Оранжад

Для умершего он был подозрительно жив — первое, о чем подумал Чимин, когда открыл глаза и обнаружил себя в больничной палате. Он чувствовал слабость, ну, может, легкое головокружение, но совершенно определенно не то, что считалось бы в его случае концом. Медсестра, пришедшая его проведать, окончательно развеяла непонимание. — Вы упали в обморок прямо на улице, — сказала она, отсоединяя капельницу от катетера. — Вы должны быть осторожны с диетами. Недоедание — это всегда большой стресс для организма. — Что? — Чимин подумал, что ослышался. — Вам не стоит так истязать себя, — улыбнулась она. — Если вас интересует мое мнение, я назвала бы вас красавчиком и без всяких диет. Отдыхайте и набирайтесь сил, скоро подойдет доктор. Она ушла, и Чимин, чтобы проверить свою догадку, нырнул свободной рукой под больничную рубашку. Так и есть — ничего. Укол в локтевом сгибе был единственным свежим повреждением на его теле. Никаких ножевых и прочих ранений не обнаружилось на его коже даже при более пристальном обыске, а значит, яркое видение, в котором хозяйка похоронного зала заклеймила его демоном, а потом заколола, могло быть только галлюцинацией. Ведь он действительно слишком давно не спал и не ел, как все нормальные люди. Чимин откинулся обратно на подушки и погрузил пятерню в волосы. Ну дела… А дождь из лягушек? А господин Ю, который безмолвно слушал загадочную беседу, в которой и сам Чимин понимал через слово? А оранжад, от которого замерзли внутренности? Чимин напоминал себе стакан со льдом, в который забыли добавить алкоголь, и хоть вштырило его нехило, поверить в нереальность воспоминания было сложно. Он легко впадал в транс, как и все творческие люди, забывавшие за вдохновением который час, но чтобы докатиться до настолько странных и продолжительных фантазий — такого с ним не бывало еще ни разу. Ему бы перевести дух от облегчения, но что-то мешало — словно мучила фантомная боль, угнездившаяся в грудной клетке. При первой же возможности он попросил телефон и набрал Тэхена, который долго орал в трубку, не в силах поверить, что, стоило ему наконец выписаться, как Чимин тут же занял его место на больничной койке. — Ты долбанный идиот, Пак Чимин! Как ты докатился до такого? — Это просто дурацкий обморок, ничего страшного. — Нет, приятель, — заявил Тэхен, ничуть не сдерживая эмоций, — это твое помешательство. Если не достанешь из задницы мозги, кончишь, как твои жмурики по соседству — на полке в колумбарии. — Все в прошлом, — в полной мере ощущая себя тем самым придурком, о котором так много раз распинался Тэхен, сказал Чимин. — Можешь не сомневаться: больше никаких стремных девушек. Я даже готов пригласить на кофе любительницу Мане из галереи, если ты меня с ней познакомишь. — Заметано. И Чимин с полной уверенностью, что получил второй шанс, твердо решил не ввязываться больше ни в какие неприятности. Пережитое во сне безумие выглядело таким настоящим, что мурашки пробирали до костей, поэтому, пока действовало лекарство, он сузил образ в черном платье до точки, которую выдворил вон из своей головы, надеясь, что это навсегда. Не сбылось. Потому что хозяйка похоронного зала вошла в его жизнь опять: без предупреждения, за десять минут до окончания приемных часов. Голову ее покрывала густая траурная вуаль, а в руках покоился букет белых хризантем, как будто она пришла, чтобы его оплакать, а не взбаламутить только угомонившиеся мысли. На сгибе локтя висел зонт, и она деловито положила его в изножье кровати, присаживаясь рядом. — Как самочувствие? — спросила она неожиданно строго. — Что-нибудь болит? «Никакой это был не сон», — со злостью подумал Чимин. Она действительно опоила его какой-то дрянью, а потом пригвоздила к паркету, словно пойманного жука. Только он почему-то не умер, а оказался чудесным образом исцелен и опять обманут, потому что почти полностью лишился ориентации в мире, который знал. В этом мире все было верх дном. — А надо было чтобы болело? — спросил он и тут же крикнул, чтобы его услышали за дверью. — Медсестра! Мне нужна еще одна капельница! Впрочем, крикнул не слишком сильно. — Никто не придет, ты же сам понимаешь, — сказала Саванна, все еще скрываясь за вуалью. — И, честно говоря, это к лучшему. — Потому что так ты сможешь завершить начатое? — осведомился Чимин. — Что в цветах? Яд? А зонт-то хоть настоящий? — Послушай… — Под этой гребаной вуалью почти ничего было не рассмотреть, а ему хотелось. Сильнее, чем обычно, потому что, в отличие от предыдущих недель полубеспамятства, именно сегодня Чимин чувствовал себя просто превосходно. — У меня были причины так себя вести, но это не значит, что я хотела тебе навредить. — Конечно, ты просто воткнула в меня нож, только и всего. Либо я давно не ходил на нормальные свидания, либо ты свихнувшаяся самка богомола. Она откинула назад густую сетку, и Чимина встретил растерянный, но прямой взгляд серо-карих глаз. — Хорошо, я приношу свои извинения, — поджала она губы, совершенно переставая быть похожей на прежнюю Саванну. Та девушка, за которой он так долго следил, выглядела ненастоящей. А эта… Эта, кажется, покраснела. Чимин пригляделся — по бледным щекам расползался легкий румянец, словно сама жизнь проступила вдруг во всем ее образе. И сразу поверилось, что она красит ногти в желтый цвет, покупает глянцевые журналы и тяготится выбранной ролью, предполагающей вечное соседство со скорбью. Каким будет следующее открытие? Неужели, если он предложит как-нибудь поужинать вместе, она согласится? — Ты должен понять, — с нажимом сказала Саванна, — что я никогда не ошибаюсь. Все говорило, что ты не просто не в себе. — Только давай без этих сказочек про демонов, хорошо? Я уже достаточно взрослый, чтобы в такое верить. — А в самоисцеление, значит, поверил легко? — съязвила она, еще на шаг становясь ближе к тому, чтобы ему снесло башку на этот раз совершенно по другой причине. — Какая удивительная избирательность. Может, и шрам мой теперь сможешь описать? — Может, и смогу, у меня хорошая фантазия, — согласился он. — Только ты сначала расскажи, кто тебе его оставил? Бешеная собака? Она выругалась, окончательно выходя из себя, вскочила с кровати, и Чимин испытал почти осязаемое удовольствие, глядя, как она меряет шагами комнату. Раздражение, сквозившее в стуке каблуков, полностью покрывало все его мучения в попытках разгадать хоть одну из загадок Сонмисан-ро. — Я охочусь на этого демона уже год и ни разу не была так близка, как вчера, — продолжила она хмуриться. — На тебя указывали все признаки: жертвы из твоего района, тяга к похоронному залу, бессонница, ты никуда не мог уйти от меня и все еще не справляешься с иллюзией — все работало на то, чтобы его подманить, понимаешь? Она остановилась и уставилась на Чимина, как будто это он был виноват в том, что ее план провалился. — А самое паршивое, — ее голос неожиданно дрогнул, и Чимин окончательно поплыл разумом, — что я собиралась достать его, а вместо этого чуть тебя не убила! — Ну прости, красавица, — развел он руками, ловя тянущие отголоски в груди, ничуть не похожие на эхо от боли. — Если тебе так хочется, можем сыграть в эту игру опять. Только давай на этот раз у меня и без господина Ю. — Ты и правда двинутый. Она покусала губы, словно принимая решение. А потом приблизилась и переложила букет хризантем на столик у кровати. Чимин не смог оторвать взгляда от сухих и по-деловому строгих движений: вот она цапнула его за руку и проверила ногти, замерла, нащупывая пульсирующую венку на запястье. Как медсестра, только не так бережно, потому что отбросила руку, когда в той не оказалось ничего интересного. Это было даже любопытно, подумал Чимин, невольно вжимаясь в подушку, потому что Саванна поймала его взгляд и придвинулась еще ближе. Провела прохладными пальцами по лбу, чуть оттянула веки, шепча себе под нос какие-то неизвестные термины. Обхватила ладонями затылок, словно пыталась что-то нащупать, и опять безуспешно… Прошептала: — Ничего не понимаю… И поцеловала, только подтверждая его догадку о том, что холодными были ее руки, взгляд, облик — как компресс, который должен остудить голову. Но губы… Губы были влажными и горячими. Податливыми и отвечающими, потому что Чимин не стал отдавать в этом деле преимущество. Она его трогала без спроса, значит, он тоже имел на это право — в отместку, а еще потому что безумно хотелось проверить разные другие догадки. Гораздо более откровенные и жаркие. Ее сердце не было куском льда и билось так же прерывисто и бешено, как и его собственное. — Хватит, — с трудом, но твердо отстранилась она, когда Чимин умудрился стащить с нее ненавистную вуаль и погрузил пальцы в копну густых черных волос, накрывшую их водопадом. Саванна выпрямилась, как будто в ее спине была спрятана металлическая спица, и Чимин улыбнулся, потому что ее губы предательски дрожали, выдавая все, что он так хотел узнать. — Ты — человек, хоть и ведешь себя иногда как самый настоящий демон. — Если это так легко определить, в следующий раз давай обойдемся без ножа, — пошутил он. — Я за мир во всем мире. — Тебе лучше съехать с Сонмисан-ро, и как можно скорее. — Потому что… — почему? — Кто-то воспользовался тобой и, совершенно очевидно, не для того, чтобы кормиться. Если я права, следующий раз ты вряд ли сможешь пережить. — Ты уже как-то ошиблась. — Он поймал в ловушку ее ладонь и провел по своей щеке, чтобы запомнить гладкое касание. Саванна вздрогнула, когда он спрятал в самом сердце легких линий поцелуй, словно все это с ней было впервые. — Может, обсудим наши планы за ужином? Жуть как хочу съесть что-то горячее и сытное. Как будто месяц не ел… — Пользуясь случаем, он почти невесомо прикусил тонкую кожу на запястье и рассмеялся. — Ты идиот? — зашипела Саванна, одергивая руку. — Я все еще похожа на того, кто шутит такими вещами? У тебя какие-то трудности с восприятием? «Еще какие», — подумал Чимин, потому что ему, наконец-то, следовало очнуться от наваждения. Позвать охрану, например, заявить полицию или хотя бы принять приглашение Тэхена и перехать с Хондэ туда, где ему не выпустят кишки в ближайшие пятьдесят лет. Но он все еще хотел ее, и не только нарисовать, особенно теперь, когда смог узнать, какого же цвета ее глаза и каковы на вкус губы.