О сигаретах и смоле

      Проснувшись, я потер глаза, выпутываясь из объятий Хичоля, отчего он начал шевелиться во сне. Он застонал и издал какие-то непонятные звуки, но потом снова расслабился. У меня возникло внезапное желание поцеловать его в щеку, поэтому я наклонился и на мгновение прикоснулся губами к его мягкой коже, прежде чем выйти из комнаты.       Я спустился вниз, всё ещё в полусне, и пошёл в подвал Хичоля — место, где мы всегда тусовались. Я опустился на его черный кожаный диван, утопая в подушках. Всё было так, как я это помнил. На столе передо мной лежала открытая пачка сигарет. Я давно не курил; слишком давно.       После того, как Итук ушёл, было трудно достать сигареты. Никто не любил делиться, но я не мог их винить. Когда Итук был рядом, он заботился обо мне. Он обращался со мной, как с заблудшей овечкой, и я до сих пор не совсем понимал, почему он решил взять меня под своё крыло, но я не жаловался. Быть другом Итука в центре заключения означало получение определённого уважения и страха со стороны других заключённых, потому что, если ты смог подобраться к Итуку и он не оторвал тебе бошку, значит, тебя точно следовало уважать.       То, что я был его другом, дало мне чувство неприкосновенности, поскольку все были слишком напуганы, чтобы приблизиться ко мне, на случай, если Тук разозлится на них за доставленные мне неприятности. Но это не значило, что я им нравился. На самом деле, после того как он ушел, со мной почти никто не разговаривал, кроме случайных прохожих. Меня это не беспокоило, так как они всё ещё не доставляли мне никаких проблем, но временами мне было очень скучно.       Вот почему я просто придерживался книги, которую он мне дал. Страницы были потрепаны и местами порваны, корешок разваливался, обложка отклеивалась, но мне всё равно понравилось. Название книги было стерто и местами порвано, но если присмотреться, то можно было увидеть на обложке контур «Бойцовского клуба».       Я на мгновение запаниковал, когда вспомнил, что потерял книгу. Куда я её положил? В прошлый раз, когда она была у меня, я ехал в такси. Я смутно помнил, что принес книгу в свой дом, но потом понятия не имел, куда её положил. Я проклинал свою невнимательность, но, честно говоря, в то время было что-то более важное, чем книга. Мне придется вернуться и забрать её однажды, когда моих родителей не будет дома. Было что-то в этой книге, что меня особенно привлекало, что всасывало меня в её страницы, как в вакуум.       Я громко выругался, когда немного тлеющего сигаретного пепла упало на мой голый живот, резко встал и стряхнул его, скуля от боли. На моей бледной коже остался темно-красный след, и я цокнул языком из-за своей неаккуратности. Я почесал затылок и подумывал пойти в ванную, чтобы взять мокрое полотенце или что-нибудь, чтобы успокоить жжение, но, честно говоря, мне было слишком лень, поэтому я снова сел.       Вместо этого я просто взял еще одну сигарету и закурил ее, пытаясь избавиться от мыслей, проносившихся у меня в голове. Я не хотел больше думать. Я провел шесть месяцев, думая и думая, пока не свёл себя с ума собственными мыслями, которые терзали меня и зудели под кожей.       Я хотел… нет, мне нужно было расслабить свой разум.       Мне пришлось напомнить себе, что я больше не в изоляторе. Нет, теперь я был свободен и собирался хранить свою свободу так долго, как только смогу. Я больше никогда не собирался возвращаться в тюрьму. Я поднял голову и услышал, как приближается Хичоль, одетый в свободную красную рубашку и черные боксеры. Несмотря на то, что он был так небрежно одет, а его волосы были спутаны, я не мог не думать, что он хорошо выглядел.       Теперь, когда его волосы не были мокрыми, я прекрасно видел их цвет и не мог отрицать, что он ему очень шёл. Хотя, я догадывался, что Хичолю подошел бы любой цвет волос и вообще ему подошло бы что угодно — он был именно таким. Что бы он ни носил, ему всё равно удавалось хорошо выглядеть. Меня это даже немного раздражало, правда. Я провел рукой по волосам, поняв, что даже не видел, как они выглядят. С более короткой стрижкой мне, казалось, было намного легче и прохладнее. Летняя жара ощущалась не так сильно. Я мысленно сделал заметку, чтобы посмотреть на свои волосы в следующий раз, когда я подойду к зеркалу.       Сейчас мне было лень идти. Жара всегда сказывалась на мне так. Я никогда не справлялся с этой изнуряющей жарой.       — Я не знал, что ты куришь, — сказал Хичоль, покачивая бедрами из стороны в сторону, когда он подошел ко мне, а затем развалился на диване рядом со мной.       Я выпустил дым изо рта и посмотрел на него.       — Да… Начал, пока мы не виделись, наверное.       Он надулся и кивнул, вытащив одну сигарету для себя, и поставил босые ноги на стол, откинув голову назад.       — Можешь передать мне зажигалку?       Я закатил глаза, но тем не менее наклонился вперед и взял оранжевую зажигалку со стола, поднёс к сигарете Хичоля и, нажимая на кнопку, дождался, пока кончик сигареты не загорелся. Я бросил зажигалку обратно на стол, наблюдая, как Хичоль сделал длинную затяжку и осторожно вытащил сигарету изо рта, держа её двумя пальцами. Я беззастенчиво смотрел на него, пока он продолжал курить, и, судя по тому, как уголки губ Хичоля дёргались вверх, когда он время от времени открывал глаза, чтобы увидеть, как я смотрю, я думаю, ему нравилось, что я за ним наблюдал.       — Почему ты не модель? — спросил я с любопытством, определенно будучи в состоянии представить его под ярким белым светом с вспыхивающими и щелкающими вокруг камерами.       Я даже мог представить, как он будет ухмыляться, мог представить солнцезащитные очки, которые он будет носить, фетровую шляпу, которую он наденет, и его волосы, окрашенные в карамельно-коричневый цвет, собранные в хвост. Хичоль закрыл глаза и пожал плечами, его брови приподнялись вместе с плечами. Он постучал сигаретой, позволяя пеплу упасть на кожу. Я схватил пепельницу со стола впереди и наклонился над Хичолем, поставив ее рядом с ним, потушив при этом свою сигарету.       В доме было смертельно тихо, что разительно контрастировало с тем, как было прежде — когда Донхэ и Ынхёк всё ещё были здесь.       — Где твой брат?       Хичоль поднял руки в воздух.       — Не знаю. Он уехал после того, как мама ушла в прошлом месяце. С тех пор я его не видел. Но это Донхэ, так что…       Я склонил голову набок от его слов.       — Твоя мама ушла? Почему?       Он вздохнул.       — Не знаю. Она уехала с каким-то парнем — сказала, что я уже взрослый и всё такое, и что я смогу позаботиться о себе сам, — он невесело засмеялся, — Похоже, что она меня переоценила.       Я впитывал его слова, чувствуя себя немного неловко из-за того, что затронул такую удручающую тему. Пока меня не было, все бросили Хичоля. Неудивительно, что прошлой ночью, когда я вернулся, он был так заботлив. Когда он в последний раз разговаривал с кем-то, кто ему небезразличен?       — А как же деньги?       Хичоль приоткрыл один из своих закрытых глаз, и посмотрел на меня, что-то скрывалось в его взгляде, что я не мог до конца расшифровать.       — Я их зарабатываю.       Воспоминания многомесячной давности вспыхнули в моей голове, я вспомнил момент, когда я сидел и разговаривал со своими друзьями. Я вспомнил, как Шивон сказал, что Хичоль отдавался другим за деньги, и теперь, когда я подумал об этом, он, вероятно, был прав. Как ещё Хичоль платил бы за свои наркотики? У него не было работы, и я сомневался, что его мама будет так щедра, чтобы одолжить ему деньги, в которых он нуждался, особенно учитывая, что, когда я встретил её, она была с дизайнерской сумочкой и блестящими украшениями, которые выглядели чертовски дорого.       Хичоль схватился за рубашку и начал хлопать ею вверх-вниз, глубоко вздохнув, его сигарета теперь погасла.       — Гребаное лето, — выругался он себе под нос, — Потеть просто отвратительно, ненавижу жару.       Я подтянул колени к груди и положил голову на колени, всё ещё глядя на него.       — Чоль, — сказал я, вспоминая свои мысли прошлой ночью. Я ничего не знал о Ким Хичоле, и хотя не была уверен, что хочу знать, в этот момент, когда я смотрел на его идеальное, безупречное лицо, мне хотелось впитать в себя всё, что он смог бы мне рассказать о себе. Я хотел дышать им. Я хотел окунуться в его мысли хотя бы на мгновение, просто чтобы точно понять, кем он был, — Расскажи мне что-нибудь о себе, пожалуйста.       — Зачем?       Я поиграл пальцами под коленями.       — Я… не знаю, правда. Я просто хочу узнать о тебе хоть немного.       Хичоль поднялся и придвинулся ближе ко мне, его губы коснулись моего уха.       — Нечего рассказывать, детка.       Я нахмурился и цокнул языком, игриво оттолкнув его за плечо.       — Ну конечно…       Я должен был сразу догадаться, что ничего не выйдет. Вытащить что-то из Хичоля было всё равно, что пытаться разбить алмаз камнем. Это было невозможно. Почувствовав разочарование, я встал и обыскал комнату в поисках пульта, найдя его спрятанным сразу за плоским экраном. Я включил какой-то случайный канал, а затем вернулся к дивану, не придумав ничего получше.       — Знаешь, сейчас все готовятся к экзаменам, — заметил я, тупо глядя на идущий боевик.       Хичоль хмыкнул.       — Ты вообще появлялся вшколе после того, как я ушел?       — Раз или два. В этом не было особого смысла.       — Справедливо. Мне просто интересно, как, черт возьми, тебя досих пор не исключили из школы? Я имею в виду, что ты почти никогда не сдавал нормально экзамены и почти никогда не появлялся на занятиях.       — Они относились ко мне как к благотворительному проекту, я думаю. Знаешь, когда меня отправляли к директору или куда-то ещё, он смотрел на меня с таким жалостливым взглядом. Типа, твой папа умер, а твой брат сбежал, бедняжка. Даже когда я действительно сильно облажался, он просто посмотрел на меня этим своим грустным взглядом и дал мне пощечину, а затем отослал меня с предупреждением. Честно говоря, я думаю, что они просто оставляли меня в покое «потому что было бы неполиткорректно исключать из школы человека с такой кучей проблем» или что-то в этом роде.       — Вот как… — мне нечего было сказать, поэтому я просто смотрел, как главный герой фильма бежит по каким-то закоулкам, убегая от преследующих его людей.       Двое преследовавших его людей загнали его в угол и схватили за шею. Ему угрожали, и моя кровь начала стынуть в жилах. Это было слишком похоже на то, что было между мной и Сухëном. Я пытался продолжать смотреть, но когда они начали наносить удары и кровь потекла по его лицу, я с отвращением отвел взгляд. Один только вид крови и насилия превращал мои мускулы в камень и вытягивал из меня воздух, мешая дышать.       Я не хотел этого видеть.       Я не хотел вспоминать.       Это было в прошлом, так почему же эти воспоминания всё ещё преследуют меня?       Хичоль заметил мою реакцию и нахмурился.       — Почему ты не смотришь?       — Мне просто не нравится, — пробормотал я сдавленным и напряженным голосом.       Хичоль не отставал на меня, будто бы специально издеваясь.       — Это из-за того парня, которого ты побил, да? Пошли всё к черту, Кюхён. Прошло шесть месяцев, пора уже смириться с этим.       — Я просто…       — Так ты хочешь прожить всю свою жизнь? Вечно будешь таким напуганным, что не сможешь даже смотреть телевизор? Ты сейчас жалок.       Слова Хичоля вонзились в меня, как нож, но я ничего не ответил.       — Посмотри на это, — выдавил он, немного разозлившись теперь, когда я его не слушал.       Я покачал головой.       — Я не хочу.       Что-то в Хичоле изменилось, оно стало жёстче и решительнее, и он наклонился ко мне и схватил меня за подбородок, заставив мою голову повернуться в направлении фильма. Я закрыл глаза и про себя проклинал режиссеров за то, что экшн-сцена длилась так долго. Когда Хичоль увидел это, он положил большие пальцы мне на века и заставил мои глаза открыться.       — Ты хочешь так жить? — Хичоль закричал мне в ухо, удерживая меня на месте, — Есть только один способ избавиться от этого страха — взглянуть страху в лицо.       Но я не слушал его. Я все пытался отвернуться, отвести глаза и оторвать его руки. Я крикнул ему, чтобы он отпустил. Теперь я был в панике, и я просто хотел, чтобы кто-то спас меня от него. Мне нужна была помощь, но мы были совсем одни.       — Ты не сможешь избегать этого вечно, Кю, — прошипел он.       Я был на грани слез, но не позволял себе плакать. Я не хотел, чтобы он увидел мои слезы.       — Я не хочу на это смотреть. Отпусти!       Хичоль отпустил пальцы, сжимавшие мои щеки, затем схватил меня за плечо одной рукой и ударил другой. Удар был не таким сильным, но я мог сказать, что он оставит розовый след. Он пугал меня — Хичоль пугал меня.       — Ты посмотришь, — потребовал он, не оставляя места для возражений.       Я всхлипнул и повел плечами, поднимая голову и глаза, пока насилие снова не оказалось прямо передо мной. Я заставил себя посмотреть. У меня дрожали руки, но, честно говоря, я больше боялся Хичоля. Даже не так. Я боялся потерять Хичоля. Если бы он рассердился на меня, он мог бы уйти из моей жизни и никогда больше не вернуться.       Я смотрел, пока сцена не закончилась, но я всё ещё не мог остановить дрожь, которая распространилась от моих рук по всему моему телу.       — Почему ты так напуган? — спросил Хичоль, убирая мои руки от туловища, так как я обнимал себя для утешения.       Я высвободил свою руку из его хватки и закрыл ею своё лицо.       — Я…       — Скажи мне, — уговаривал он, и это звучало искренне заботливо.       Я держал глаза закрытыми, а лицо закрывал руками, раскачиваясь взад и вперед в успокаивающем ритме, пытаясь успокоить свои расшатанные нервы.       — Я не могу поверить, что чуть не убил кого-то, понимаешь? Я не могу объяснить тебе это чувство… Я не могу его объяснить. Ты не поймешь, каково это.       Я почувствовал, как Хичоль снова сел на диван, и понял, что его больше нет рядом со мной.       — Я знаю, — сказал он так тихо, что я подумал, что сначала ошибся, — Я знаю каково это, — на этот раз повторил он с большей уверенностью.       Я в шоке убрал руки от своего лица и уставился на него. Что он имел в виду, говоря, что знает? Тысячи сценариев проносились в моей голове, пока я смотрел на него. Хичоль отвернулся от меня, выглядя неуверенно, как будто он не знал, должен ли он посвящать меня в такую личную часть его жизни. Видимо, окончательно решившись, он повернулся ко мне и тихо заговорил.       — Я убил собственного отца.       — А? — закричал я, шокированный звук просто сорвался с моих губ при его словах. Мои мысли вернулись к его семейному портрету, который я видел так давно, но я не мог вспомнить лицо его отца.       Хичоль ухмыльнулся и глухо рассмеялся, но я мог сказать, что он совсем не нашел эту ситуацию забавной.       — Мой отец… Он был настоящим мудаком. Он много пил. Он приходил домой посреди ночи и избивал мою маму, он получал от этого кайф, представляешь? Больной ублюдок. Она всегда… У нее были эти синяки по всему телу, но она делала вид, что всё нормально. Она была намного моложе его, и из-за этого он подумал, что это его право или что-то вроде того, чтобы поставить её на место, — Хичоль выдернул торчащую нитку из-под рубашки и порвал ее, — Тогда я был просто ребенком, как и Донхэ. И, однажды, я думаю, отец решил, что моей мамы уже недостаточно, и что мы были уже достаточно взрослыми… В общем, он… Зачем я вообще это говорю? Тебе не нужно этого слышать… — он замолчал.       — Что он сделал? — спросил я у него, — Ты можешь мне рассказать, всё хорошо, пожалуйста…       Он пожал плечами и опустил голову. Сейчас он выглядел таким уязвимым, что мне хотелось обнять его и не отпускать, пока он не почувствует себя в безопасности.       — Ну он начал избивать и меня Сначала только меня, и это чертовски меня бесило, но я мог с этим справиться. Но Донхэ, он был просто ребенком, совсем маленьким ребенком, и как-то он ударил и его. И тогда я… Я не знаю. Я просто возненавидел его в тот момент. В следующий раз, когда он пришел домой пьяным, я столкнул его прямо с лестницы. Я стоял и смотрел, как он упал и сломал себе шею. Полиция просто списала это на несчастный случай — будто бы он споткнулся, когда был пьян. В этом был смысл. В ту ночь мамы не было дома, и кто мог заподозрить десятилетнего мальчика или его младшего брата? Честно говоря, я рад, что он умер. Мне даже не жаль.       Я уставился на него, чуть приоткрыв рот.       Хичоль поднял ладони вверх, словно прося прощения.       — Некоторое время я был как ты. Терпеть не мог насилия или чего-то подобного. Но вскоре после этого я подружился с Хангёном — он был на два года старше меня. он заставил меня привыкнуть к этому. Он говорил мне: «Это жизнь, хреновый беспорядок, но к этому нужно привыкнуть».       Губы Хичоля расплылись в улыбке, когда он продолжил говорить о Хангёне.       — Раньше у него был этот акцент — знаешь, он китаец — и он ужасно говорил. Он даже не мог произнести половину слов, которые знал, правильно. Мне всегда требовалась куча времени, чтобы понять, что он пытался сказать, когда он был моложе… Но даже когда он стал старше, у него была такая забавная манера говорить, — засмеялся Хичоль.       Это был первый раз, когда я видел такое нежное выражение на его лице, когда он погрузился в свои воспоминания, и мне стало интересно, насколько важен для него этот парень, Хангëн.       — Прикинь, он спрашивал: «Мое сердце, где оно находится?». Это действительно отстой… Я столько раз говорил ему, что это звучит неловко!       Я посмотрел на него.       — Значит… Вы с ним встречались?       Хичоль кивнул, тепло улыбаясь, затем повернулся ко мне, и его нежная улыбка превратилась в ухмылку.       — А ты ревнуешь? — поддразнил он меня, — Не волнуйся, он вернулся в Китай два года назад. На самом деле мы почти даже не разговариваем.       — Но… ты ещё не забыл его, — высказал свои опасения я.       Хичоль склонил голову набок.       — Когда кто-то так помогает тебе, ты никогда не забываешь его. Мы были вместе, сколько, два года? Но я знаю его уже почти семь лет. И это не значит, что мы расстались, потому что ненавидели друг друга или что-то в этом роде. Просто так получилось. Так что, думаю, я не совсем забыл его, но я могу двигаться дальше.       Он говорил осторожно и небрежно, но я всё ещё слышал печаль в его словах.       Я переплел свои пальцы с его, почти инстинктивно.       Хичоль рассмеялся.       За этот небольшой промежуток времени я открыл нечто совершенно новое. Я получил совершенно иное представление о жизни Ким Хичоля, и я уже мог сказать, судя по тем небольшим фрагментам информации, которую он дал мне, что жизнь у него была не самая приятная. Его прошлое было не тем местом, куда вы осмелились бы войти, не будучи готовыми к препятствиям. Мне казалось, что я решил обняться с терновым кусом, обмотавшись лишь тонкой тканью, думая, что она защитит меня. Ткань не защищала, но и отпускать этот куст я не собирался.