***
Ран проснулся ни разу не всыпанным. Ему очень хотелось отдохнуть, но целую ночь он без остановки думал о Такаши Мицуи о том, какая у него прекрасная спина и кожа. Риндо проснулся чуть раньше и уже собрал диван, даже сделал любимому брату кофе. Темная кухня осветлялась только небольшим лучиком утреннего солнца, которое чуть пропускали нависшие тучи. Все еще был сильный ливень, который предвещал душный день и быстрое восстание солнца и высокой температуры воздуха. Братья уселись за стол, насладится кофе. - Чего так рано просыпаешься, только семь утра, - зевая спросил Ран, шаманя ложкой в кружке. - Вообще, у меня еще учеба и сегодня на девять пара, - так же сонно ответил младший, - кстати, когда у тебя выходные? - Вообще, как у все нормальных людей, но иногда могу поработать и в субботу или воскресенье, если не лень, прибыль, как не как, больше будет. Так почему ты бездомный? - Ну, я сильно поссорился с родителями, и они решили, чтобы я повторил твою судьбу. - Ясно, а вещи ты, когда планируешь забрать? - Нуууу... - понимая, что Риндо не сильно пылает желанием идти к родителям забирать вещи, Ран его нукание резко прервал. - Сегодня заберешь все, их и так не будет дома, так что не ссы, - допив кофе старший пошел собираться в салон, который открывается в восемь утра. Ран не сильно любил свою судьбу, ему нравилось быть тату мастером, но не больше, чем «нравилось». Он был старшим ребенком в семье, потому именно ему должен был перейти семейный бизнес, а точнее сеть приватных клиник, которые его, от слова совсем, не интересовали. Единственное, что парню нравилось в медицине это - анатомия, которую Ран так усердно изучал и изображал на своих рисунках. Отношения в семье так же шли по пизде. К родителям только на «вы», они высшие творение Бога, по крайней мере именно так старые Хаитани себя позиционировали. Они постоянно настаивали на учебе в высшем учреждении на доктора или экономику. Вот только Рана такое не сильно интересовало, ему так нравилась родительская галерея там были собраны лучшие произведения современного японского искусства, там было хорошо. Галерея была неким храмом лицемерия, родительского лицемерия, которое тогда, в юном возрасте, еще могло замылить глаза маленькому Рану. Рана интересовал научный подход к искусству, потому он вскоре понял, что рисовать картины или делать перфомансы не для него, что тату это, наверное, лучшее, что можно найти для него. Ему нравилось забивать людям спины или еще какие-то участки тела жаль, что среди них мало тех, кто желает набить что-то реально качественное. Из года в год его родители пытались отослать старшего сына в любой медицинский университет, на любого доктора и все их попытки кончились тем, что ровно в восемнадцать лет парень сбежал из дома. Сначала было тяжело, а потом все будто бы наладилось. Подруга, которая снимала квартиру в одиночку, решила снизойти с небес и позволить с ней жить. Позже появились деньги на собственную квартиру и постоянная работа. Хаджиме, по старой дружбе, решил помочь с бумагами, даже не ожидая, что это сможет перерасти в полноценный бизнес. Потом подтянулся Инуи и в конце Ханма. Июнь пролетел незаметно и Ран даже не понял, как увлечение Такаши Мицуей затянулось на слишком долгое время. Ему не хотелось идти на выставку, так как это проходило в родительской галерее, но Ханма был слишком убедительный.***
На утро Ханемия проснулся с болящей шеей, и абсолютным нежеланием что-либо делать. Парень был студентом, а потому оставалось буквально две недели к окончанию учебного года. Конечно, он поступил на высшее образование, но это никак не меняло того, что жизнь продолжала идти под откос. Деньги заканчивались, как и сама мотивация жить, возможно последняя набирала даже большие обороты первых. Единственное, что держало его жизнь — это будущее, которое пока что он видел, которое пока что есть. Казутора держался за счет того, что вот он учится, а дальше можно не задумываться, дальше будет все слишком сложно, чтобы обдумывать его сейчас. Та даже лето началось, а значит подумать об этом он может позже, еще целых два года. Эту неделю будут проходить самые важные экзамены, потом можно будет сдать борги и считай свобода. Еще немного и он будет беззаботно нежиться в кровати, не думая о сложных вещах. Ханемия уже не помнил почему сбежал из дома, возможно, появилось слишком много вдохновения жить, возможно, чем лучше ты живешь, тем больше хочется умереть, парень предпочитал не думать об этом. Понедельник встретил его шумом Баджи с Чифую, которые не могли поделить вдвоем маленькую кухню. После прозвенел еще и мерзкий будильник, который окончательно заставил его встать. Вот еще один пример того, что, чем хуже тебе, тем больше хочется жить. Для Казуторы не было понятия смерть, наверное, она, как сон, особенно если она мгновенная. Наверное, именно такая смерть и считается помилованием, мы не знаем, что после нее, зато, когда уничтожается мозг больше нет ничего, что могло бы чувствовать. Ханемия натянул на себя черную, пропахшую дезодорантом футболку, с белыми пятнами от пота под подмышками и такого же цвета спортивные штаны, даже если он и выглядит неопрятно, ему плевать, парень решил, что в таком же виде пойдет на экзамен сегодня. - Завалите ебала, с самого утра, - Казутора выдал самый грозный голос, который смог, учитывая уровень желания спать. - У нас кончился кофе, - возмутился Чифую, - а Баджи не хочет тащить свою жопу в магазин, потому что это он допил его. - Какой пиздец, как ты это переживешь? - Ханемия достал с холодильника один энергетик и пачку сигарет со стола. - Окно невозможно открыть, - подал голос Баджи, поглаживая небольшого кота, который удобно устроился на его коленях. - Ну ничего вам не крякнеться, если вы разок подышите сигаретным дымом. Ни Баджи, ни Чифую не курили и не сильно жаловали эту привычку Казуторы. Душная маленькая кухня начинала наполняться дымом. Вдыхать его из-за духоты было труднее, но холодный энергетик спасал всю ситуацию. Дым прекрасно танцевал на фоне утреннего солнца, а тоненькие тюли кидали голубые тени на стол. На энергетике и сигарете завтрак Казуторы заканчивался. - У вас какой план на сегодня? - Работать ради твоего будущего, - саркастично ответил Баджи. - Вообще он прав, найди работу уже себе, - пробубнил Мацуно, надеясь, что его не услышат. - Не ревнуй, Чифую, - с дьявольской улыбкой произнес Казутора, - кстати, зацените татуировку, - он чуть оттянул футболку, демонстрируя рисунок. Парням очень понравилось, хоть и посыпались шутки типа: “отсосал мастеру за такое”, только потому что они оба знали о бюджете Ханемии и о том, что раскрученный мастер такое бы дешево не сделал. По дороге Казутора зашел в ларек и купил себе новую пачку сигарет. Он шагал, раз за разом попадая по лужам, которые образовались в последствии ночной грозы.***
Такаши проснулся от того, что спина, рана на ней, слишком сильно болела. Домой он приехал немного раньше, чем заканчивалась учеба, потому что ему было не в кайф работать над финальными проектами под симфонию оров пьяных, безответственных одногруппников. Парню всегда хотелось домой, но родной дом давно перестал олицетворять это понятие. Луна и Мана росли, а потому от них было еще больше шума. Мать сбрасывала на него все больше и больше ответственности, будто ее и так не было много. Она будто обезумела и начинала затирать о том, что он изучает что-то не то, что он время тратит в пустую, что деньги ее расходует. А он, он просто хотел большего, чем работа в офисе, он просто хотел быть среди людей, которые видят мир таким же, как и он. Тяжело было принять тот факт, что на искусство поступают не только творческие личности, но все бездари с родителями, которые хотят дать им высшее образование. В канализацию так же полетели все оригинальные идеи, которые было невозможно объяснить, вроде бы творческим учителям. Здесь по теме “Экософия - опыт на оси окружающей среды” он пытается объяснить, что, по сути, все, что нас окружает это природа, и что нельзя давать ей один и тот же зеленый облик и тут же получает по затылку, за “слишком нестандартный образ природы”. Единственно на чем держался его зачет это небольшое количество теоретичных предметов, по которым у него были высокие оценки. Такаши решил не отступать от собственных идей, хоть они уже и не казались такими значимыми. Парень честно пытался видеть во всем мире красоту. Иногда попытки заканчивались желанием либо сделать лоботомию, либо сбежать с материалистического мира, где ему нужно объяснять почему то или иное может быть воплощением красоты. Больно было так же смотреть на примитивные работы однокурсников, которые просто жалко копировали Джексона Поллока и чьи работы всем нравились, ведь эта пародия на мирового гения: “такая концептуальная”. Такаши шел на экзамен представляя, как завалит все творческие предметы, потому что “слишком нестандартно”. В голове роилось тысячи цитат с философии и такое же количество имен и названий картин. День был мерзкий, ночью прошла гроза и сейчас влага неприятно оседала во рту и на мозг, который и так не был первой свежести. Единственное, что возвращало к реальности - ноющая кожа на спине.***
Незаметно пролетели те две недели от момента, когда парни сделали себе тату, и как сдали экзамены. Вырывать учителям глаза за свои идеи было тяжело, но зато теперь у Такаши оценка выше на двадцать процентов. В Казуторы история было проще, он еле дотянул все балы, так как пошел в универ за компанию Мицуи. Вот последний урок, солнце заливает аудиторию. Парням хочется есть и спать, преподавателя, который так усердно ведет лекцию, судя по всему, тоже волнуют только эти две вещи. Пара идет целых три часа, он пытается надоумить студентов о том, какой проект хочет увидеть в начале следующего учебного года и так дальше. Наконец длиннющие часы проходят, и пожилой мужчина говорит: “кстати, мы решили провести выставку в честь поддержки студентов, потому принесите свои лучшие работы на протяжении недели, а мы потом решим, что выставим. Выставка будет проходить восьмого июля, если есть желающие”. На этих словах пара закончилась. Казутора подошел и вежливо напомнил о том, что его некоторые работы все еще в аудитории лежат и он не хочет ничего нести. Мицуя же решил, что его за этот год достаточно так затрахали, а потому просто с последнего ряда крикнул, в какой аудитории его работы. Восьмое июля наступило незаметно. Жаркий день, но и Казуторе, и Такаши сильно хотелось посмотреть на то, какие же работы были на выставке.