийся черной глыбой на фоне кровавого заката, скалы, о которые разбиваются волны, мрачный лик вековых деревьев богорощи. Люк продолжает перелистывать страницы. Вхагар, расправившая крылья, замок, облака, снова Вхагар, лес. Люцерис, постепенно теряя интерес, открывает следующую страницу и замирает, хлопая ресницами. На ней изображен портрет. Портрет миловидного парня с черными кудрями, обрамляющими лицо, в котором Люк без особых усилий узнает себя. Он несколько раз моргает, будто не веря в то, что видит, однако портрет никуда не исчезает, а, напротив, становится чётче. Люк замечает мелкие детали, не сразу бросающиеся в глаза: родинка на шее, маленький шрам на брови, оставшийся с детской поры, приподнятые уголки губ. По телу Люцериса теплой волной разливается смущение и он перелистывает страницу, еще больше округляя глаза. На бумаге снова изображен он. На этот раз в полный рост, видимо на тренировке, так как в руке нарисованный Люк держит меч. На его лице играет улыбка, и он кажется счастливым. Из груди Люцериса вырывается вздох, и он продолжает листать страницы, на каждой из которых изображен он сам. Открыв последний лист, Люк вздрагивает и захлопывает блокнот. Он точно не хочет знать, почему Эймонд изобразил своего ненавистного племянника без рубашки, стоящим на коленях, и уж точно отказывается понимать, почему от увиденного по телу пробегает дрожь, а щеки вспыхивают. Люцерис кладет блокнот обратно в ящик и прикрывает дверцу. Он знает, что сломанный замок не починить, но полагает, что объектом подозрения станут, в первую очередь, любопытные служанки. Люк уже собирается выйти из комнаты, когда слышит в коридоре чьи-то шаги и громкий смех. Он замирает, оглядываясь по сторонам и, за неимением лучшего, заползает под кровать. Он знает, что в другой ситуации сам посмеялся бы над тем, что будущий лорд Дрифтмарка прячется под чужой постелью, но от страха быть найденным кровь в жилах леденеет, а дыхание становится отрывистым и тяжелым. Угол обзора из-под кровати невелик, однако Люку хватает его, чтобы увидеть мужские сапоги, заходящие в комнату. За ними семенят женские туфли, скрывающиеся под подолом платья. От мысли, что Эймонд пришел сюда с дамой, Люцерис чувствует раздражение, однако, когда мужчина начинает говорить, Люк узнает по голосу Эйгона. Тот шутит и сам смеется своей шутке, пока дама вторит ему тонким голоском. Люк расслабляется, понимая, что его не заметили, однако уже через секунду прямо перед кроватью на пол падает плащ, за которым следуют штаны. Глаза Люцериса становятся похожи на две тарелки, когда он осознает, чем собирается заняться пара. За штанами Эйгона на пол летит платье девушки. "Наверняка, очередная служанка", - мысль мелькает в голове Люка, пока он пытается придумать способ незаметно улизнуть из комнаты. Слишком опасно, слишком велик риск, что его заметят и станут задавать ненужные вопросы. Люцерис еще обдумывает план, когда снова слышит в коридоре шаги и видит, как в дверном проеме показывается еще одна пара сапог. На этот раз Люку не нужно слышать голоса, чтобы понять, кто является их обладателем. Он мысленно чертыхается и клянет себя за то, что вообще полез в комнату Эймонда, когда раздается спокойный голос Таргариена: - Брат, неужели твои покои сжег дракон? Иначе я не понимаю, что ты здесь забыл. Возня у кровати быстро прекращается, и Люк слышит голос пьяного в стельку Эйгона: - Т-твоя комната б-ближе... Сапоги Эймонда за секунду проделывают путь от двери до кровати. Люцерис задерживает дыхание, не желая быть услышанным. Эйгон и Эймонд ругаются, пока девица собирает с пола одежду. Люк благодарит Семерых за то, что она не нагибается так низко, чтобы увидеть его, лежащего под кроватью. Собрав всю одежду, девица вмешивается в разговор и, взяв Эйгона за руку, уводит его прочь из комнаты, по всей вероятности, в поисках другого места для любовных утех. Люцерис молится, чтобы Эймонд тоже куда-нибудь ушел, однако тот вместо этого садится за стол и начинает что-то писать. Спина Люка затекает, и он не чувствует ног. Время плетется черепахой, в комнате стоит тишина, нарушаемая лишь звуками трения пера о бумагу. В голову Люцериса лезут разные мысли, и лидирующую позицию среди них занимает загадочный блокнот. Люк не сомневается - блокнот принадлежит Эймонду, он более чем уверен, что внутреннее чутье не врет, однако не понимает, зачем Эймонд рисует его и почему его портретам посвящена практически половина всех листов в блокноте. Пока Люк размышляет, Эймонд заканчивает писать и подходит к кровати. Матрас прогибается под тяжестью его тела, и Люк представляет, как перекатываются мускулы на руках дяди, вспоминает, как умело тот обращается с мечом на тренировках. Эта мысль заставляет Люцериса смутиться, он чувствует, как краснеет, и мысленно дает себе подзатыльник. Люк не может точно сказать, сколько проходит времени, прежде чем он решается вылезти. Лежать под кроватью невмоготу, и он выползает из-под нее, подтягивая корпус руками. Тихий, как тень. Поднявшись на ноги и шатнувшись, Люцерис бросает взгляд на Эймонда. Тот спит, лежа на спине. Единственный глаз закрыт, а правая рука покоится на кинжале, от чего на мгновение Люку становится не по себе. Даже во сне Эймонд не выглядит уязвимым и внушает Люцерису страх. Он смотрит на лицо дяди, отмечая острые скулы и выдвинутый подбородок, останавливая свой взгляд на давно зажившем шраме. Люк практически делает шаг, чтобы подойти поближе, однако в последний момент будто просыпается от сна, останавливает себя и отходит в сторону. По пути к двери он бросает взгляд на стол, замечая на нем запечатанное письмо. На письме не указан точный адрес, однако аккуратным почерком выведена надпись: "Великий мейстер". В этот момент Эймонд начинает шевелиться и Люк выскальзывает за дверь, быстрым шагом направляясь в свою комнату. *** Воспоминания о блокноте преследуют Люцериса на протяжении нескольких дней. Встречаясь с Эймондом в коридорах, он отводит взгляд, а на совместных ужинах и вовсе старается не смотреть в его сторону. Особенно ярко Люк помнит последний рисунок в альбоме и недоумевает, каким образом Эймонду удалось передать мельчайшие детали физиологии: изгиб ступни, практически невидимые морщинки на лбу, очертания ключиц... Но больше всего Люцериса волнует своя реакция на рисунки. Его настигало подобное состояние и раньше, когда Рейна, облачившись в невесомый пеньюар, танцевала для него особенный танец. Но если тогда Люцерису было достаточно извиниться и выбежать из комнаты на свежий воздух, чтобы успокоиться, и с того момента такого больше не повторялось, то теперь он рискует оказаться в неловкой ситуации каждый раз, когда вспоминает рисунки и самого Эймонда. Во время очередного ужина Люцерису кажется, что дядя непрерывно смотрит на него. Во всяком случае, каждый раз, когда Люк поворачивает голову в направлении Эймонда, он встречает холодный и проницательный взгляд. Люцерис благодарит Богов за то, что на него смотрит лишь один глаз, потому что боится, что не выдержал бы взгляда обоих. Он понимает, что ведет себя подозрительно, однако не может отделаться от чувства липкого стыда, возникающего при виде лица дяди. Видимо, Эймонд это замечает и насмехается над племянником язвительнее обычного, от чего по телу Люцериса проходит волна злости, сдержать которую ему помогает только голос брата, рассказывающего о вечере, проведенном со своей невестой. От подробностей, которые добавляет Джейкерис, Люка начинает тошнить, а глаза находят перед собой Эймонда, ловя ответный взгляд. Как там говорится? Искра, буря, безумие? Ох уж эти пафосные слова, не имеющие ничего общего с реальностью. Вместо обещанной бури и безумия Люцериса прошибает вполне осязаемым током, а в голове в который раз за вечер мелькает рисунок в альбоме. Нарисованный Люк и Люк настоящий сливаются воедино, Люцерис будто ощущает коленками твердый пол, дуновение ветра, ласкающего обнаженную грудь и властную руку, держащую его за подбородок, вынуждая смотреть на ее обладателя. Румянец вспыхивает на щеках Люцериса, и он готов подняться из-за стола, чтобы, извинившись, убежать в свою комнату, когда напротив слышится знакомый голос. - Мой король, кажется, в замке завелись крысы. Недавно я обнаружил, что замок на одном из моих ящиков был вскрыт. Говоря эти слова, Эймонд смотрит на Люцериса, на лице которого отражается целый спектр эмоций от недоумения до стыда. Правая бровь Эймонда приподнимается, а в глазу появляется непонятный блеск, от чего Люку хочется тут же провалиться под землю, утопиться в ванне и больше никогда в жизни не видеть дяди. Кажется, никто кроме Люка не замечает странного поведения Эймонда или, во всяком случае, не придает этому никакого значения. Люцерису кажется, что он не выдержит и сорвется, если Эймонд продолжит смотреть на него так еще хотя бы мгновение, но дядя отводит взгляд, обращая внимание на короля. - Я прикажу поменять прислугу, такого больше не повторится. - роняет Визерис и, теряя интерес, возвращается к разговору с Рейнирой. Люцерис встает из-за стола и, извинившись, направляется к выходу, спиной чувствуя на себе взгляд Эймонда и пытаясь не споткнуться по пути. Он почти бежит по коридорам и, когда, наконец, достигает своей комнаты, захлопывает дверь, опускаясь на пол. Всхлипывает и обнаруживает, что по щекам бегут тонкие ручейки слез. Вытирает их рукавом и пытается отдышаться, моргая и смотря на высокий потолок. Наконец, Люка отпускает, и он поднимается на ноги, подходя к окну. Из башни открывается вид на тренировочную площадку, по которой снуёт прислуга, развозя грузы и перекидываясь друг с другом шутками. На миг Люцерис чувствует тоску по тишине Драконьего камня. Он вспоминает, как играл там, когда был ребенком, и ощущает желание вернуться на несколько лет назад в прошлое, когда вопросы политики были для него чем-то вроде полета на драконе для годовалого младенца. Он помнит, как бродил под кронами деревьев богорощи, любуясь вырезанными на них лицами, будто наблюдающими за каждым его движением. Помнит рассказы старой няни про фантастических зверей и Иных, уйти от которых живым не удается никому. Чувство ностальгии разливается по венам Люцериса, мешаясь с кровью и вызывая в его душе трепет. Прошлое плывет по волнам памяти, представая перед глазами бесчисленными образами. Вот он сидит на коленях матери и слышит ее заливистый смех. Вот он играет коротким деревянным мечом, изготовленным специально для него мастером по оружию. Вот он гонится за братом в попытке поймать его. Вот они с Джейкерисом и Эйгоном по инициативе последнего наряжают свинью, превращая ее в импровизированного дракона. Он помнит выражение лица Эймонда, когда тот видит свинью, и помнит, как при взгляде на это лицо исчезает собственная улыбка. Люцерис хмурится. Ему не нравится это воспоминание, как не нравится и следующее. Он будто снова стоит там, рядом с братом, смотря, как Эймонд с булыжником в руке грозится ударить Джейкериса, называя его грязным бастардом. Люк пытается вспомнить, что было дальше, но помнит лишь окровавленный кинжал в своей руке, чужой крик и уродливое месиво на лице Эймонда. Люцерис не уверен, понимал ли он в тот момент, что произошло. Перед глазами встает образ Алисенты, с безумными глазами и кинжалом в ладони идущей по направлению к Рейнире. Он прятался тогда за юбкой матери и плакал, чувствуя на себе обжигающий взгляд оставшегося без глаза Эймонда. Страх, проснувшийся в тот момент в душе Люцериса, возвращается, и он жмурит глаза, стараясь отогнать навязчивое чувство, однако его след продолжает преследовать Люка остаток вечера.