Огни на поле

      Я не знаю, сколько еще мы сидели так после ухода отца Мафую в этой позе, но судя по всему достаточно долго. Этот охватывающий всего меня жест вскоре из дарящего чувство безопасности стал досаждающим, я вспотел, поэтому я потребовал слезть с меня. К тому же к тому моменту ушло и ощущение угрозы вместе с запахом Фубуки Сато.       Мафую сел на диван чуть в стороне. Мне казалось, что он до сих пор чуть подрагивает.       На редкость странный и стремный день. Чуть не умер сначала от того, что меня рвали на клочья, а потом от страха перед старой лисицей. И главное до сих пор не понятно, зачем и ради каких грехов на меня все это валится.       — Эй, о чем говорил твой папаша? — едва ли я осмелился бы так назвать этого грозного мужчину, если бы тот был рядом.       — Не зна-аю… — он все еще, словно ошалелый смотрел на то место, где стояли ноги его отца, когда тот дергал меня за одежду.       — Эй! — я слегка потянул за пучок меха на его хвосте.       Мафую вздрогнул и перевел взгляд на меня. Внезапно он рванулся вперед и стиснул меня в объятиях. На фоне всех предшествующих событий я в первое мгновение очень испугался его порыва, но потом понял, что его просто переполнили чувства. Нет, от этого наивного создания мне точно не стоило ждать зла, он просто не способен на него.       — Да что же вы лисы настолько-то непредсказуемые, — он не отвечал мне, лишь уткнулся в плечо, как большая собака.       — О чем говорил твой отец, серьезно? — я силой отвел его от себя. Признаться, после сегодняшних событий раздражение в его адрес я испытывал все меньше. Он продемонстрировал не только бесячую слабость и наивность, но и показал, что имеет свое «я» и смелость его отстоять.       — Не знаю, — он задумался на миг, словно и вовсе не помнил, о чем спорил с отцом. — Вроде… Да, вроде Харуко говорила мне однажды, когда мы сидели на скале на закате, что-то похожее. Божественный лис должен съесть сердце какого-то особенного человека, чтобы вознестись в мир на небе, где обитают другие великие и хорошие существа, а также наши предки и другие божественные лисы. Но Харуко сказала, что ей не нравится это правило.       Мафую опять умолк, наверное, силился вспомнить продолжение. Я встал и поплелся к холодильнику, не известно на какое чудо рассчитывая, ведь кроме сухой лапши у меня в доме ничего не водилось, да и та должна была закончиться.       — Да, я вспомнил, — Сато, видимо, старался воспроизвести слова сестры так, как они звучали из ее уст. — Божественный лис обязан охранять человека, которого полюбил и на котором оставил укус. Если человека съедят… она говорила, что это плохо, но какими-то иными словами. Но если съедят, то ничего, это значит, что нужно искать другого человека. Но если человек дойдет с лисом до конца, то кицунэ должен поглотить сердце того, что любит и вознестись на небо. А если не съест, то обратится в лисий огонь и будет вечность скакать по полям и в тоске пугать людей.       От его сумбурного рассказа голова шла кругом. Я понимал, но как-то неуверенно, в общих чертах, интуитивно то, о чем он говорил. Главное, что держалось у меня в голове — мое сердце должен обязательно кто-то сожрать. Но почему?       — Эй, — я достал из шкафа последнюю пачку лапши и стал варить ее. — Твой отец вроде сказал, что человек должен быть особенным, целую тираду здесь прочитал. В чем особенность? Чем он отличается от других людей?       — Чистый.       — Бля, да что это значит.       — Не знаю, — в подтверждение он помотал головой и хвостом.       — Понятно, — ничего не понятно.       Я перелил лапшу и принес ее к Сато. Это все, что у меня было, поэтому надо было делить, я протянул палочки парню, он принял их и стал есть, гораздо охотнее, чем накануне.       Я размышлял и пытался привести информацию от Мафую в логичный вид. Если откинуть их все лисьи штуки, то у меня во всей этой ситуации было лишь два исхода: либо мое сердце кто угодно сожрет, либо не съедят, но тогда Мафую обречен на вечные, насколько я понял, страдания. Не сказал бы, что меня в эту минуту перед тарелкой лапши так уж тревожили мысли о недолгом веке — все вообще казалось нереальным, — но я все же посчитал нужным спросить:       — Мафую, а ты как планируешь поступить с моим сердцем?       — Не знаю, — он потупился, причем с выражением такой неловкости, что мне стало его жаль.       — Ничего-то ты не знаешь, дурачина, — чтобы показать, что я не злюсь, я взлохматил ему волосы. — Ешь, а то остывает, да и я уступать не буду!       Он робко улыбнулся. Мы доели лапшу и развалились тут же на полу. С моего места мне была видна только бледная и худая ладонь с длинными пальцами парня. Мы еще долго говорили. О разном, но больше о потустороннем. По моей просьбе Мафую рассказал, где его мать. Оказывается, она уже вознеслась. Как объяснил Сато, для этого самка должна оставить потомство и только потом она может найти человека с чистым сердцем и пленить его своей красотой, чтобы потом поглотить его сердце. У женщин, как всегда все сложнее.       Мафую был единственным лисенком второго помета. В первом были все девушки, но Фубуки настоял на второй попытке и родился малыш-лис. Он был всеобщим любимцем не только в семье, но и у леса, даже кто-то (я так и не понял кто) очень вредный и ворчливый любил, когда лисенок забегал в его владения и резвился. Теперь понятно, почему его отец был настолько… настойчив.       Вообще, если быть честным, то он был неплохим. Будь у меня младший брат, я бы испытывал то же, что и сейчас. Я к его историям-то, которыми он заполнял ночную темноту, зная, что это правда, относился, как к детским фантазиям. Мне было приятно, что он лежит рядом, что я вижу, как от увлечения рассказом он то сжимает руку, то двигает ею по полу. А еще лучше мне становилось, когда я пытался разобраться, почему же мне так хорошо. Потому что я не один, потому что он дважды уже сегодня спасал меня, хотя я не сделал для него толком ничего хорошего. А еще он не сказал, что планирует съесть мое сердце, он правда не знает, не заражен идеей поглощения и вознесения. Он рядом со мной, потому что, наверное, любит, но не понимает этого.       Он со мной не из-за группового проекта, не из-за того, что я кому-то занял денег или пообещал дать пару дней переночевать, не из-за формальной встречи со старшей сестрой. Ему просто хорошо, интересно рядом со мной.       Задумавшись, я не заметил, как Мафую что-то у меня уже несколько раз спросил. Видимо, решив, что я уснул, он тихо подполз ко мне. Робко обняв мою руку, он прижался лбом к моему плечу. Его хвост лег на мои ноги. Задержав дыхание, он пару минут ждал, что я его прогоню, но, поняв, что этого не будет, через время мерно и тихо задышал, обдавая мое плечо теплом.       Пусть пока все будет так. Не знаю. При всем мраке будущего мне отчего-то не было страшно, я не испытывал злости к этому лису. Мне лишь хотелось быть дальше рядом с этим самоотверженным и не опошленным парнем.