***
Я вышел из кабинета после окончания последнего урока, смолоподобные чувства всё ещё прилипали к каждой части моего разума и тела, мешая дышать из-за наплыва различных эмоций и мыслей, проносящихся в моей голове. Я боялся идти домой, думая, что, если мой отец решит накричать на меня сегодня, я могу случайно просто огрызнуться на него, и, конечно, это было бы очень неправильно. Я просто хотел убежать от всего, свернуться клубочком и забыться. Я уже почти вышел из главных ворот, когда передо мной встал Хичоль. С дерзкой улыбкой на лице он смотрел на меня. — Вау, ты выглядишь как кусок дерьма, — столь красноречиво заметил он. Я попытался отмахнуться от него, пройдя мимо, но Хичоль снова встал передо мной. — Серьезно, Хичоль, не сегодня. У меня чертовски плохое настроение, понятно? — Почему? Ты опять плохо сдал тест? — спросил он детским, насмешливым голосом. Я толкнул Хичоля в плечо, отодвинув его в сторону, прежде чем отправиться домой, но Хичоль последовал за мной. — Ой, да ладно, полегче, а? У меня дома куча алкоголя, который только и ждет, когда его кто-нибудь выпьет. Я замедлил шаг, думая о его предложении. Это ни в коем случае не означало, что я хотел тусоваться с Хичолем, я просто хотел напиться, чтобы отвлечься от своих мыслей. До этого я был пьян всего один раз в жизни, но помню, как потерял сознание и забыл почти всё, что было той ночью. Я остановился, а затем повернулся к Хичолю с задумчивым выражением лица. — Скажи, а если я соглашусь, я же буду дома к двенадцати, верно? Чеширская ухмылка Хичоля стала еще шире. — Само собой. Я вытащил свой телефон, бормоча себе под нос: «Не могу поверить, что делаю это». Я набрал номер мамы и сказал ей, что сегодня опоздаю, так как заканчиваю проект с партнером. Всё это по-своему казалось захватывающим. Я никогда не ускользал из дома, как это делают некоторые другие подростки, и даже не оставался после восьми, если только я не занимался в библиотеке или если у меня не было дополнительных уроков. — Ладно, ты выиграл, пошли. Хичоль подбежал ко мне и обнял меня за шею. — Ты не пожалеешь. Мы пошли к дому Хичоля, который находился недалеко от моей школы и, вероятно, всего в десяти минутах ходьбы от моего дома. Хичоль распахнул ворота, и первое, что я заметил, это то, что во дворе вообще не было газона. — Моя мама ненавидит траву, — сказал Хичоль, словно прочитав мои мысли. Дом Хичоля оказался намного более обычным, чем я ожидал. По какой-то причине я думал, что дом будет грязным или разрушенным, может даже с разбитыми стёклами, но на самом деле он был на удивление чистым и уютным. Это был один из тех обычных загородных домов, которые, клянусь, я видел по крайней мере на каждой улице. — По сути, эта часть дома принадлежит моей маме, — сказал Хичоль, ведя меня к двери с лестницей, ведущей в гараж. — Вы с ней живете отдельно в одном доме? Хичоль фыркнул. — Она занимается своими делами, а я своими. Так проще, когда есть разделение территории. Хотя моя спальня там, дальше по коридору, — махнул он в сторону, противоположную той, куда мы шли. Я вошел в гараж Хичоля и огляделся, увидев прямоугольные окна в верхней части стен, пропускающие свет, окрашенный оранжевыми хлопковыми занавесками. Старый черный кожаный диван был придвинут к стене, перед ним стоял небольшой журнальный столик, покрытый сигаретным пеплом и потухшими фильтрами. — Как тут по-домашнему, — с иронией в голосе прокомментировал я, но на самом деле эта маленькая комнатка мне понравилась. В ней было какое-то расслабляющее очарование. — Наверное, — Хичоль подошел к холодильнику, достал пачку пива и взял бутылку Jack Daniels с верхней полки холодильника. Он вытер кофейный столик своим носком и поставил напитки, исчезнув наверху. Я оглядел комнату и заметил телевизор с большущим экраном, стоящий на тумбе, по которой были беспорядочно разбросаны диски с фильмами. В комнате пахло дымом и чем-то еще, что я не мог точно определить, но запах не был раздражающим. Хичоль вернулся с четырьмя рюмками и двумя обычными чашками и поставил их на стол, полез в карман, вытащил сигарету и красную зажигалку и указал на сигарету. — Не возражаешь, если я закурю? Я недоверчиво посмотрел на него. — Даже если бы я сказал «нет», ты бы всё равно это сделал, да? — Это называется вежливость, придурок, — засмеялся он и закурил сигарету, выпуская струю дыма в оранжевый свет, просачивающийся в виде лучей сквозь занавески. Я не успел отвести взгляд, на мгновение захваченный сценой. Голова Хичоля была запрокинута назад, адамово яблоко торчало на его тонкой белой шее, белый дым вырывался из его губ и клубился вверх, а оранжевый свет сиял на коже Хичоля, и лучи этого света тянулись от его груди вверх к окну. Как бы мне не хотелось ставить Хичоля и красоту в одно предложение, это была самая красивая вещь, которую я когда-либо видел. — Перестань пялиться, я вообще-то застенчивый, — саркастически заскулил Хичоль. Я усмехнулся и повернул голову в сторону. — А кто пялился? Хичоль плюхнулся на диван и похлопал по месту рядом с собой. Он налил выпить нам обоим, когда я сел, небрежно налив немного через край стакана. Он поднял свою рюмку в воздух. — Давай напьёмся, — а затем он выпил всю рюмку разом. Я поднес стакан к губам, повторил то, что сказал Хичоль, и сделал первый глоток.Часть 3
24 февраля 2023 г. в 18:00
Я листал свой учебник на уроке английского, ожидая прихода учителя. Часть моих мыслей была занята учебой, а другая часть — тем, как мне извиниться перед Тэем за то, что произошло. Я подумал, что если бы я мог просто объяснить мою ситуацию, то мы, по крайней мере, не были бы в плохих отношениях. Я надеялся, что он, по крайней мере, поймет мою позицию. И хотя я чувствовал себя ужасно из-за всего этого, я не мог вмешаться, потому что мне нужно было хорошо учиться и не ввязываться в конфликты.
Я не мог отвлекаться ни на что до окончания выпускных экзаменов.
Учительница вошла в класс, но Тэя по-прежнему не было видно. Я нахмурился про себя и подумал, опаздывает ли он или вообще берёт выходной. По мере того, как проходил урок, мне становилось всё труднее сосредоточиться на своей работе, поскольку я продолжал поглядывать на пустой стул Тэя, и во мне наростало тревожное чувство. Должно быть, он был очень расстроен из-за вчерашнего дня, и поэтому не пришел. Но с ним же всё в порядке?
Часы тикали, время шло вперед, и по прошествии часа я начал испытывать просто какую-то иррациональную тревогу за Тэя. Стук в дверь на мгновение вырвал меня из моих жутких мыслей. Директор вошел в класс и тихо поговорил с нашим учителем английского языка. Мы все с любопытством наблюдали за тем, как они разговаривали, недоумевая, что могло заставить директора прийти сюда во время занятий, а не ждать до перемены.
Учитель вздохнул и кивнул, поклонившись директору, когда тот ушел. Наш учитель повернулся к нам со странным выражением лица, и я сразу понял, что что-то не так.
— У меня плохие новости. Прошлой ночью скончался наш ученик из этого класса — Тэй Рейнольдс. Он покончил жизнь самоубийством, к сожалению, спасти его не удалось.
Всё в моем теле онемело от его слов, пока я медленно осозновал то, что он говорил.
Тэй был мертв.
Он убил себя.
Я поджал губы, и чувство вины поглотило меня, когда я вспомнил вчерашний день — как я мог бы легко помочь ему, но не сделал этого. Эти глаза, он умолял кого-то помочь, он умолял меня помочь, но я отвел взгляд. Я пытался уговорить себя, что могла быть и другая причина, по которой он покончил жизнь самоубийством, но чем больше я думал об этом, тем более отчаянно и чётко я понимал, что на самом деле не было никакой другой причины. Если бы я только сделал хоть что-то, если бы я хотя бы попытался ему помочь.
Что было бы, если бы я побежал за ним в тот день? Был бы он всё ещё жив, если бы я заступился за него? Меня действительно поразило то, что он больше никогда не вернется. Я больше никогда не попрошу его помочь мне с домашним заданием по английскому языку, когда у меня будет что-то не получаться, я никогда больше не смогу посмеяться над его шутками, никогда не услышу его плохой корейский… И я просто не знал, что с этим делать. В каком-то смысле я был так же виновен в его смерти, как и Сухён. Грубо говоря, хотя я и не вонзил в него нож, но я и не помог ему вытащить его.
Из-за моего равнодушия умер хороший человек.
Я посмотрел своими остекленевшими глазами на Сухёна, во мне рос гнев за то, что он сделал с таким невинным человеком. Я надеялся, что он сожалеет об этом, но мои надежды даже близко не оправдались. Он, как обычно, сидел и трепался со своими друзьями, как будто ничего и не было. Как будто Тэя вообще никогда не существовало, и он не мучил его безжалостно всё это время.
Я стиснул зубы, всё мое тело тряслось от гнева, который я чувствовал. Какой он был отвратительный человек. Студенты болтали между собой о его смерти, говоря, что это ужасный позор, и недоумевали, почему он это сделал. Неужели они были настолько слепы, что действительно даже не видели, что происходило вокруг них? Я продолжал слушать их разговоры, пока они медленно меняли тему со смерти Тэя на то, что они собираются делать сегодня вечером и какое шоу собираются смотреть по телевизору.
Кто-то только что умер, но всем было наплевать.
Никого на самом деле не заботило происходящее, кроме меня и моего гребаного чувства вины.
Я ковырялся в своей еде во время обеда, не вступая в разговор с моими друзьями, пока они болтали о выходящих новых фильмах, которые они хотели посмотреть. Я был слишком поглощен своей виной и мыслями, чтобы заботиться о таких обыденных вещах.
— Ты в порядке, Кю? — наконец спросил Реук, бросив на меня несколько обеспокоенных взглядов.
— Наверное, — вздохнул я, ковыряясь в своей еде в коробке для завтрака, — Просто ты слышал о том, что случилось с Тэем? Ну, знаешь, с тем парнем, о котором мы говорили вчера?
— О, да, я слышал про него, — сочувственно ответил Реук, — Бедный парень. Представь, как он себя чувствовал… Он, наверное, был такой… Такой подавленный и несчастный, раз на самом деле сделал это с собой.
— Должно быть, ему было очень тяжело иметь дело с этим дерьмом каждый день. Думаю, я вроде как понимаю его, — пожаловался Сонмин.
— Мы должны помолиться за него, — вмешался Шивон, хлопая в ладоши и закрывая глаза.
Я последовал его примеру, сложил руки и произнес в голове короткую молитву, надеясь, что он хоть сейчас будет счастлив.
— Вы были близки с ним? — спросил меня Сонмин с грустным выражением лица.
Я пожал плечами. Я не был с ним близок, но вина висела надо мной черной тучей.
— Не совсем, я просто думаю о том, как это можно было предотвратить, понимаете? Возможно, если бы я вмешался, всё было бы по-другому.
— Иногда ты просто не можешь помочь людям, — утешил Реук, положив руку мне на плечо.
— Я знаю, просто… Не волнуйся, забудь, — пробормотал я.
Дело в том, что я был уверен, что мог бы помочь ему. Он просил меня о помощи, но даже я ему отказал, как и все остальные в его жизни. Я задавался вопросом, был ли у него вообще кто-нибудь, кто был на его стороне всё это время, какие-нибудь друзья, хоть кто-нибудь. Даже если я этого не знал и не замечал, я мог быть самым близким его другом — может быть, он серьёзно считал нас друзьями, но я и пальцем не пошевелил, когда над ним так издевались. Он всегда помогал мне с английским, но я никогда ничего не делал для него. Я был ублюдком.