Sehnsucht

Безумие Это то, как плачет прошлое. Отрывки Синтия пристально смотрит на возлюбленного своей сестры. Позади него жалобно скулит мужчина, не слишком умелая крыса. — Надеюсь, ты понимаешь, каким подозрительным сейчас кажешься. — Говорит она. Деймон усмехается и стряхивает несуществующую пыль со своей одежды. — Не говори глупости, — говорит он. — Я бы никогда не использовал Туман на Елене. — Нет, я согласен с ней, — бормочет Джи, тыкая в бедного, уже не такого вменяемого мужчину. — Что ты с ним сделал? — Нуфуфуфу... Я... Разоблачение — ... полагаю, я должен был догадаться. — Джули наклоняет голову и ухмыляется. Его глаза вспыхивают болезненно красивым фиолетовым цветом, и в дрожи Пламени Кату Джули становится Деймоном Спейдом. — Синтия, Синтия, я не ожидал встретить тебя здесь. Тимотео вздрагивает. — Нет...! Это невозможно! — Джули!? — Адельхайд поворачивается, пряча Энму позади себя. — Что за... кто ты!? — Семья Шимон коллективно делает шаг назад, настороженно глядя на своего, по всей видимости, уже бывшего товарища. — Деймон Спейд? — шепчет Тсуна, сбитый с толку. — Кто это? И почему он называет Нори-тян "Синтия"? Реборн держит пистолет в руках, на его губах нехарактерная для него хмурая усмешка. — Деймон Спейд, — медленно произносит он, — был первым Хранителем Тумана. Однако он должен был быть давно мертв. — Да, — соглашается Синтия, холодно улыбаясь. — Должен - главное слово. Ты цеплялся за этот мир, овладевая телами, так? — Нуфуфуфу, не говори с таким отвращением, Синтия, — мурлычет Деймон. — Это немного мелочно, учитывая, что ты тоже вернулась. Расскажи... Тайна — ... как ты это сделала? — с любопытством спрашивает Деймон за чашкой чая. — Сделала что? — Синтия выгибает бровь. Ее длинные волосы растрепаны, светлая ночная рубашка помята, и она прикрывает зевок рукой. Сейчас раннее утро, и солнечный свет стелется по полу. — Наша последняя битва, — говорит он, подпирая подбородок ладонью. — Ты остановила её. Как? Она улыбается и отхлебывает свой кофе. — Тебе так хочется знать? — Синтия, — скулит он. Она смеется. — Почему... Имя — ... ты продолжаешь ее так называть? — требует Хаято. — Что происходит?! — Ой? Ты ещё не рассказала своей любимой семье? — Деймон ухмыляется, в его руках появляется коса. Он насмешливо вертит ею в руках. — Теперь ты хранишь секреты, да? Кто-нибудь из этих детей вообще знает, кто ты такая? — Я никогда не слышал о некой Синтии, — комментирует Реборн, и его недоверие обжигает. — ... Нори-тян? — Тсуна спрашивает неуверенно. Он так хочет доверять ей, но... Синтия вздыхает. Ее хватка на Грехе становится крепче. Ее сердце болит. — ... Мукуро. — Куфуфуфу... мне просветить вас всех? — Мукуро ухмыляется, расслабляясь настолько, насколько это возможно. — Синтия была первоначальной основательницей Червелло и Луной Вонголы времен Примо. Она была... Оптимизм — ... его главным советником. Почему бы тебе не посоветовать ему не быть идеалистическим идиотом? — Деймон хмурится. — Ты следуешь за ним, потому что он идеалистический идиот, — замечает Синтия, задаваясь вопросом, знает ли он вообще, какими нежными становятся его глаза, когда он разглагольствует об их лидере. — И в чем проблема сейчас? — У нас есть брешь. — Деймон качает головой, хлопая ладонью по файлам. — Джотто нужно улучшить свою безопасность. Очень сильно. — Я поговорю с Джи позже, — говорит она, протягивая руки. Это была долгая ночь. — Ты же знаешь, что у Джотто есть склонность думать обо всех только самое лучшее. Он ворчит. — Однажды это ему дорого обойдётся, — бормочет он и качает головой. — Однако ему невероятно везет. Просто так получилось... Реинкарнация — ... что Червелло Синтия перевоплотилась в Рэйки Норико, — самодовольно заканчивает Мукуро. — Какого хрена? — Хаято разинул рот. Тсуна просто выглядит... ошеломленным. — О чем ты говоришь? — выплёвывает Адельхайд. Она выглядит так, словно больше не знает, во что верить. — Достаточно, — говорит Синтия, прежде чем кто-либо еще успевает внести свой вклад. — Сейчас это не имеет значения. Что ты делаешь, Деймон? Это ты виноват во всей этой каше, да? — Конечно, — подтверждает Деймон. — Пока ты игралась с этими слабыми детишками, я... Сила — ... поддерживал силу Вонголы. — выдыхает Деймон с раздражением, ведя Синтию сквозь лабиринт из живой изгороди, держа одну руку на ее спине. — Но он мне все равно не нравится. Она смеется. — Правда? Со всеми твоими насмешками я бы подумала, что ты обожаешь Алауди. — Последний присоединившийся в их семью немного взрывоопасен даже в хорошие дни и пару раз уже приставал ко всем со своими наручниками. Его взгляд наполовину оскорблен, наполовину ошарашен. — Этого дикаря? — фыркает он. — Ни в коем случае, хотя я признаю, что он лучше, чем Лампо. Это отродье жалуется на все. — Упомянутое отродье дважды в неделю получает конфеты от Тумана. — Почему бы тебе просто не признать, что в душе ты добренький? — дразнит Синтия, тыкая его в грудь. — Не надо... Наследие — ... обманывать себя, — резко говорит Синтия. — Всё из-за неё, да? Лицо Деймона жестоко искажается. Она единственная, кто видит боль за безумием и злобой. — Заткнись, — шипит он. — Ты не имеешь права говорить о ней! — Ей бы это не понравилось, — огрызается Синтия. — Она, наверное, сейчас ворочается в своей могиле! Делать все это от ее имени, думаешь, она бы это одобрила? Она верила в защиту слабых и сострадание к безнадежным! — О чем они говорят? — с тревогой и робко спрашивает Тсуна, но ни один из них его не слышит. — Не говори так, будто знаешь, чего бы она хотела! — Деймон кричит, Пламя вспыхивает высоко, ярко и мучительно. — Не смей! Это - всё, что я делал - всё было ради нее! Она хотела, чтобы я сделал Вонголу сильнейшей, и я делал это веками! — Не так, — говорит Синтия, серебристый свет дрожит под ее кожей. Ее глаза вспыхивают. — Никогда такими методами. Глаза Деймона безумны, когда он размахивает своей косой.