позови меня из огня, если не поздно

В следующий раз Кису встречает букет роз и, кажется, сшибает ее с ног. От удивления она приоткрывает рот. — Это мне? — Киса смотрит то на Хэнка, то на букет, как будто не уверена, реальность это или очередной плохой приход. — Нет, просто мимо проходил, — фыркает Хэнк, — Ну тебе конечно, Кис, че ты. Некоторое время Киса просто стоит, а потом неуверенно протягивает к букету руки. — А мне поставить некуда. — Пойдем, вазу купим, — пожимает плечами Хэнк. Он не видит никакой проблемы. Кроме той, что Кисе из-за него некомфортно. — Вазу? — с сомнением тянет она. — Ага, — подтверждает Хэнк, — В Фикспрайсе каком-нибудь. У тебя же кухня есть? Киса часто кивает. — Ну вот, туда поставишь, — и на этом он считает разговор законченным. На Кисе сегодня какие-то неприметные черные джинсы и явно новые мудреные кроссовки. Это все удачно гармонирует с худи, а еще — помогает слиться с толпой. — Нравится? — довольно улыбается Киса, когда видит, что Хэнк смотрит на кроссы. — В Фамилии отхватила за два косаря. Красивые. — Красивые, — Хэнк заторможенно кивает. Вазу они находят очень быстро — Киса берет первую попавшуюся, повыше, чтоб не вывалился букет, и подешевле — явно для того, чтобы Хэнк особо не тратился. — Идеальная ваза, — с едва заметной угрозой в голосе предупреждает Киса, — Берем и уходим. На кухне не оказывается ничего удивительного: заплесневелая плитка у раковины, старый советский холодильник и скрипящие деревянные стулья. Разве что пепельница была новая. — Черный чай, зеленый чай, — сообщает Киса, наливая в вазу чуть пожелтевшую от ржавчины воду. — Не переживай, для питья у меня вода из автомата. — Ну давай черный, — Хэнку все равно. На кухне ему комфортнее, чем в комнате, где при ближайшем рассмотрении легко заметить наручники, выглядывающие из-под кровати, и хрустальную пиалу с гондонами. — У мамки сперла, — сказала Киса в ответ на недоумевающий взгляд и других комментариев не давала. Хэнк не знает, была ли тут эта пиала, когда он впервые пришел, или Киса сделала выводы и стала осторожней. И не спрашивает. Сейчас защита есть — уже хорошо. Чай оказывается пакетированный, но приличный и даже с сахаром. — Борь, — начинает Киса, и Хэнк чуть не давится, — Ты же понимаешь, что я по щелчку в идеальную жизнь не попаду? Даже с букетом. — Все я понимаю, Кис, — бурчит Хэнк в чашку. — И ультиматумы, — у нее срывается голос, и договаривает она совсем тихо, — По типу «или я — или они» не прокатят. Хэнк думал об этом. С Кисой такое никогда не прокатывало. И не только из-за природной упертости — просто не все в ее жизни было в зоне ее контроля. И с каждым годом, кажется, эта зона только сужалась. — Я не по фану здесь тусуюсь, — пытается объясниться Киса, — Отсюда по собственному желанию не увольняются. — Ультиматумов не будет, — заверяет Хэнк, — Но просто я хочу тебе помочь… Киса поднимает руку, пресекая дальнейшие дискуссии: — Ты мне очень поможешь, если не будешь в это лезть, лады? Ну… Хотя бы первое время. Это послабление, и Хэнк ему рад. — Если что-то понадобится, — говорит он и не продолжает. Киса кивает с благодарностью. Хэнк накрывает ее ладонь, и она просто пьет чай, прикрыв глаза. Пахнет розами и сигаретами. — И нехуй на меня деньги спускать, — прерывает тишину Киса. — Да мне просто хотелось тебя порадовать. Будет грустно, если она и это запретит. Киса долго подбирает слова, но в итоге ограничивается простым: — Я рада. Спасибо. — Может, погуляем? — Знаешь, — Киса мнется и отводит глаза, — Тебе часов в пять надо будет уйти. У меня кое-какие дела. Слышать это оказывается больнее, чем Хэнк думал. — Ты пиши, как время будет, — очень неловко отвечает он. — В центре где-нибудь встретимся, — предлагает Киса. — Если будешь часто тут отираться, пацаны засекут. Будут пробивать, кто ты и откуда. А там до папаши твоего два шага. Хэнку не кажется, что пацаны не обратят на них внимание, если Киса, вместо того, чтоб работать, будет гулять по набережной. Но он не спорит. — Так даже веселее, — улыбается он, — Сходим в парк. Покатаемся на карусельках вместе с детьми пятилетними. Киса закатывает глаза, тянется через стол и целомудренно целует в уголок губ. — Ты у меня не хочешь, да? — уточняет она. — Все-таки не так пыльно, как в самолете. — Я хочу, чтобы ты тоже получала удовольствие, — хмурится Хэнк. — Ну что ж теперь, — поводит головой Киса, — Вообще не ебаться, что ли? — Ну, можно пока и так. Судя по выражению лица, Киса вообще не верит, что такой вариант его устроит. — Ну так-то я с тобой не ебался, пока мы в школе общались, — напоминает Хэнк, — И ничего, не умер. Киса кладет голову на ладони. Хэнк слышит, как рвано она дышит, поэтому придвигается ближе и накрывает ее собой.