Drawings

Ночью Люцерис не может заснуть. Он ворочается с боку на бок, сминая простыни и терзая подушку. Еще через час мучений Люк встает с кровати и подходит к окну, впуская в комнату свежий воздух, пахнущий мятой и корицей. Тренировочная площадка пуста, и по ней гуляет ветер, поднимая и кружа случайно залетевшие сюда листья. Темнота преображает все вокруг, и Люк оглядывается, чувствуя, как по телу пробегают мурашки. Сна ни в одном глазу, зато желудок бурчит, напоминая о несъеденном ужине. После еще одной неудачной попытки заснуть Люк принимает решение отправиться на кухню. Он знает, что все в замке, включая прислугу, спят, однако надеется, что сможет найти хоть что-нибудь съедобное. В коридорах темно. Свечи в канделябрах не горят, и Люцерису приходится передвигаться практически вслепую. Он почти доходит до лестницы, когда замечает под одной из дверей полоску света. Люк некоторое время пытается понять, кому принадлежит эта комната. Припоминая случай с Эймондом, он уже хочет уйти восвояси, но треклятое любопытство тянет его к двери, заставляя подойти ближе. Против своей воли Люцерис делает несколько шагов вперед и опускается на колени у широкой замочной скважины, заглядывая внутрь. Сначала свет ослепляет Люцериса, однако, когда глаза привыкают, ему хватает одного взгляда на мебель, чтобы понять, кому принадлежит комната, и он осыпает себя проклятиями. Конечно, это покои Эймонда. Вот книжный шкаф, стол, ковер... И сам Эймонд. С блокнотом. Сидящий в кресле, перед которым на коленях стоит черноволосый мальчик, со спины подозрительно напоминающий Люцериса. Люк отшатывается от двери, от чего подол рубашки шуршит, вынуждая его замереть на месте и молиться, чтобы Эймонд этого шороха не услышал. В голове крутятся шестеренки, а отдельные детали складываются в полноценный пазл. Мельчайшие прорисованные детали, письмо, предназначенное Великому мейстеру, отсутствие Эймонда на общих завтраках... Люцерис прикрывает глаза, пытаясь успокоить сердце, которое, кажется, готово вырваться из груди, и снова припадает к замочной скважине. Эймонд продолжает рисовать, а мальчик стоит перед ним на коленях. Только теперь Люк замечает, что на мальчике вообще нет одежды. Это открытие заставляет сердце пропустить пару ударов. Взгляд Люцериса скользит по обнаженным ступням, лодыжкам, бедрам, поднимаясь выше и перетекая на фигуру Эймонда. Тот сидит в кресле, расставив ноги, и лишь изредка смотрит на мальчика, продолжая водить пером по бумаге. Он выглядит сосредоточенным, единственный глаз прищурен, и Люк удивлен, что даже ночью, находясь в своих покоях, Эймонд не снимает повязку. Дядя выглядит расслабленным и умиротворенным, его льняная рубашка расстегнута, обнажая мускулистое тело. Люцерис видит, как поднимается грудь Эймонда, когда тот делает вдох, и как лоб прорезают морщины, когда его взгляд останавливается на мальчике. Люк чувствует, как по груди волной разливается тепло, и он не может отвести глаз от дяди, вспоминая портреты в блокноте, заставляющие его щеки краснеть. Пока Люцерис разглядывает Эймонда, тот заканчивает рисовать и откладывает блокнот в сторону, переводя взгляд на свою модель. Мальчик до сих пор не шевелится, и Люку становится интересно, сколько еще он сможет простоять в таком положении. Проходит несколько минут, когда Эймонд, видимо, сжалившись над мальчиком, жестом подзывает его к себе. Тот подчиняется приказу, от чего Люк по непонятной причине смущается, борясь с желанием закрыть глаза и вернуться в свою комнату. Он видит, как Эймонд встает с кресла и подходит ближе к мальчику, нависая над ним. Люцерис в очередной раз с завистью подмечает, какой он высокий и статный. Взгляд опускается ниже, доходя до уровня бедер, и Люк цепенеет. Ему отчетливо видно, как тонкая ткань штанов Эймонда топорщится, а под ней рисуются очертания напряжённой плоти. В паху Люцериса тяжелеет и он делает неосторожное движение, от чего подол рубашки снова шуршит. Эймонд поворачивает голову к двери, и Люк задерживает дыхание, надеясь, что дядя примет шорох за плод воображения. Эймонд еще несколько секунд смотрит на дверь, после чего переводит взгляд обратно на мальчика. Тот определенно похож на Люцериса - пухлые губы, покусанные, как у самого Люка, густые черные брови, мягкие черты лица. Он удивляется, находя все больше сходств, и не без внутреннего ликования замечает, как радужка глаза Эймонда при виде мальчика темнеет, а взгляд становится тяжелее и плотояднее. Все чувства Люцериса обостряются. Он ощущает, как по коже бегут мурашки, несмотря на то, что в коридоре тепло, слышит глубокий вдох мальчика, когда Эймонд кладет руку ему на плечо, вынуждая вновь опуститься на колени. Люк чувствует себя так, будто именно его пальцы сейчас дотрагиваются до штанов дяди и стягивают их вниз, исследуя обнаженное тело и легко пробегаясь по коже. Даже из-за двери Люцерис чувствует запах возбуждения, и ему становится жарко. Хочется кричать и бежать прочь, чтобы тут же возвращаться обратно, позволяя широкой ладони сжимать подбородок, очерчивая большим пальцем контур губ. Ощущать биение сердца, когда опытные руки проходятся по коже, оглаживая и сжимая, добираясь до сокровенных мест. Ловить отрывистые вдохи и задерживать дыхание, пока тело плывет по волнам удовольствия... Люк плавится, сгорая во всепоглощающем огне, который обжигает еще сильнее, когда мальчик касается языком бордовой головки и пропускает ее в прохладную влажность своего рта. Его губы раскрыты, ствол скользит между ними, пока мальчик двигает головой, насаживаясь сильнее. Взгляд Люцериса поднимается к лицу Эймонда. Глаз дяди закрыт, сжатые губы не позволяют вырваться наружу ни одному звуку. Мальчик пропускает член глубже, по его щекам текут слезы, но он продолжает смотреть на Эймонда, когда тот берет его за волосы. Длинные пальцы скрываются в плену черных кудрей, то притягивая мальчика ближе, то отрывая от себя, чтобы следующим движением снова ворваться в его рот. Жестко и грязно. Люк видит, как раздвигаются припухшие губы, когда мальчик впускает в себя дядю, как по щеке стекает тонкая струйка слюны, капая на пол, как на висках выступают капли пота, а волосы слипаются, падая на лицо мокрыми прядями. Пах Люцериса ноет, и он толкается бедрами вперед, ища необходимое трение. Движения Эймонда за дверью становятся размашистее. Он не смотрит на мальчика и запрокидывает голову, обнажая бледную шею с выделяющимся кадыком, заставляя Люка облизнуть пересохшие губы и представить, как он проводит по этой шее языком, покрывая своей слюной бьющуюся вену и ямку у ключиц, спускаясь ниже и ниже, ощущая на своих волосах прикосновение сильных пальцев, сжимающих вьющиеся пряди и вынуждающих придвинуться ближе. Люцерис чувствует, как саднят колени и воображает, что он стоит там, на месте мальчика, вылизывая, лаская... Подчиняясь. Люк уверен, что после смерти будет гореть в седьмом пекле, но все, что его сейчас волнует - выражение лица Эймонда, когда тот достигает пика. Его глаз зажмурен, брови приподняты, а рот приоткрыт в немом стоне, и Люцерис чувствует себя больным, потому что все, чего он сейчас хочет - это услышать, как с губ Эймонда слетит его имя. Однако тот не издает ни звука и лишь до крови прикусывает губу, еще сильнее откидывая голову. На несколько секунд в комнате воцаряется тишина, нарушаемая сбивчивыми вдохами. Отдышавшись, Эймонд натягивает штаны и подходит к своему столу, беря в руку золотую монету и протягивая ее мальчику. Тот кивает, принимает плату и, обернувшись в черный балахон, лежащий на кровати, спешит к двери. Люк вскакивает, не задумываясь о том, насколько громко это делает, и ускользает прочь, скрываясь за углом и задерживая дыхание, когда мальчик выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. Он уходит в противоположную сторону, и звук его шагов затихает. Люцерис выдыхает, ощущая бешеный прилив адреналина. Его член всё еще напряжен, а воспоминания о том, что только что произошло, слишком сильны. Люк проскальзывает в свою комнату. По пути он старается не смотреть в сторону покоев Эймонда, и, закрывая дверь на засов, погружает горящее лицо в чашу с водой. Прохладная жидкость отрезвляет, приводя в порядок нестройный хор мыслей. Люцерис не имеет ни малейшего желания анализировать случившееся и, вместо этого, опускается на кровать, заворачиваясь в теплое одеяло и тут же засыпая. Через открытое окно в комнату проникает свежий воздух, а лунный свет брызгами разливается по постели, прогоняя тьму прочь. В эту ночь Люку ничего не снится. *** На следующий день он просыпается позднее обычного от шумов за дверью. Люцерис трет руками глаза, стряхивая остатки сна, умывается и, не торопясь, одевается, подозревая, что опоздал на завтрак. Подозрение сбывается, и голодный желудок урчит, когда его хозяин отправляется на кухню. Получив, в итоге, яблоко, Люцерис вгрызается в сочную мякоть, утоляя голод. Капли сока стекают по его щекам, проделывая путь до подбродка и пачкая одежду. Люк не сразу обнаруживает мокрые пятна, но при виде их вспоминает события минувшей ночи. Аппетит пропадает, и Люцерис оглядывается по сторонам, уверенный, что Эймонд стоит где-нибудь неподалеку, насмехаясь над ним. Однако Эймонда рядом нет. Дядя отсутствует весь день, и за это время Люцерис успевает сходить на тренировку, помочь Хелейне построить дом для пары скользких гадов, выслушать рассказы Джейкериса и, наконец, отправиться на ужин. Люк полон уверенности, что Эймонд явится в обеденный зал, а потому заранее продумывает стратегию поведения. Он проводит некоторое время перед зеркалом, корча рожицы и пытаясь изобразить невозмутимый вид. Однако, когда начинается ужин, место напротив пустует и он чувствует разочарование, бездумно поглощая разнообразные блюда. Слуги разливают вино, и Люцерис чаще обычного подзывает их наполнить свой кубок. Он чувствует на себе взгляды Рейниры и Деймона, однако лишь улыбается им в ответ и продолжает поглощать сладкий напиток, ощущая в голове необычное чувство легкости. Ужин заканчивается поздно, и все расходятся по своим комнатам. Выслушав ряд нравоучений от матери, Люцерис, наконец, получает возможность удалиться, и сразу же направляется в свои покои. Впервые за долгое время он замечает, как велика его комната, и не может отделаться от навязчивого чувства одиночества. Вино с новой силой бьет в голову, и Люк ощущает головокружение. Прилив энергии продолжает будоражить кровь, и Люк думает о том, чем сейчас занят Эймонд. Он представляет, как дядя сидит в своем кресле, листая очередную книгу об истории рода Таргариенов. Или стоит у окна, разглядывая открывающийся вид. Или пишет очередное письмо Великому мейстеру... Мысли Люка сворачивают явно не в то русло, в котором должны находиться. Он снова вспоминает вчерашнюю ночь, и на ум приходит гениальная идея. Догадка. Конечно, это был не единичный случай. Наверняка, Эймонд проделывает такое постоянно. Возможно, прямо сейчас он снова стоит там, пока его ласкает мальчик, похожий на Люка. Эта мысль вызывает у Люцериса любопытство. Он не уверен, готов ли видеть вчерашнюю сцену снова, однако ударная доза алкоголя в крови сама несет его ноги по направлению к двери и заставляет пальцы повернуть ручку. Свечи в коридорах уже потушены, однако в воздухе стоит запах ладана и воска. Он уверен, что не рискнул бы идти туда в трезвом состоянии, однако отдел мозга, отвечающий за разумные поступки, временно отключен. Поэтому Люцерис направляется в сторону покоев Эймонда. Еще издалека он замечает свет, пробивающийся из-под двери, и ускоряет шаг. До замочной скважины остается не больше метра, когда чья-то рука хватает его за воротник рубашки и дергает на себя, заставляя споткнуться и полететь вниз, однако вовремя подхватывая и прижимая к стене за углом. Из горла Люцериса рвется крик, но вторая рука зажимает его рот, заглушая звук. Люку не нужно поднимать глаза, чтобы понять, кто прижимает его к стене. В нос бьёт запах старых книг, металла, дракона и крови, и Люцерис вспоминает комнату Эймонда и блокнот в его шкафу. Сейчас он отдал бы полжизни за то, чтобы никогда не заходить туда и не видеть того, что было вчера. - Лорд Стронг? В голосе Эймонда слышатся нотки удивления, и Люцерис чувствует, как румянец покрывает щеки, переползая на уши. Он слишком смущен, чтобы смотреть на дядю, и пытается уйти от прикосновения, однако Эймонд толкает его к стене, вжимаясь сильнее. Даже сквозь одежду Люцерис чувствует жар его тела, и это заставляет член в штанах дернуться, вызывая у Люка тихий вздох. Эймонд на мгновение замирает, но не отстраняется, а, наоборот, придвигается ближе. Люцерис кожей чувствует повисшее в воздухе напряжение и всеми силами пытается сдержать порыв толкнуться навстречу. Даже через плотную ткань штанов он чувствует возбуждение Эймонда и скулит, когда чужая рука перемещается на подбородок, заставляя Люка перевести взгляд на дядю. Свечи не горят, но даже темнота не может скрыть блеска глаза Эймонда, когда тот делает едва заметный толчок бедрами вперед, проезжаясь пахом по члену Люцериса и выбивая из того весь воздух. От переполняющего его напряжения Люк дрожит, цепляясь пальцами за плащ дяди. Эймонд полностью одет, в то время как на Люцерисе - одна лишь пижама. Этот контраст ломает сопротивление Люка, и он стонет, подаваясь вперед и потираясь возбужденным членом о бедро Эймонда. Люцерису кажется, что его подводит слух, когда он слышит, как изо рта дяди вырывается громкий вздох, но не может прекратить беспорядочные движения, чувствуя ответные толчки. Вдруг Эймонд замирает, и Люк чувствует, как его рот снова зажимает рука. Он поднимает взгляд на Эймонда, который к чему-то прислушивается и внезапно толкает племянника в находящуюся рядом нишу. В нише тесно, и Люцерис чувствует дыхание Эймонда на своих волосах. Его пах вжимается в член Люка, от чего Люцерис готов снова застонать, когда слышит поблизости звук голосов. Люк замирает, ощущая, как громко в тишине бьется сердце, и поднимает глаза на Эймонда. Голова дяди повернута в сторону, а губы сжаты в тонкую полоску. Люк жалеет, что в нише слишком мало места для того, чтобы поднять руку и коснуться гладкой кожи, поэтому он делает первое, что приходит в голову - встает на цыпочки и проводит языком по шее, оставляя на ней след от слюны. В голове благим матом кричат остатки сообразительности, но Люцерис не обращает на них внимания, продолжая вылизывать шею дяди и вдыхать запах духов. Эймонд напрягается и поворачивается к Люку, просверливая его взглядом. В расширенном зрачке плещется такой океан эмоций, что Люцерису кажется, что ему не хватает воздуха, что он тонет, задыхаясь от желания, стирающего границы. Бедра делают серию мелких толчков, пока Эймонд тяжело дышит, уткнувшись Люку в шею и кусая нежную кожу, одновременно зажимая его рот рукой. Легкая боль отдается в сознании яркой вспышкой, и Люцерису кажется, что от переполняющих его чувств он упадет в обморок, как какая-нибудь сентиментальная девчонка. Голоса становятся громче, и Люк узнает в одном из проходящих по коридору сира Кристона Коля. Тот смеется, звеня мечом, и Люцерис уверен в том, что он их сейчас заметит, однако рыцарь и его спутник проходят мимо, сворачивая в другую сторону. Люк выдыхает, чувствуя, как дыхание Эймонда щекочет его шею. Движения бедер приобретают все большую амплитуду. Люцерис, не имея возможность поднять руки, вцепляется ими за рукава плаща дяди и всхлипывает, чувствуя, как по щеке стекает слеза. Ладонь Эймонда опускается на подбородок Люка, сдавливая его щеки и поднимая голову выше, вынуждая смотреть на себя. Эймонд нависает над ним, его грудь ходит в такт толчкам, и Люцерис хнычет, когда рука сжимается сильнее, а движения становятся беспорядочнее и размашистее, подводя его к пику. Удовольствие пронзает Люка стрелой, и он выстанывает имя Эймонда, слыша в ответ такой же хриплый стон. Судороги проходят сквозь тело, пока крепкие руки держат Люцериса, не давая упасть. Когда Люк последний раз вздрагивает, ему кажется, что ноги не выдержат и он сейчас рухнет на пол, однако подставленное бедро Эймонда спасает от падения. Они еще несколько секунд стоят, прижавшись друг к другу и выравнивая дыхание. Эймонд молчит, и Люк боится прервать тишину. Через мгновение дядя выходит из ниши и оборачивается, глядя на него. Люцерис может представить, как сейчас выглядит: растрепанные волосы, пятна на шее, которые к утру, похоже, превратятся в синяки, отрывистое дыхание, вырывающееся из опухших губ и мокрая рубашка, прилипающая к телу. Эймонд пару мгновений смотрит на него, как будто хочет сохранить в памяти мельчайшие детали, а затем разворачивается и широкими шагами уходит прочь. Люцерис стоит в нише, вжавшись в угол, чувствуя себя грязным и использованным. Действие алкоголя давно прошло, и теперь он чувствует лишь озноб, заставляющий его тело дрожать. Мокрое пятно на штанах морозит кожу, но Люк еще некоторое время остается на месте, пытаясь сдержать рвущиеся слезы и сжимая кулаки. Потом он выходит из ниши и бредет к себе в покои, не встречая никого по пути. В комнате Люцерис снимает промокшую одежду, откладывая ее в сторону, и ложится на кровать, кутаясь в одеяло. Плотная ткань глушит все звуки, и Люк плачет, пока, наконец, от усталости не засыпает.