Оранжад

Чимин не мог похвастаться толпой близких друзей ни в прошлом, ни в настоящем – всего парочка имен, которым спустя пару лет молчания он вряд ли бы позвонил, чтобы спросить: «Эй, дружище, какие планы на Чусок?» В глазах окружающих он давно выглядел странным одиночкой, пальцы которого вечно были испачканы в краске. Тем более удивительно, что кто-то настолько жизнерадостный и общительный, как Тэхен, смог разглядеть в нем нечто большее. Они познакомились в галерее, куда Чимин только-только поступил помощником администратора, а, конце концов, Тэхен прилепился к нему, как бактерицидный пластырь, и сдирать его необходимо было только вместе с кожей. Но когда Чимин уже приготовился к рывку, врач скорой внезапно сказал: - Жить будет, - и эти слова эхом разнеслись по толпе, добравшись до подъезда. Мир снова принял привычное положение, в котором Чимин уже почти не мог без раздражающей улыбки, высвечивающей каждый угол его нехитрой жизни. - Ты же знаешь, как оно бывает, - вполне бодро рассказывал уже потом по телефону Тэхен. Его держали в больнице вторую неделю, и Чимин полагал, что это только к лучшему. – От содранного колена крови больше всего. - Я давно заметил, что у тебя башка с коленную чашечку. Просто не хотел расстраивать. - Чимин, вместо головы я сломал систему – вот что главное, понимаешь? Он трепался об этом в каждый их разговор, с какой бы темы они ни начали. Кто-то и дня не мог прожить, чтобы не похвастаться прибыльной работой, на которую удалось устроиться сразу после университета, кто-то неизменно занимал центральное место за столом, хотя повторял, что не любит излишнего внимания, а Тэхена просто распирало от самодовольства, словно каждый выигранный им спор обязательно был на деньги. - Как я и говорил, твоя теория про похоронный зал оказалась полным бредом - я все-таки жив, и даже почти цел, если не считать пары царапин, - заявил он. – Твоя сумасшедшая муза тут совершенно не при чем, не благодари. А теперь, может быть, ты поищешь себе нормальную девушку? В галерее есть одна новенькая. Приехала из Пусана и просто жуть как любит порассуждать о Мане и Моне – как раз в твоем вкусе. - Ага, - машинально отозвался Чимин, позволяя его словам рассеиваться в воздухе. – Прямо сейчас пойду и приглашу ее на кофе. Галстук надеть? - Отстой. Откуда у такого нищеброда деньги на кофе? А на галстук? – наверное, в этот момент он картинно закатил глаза. – Забудь, что я сказал. Она слишком хороша для такого, как ты. - А для тебя? - Не знаю, не знаю… Пока меня больше волнует медсестра, которая колет мне уколы утром и вечером. Сдается мне, ей нравится моя задница. Иногда Чимину казалось, что Тэхен просто не способен отнестись к чему-либо серьёзно. Он чуть не отправился на тот свет, но всё ещё делал вид, будто это всего лишь случайное приключение на пути к чему-то большему. В конце концов, у Тэхена впереди всегда должен был маячить успех. У Чимина же перед глазами навязчиво маячил похоронный зал, в витрине которого бессменно стояли корзины белых хризантем. Цветы не вяли. А ведь если бы Тэхен все-таки умер, Чимин не смог бы отвертеться. Ему пришлось бы зайти дальше протирания штанов на тротуаре у чужого крыльца. Гораздо, гораздо дальше. Если бы только Тэхен… - Эй, Чимин. Иногда лучше сдирать пластырь одним рывком, ясно? - Что? – опешил он, словно его мысли вдруг оказались подслушаны. - Я о картине, придурок! Дорисуй ее, наконец, а потом пошли ей по почте и выброси эту муть из головы. Ни одна девушка не стоит свихнувшихся мозгов, ясно?.. И тогда я, так уж и быть, дам тебе телефончик милашки из Пусана, и мы пойдем на двойное свидание. Чимин перевел взгляд на картину, которая все так же занимала центральное место в комнате. Ее окружали смятые копии, сделанные на рисовой бумаге, на хлопке, а еще на полу, со стен на него тоже смотрели безмолвные взгляды, ни один из которых не был похож на настоящий. И, как это бывало, когда Тэхен ржал что-то бессвязное в трубку, перед ним вдруг открылся масштаб бездны, на краю которой он стоял, цепляясь за кисть. Почти потерявший себя. Прежний Чимин, тоже ходил на работу, здоровался с соседями и иногда приглашал к себе симпатичных девчонок, обещая нарисовать портрет на память. Пойти на двойное свидание хоть с кем-нибудь - это же что-то из прошлой жизни, да? Всего тридцать шагов и пять ступеней - и можно будет вырвать из себя этот неуловимый образ, а потом сжечь, и все обязательно будет хорошо. Как с Тэхеном, который рискнул головой и смог выжить, ломая все правила в игре, которая почти свела Чимина с ума. - Эй, Тэхен, - сказал он, больно прикусывая губу. - Я сделаю это - закончу картину, но сперва ты должен мне кое-что пообещать. - Все, что угодно, если это не обет молчания. - Что бы я ни сделал, выживи… Вечер накрыл Сонмисан-ро весенней прохладой. Было пасмурно, но дождь все не начинался, и редкие прохожие, чувствуя приближающуюся непогоду, спешили по домам. - Скоро будет гроза! - крикнул кому-то господин До, стаскивая газеты с витрины, чтобы занести их в магазин. - Надо спешить! Надо - согласился Чимин, но все равно не смог бы отыскать в квартире зонт, потому что беспорядок давно проглотил его, как все другие нужные вещи. Например, паспорт. Или куртку. Под руку попадалась только всякая ерунда. Впрочем, он бы все равно не замерз - лихорадка, подогревавшая его изнутри, работала как включенная плита, на которой все еще нечего было готовить. Он влез в кроссовки, провел пятерней по крашеным волосам и вышел из квартиры, не зная, вернется ли обратно. Ссутулившись, словно дождь уже начался, он перебежал через дорогу и, как это часто бывало, в самый важный момент вдруг подумал, что не заготовил никакого плана. Нужно ли стучать в дверь похоронного зала или для него все было готово еще с прошлого раза? Нужно ли сказать этой невозможной девушке «привет» прежде, чем она... Что же она сделает? Первые капли упали у его ног, когда Чимин, замявшись, остановился на последней ступеньке крыльца. Вслед за ними прямо на носок его кроссовка шлепнулась крохотная и поразительно живучая лягушка. Не засиживаясь, она скользнула на запятнанный дождем тротуар и была такова, а Чимин, проследив за ней взглядом, вдруг увидел еще одну. Не менее живучую и беспокойную. - Господи, боже! - воскликнула какая-то аджумма, шарахаясь под козырек книжного магазина. - Что это еще такое? Звякнул один колокольчик, другой, третий, как перед спектаклем, когда зрители уже заняли свои места и вот-вот должно начаться представление. Тогда-то тучи, спустившиеся до самых крыш Сонмисан-ро, и треснули с оглушительным грохотом. Сквозь образовавшиеся дыры хлынули темные, блестящие потоки и забарабанили по тротуару мячиками. Хлесткими, быстрыми, слишком крупными для дождевых капель, вызывая на обезлюдевшей к вечеру улице небывалое оживление. Чимин опустился на корточки, силясь понять, не показалось ли ему, что пузырящаяся вода кишит лягушками. Полчищами крошечных тварей, которые выглядели почти черными в серой пене. И когда еще парочка бесстрашно скакнула ему в ладонь, выдохнул, боясь моргнуть: - Так не бывает, это просто немыслимо. - Вовсе нет, - сказал позади мягкий девичий голос, и рядом с Чимином внезапно нарисовались знакомые ботинки с квадратными носами. Шлепанье только усилилось, и Чимин не сразу сообразил, что это из-за зонта, который хозяйка похоронного зала любезно раскрыла над их головами. Лягушки посыпались прямо перед их лицами. - Не во всем есть тайный смысл, - как ни в чем ни бывало продолжила девушка со странным именем Саванна. - Чтобы пошел такой дождь, сперва где-то неподалеку должен был образоваться сильный ветер. Он поднял лягушек из озера и принес сюда. Разве вы никогда о таком не слышали? - Кажется, слышал… Но почему именно здесь, именно сейчас? - Совпадение? А может, просто везение? Она помолчала, как будто любовалась тем, как изменилась улица, на которой каждую неделю умирал какой-нибудь бедняга. Чимин попытался увидеть ее такой, какой видела она, и понял, что это уже случалось с ним во сне. Сонмисан-ро больше не была прежней, как будто в каждой тени теперь прятался монстр. Даже дождь шел совершенно не так, как прежде… - Знаете, будь это не озеро, а пастбище, без крови дело бы не обошлось. В 1958 году в Мёдоне улицы были красными, словно их залили вином. Природа иногда творит совершенно безумные вещи. Чимин повернулся, чтобы увидеть собственными глазами, как слова срываются с тонких, едва тронутых краской губ. - В пятьдесят восьмом? На ее лице не было ни морщинки, а улыбка походила на нарисованную. - Не хотите ли зайти? - Саванна пытливо поймала его взгляд и кивнула на дверь за спиной. – Кажется, вам больше некуда спешить. Все-таки гулять под таким дождем – сомнительное удовольствие. У Чимина не было плана. Он вообще мало что планировал в своей жизни: просто брал кисть в руки и начинал рисовать без карандашного наброска, с любого угла или пятна, которое попадало в поле его зрения. И уж точно он не планировал более прозаичные вещи, как поход к врачу или покупку проездного на месяц. Он мог обернуться назад и сказать про себя: «Я сделал все, что мог, и это было лучшим моим решением». Но именно в тот самый момент, когда он увидел, что хозяйка похоронного зала изменила своим привычкам и не надела перчаток, в тот самый момент, когда сбесившиеся лягушки прыгали у их ног, а позади веяло запахом хризантем, он осознал, что сам является частью чьего-то чужого плана. И ничего не может с этим поделать.