«Лизонька, счастье моё, пора взрослеть. Ты никогда не сможешь дать мне отпор. Ты прикрываешься фиктивными отношениями, но кого ты обманываешь? С е б я. И тот парень ничем тебе не помог. Он пропал, сбежал, помнишь, Лиза? А я не исчезну. Я навсегда останусь в твоей голове»
***
Кире надзирательницей быть нравится и не нравится одновременно. Между нею и остальными девочками пролегло разграничение, вполне ощутимое, как на зло. На следующий день всех ведут в комнату для допроса, а Медведевой одно удовольствие: наблюдать за всеми. Точнее… Приятного в этом мало. Особенно, когда очередь доходит до Лизы. Индиго подрагивает, смотрит затравленно и, если честно, в этот момент хочется нахуй остановить испытание. Вытащить её, утешить… Хоть как-то. Кире невыносимо смотреть на чужие страдания даже не смотря от приличного охуевания от некоторых фактов. Но, честно – она Лизку не винит. Та молчала о серьезных моментах, а они тут все и не подруги детства, чтобы душу до основания выворачивать…А ещё, Кире в тот момент не хочется, чтобы остальные девочки смотрели на Андрющенко. У той, кажется, вот-вот спокойствие поперёк горла лопнет и это дурной звоночек. Крайне дурной. К Лизе экстренно вызывают Розенберг и Кира даже подойти не успевает. Возможно, оно и к лучшему. Из Медведевой утешитель херовый, но внутренняя неудовлетворенность под кожей током бьётся. После допросов, некоторым девочкам также предлагают пройти испытания и стать надзирателями. В этот раз Геля, Амина и Крис. Кира всех поддерживает, но ей хочется поскорее всё дерьмо закончить, завершить неделю – и вернуться в их дом. Заебалась она, если по-честному. Заебала тюряга. И Михайлова тоже – заебала. Вот уж кому стоило бы мозги прочистить. Юлю ведут на повторный полиграф – и его она проваливает с ещё большим треском, от которого разочарование в очередной раз отравляет Киру. Весело, конечно. Их сезон, очевидно, запомнится самой крупной пиздаболкой в истории «Пацанок». Но полный аврал случается в последний день их тюремного заключения. Кира на зарядке девочек не присутствует, тусит с Аминой, которой также всучили форму надзера. И всё, в целом, окей, до того момента, пока на съемочной площадке не раздаются крики. — Какого хуя…? – вскакивает Медведева, различая вопли Платка. Мимо неё проносится Оля: — Кир, там потасовка! Что-то с Лизой и этой вашей… «Ну, пиздец» - Медведева сама не замечает, как переходит на бег.***
— Ты, оказывается, многое о своей личной жизни от нас скрываешь, - ядовито фыркает Михайлова, покуда девочки на разминке с утра. — Извини за откровение, но это нахуй не твоё дело, - холодно отвечает Лиза. Прямо сейчас они вдвоём стоят, ждут очереди, пока остальные девочки разбираются с порядком сегодняшних соревнований. Индиго не тупая, понимает, что Платок только момента ждёт, чтобы приебаться. Хуже пиявки, вот серьёзно. После вскрывшейся правды, находиться с ней наедине – отвратно, поэтому Лиза поворачивается, собираясь уйти… И дальнейшее происходит довольно быстро. Юля резко задевает её плечом, отчего Андрющенко ударяется о стену, распарывая кожу на щеке о небольшой крюк. — Бля, прости-прости-прости! – совершенно ненатурально орёт Михайлова, за руку Лизу трясет, нарочно в лицо лезет, чужой взрыв провоцируя. Но Индиго, наоборот, в некотором ступоре. Глаза сужены, гнев шипением с кончика языка срывается. — Твою ж блядину… - Крис, которая была ближе всех, рванула вперёд, оттесняя Юлю от Лизы. – Ты совсем охуела, Михайлова?! Конфликт назревал на глазах. Лиза видит фигуру Киры, ловит на себе рассредоточенный взгляд и именно в этот момент её несёт. Индиго решительно отодвигает со своего пути орущую Захарову и шагает навстречу Юле, практически лоб в лоб. Было ощущение, будто в этот раз укусом Платок не отделается, но… — Довольна, Михайлова? Нравится выебываться, прикрывая своё наивное пиздабольство непроходимым ором? Ты думаешь, что мы все тут – конченые и недогадливые? Как трусливая сука, гасить тянешься только тех, кто кажется слабее. Нихуя ты не «спасатель», Юль. Вырубила Пчёлку в самом начале, налетела на меня в чужом конфликте, сместила Крис… Что дальше, ебанашка? Кого ещё попросишь тебя пожалеть? – слова Лизы без ножа режут, глаза горят огнем. Честно, она в настроении поскупиться принципами и через прогиб кинуть Юлю, если та полезет. Михайлова в ответ ярится, вопит: — Я же извинилась! Я из-ви-ни-лась! А потом её рот закрывает Кира в медвежьем, душащем захвате. — Заткнись. – сквозь зубы шипит блондинка. Понимает, что ещё немного – и сорвется уже Крис, а тогда вылета не избежать. Кира оставляет съемочную команду разбираться с Юлей, а сама торопится за Лизой, чью щёку идут обрабатывать. Порез вышел довольно сильным и неприятным… Андрющенко сдерживает скулёж, когда на рану выливают перекись водорода. Жжётся. Сильно жжётся и шипит, как остывает и её ярость. — Потерпи немного… - сочувственно вздыхает девушка-медик. – Когда кровь перестанет идти, пластырь налепим. — Угу… - с губ Лизы срывается раздражённый вздох. Она прекрасно понимает, что хера с два ей дадут отдохнуть больше часа. Пластырем неряшливо прикроем раны – и дальше, на испытания, гонять эту ебанную… — Ты как? – хриплый голос Киры мёдом по сердцу струится. Лиза сосредоточивается на самом приятном – надёжной ладони, сжимающей кончики её пальцев. — Благодарна Михайловой, - признается Лиза, не открывая глаз, - если бы не она – меня бы разорвало от сущего пустяка. Так, хотя бы, было справедливо. Кира молчит, матерится под нос («что за пиздец, нахуй»), крепко обнимает. Лиза кротко опускает подбородок на чужое плечо и чувствует редкое желание расслабиться. На атомы распасться, обмякнуть, зная, что её непременно удержат. Удержит Кира.