Оранжад

Это было похоже на приступ, только очень странный, потому что Чимин чувствовал себя в своем теле гораздо глубже, чем обычно, словно обернутый теплым, приглушающим ощущения одеялом. Но при этом он отчетливо видел, как содрогается его грудь, а руки и ноги потряхивает от неизвестного заряда. Это давало обманчивое ощущение спокойствия, как будто все, что происходило, Чимин наблюдал по другую сторону монитора, как фильм. Он лежал на расчерченном мелом полу, пересекая сразу несколько прямых линий. Если бы он уже умер, линии располагались бы совсем по-другому… Значит, надежда еще была. Саванна сидела совсем рядом, подтянув колени к груди и опустив на них голову, как будто очень устала и задремала. Она была босой, и Чимин с удивлением отметил, что ногти на ногах она красила в кричаще-желтый цвет. Рядом лежали металлические инструменты, назначение которых вряд ли сулило ему экзотический массаж. Он попытался рассмотреть их получше и только тогда понял, что все-таки может управлять своим телом. Оно слушалось слабо, словно отходило от сильной заморозки. Но, тем не менее, слушалось. Кажется, вон то, длинное и изогнутое, с костяной ручкой, – это нож. Плохо дело. - Очнулся? Послушный мальчик. - Саванна придвинулась ближе, ничуть не беспокоясь, что испачкает юбку мелом, и наклонилась совсем близко, заглядывая Чимину в глаза. Ее волосы, перекинутые, как на его картине, через плечо, упали Чимину прямо на лицо. Она обхватила его щеки ладонями и повернула к источнику тусклого света, который прятался где-то в углу помещения. - Радужка еще яркая по краям – значит, не все так плохо. Да ты просто счастливчик, Пак Чимин. - Это… такая… шутка? – Язык тоже не спешил подчиняться первому приказу, но Чимин не позволил себе паниковать. Переделка, в которую он попал, была худшей в его жизни, и называть себя счастливым, пусть и в присутствии девушки, которой он так долго бредил, было глупым. - А ты предпочел бы, чтобы я шутила? – абсолютно серьезно спросила она. – Когда демон захватывает твое тело, оно начинает меняться. Сердцебиение замедляется, как и дыхание – сперва кажется, это просто переутомление, но проходит несколько недель, и изменения начинают замечать и другие. Разве в последнее время тебе не говорили, что ты не похож на самого себя? Тэхен считал, что он просто спятил, но Чимин знал о себе другое: он всегда был таким – увлеченным. Когда он брался за какую-то идею, то выжимал и ее, и себя до последней капли крови и пота. Именно поэтому ему удавалось оставаться на плаву, даже когда его выставляли с очередной работы: рано или поздно, но находился тот, кто готов был купить одну из его картин. А в остальное время… художнику действительно лучше оставаться голодным. Его можно было назвать придурком, двинутым, но списывать все на какого-то мифического демона… - Не знаю, где и как ты его подцепил, но он кормится тобой: сидит внутри и сосет силы, пока они не закончатся. А потом твою высохшую оболочку найдут где-нибудь в коллекторе и запишут неопознанным бездомным. Нравится такая перспектива? - Не похоже, чтобы я сорвал джекпот… - Твои глаза уже почти полностью преобразились, но все пока можно исправить... Как думаешь, долго еще сможешь протянуть без моей помощи? Как будто с таким длинным ножом под боком реально протянуть дольше. Вот если бы можно было до него дотянуться… - Это все потому, что я постоянно пялился на тебя? – Чимин сделал все, чтобы рассмеяться, и хоть губы все еще казались ему чужими, у него получилось. – Есть такое негласное правило: не хочешь, чтобы кто-то смотрел на твои ноги, – не надевай юбку. - Ты клюнул на них, потому что я так захотела, не обольщайся, - невозмутимо отрезала Саванна. – Я расставила сети и подложила приманку, которую мог учуять только демон. Лакомый кусок – и ты попался. - Тогда в демоны нужно записать всех мужчин, не многовато ли? - Только не тех, кто не может отличить иллюзии от реальности. Кажется, даже ладони вспотели – теперь Чимин мог чувствовать, насколько прохладен пол, и это давало крохотную надежду на то, что он сможет протянуть чуть дольше, чем планировала Саванна. Нужно только еще немного постараться. - Ты ведь не видишь моего настоящего лица – только красивую картинку. Как думаешь, почему? - Детка, просто я художник, - попытался он пошутить. - Нет, Пак Чимин. Просто ты уже давно не ты. Ее рука вдруг взметнулась, чтобы смахнуть с его лба налипшие волосы, и Чимину на секунду показалось, будто ей действительно жаль, что все должно было случиться именно так. На ее идеальном лице не было ни одной небрежной линии, как будто его отливали по тщательно выверенной форме, но в глазах угадывалась грусть. Сколько раз она уже проделывала этот номер? Похоже, что слишком много. - Демон долго тянул из тебя силы, но по чуть-чуть, по капле, потому что ему тоже непросто прыгать из тела в тело. Не кори себя, ты не мог сопротивляться. Как и желанию убивать. - Нет… - Да. Когда демону требовалось больше, чем ты мог дать, он заставлял тебя выходить на улицы, чтобы охотиться на тех, кому повезло меньше. Неужели ты не замечал, что совсем перестал чувствовать голод? Не замечал, но он никогда не отличался привередливостью, и то, что прожил последние недели почти на голом энтузиазме, говорило о том, что он просто привык. Привык, но не убивать. - Я бы помнил, - воскликнул он, - такое невозможно забыть! - Можно, все можно. - Она снова коснулась его щеки, но теперь мягче, поглаживая, как будто понимала, что ранит и без ножа. - Ты убил всех этих нечастных людей, и мне пришлось работать без выходных, чтобы прибрать за тобой. Конечно, в скорби есть свое удовольствие, но я уже устала носить черное. - Твою мать… - Нельзя больше ждать, это не приведет ни к чему хорошему. - Нельзя, - согласился он и смог, наконец, дотронуться до гладкой, отполированной ручки ножа. - Позволь мне, - почти ласково попросила Саванна, накрывая его пальцы своими. – Я все же гораздо опытней. Чимина затрясло, как будто нож внезапно оказался под напряжением. Он попытался снова взять под контроль свое тело, но оно предало его еще раз, когда Саванна занесла над ним блеснувшее серебристым огоньком лезвие. Оно было тонким, как кисть, и Чимин понял, что эту схватку ему уже не выиграть. В одну секунду он мог пережить заново все двадцать пять предыдущих лет, но предпочел пожалеть только о том, что оставил слишком много картин недорисованными. - Не бойся, - сказала Саванна, и ее глаза померкли, как будто кто-то бросил на ее лицо тень. – Больно будет не тебе, а ему, обещаю. А потом под ребрами взорвалось что-то обжигающее, расплескивая вокруг ужас и самую настоящую человеческую боль, от которой побелели даже остававшиеся черными углы похоронного зала. Последним, что услышал Чимин прежде, чем умереть, был слабый изумленный вскрик, который донесся отнюдь не из его продырявленной груди: - Боже мой! Как...