позови меня из огня, если не поздно

В ебаном спа-салоне есть ебаный ресепшн, за которым действительно стоит Рауль. В дороге Хэнку казалось, что он попал в декорации какой-то дешевой российской мелодрамы, но сейчас все как будто в свое время и на своем месте. Интимный неоновый свет, дорогие кожаные диваны — и ресепшн, на стене за которым висит ружье. — Красиво, да? — Рауль ловит направление взгляда. — Никогда не надо забывать о прошлом. Приехал, все-таки? Он выходит из-за стойки и широко разводит руки, будто хочет заключить Хэнка в объятия. Приветливо улыбается. — Вообще, для брони поздновато. Но для таких… Особенных клиентов, кто я такой, чтоб отказать? Рауль выглядит хорошо. Никогда не подумаешь, что под кожанкой прячутся следы от пуль. Хэнк невольно вспоминает, как чесались руки, когда держал пистолет. Прошло шесть лет, и ничего не изменилось. — Девочка не в лучшем виде, — Рауль пристально смотрит в лицо, — А ты явно не любитель такого, так что сделаю тебе скидку. — Проведи меня к ней, — это первое, что говорит Хэнк за вечер. — Потом заплачу… Ты же не думаешь, что платы не будет? Он почти себя не контролирует. Смотрит волком. Рауль искренне смеется: — Такой честный. Конечно, верю тебе на слово. Пошли. Он ведет Хэнка на второй этаж, и тому кажется, что все это он уже видел. Коридор, ряд незапертых дверей — как будто в общаге навели лоску на весь городской бюджет. — Звукоизоляция очень хорошая, — хвастается Рауль, — Из Москвы бригада приезжала. Так что не переживай. Ты же знаешь, чем тут занимаются, да? Ни в чем себе не отказывай. Он распахивает дверь. Киса лежит на кровати, полностью спрятавшись в одеяло. — Анечка, — улыбается Рауль, — Приехал твой прекрасный принц все-таки. Из одеяла слышатся рыдания. — Ну ты что! Все ведь хорошо. Счастливый финал, да? Вообще, некрасиво так встречать клиентов. — Не трогай меня, отойди, — стонет Киса, но Рауль уже сдергивает одеяло. Она брыкается и закрывает лицо, а потом отворачивается к стене и сворачивается в клубок, абсолютно голая. — Не смотри на меня, не смотри! — Я ведь тебе говорил, — тихий голос Рауля перекрывает ее плач, — Это плохая идея — ему звонить. Он ведь приедет и увидит. Он гладит Кису по спине, и она съеживается еще сильнее. На спине — следы от ударов… Чем? Хэнк в этом не разбирается. Рауль идет к выходу. — Наркоманки, — шепчет он Хэнку на ухо, — Расходный материал в любом публичном доме. Что еще с них взять? Жаль, что тебе приходится на это смотреть. Ты же ее любил? На лице Рауля абсолютно счастливая улыбка. Когда он выходит, Хэнк остается в полной тишине, прерываемой слабыми всхлипами. — Я не смотрю, Кис, — голос не слушается. Хэнк садится на кровать. — Я на дверь смотрю, чтоб он больше не зашел. — Ладно, — она вытягивает ноги. — Я голос сорвала днем. Не пугайся. Хэнку не надо на нее смотреть — перед глазами и так стоит картина того, как Киса пытается ухватиться за одеяло. У нее синяки на ногах, исполосована спина и, кажется, следы от веревок на запястьях. — Тебе на спину больно ложиться? — Не, похуй, — заторможенно отвечает Киса, — Я ниче не чувствую. Я просто смотреть на тебя не хочу. — Всю ночь будешь в стену глядеть? — Хэнку очень хочется накинуть на нее одеяло, но для этого надо повернуться. — Да, — у Кисы вырывается смешок, — Не усну. Он очень хорошо знает, как сделать так, чтоб ты спать не смогла. Хэнк с ужасом думает, что ночь они проведут в молчании. В какой-то момент он отрубится, а ее будет ломать от бессонницы. Но у Кисы получается образумиться и повернуться. Только тогда Хэнк поворачивает голову. По ней не скажешь, что ей неуютно. Она раскидывает руки, и Хэнк видит на сгибе локтя следы от уколов. Свежие. — Че, видишь теперь разницу? Хэнк видит разницу. Видит тяжелый взгляд в никуда, землистое лицо, торчащие ребра. Он понимает, насколько был прав раньше, когда думал, что Киса не похожа на героиновую наркоманку. И становится очень страшно. — Ань, тебе надо уходить отсюда, как можно скорее. Пойдем, я тебя заберу, все будет хорошо. — Ты не понял? — она царапает лицо поломанными ногтями и явно не отдает себе в этом отчет. — Я отсюда не выйду. Когда он узнал, что мне нужен… Когда он узнал, он ликовал. Так радовался, что не мог нормально со мной говорить. Знал, что на тебя выйдет. Она вперяется взглядом в потолок и зевает, но в широко распахнутых глазах нет ни намека на сон. — Вот он и вышел, Кис, — Хэнк осторожно отводит ей руки от лица. На щеках остается несколько царапин. — Я с ним разберусь. Она вдруг искренне смеется: — Как тогда? Тогда Мэл поплатился, а теперь кто? Угадаешь? — Я тебя вытащу, — обещает Хэнк. Судорожно соображает, как это сделать. Месяцев или недель у него нет. — Да его крышует весь город, — Киса поднимается и обвивает его руками и ногами, — Похуй, посиди со мной — Я папе позвоню, — Хэнк дрожащими руками тянется за телефоном, но Киса неожиданно цепкой хваткой удерживает за запястье. — Ему пизда, если полезет, — она трясет Хэнка за плечо, — Слышишь меня? Пизда, полная! Не надо ему из-за меня проблем. Он ведь тебе говорил, с самого начала… Хэнк не спорит. Он успеет поговорить с отцом утром, а пока что надо посидеть с ней, как она просит. Он ругает себя, что не додумался взять мазь от ушибов. Там, где Киса не фиолетовая от побоев, она серая, и это пугает гораздо больше. — Кис, ты же понимаешь, что если бы у меня кто-то был, я бы ночи не проводил в борделе? Мне же не надо тебе сейчас это объяснять? — Мне похуй, — честно отвечает Киса и опирается локтями о его плечи. — Может, ты за меня беспокоишься, так что наврал ей. А может нет… Тогда прав твой папаша — я сама себе все порчу и тебя за собой тяну… Передай ему, что он всегда прав. — Да он и так в этом уверен, — Хэнк считает пальцами выпирающие позвонки на ее спине. Кажется, кожа такая тонкая, что синяк можно поставить, просто дотронувшись. — Почему ты меня не спрашивал про руки? — Киса опускает голову, и слипшиеся пряди закрывают ее лицо. — Ты была такая же, как всегда, — честно говорит Хэнк, — Такая же, как в школе. Не было ничего страшного. И ты просила в это не лезть, так что я боялся, что ты меня пошлешь. — А я все равно послала, — шелестит Киса, и на ее лице появляется слабая улыбка. — Ну да, — Хэнк поправляет ей волосы и целует ссадину на скуле, — В эту игру выиграть невозможно. — Сигареты меня не убивали, — Киса делает умный вид, но ее шатает, как пьяную, — А героин убьет. Ей не страшно. Ей никак. Видно, что Рауль сумел до нее дотянуться так, что в реальность она уже не выходит. Кисе тяжело сидеть, так что Хэнк укладывает ее на бок и ложится рядом. Она облизывает пересохшие губы. — Я бы тебя трахнула напоследок, — Киса глупо улыбается и гладит его по носу кончиком пальца, — Но у меня там сухо, как в пустыне. Хэнк не уверен, что она в сознании, но все равно тяжело вздыхает: — Кис, какое напоследок? Вытащим мы тебя, и все у всех будет хорошо. — Если успеешь, — выдыхает Киса. Приоткрывает рот и распахивает глаза от каких-то своих мыслей. Хэнк пытается взглянуть ей в лицо, но она смотрит сквозь него. — А если не успеешь, — она неожиданно переводит взгляд, — Что бы ты мне сказал, если бы знал, что мы больше не увидимся? Хэнк пожимает плечами: — Что я тебя любил всю сознательную жизнь. А ты мне? Киса беззвучно хихикает. — Я бы сказала… Хэнк, вот бы ты меня никогда не встречал.