***
Пять дней отдыха Оушен провел у себя в Торонто. Несмотря на то, что этот город напоминал ему о неприятных моментах жизни, он был рад вернуться туда, ведь там есть его мама и сестра, которых он искренне хотел увидеть. Они с сестрой прошлись по тем местам, где прошло их детство: парк, где, пока еще адекватный отец с мамой развлекали своих детей, театр, куда они ходили смотреть сказки с семьей, развлекательные центры.Flashback
— Оушен! — Мэри, качаясь на качелях, громко рассмеялась, увидев, как мальчик измазался в мороженом. Лучи прекрасного августовского солнца освещали весь парк, за исключением густых деревьев, под которыми сидели люди и были заняты отдыхом: читали книги, слушали музыку, некоторые парочки мило ворковали, а компании друзей играли в разные игры. Оушен побежал к родителям, которые сидели на свежей летней траве в тенечке. Мама, держа салфетку в своих нежных руках, протерла лицо мальчишки, а отец улыбнулся и погладил сына по головке, на что Оушен закрыл глаза и начал наслаждаться моментом, вдыхая приятный летний аромат — иди сюда! — Мэри жестом руки позвала братика, другой рукой указывая на освободившиеся тандем качели.End of the flashback
Тогда казалось, что вся жизнь полна волшебства и радости, и, что в ней все так и должно быть: люди должны ходить с улыбкой, дети должны играть и веселиться, семьи должны быть счастливы и ничто не должно их убивать: ни нищета, ни скандалы, ни зависимости. Все было так легко и уютно, что Оушен невольно захотел вернуться туда, в детство и снова ощутить эти чувства, когда все было…хотя-бы просто было. Со временем мальчик начал осознавать, что в жизни не все так прекрасно, что иногда бывают моменты, которые меняют ее на до и после. Ему пришлось слишком рано повзрослеть, начать работать, учиться, защищать семью. Не было времени на безделье, которым занимались его сверстники. Не было времени ощутить весь вкус юношеских времен, когда любопытство брало вверх и мальчики начали интересоваться чем-то кроме игр. Оушен никогда не гулял с друзьями, у него и друзей толком-то и не было. Был один пацан — кажется, в классе восьмом — он начал общаться с Оушеном и они хорошо дружили: сидели во время уроков вместе, гуляли после них на улице, переписывались, иногда играли в игры во время физкультуры. Но их дружба с грохотом разбилась на мелкие осколки, когда Оушен услышал, как он говорил другим в классе, что дружит с ним из-за жалости. Тогда было больно. Но больно было не от того, что Оушен услышал, что он жалкий, а от того, что тот мальчик стал его первой любовью — было терпимо слышать это от других, но когда предмет твоего обожания говорит такие вещи, это — удар ниже пояса.Flashback
— Кстати, Лукас, я вижу, что ты часто с Оушеном тусуешься. Почему? Он же неинтересный и до жути странный. От одного взгляда веет холодом, — девочка, сидевшая, свесив ноги, на парте, расхохоталась. Оушен до сих пор не понимал отчего ей было смешно: от того, что у Оушена жуткий взгляд или от того, что он неинтересный? Но одно он понял точно — Лукас рассмеялся вместе с остальными, точно так же — громко и искренне. — Боже, вы думаете я с ним и вправду дружу? Да я с ним общаюсь, потому что ему не с кем общаться, кроме меня. Он такой тихий и пугливый, что мне стало его жалко. А еще у него была до смерти смешная дырка на локте джемпера. Он же такой жалкий… — в этот момент мозг и сердце вступили в бой. В то время, как мозг говорил «слушай до конца, вдруг он что-то еще скажет», сердце говорило «уходи, Оушен, тебе больно». И он послушал сердце — сразу же поспешил к лестнице, по которой спустился вниз, чтобы побежать в сторону выхода. Больше он не хотел видеть этого человека, сидеть рядом с ним, проводить время и иметь что-то общее.End of the flashback
После этого происшествия, пропитанный болью Оушен, прекратил общаться с Лукасом, начал опять сидеть один, иногда не приходил в школу, а вскоре и вовсе сменил ее, так как отец ушел из семьи и они переехали в новый район, где жили до сих пор. Но почему Оушен вспомнил о Лукасе прямо сейчас? Всему причина — он, Лукас, который прямо сейчас стоял по ту сторону дороги, прямо напротив Оушена. Он мог узнать эти былые любимые глаза Лукаса издалека. Эти глаза когда-то завораживали и сводили парня с ума своими нежно-голубыми оттенками. И эти губы, которые Оушен так хотел ощутить, казались тогда такими нежными на вид. Черты лица у Лукаса отличались своими мягкими линиями и волосы его тоже были мягкими. Но встречаться, и, тем более, разговаривать ним Оушен не хотел. И он не мог даже обойти его стороной, так как ему надо было идти прямо. Черт, черт, черт, как поступить? Пока Оушен думал как избежать встречи, красный свет сменился зеленым и люди вокруг дрогнули со своих мест. Оушен дрогнул вместе с ними и всерьез начал молиться всем известным ему богам, лишь бы Лукас его не узнал. Но боги его не услышали, ведь Лукас с места не двинулся и тут Оушен понял, что он попал. С каждым новым шагом Оушен уверялся, что это Лукас, и с каждым новым шагом Оушен понимал, что Лукас его узнал. Когда расстояние между парнями уменьшилось до двух метров, Лукас позвал своего давнего друга: — Оушен! — парень широко улыбался и активно махал рукой, на что Оушен ответил лишь робким движением и подошел к нему — давно не виделись! Как жизнь? Оушену было ужасно неприятно видеть именно его в такой очаровательный день. Он просто хотел погулять в тишине, не натыкаясь ни на что. Но вместо недовольств Оушен лишь ответил тихое: — Хорошо, — но, решив, что это будет уж слишком грубо и может обернуться всплесками негатива, продолжил — у тебя как? — Ой, у меня все прекрасно. Ты до сих пор в этом городе? Я думал ты переехал подальше, в другой. — Ну, по факту моя семья тут, но я сам учусь в Оттаве. Я поступил туда после выпуска. — Оттава? Ваау, Оушен, какие успехи, — парень и вправду был удивлен — куда путь держишь? — и он не планировал прекратить разговор. — Да вот, на встречу опаздываю — Оушен специально сделал акцент на последнем слове, и, для большей убедительности, посмотрел на экран телефона, чтобы Лукас понял, что он спешит. — А, да? Тогда не буду тебя задерживать, — радость на лице Лукаса сменилась неуверенностью — эй, — Лукас чуть похлопал по плечу Оушена — встретимся потом? Поговорим о прошлом? — Лукас выдавил из себя неловкую улыбку и дернулся с места в другом направлении. А Оушен выдохнул с облегчением — наконец-то он ушел.***
Заебавшаяся жизнью и наглыми студентами женщина лет пятидесяти пожирала глазами девушку, стоявшую перед ней, отчитывая за скопированный с интернета реферат. Пока остальные слушали нытье этой студентки и профессора, Вито тихонько посапывала в последнем ряду аудитории. Вчера не было времени поспать, по сверхуважительной причине того, что она проводила вечер у Алекса (напомним, это её парень). — Все, можете идти, — училка не выдержала столь отвратительного, похожего на детский лепет, голоса бедной студентки, и отпустила ее со словами «пятьдесят баллов хватит». Девушка пробормотала что-то нечленораздельное, и, смирившись с этим баллом, села на свое место, сверля недобрым взглядом профессора, на что женщина, не найдя в себе силы на это, даже не удостоила ее вниманием — студентка на последней парте, я думала это будет десятиминутный «nap», а не полуторачасовой сон! Просыпайтесь, протрите глазки и слушайте меня — женщина косо посмотрела на Вито, которая даже не шелохнулась. Джиджи, сидевшая рядом, легонько толкнула подругу, после чего Вито разлепила глаза и сонно огляделась — как вас зовут? — Вито не сразу поняла, что эти слова обращены ей и с вопросом взглянула на учителя, показывая указательным пальцем на себя — да-да, вы. — Вито Уильямс — Вито Уильямс, пожалуйста, пройдитесь по этажу, умойтесь и вернитесь, хотя-бы чуть живой. — Прошу прощения, — сказав это, Вито послушалась учителя: освежила лицо водой и начала наматывать круги по коридору. Телефон в кармане завибрировал, оповещая о новом сообщении, в котором Майк (друг-наркоша) звал девушку к себе. Вито, в свою очередь, сильно вдохновившись этой идеей, решила свалить с этого нудного и совсем неинтересного урока лингвистики и поехала прямиком к Майку, который ждал ее с чашечкой кофе. Джиджи, которая осталась сидеть на уроке и даже показала реферат, позже похваленный учителем, снова ждала свою подругу. А Вито снова не отвечала на звонки, после чего Джи поняла, что та сбежала с уроков и ушла куда-то, блять, в жопу мира. Но решила ничего не предпринимать — Вито уже давно не ребенок и сама все понимает. На другом конце аудитории сидели Эден и Оушен, воодушевленно разговаривая о том как провели пятидневные выходные. Точнее разговаривал только Эден, а Оушен лишь редко задавал вопросы, сосредоточенно слушая друга. Когда Эден говорил, особенно когда говорил так одухотворенно, его ресницы подрагивали, а глаза загорались разными эмоциями. Это определенно точно нравилось Оушену, и он иногда без стеснения рассматривал друга, чем смущал его, ведь Эден не привык к таким взглядам со стороны парня. У Эдена лицо детское, смуглая кожа и большие глаза. А знаете что еще у него большое? Его уши! Еще у Эдена был клык, который, по мнению Оу, являлся его некой изюминкой и в нем был какой-то шарм, который заставлял Оушена умиляться. Но иногда детское лицо Эдена превращалось в сгусток тонких и острых линий. Это происходило когда Эден был не в настроении, серьезен или сильно на чем-то сосредотачивался: учил уроки, разговаривал с учителями и профессорами, играл в игру и проигрывал. А еще он так выглядел когда фотографировался на очень серьезных мероприятиях, куда их заставлял ходить универ, ведь людей, желающих посетить столь скучное мероприятие было мизерное количество. — Что-то ты слишком долго смотришь, не думаешь? — Эден подал голос, после долгой паузы. Оушен отмер и непонимающе посмотрел на собеседника — не насмотрелся еще? — Эден улыбнулся, а Оушен немного смутился, но виду не подавал. — Я задумался, — решил выкрутиться он. — И о чем же ты задумался? — Эден подпер ладонью голову и слегка наклонил ее набок, сделав заинтересованный вид — давай теперь тебя послушаем. А то ты сегодня такой молчаливый. Как провел время в Торонто? Как там родители, сестра, друзья, родственники, город? — Эден начал задавать разные вопросы, по прежнему многое не зная о друге. — Все хорошо. Я просто прошелся с сестрой по старым местам, где мы гуляли в детстве, посмотрел кино, помог с домашними делами. Все как обычно и ничего интересного не было, — Оушен, естественно, не хотел посвящать Эдена в случай с Лукасом, когда он толком даже не говорил про свою семью или друзей. Да и в общем он про многое не говорил, хотя отчетливо понимал, что прошел уже год с их общения и он доверяет Эдену, чтобы рассказать ему про глубокое и важное. Но что-то внутри держало Оушена и отчаянно пыталось не отпускать.***
Пробивавшиеся сквозь полупрозрачные шторы солнечные зайчики прыгали на лице девушки, которая лежала в красивом шелковом пеньюаре пыльно-розового цвета на белоснежной кровати, раскинув волосы в разные стороны, и нежилась в объятиях широкоплечего мужчины подтянутого телосложения. Мужчина, видимо, почувствовав волосы девушки на своем лице, несколько раз помотал головой из стороны в сторону, в попытке убрать волосы с лица. Девушка приподняла голову, убрала волосы, и со всей нежностью в глазах посмотрела на мужчину, который продолжал спать как ни в чем не бывало. Девушка встала с кровати, и, не спеша, тихими шагами направилась в сторону белого комода, стоявшего в углу с левой стороны от двери напротив окна, из которого и исходили лучи солнца, освещавшие эту белую спальню. Взяв из сумки небольшую косметичку, Вито пошла в ванную, наводить марафет, пока парень спит и у нее есть время. После марафета, девушка решила порадовать своего мужчину вкусным завтраком, ведь ей нравилось готовить, а в такой эстетичной кухне, выполненной в стиле лофт, грех было не приготовить что-то вкусное и не менее эстетичное. Унюхав аромат вкусной еды, Алекс разлепил глаза, все также лежа на кровати в одних пижамных штанах. Слыша копошение со стороны кухни, он обрадовался этому, ведь «жить одному» означало «жить без нормальной еды», а с появлением Вито, он начал хотя-бы иногда завтракать. Как раз в этот момент Вито зашла в спальню чтобы разбудить своего парня, который сидел, уперевшись о спинку кровати, ожидая ее. — Ты уже проснулся? — спросила она с улыбкой — я приготовила тебе завтрак, — она медленным шагом подошла к парню. — Я проснулся от запаха вкусной еды, — Алекс протянул руку, и, взяв девушку за талию, притянул к себе, усаживая на бедра, и вовлек в поцелуй: сначала такой нежный, утренний, как произнесенное с улыбкой «доброе утро», а затем глубокий и настойчивый. Сильные руки мужчины перешли с талии на бедра девушки и слегка сжали их, вызывая у нее стон, заглушенный поцелуем, который плавно переходил с губ на подбородок, с подбородка на шею. Дыхание Вито участилось, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Атмосфера в комнате накалялась, воздуха было все меньше и меньше, возбуждение у обоих росло со скоростью света. Хрупкими руками Вито обхватила шею мужчины и прижалась всем телом об его, прогибаясь в спине и получая удовольствие от одних лишь поцелуев. Алексу, в отличии от Вито, этих поцелуев и стонов не хватало, и он начал медленно развязывать пояс пеньюара, будто распаковывает подарок, который так долго ждал. Но их прелюдию прервал телефонный звонок. Вито, зная, что ее молодой человек занятой, немного отодвинулась от него: — Возьми трубку, вдруг это что-то важное — тихо произнесла она. Алекс, закатив глаза, неохотно взял телефон и ответил на звонок. Его лицо поменялось спустя десять секунд. — Хорошо, я понял, — мужчина повесил трубку и устало потер переносицу, после чего посмотрел на Вито, всем своим видом показывая разочарование — меня зовут на работу. У пацана со смены умер кто-то и он уехал на похороны. — Оx… это ужасно, — Вито немного помрачнела — ну ты иди. Но сначала позавтракай, — она встала с бедер парня. — Эх… а как хотелось начать это утро с хорошего утреннего секса, — Алекс подошел к девушке, оставил легкий чмок на губах. — Ничего страшного, у нас еще много времени, — Вито улыбнулась и поиграла бровями. — Ты права.