На любой вкус

      Сегодня наш день. Об этом было объявлено во всеуслышание по громкой связи в семь утра, так что сомневаться не приходилось. Наша команда дружна, крепка, весела, в общем, детский утренник, но пробиться в финал всё же удалось, а вот те, кто против нас, больше смахивают на воспитателей, чёрт бы их побрал вообще, эти сравнения. Эти умники называли себя импровизаторами и, кажется, были ими на самом деле. Некоторые пытались входить к ним в доверие, дабы разузнать планы на текущую битву, но единственное, что удавалось узнать — плана у них нет. И не было. Для таких идиотов они были на удивление живучи, у них получалось побеждать раз за разом уже лет шесть, они перебили всех своих сверстников и теперь шли выше и выше, переходя из одной группы в другую, продвигаясь по «карьерной лестнице» всё выше. Их уважали. Их боялись. Их любили зрители. Но сегодня их любовь уйдёт, как сказал Комар, смахнув слёзы платочком, а сами они потопают по своей карьере вниз, если смогут идти сами, «потому что не знаю, как вы, а я планирую порвать их жопы в клочья, блять». Гриня редко матерился, только в действительно нервные моменты, и, судя по всему, так сильно он не волновался ещё никогда, учитывая скорость, с которой шла полировка его любимой винтовки, и количество ругани, её сопровождающее. Винтовка, кажется, была готова загореться. — Чувак, притормози, от приклада щас дым пойдёт, — а вот Клим спокойнее всех. По тактике, разработанной нами совместно дней за десять до матча он должен был идти первым, собирая на себя внимание, как лёгкая цель, а следовательно, его жизнь не была под угрозой. Её просто, фактически, уже не было, так что парень спокойно курит прямо на кровати, не удосужившись даже открыть окно, а рядом с кроватью нагло стоит бутылка неплохого вискаря, купленного в качестве прощального подарка, — и ещё кое-что. Кирюх! — я оборачиваюсь на оклик, — если вы, несмотря на все старания моей прекрасной персоны, продуете, я воскресну, стану некромантом, воскрешу вас и засуну каждому по очереди в ухо вот эту вот бутыль, обещаю, не поленюсь, понял меня? — Всё кристально ясно, Климушка, и нам также кристально похуй, потому что мы победим, — Игорь достаёт свой синий Винстон и собирается эпично закурить, но я успеваю его одёрнуть. — Куда, блять, — сигареты и зажигалка перемещаются ко мне в карман, — ты у нас, кажется, бегуном вызвался, или мне показалось и нам надо весь план перекраивать, а? Дыхалка тебе ещё понадобится, завтра покуришь, — поджигаю сигарету и затягиваюсь, — а вот папе можно, папа снайпер. — Сука, — Бобков, в простонародье Боб, смотрит злобно, но табак отобрать не пытается — понимает, что я прав, — вернешь пачку пустой, выжгу оставшиеся волосы, батенька, — язвит, но видно, что напоминание о его роли в баттле не особо добавляет смелости. Я усмехаюсь. Мне самому предстоит всего два действия — пробежать через поле, пока внимание будет на Климе, залечь в овраг, расстреливать по одному, плавно и аккуратно. Моя позиция, фактически — самая безопасная, стреляю я, как отец божий, тренировался с шести лет, бегать на кортах могу хоть час кругами. Мне не грозит ровным счётом ни-че-го. Как и Грине, который закончил удовлетворять снайперку и перешёл к удовлетворению собственных зависимостей, стырив из пачки Боба ещё одну сигу. — Кирюх, а насчёт плана Б у нас в этот раз что? — как всегда, в последние часы перед боем в Комаре просыпаются параноидальные нотки, и он из кровожадного насекомого превращается в паучка-сенокосца, который чуть ли не любого звука боится и испуганно дёргает ножками. — А нахера он нам? — я задумчиво выдыхаю дым в потолок, — если первый не сработает, всё, что мы успеем сделать — заварить макарошки. — Макарошки? — Гриша смотрит непонимающе, — ты это о чём? — вздыхаю и поворачиваю к нему голову. — Если Климу не удастся их отвлечь, нашу восхитительную команду прямо у входа превратят в кухонный набор из трёх дуршлагов разной формы и размера, и всё, что нам останется — слить воду с макарошек и протянуть их победителям вместо белого флажка. — Загнул. Они ж не сверхлюди какие, если на них помчится наш кабанчик с автоматом наперевес, их, как минимум, заденет, а если Климушка постарается, то, может, и ёбнет кого. Время у нас будет. — Первое, мы не можем предположить, насколько они будут защищены. Второе, не можем предположить их вооружение. Третье, мы вообще ничего не можем предполагать, потому что эти идиоты действуют противоположно любым планам, бьют наугад. — Если бы так и было, они бы не пережили и двух баттлов. Они точно готовятся, просто очень хорошо играют святую простоту. Но на любую святую простоту можно найти дьявольски сложный план, с которым она не справится. — Вот мы его и нашли. Этот план должен сработать в условиях любого вооружения, пусть хоть с базукой выйдут. Движение врассыпную — идеальный вариант. Другие — ненадёжны, но если тебя въебало и в голову неожиданно ворвались мысли, рассказывай, буду рад услышать. — Полегче, меня въебало, но мыслей нет, просто уточняю, — Гриня курит уже вторую, Игорёк наблюдает за ним так, будто Комар только что убил его брата, хотя сделал это не он. Взгляд, наверное, тренирует, ведь Боба-старшего пизданул одним из первых самый мелкий из Импровизаторов года три назад. Эти черепашки ниндзя тогда казались всем нежным бойз-бендом, который рассыплется, если на него подуть с неправильной стороны. Ну блять, показалось, с кем не бывает. Брат Игоря сдох на поле с простреленной насквозь башкой через три минуты после начала, а этот рекорд чуть позже побил старший из того же квартета, застрелив насмерть сразу двух. Ну и досталась же нам компашка, нечего сказать.       Сначала мы охуели от количества формы и брони. Я насчитал как минимум двадцать возможных вариантов обмундирования, плюс поменять местами детали, итого, несколько тысяч разных комбинаций. Пытаться предугадать действия противника бесполезно, как и ожидалось. Потом была комната с оружием, и тут мне осталось только взять новенькую снайперскую винтовку, глянуть на Гриню, опять протирающего свою трёхлетнюю любимицу, проложившую ему путь в нашу команду, убедиться, что Клим подобрал себе подходящий инструмент, глянуть на Боба, задумчиво смотрящего на свой АК, вздохнуть и перекреститься звёздочкой. Мы готовы к встрече с этой труппой клоунов. Через пять минут я остаюсь один. Через семь на меня наводят прицел.       Последний пацан, пытавшийся сбежать, падает на мягкую травку беспомощным куском мяса и Сергей опускает пушку. — Готов, — к нему подходят Антон с Арсом, за ними подбегает Диман, — чё, закончили цирковое выступление? — Ага, — Шпала закидывает свой автомат на плечо, — в этот раз даже быстрее, да, зая? — На пять минут, — Арс кидает взгляд на внушительные наручные часы, плотно обхватывающие запястье. — Новый рекорд, получается. Публика будет ликовать, — Дима с усмешкой оглядывает окровавленный рукав, — твою мать, любимая куртка. Пошли уже, чё стоим.       Спектакль окончен, клоуны удаляются с площадки.