⋯
там, где не было меня, на дне блаженном неизвестности, твои глаза молчание таят: в твоём почти незримом жесте то, что окружает меня иль то, что не могу я даже тронуть из-за крайней близости⋯
Джисон рисует круги на полях тетради, пока его одногруппница, как она делает каждую пару, высказывает несогласие с профессорской интерпретацией поэмы. Ей даже не нужно поднимать руку; как только чтение вслух заканчивается, профессор сам спрашивает её мнение. Джисона раздражает даже её голос. Он готов поспорить, что не только его, и профессора тоже, но пара довольно интересная, и хорошее обсуждение литературы не может испортить даже она. Есть одногруппники, мнение которых Джисон очень уважает; которые могут дать оценку материалу, который он понимает, и объяснить те части, которые ему непонятны. Он даже вёл конспект, пока не заговорила Хэджин — так, он думает, её зовут, но он всегда её с кем-то путает. — Спасибо, Хэри, — говорит профессор, подтверждая, что Джисон в очередной раз забыл её имя, — это интересная точка зрения. Ты всегда приводишь хорошие аргументы. Это здорово. — Джисон издаёт смешок; профессор слишком добр. Пока они ведут дискуссию, доктор Ли заканчивает привычный обход аудитории, направляется к своему столу и берёт в руки большой сборник, чтобы открыть следующее стихотворение. Он садится на краешек стола и свешивает ноги. Кеды забавно контрастируют с его обтягивающей чёрной водолазкой, клетчатыми брюками и очками, сдвинутыми на нос. Джисон всегда думает, что выглядит он круто. — Есть ли ещё вопросы, прежде чем мы двинемся дальше? — спрашивает доктор Ли, проводя пальцем по цветной закладке на странице книги. Студенты шуршат страницами, готовясь к следующему по плану стихотворению. Джисон медленно листает учебник и, когда находит нужную страницу, быстро пробегает глазами по тексту. Были вещи, объяснить которые у меня часто не хватало слов, пока я их не испытала. — Доктор Ли, пару слов о стихотворении, — раздаётся смутно знакомый голос из конца аудитории; это один из самых тихих студентов. Такой же как Джисон, спрятавшийся в своём излюбленном углу, который поднимает голову и включается в разговор. Профессор шутливо цыкает и качает головой, мягкая улыбка играет на его розовых губах. — Доктор Ли моя мама, — спокойно поправляет он. Точно — Джисон редко встречает преподавателей, которые не любят формальные обращения, и все они преподают искусства; он часто и сам забывает, что здесь им не нужно церемониться. — Точно, прости, — говорит студент, продолжая. — Минхо. Можешь повторить последний катрен? Думаю, я не совсем… Не совсем понимаю его. Минхо устраивается на столе так, чтобы закинуть ногу на ногу, и опускает локти на колени, перелистывая книгу в поисках прошлого стихотворения. Джисон жадно следит за каждым движением профессора, за тем, как аккуратно он касается листов, будто он не держал в руках ничего хрупче этой книги, и как мило из-под его верхней губы выглядывают передние зубы, пока он зачитывает катрен вслух. Слово «мило», наверное, не самое подходящее для описания своего профессора, даже если это только мысли, но невозможно не думать о том, что Минхо милый. Он уверен, что все думают так же; он слышал перешёптывания девчонок и в его группе, и за её пределами. Все хотят поцеловать его, или встретиться с ним после занятий, или узнать, что скрывается под его жилеткой. Всё это он узнал из разговоров. Джисону тоже приходится нелегко — и он отводит взгляд, чтобы не представлять снова, как он выглядит без этой водолазки. — Давайте остановимся на этом кусочке, хорошо? «Я не знаю, что в тебе закрывается и открывается, только нечто во мне понимает, что голос твоих глаз глубже, чем все розы». Мы сошлись на том, что лирический герой сражён наповал своим возлюбленным, он по уши в него влюблён. Поэтому вопрос, интересующий лирического героя — почему именно он влюбился, почему именно этот человек заинтересовал его, — не имеет ответ: лирический герой и сам не может сказать, что именно в его возлюбленном есть особенного. Они почти незнакомы, и тем не менее, тот знает все его уязвимые стороны. Мы можем представить, какой он наделён властью, и, возможно, именно неуловимая тайна в его глазах так сильно чарует. Влечение ощущается гораздо сильнее, чем ко всем предыдущим объектам обожания. «Глубже, чем все розы». За пределами языка роз. Джисон снова мажет взглядом по Минхо, наблюдает за движением его губ, пока он разговаривает, оценивает спокойное выражение его лица, которое появляется, когда он интерпретирует значения. Очевидно, что это самые любимые составляющие литературы для Минхо — анализ и интроспекция. Джисон может поспорить, что его диссертация была невероятной. У него свой способ объяснять темы и высказывать мнение по ним, он всегда грамотно подбирает слова и метафоры, что поражает Джисона. Он надеется, что по его взгляду нельзя прочитать, как сильно бьётся его сердце. — Этот фрагмент в скобка подчёркивает рефлексивный тон лирического героя, который мы уже видели в предыдущих строфах. Помещая эту фразу в скобки, он может говорить о любви иначе, чем ранее, будто складывая все составляющие вместе, так? Вот последняя строчка: «ни у кого, даже у дождя, нет таких маленьких рук». Это немного запутывает, потому что… откуда у дождя руки? Но дождь в этом контексте является олицетворением чего-то. Дождь — это природная сила любви. И возлюбленный нашего лирического героя держит в своих маленьких руках всю силу, способную открывать и закрывать лирического героя так просто, проще, чем дождь мог бы закрыть и открыть розу. Именно поэтому лирический герой чувствует себя таким очарованным. Руки Минхо тоже довольно маленькие. Джисон разглядывает их, как они держат большую книгу, и представляет, как легко эти руки могли бы открыть и закрыть его самого, розу, которая ещё не успела раскрыться. Он поднимает взгляд, когда Минхо спрашивает, всё ли понятно, и понимает, что смотрит прямо в его глаза. Джисон медленно кивает, подперев щёку рукой, и думает о том, как слабая улыбка Минхо заставляет его сердце ускоряться так, что это не сможет объяснить даже язык роз.⋯
Джисон хочет думать, что хорошо одевается, но он никогда ещё прежде не продумывал свой образ так тщательно. Это не должно значить так много; в конце концов, он не собирается на выступление с докладом или на свидание — вот там действительно нужно подключать голову, нужно выглядеть презентабельно, чтобы представить свою работу профессорам, и достаточно уверенным, чтобы они в это поверили, или чтобы сходить с кем-то из кампуса или Тиндера в ресторан или бар. Сложившаяся ситуация является смесью обеих, и Джисон не уверен, что ему чувствовать. Он знает, что это не свидание. Несмотря на то, что ему хотелось бы этого, и не слушая голос рассказчика какой-то дорамы в голове, который пытается убедить его в том, что это может быть свидание, Джисон отметает все домыслы. Минхо просто позвал его выпить кофе — никакого романтического подтекста. Они будут обсуждать литературу. Они лишь просмотрят предстоящий материал и пройдутся по тому, что уже обсуждали, и если Джисон поразит его своими познаниями, то только как студент. Ничего более. Его это вполне устраивает. Иногда Джисон не может понять, откуда взялся этот дурацкий краш на Минхо. Конечно, он самый привлекательный из всех профессоров в университете, а ещё самый молодой и очаровательный. Но узнать получше, как Минхо смотрит на мир, как он высказывает своё мнение и интерпретирует чужие мысли — вот чего Джисону хочется больше всего. Это будет его главной целью на весь оставшийся семестр, раз уж они так сблизились. Можно ли это вообще так назвать? Можно ли сблизиться со своим преподавателем? Джисон смотрится в зеркало и снова взбивает волосы. Он выглядит лучше, чем для любой другой учебной встречи — красивая, заправленная в джинсы сатиновая рубашка, ботинки на платформе и объёмный кардиган заставляют его выглядеть ещё меньше. Он немного подкрасил глаза и нанёс на губы розовый тинт. Джисон качает головой. Минхо не собирается целовать тебя. Успокойся. — Ого, ты только посмотри на себя. — Голос Хёнджина застаёт Джисона врасплох, и он роняет тинт на пол. Он садится на корточки, чтобы поймать его прежде, чем тот укатится под шкаф, и ловит улыбку соседа в отражении. — На свиданку собрался? Джисон смеётся, нервничая под внимательным взглядом Хёнджина. Он берёт тинт и снова встаёт, выпрямляется, засовывая его в карман кардигана, и направляется к кровати, чтобы взять рюкзак и повесить его на плечо. — Не-а. Ничего такого. — Он осматривается в поиске ключей от машины, замечает их на комоде и берёт их. — Просто встреча кое с кем из группы. Если это не свидание, если это действительно обычная учебная встреча с Минхо, то почему же он так стесняется сказать об этом Хёнджину? Он знает, что тот обязательно пошутит о том, что Джисон собирается переспать с Минхо ради повышения оценки, и Джисон не знает, как на это реагировать. Нужна ли ему высокая оценка? Нет. Но хотел бы он переспать с Минхо просто так? Хёнджин кивает, оставляя Джисона одного и направляясь в свою комнату. — Удачи, но я не буду тебя дожидаться! — Джисон смотрится ещё раз в зеркало, прежде чем выключить свет и направиться к входной двери. — Повеселись, Сони!⋯
Джисон сидит в маленькой ванной, прижимая колени к груди, и щурится, глядя на Минхо. Старший сидит напротив, прислонившись к фарфоровой плитке, и щурится в ответ. На стуле, который они принесли из гостиной, стоит ноутбук Минхо, из него раздаются звуки инди-песни ранних 2000-х, которую Минхо яро разрекламировал, прежде чем включить. Джисон не оценил предыдущие две песни, поэтому он решил попытать удачу ещё раз, беря во внимание тот факт, что их музыкальные вкусы абсолютно полярны. Джисон собирается издеваться над Минхо до последнего. Минхо опускает руку в горячую воду и слегка обрызгивает Джисона, но этого достаточно, чтобы он зажмурился так, словно на него обрушилась волна. Они оба хихикают над такой драматичной реакцией, и Джисон плескается в ответ. — Ну же, скажи что-нибудь! — игриво восклицает Минхо, округляя глаза, когда молчание затягивается. Джисон морщит нос, будто глубоко задумался, хихикает и вытягивает руки щитом перед собой, когда Минхо начинает снова на него брызгать. — Эта мне понравилась! Довольно неплохая. Гораздо лучше предыдущих, — наконец, говорит Джисон, стараясь как можно искреннее улыбнуться, и Минхо преувеличенно вздыхает, погружаясь глубже в воду и укладывая голову на край ванны. Джисон закатывает глаза. — Слава богу, — бурчит Минхо, уголки губ приподнимаются в улыбке. — Я уж подумал, что твой вкус безнадёжен. Когда Джисон обрызгивает его в этот раз, то попадает на волосы и лицо, и Минхо жмурится и смеётся так звонко, что это звучит лучше любой песни. Джисон улыбается ему, погружаясь в воду по плечи. Его руки и ноги почти переплелись с Минхо под водой. Они смеются ещё сильнее, будто дети, играющие в ванной. Минхо поднимает руки и распахивает объятья. — Иди сюда, — шепчет он. — Ты так далеко. Джисон ухмыляется. — Ближе? Куда ещё ближе? — Но он кладёт руки на его колени Минхо и приподнимается, чтобы пробраться к нему через пузырьки, и устраивается между его ног. Он обвивает руками его шею и смотрит на него. Руки Минхо притягивают его ближе за талию. Минхо опирается на стенку ванной, устраиваясь поудобнее, облизывает губы и смотрит на Джисона, в его взгляде есть нечто необъяснимое, будто в тёмных радужках собрались ночные звезды, и они все — для Джисона. На губах Минхо играет слабая улыбка, и он гладит его бока круговыми движениями. Джисон цепляется за волосы на затылке Минхо. Он легко царапает его, и тот льнёт к нему, словно кот. — Что? — спрашивает Джисон, потому что звёзды не покидают взгляд Минхо. Он наклоняется, чтобы запечатлеть его улыбку на своих губах, и целует его много раз, прежде чем они соприкасаются лбами. — Мм, ты красивый. — Минхо обнимает Джисона, прижимая его к своей груди. — Такой красивый. Во всех возможных значениях. Лицо Джисона наливается жаром. — Нет, ты, — выдаёт он ребяческое, что вызывает улыбку у обоих. Джисон закрывает глаза и растворяется в ощущении тёплой кожи Минхо и горячей воды, в тихой музыке и редком звяканье капель из крана. Джисону так комфортно и спокойно, когда он вот так обнимает Минхо. Он в безопасности. Минхо целует его в нос и шепчет: — Твоё сердце так быстро бьётся. От этого оно только ускоряется, и Джисон чувствует биение о грудную клетку. — Извини. Минхо отстраняется достаточно, чтобы взглянуть на Джисона, и мягко качает головой. — За что ты извиняешься, малыш? — Он протягивает руку, чтобы убрать мокрые волосы с его лба. Ухмылка возвращается на его губы. — Ты из-за меня так разнервничался? Джисон хочет сказать «да», а потом понимает, что это совсем не так. Он привык к Минхо достаточно сильно, чтобы не чувствовать себя зажато и неуверенно рядом с ним, не пытаться продумывать каждое движение, чтобы не выставить себя дураком. Сейчас, после четырёх месяцев вместе, комфорт, который Минхо приносит Джисону, необъясним. Он не уверен, что теперь значат бабочки в животе и трясущиеся коленки, но он знает, что это не плохо. Наоборот. Он качает головой. — Я просто… Мне так нравится это. Быть так близко к тебе. — Джисон не может поднять взгляд на Минхо, пытаясь успокоить своих бабочек. — Ты мне нравишься. Я очень счастлив. И, вроде как, спокоен?.. Я никогда ещё прежде себя так не чувствовал. Минхо всегда бережёт его так, словно он самая большая ценность на планете, касается его так осторожно, и Джисон и сейчас чувствует этот взгляд, просверливающий в его черепе дыры в форме сердечек. Он, наконец, смотрит ему в глаза и чувствует, что может без причины расплакаться. Он не знает, правильно ли было это говорить, и что на это ответит Минхо, и думает, что, возможно, тот всё ещё заставляет его нервничать… — Я тоже. — Губы Минхо проводят по его подбородку, затем касаются шеи, и Джисон в свою очередь зарывается в изгиб его. На ней виднеется старый засос, Джисон целует его и возвращает к жизни. — Я всегда буду беречь тебя. Всегда.⋯
Они выбрали столик у окна, где гуляет сквозняк, но все остальные места в кафе заняты, поэтому Джисон просто натягивает рукава на руки и шапку на уши. Феликс сидит напротив, немного дрожит и поступает так же, а затем тянется к рюкзаку, чтобы достать ноутбук. Кафе заполнено, но это ожидаемо для понедельника, когда все пытаются получить свою дозу кофеина, чтобы успешно начать рабочую неделю. Занятие Джисона по литературному мастерству тянулось целую вечность; слишком много времени ушло на споры о том, стоит ли переместить абзац из рассказа его одногруппника в другую часть текста или нет, но Джисон не слишком расстроен по этому поводу, потому что время закончилось и его собственный рассказ он сможет представить только в среду. Теперь у него больше времени, чтобы подготовиться к жёсткой, но конструктивной критике, а также придумать аргументы в защиту мотива. — Очередь, наконец, рассосалась, — говорит Джисон, смотря на поредевший ряд людей, ожидающих, когда у них примут заказ. Большая часть переместилась к месту подачи напитков. Он переводит взгляд на Феликса, который уже что-то быстро печатает. — Хочешь что-нибудь? Феликс задумчиво хмыкает, дописывая предложение, и снова тянется к рюкзаку, чтобы взять кошелёк и дать Джисону несколько тысяч вон. — Возьми мне шоколадный молочный чай, ладно? Джисон кладёт деньги в карман, планируя расплатиться картой, и встаёт с места. — А размер? — спрашивает он, идя к концу очереди. Феликс, который уже принялся печатать, кричит в ответ: — Большой, пожалуйста! Джисон медленно продвигается в очереди и листает ленту в телефоне, ожидая свой черёд. Он поднимает взгляд каждый раз, как делает шаг вперёд, чтобы следить за ходом событий, а затем смотрит на кучку людей, ждущих напитки, оценивая, сколько ему придётся провести времени в ожидании. Когда он поднимает голову снова, почти наступает его очередь, и он сталкивается взглядом с парой удивлённых карих глаз, которые вызывают у Джисона желание исчезнуть. Это просто совпадение, правда? Они просто посмотрели вверх в одно и то же время, а теперь между ними повисла неловкость. Не может ведь такого быть, что он уже смотрел именно на него, так? Когда Джисон снова смотрит в ту же сторону, они снова сталкиваются взглядами и быстро отводят глаза с неловкими улыбками на краснеющих лицах. Всегда странно встречать преподавателя вне занятий; когда Джисон был младше, он думал, что учителя живут в своих кабинетах. Иногда у него до сих пор появляется такая картинка в голове, учитывая, что он почти никогда не встречает профессоров вне лекционных залов. Эта ситуация, в которой он видит Минхо и его молодое лицо здесь, в модной одежде, делающей его самого похожим на студента, застаёт Джисона врасплох. Он рискует взглянуть в сторону Минхо ещё раз, прежде чем настанет его очередь, но в этот раз тот не смотрит на него сразу же, а поднимает взгляд через секунду или две, и на его губах появляется эта милая, безукоризненная улыбка. Джисон не уверен, что ему делать, но ему удаётся улыбнуться тоже и поднять руку, чтобы помахать. Минхо машет ему в ответ. Джисон заказывает напитки для себя и Феликса, добавляя к ним выпечку, учитывая, как давно они не ели. Он платит и отказывается от чека, затем медлит ещё пару секунд около кассы. В его мозгу кричат сирены, предупреждающие, что не стоит идти туда, потому что там стоит Минхо, и ему придётся, ну, говорить с ним. Не то чтобы Джисону сложно поговорить с Минхо; он мечтает, как и любой другой его обожатель, иметь возможность разговаривать с ним и за пределами аудитории, но он никогда не думал, что такая возможность просто свалится ему на голову. И что ему сказать? Чувство, что следующий человек в очереди стоит слишком близко, напоминает Джисону, что нужно отойти, поэтому он заставляет себя переместиться к столику для ожидания заказов. Он не совсем рядом с Минхо, но довольно близко, чтобы тот его заметил. В его груди что-то сжимается, когда Минхо на него смотрит. — Привет, — тихо говорит Минхо, нежный тон его голоса очень отличается от того, как он говорит в аудитории, чтобы все могли его слышать. Джисон не думает, что прежде стоял так близко к нему; они почти одного роста, но Минхо сложен более складно, чем он сам. Поэтому Джисон чувствует себя маленьким. Ему приходится остановить себя от потока мыслей о том, что скрывается за свитером и рубашкой, которые на нём сегодня. — Привет, — отвечает Джисон, натягивая рукава на руки, прежде чем сложить их на груди, иначе он не будет знать, куда их девать. Минхо секунду смотрит на собственные руки, прокручивая кольцо на пальце. Он возвращает своё внимание к Джисону, собравшись с мыслями. — Как дела? — О, хорошо! Всё хорошо. Ты как? — Прекрасно! Просто прекрасно. Спасибо. Джисон, конечно, ожидал, что будет неловко, но даже в этот момент он не смог бы передать, насколько всё правда неловко. Он не знает, зачем Минхо вообще стал бы заговаривать с ним, но знает, что он очень дружелюбный. От него веет тёплой аурой. Джисон всегда это чувствовал. Но про себя он такого сказать не может, он не знает, как строить диалог, и не очень-то умеет удерживать зрительный контакт. Такое чувство, что Минхо на это всё равно. — Занятой день? Джисон делает неопределённое движение головой, не означающее ни да, ни нет, поскольку его день был довольно обычным. — Немного? У меня было всего два занятия сегодня, пусть каждое и длилось по три часа. Много чего прошли. Минхо заинтересованно хмыкает и подходит к стойке, где бариста протягивает ему очень зелёный напиток и называет его имя. Даже получив свой заказ, он не уходит. — Какие у тебя есть занятия? Джисону немного не по себе, потому что он не хочет задерживать Минхо. Но когда тот прислоняется бедром к витрине с пакетами кофе и кружками, в его глазах заметен внимательный блеск. — Литературное мастерство и медиакоммуникации по понедельникам и средам. — Ого, круто! А литературное мастерство ведёт доктор Кан? Джисон кивает, улыбаясь вероятности того, что два его любимых преподавателя дружат. — Да, она мне очень нравится. Она классная. Минхо тоже улыбается, прежде чем делает глоток. — Это правда! Я ходил за ней, как потерянный щенок, когда только устроился сюда. Я считаю её очень крутой. Она замечательный педагог. Джисон улыбается ярче от мысли о неопытном Минхо, только нанятом таким же скромным, каким представляет себя Джисон, думая о начале работы здесь, и следующим за старшим преподавателем с большим количеством вопросов и ещё большей страстью. — Должно быть, ты многому у неё научился. Вы оба… вы оба замечательные. Джисон забирает свой заказ у бариста и отступает от толпы, чтобы прислониться спиной к кирпичной стене. Он ставит напитки и кладёт выпечку на столик, чтобы не держать всё в руках. — Что насчёт тебя? Ты сегодня очень занят? — Мм, ну так. У меня осталось по паре в каждом университете сегодня. Нужно быть в другом кампусе уже через полчаса, но это лекция для первокурсников, так что всё не так плохо. Джисон с любопытством наклоняет голову. — Ты преподаёшь где-то ещё? — Да! Я адъюнкт, поэтому работаю в двух университетах на полставки. Довольно распространённое явление для таких новичков, как я. Джисон удивлён тем, что Минхо новичок. Страсть, с которой он преподаёт, и лёгкая, хорошо продуманная программа его курса наталкивают на мысли о том, что он преподаёт всю свою жизнь. Он хочет побольше расспросить его об этом. Как долго он преподаёт? Путает ли он работы студентов из разных групп и университетов? Где ему больше всего нравится? — Ого. Должно быть, это нелегко? Нужно уметь переключаться, — говорит он, делая глоток кофе одновременно с Минхо. Старший пожимает плечами, тепло улыбаясь. — Иногда бывает тяжело, но в целом мне нравится. Я всегда хотел этим заниматься, так что я счастлив. — Минхо закатывает рукав рубашки, рассматривая дисплей часов, вибрирующих на запястье, затем переводит взгляд на Джисона. — Мне нужно идти, но было приятно поговорить с тобой, Джисон. Увидимся завтра на занятиях? — Да, конечно! Ни за что не пропущу.⋯
Джисон легонько стучится и слышит тихое «Войдите!», прежде чем пересечь порог кабинета. Дверь открывается с некоторыми сложностями; прямо за ней находится книжный шкаф, и Джисон хмурится, пытаясь протиснуться. Минхо сидит за своим столом и слабо смеётся, пальцы левитируют над клавиатурой, пока он наблюдает за мучениями Джисона. — Прелести статуса адъюнкта, — протягивает он, щёлкая компьютерной мышкой, — нам предоставляют кабинет, который больше никому не понравился. Мило, правда? Джисон никогда ещё здесь не был, всегда боясь прийти в приёмные часы, и теперь он понимает, что это было не зря. Нахождение с Минхо в таком тесном пространстве, когда он был так безнадёжно в него влюблён, прежде чем они стали близки, могло бы вызвать у него сердечный приступ. Даже сейчас, после месяца их отношений, находиться в кабинете, где нет ничего, кроме стола и парочки стульев, довольно сложно. В голове у Джисона пусто, а его сердце бешено колотится. Он думает, насколько здесь хорошо со звукоизоляцией. Но здесь правда довольно мило. Минхо хорошо обустроил место под себя, повесил фото и расставил маленькие горшочные растения тут и там. На столе стоит лампа, наполняющая комнату тёплым светом и будто пытающаяся заменить Минхо солнце, потому что здесь нет окон. Джисон закрывает за собой дверь и подходит к столу, оглядывая украшения на стенах и полках. — Вообще-то да. Здесь много достоинств. — Он улыбается, снова обращая внимание на Минхо, который трепетно глядит на него. Он выглядит так, словно хочет сделать то, что он всегда делает, когда они остаются наедине: вытянуть губы в поцелуе и крепко обнять Джисона. Движение его губ, будто он готовится, заставляет Джисона захихикать. — Я вижу здесь всего одну милую вещицу, и она не имеет ничего общего с моим средненьким дизайном интерьера, — ухмыляется Минхо и смеётся, когда Джисон закатывает глаза на телячьи нежности, будто они ему совсем не нравятся. Джисон ставит свой рюкзак и снимает куртку, прежде чем сесть напротив Минхо и облокотиться на стол. — Не слишком ли ты слащавый? — Джисон подаётся к Минхо, старший вытягивает губы, когда они оказываются в паре сантиметров друг от друга. Джисон мягко целует его, затем ещё и ещё, и следует за его губами, даже когда Минхо отстраняется. — Не слишком ли ты милый? — Минхо чмокает его ещё раз в губы, прежде чем поцеловать в кончик носа. Он игриво его покусывает, смеясь над тем, как морщится Джисон, и отстраняется. — Рад видеть тебя, детка.⋯
— Не забудьте, что в четверг будет тест по сегодняшнему материалу, — говорит Минхо, когда студенты собирают вещи. Джисон кладёт тетрадь в рюкзак и собирается вложить возвращённую работу в папку. Вместо оценки к ней прикреплена жёлтая бумажка с надписью: «Останешься после занятия?», и она нервирует Джисона с того самого момента, как Минхо вручил ему работу в начале лекции. Он с недоумением посмотрел на преподавателя, пока тот продолжал раздавать студентам их домашние работы, но в ответ получил только добрую нежную улыбку. Джисон пытался подглядеть, была ли ещё у кого-нибудь такая записка, но ничего не заметил. Живот неприятно тянуло. Сейчас, когда занятие закончилось и все собирают вещи, Джисон остаётся на своём месте, неуверенно сжимая листок в руках. На нём нет никаких пометок, кроме оценки, поэтому если он попал в неприятности, то не совсем понятно, за что. Виной ли тому содержание стихотворения? Минхо всегда говорил, что они могут затрагивать любые личные темы, ограничивая только от чего-то слишком откровенного, вроде изображения насилия или секса. Джисон знает, что не нарушал это правило. Значит, стихотворение просто плохое? Он был в нём достаточно уверен в процессе написания и даже на момент сдачи, с нетерпением ждал мнения преподавателя на его счёт, потому как он очень ценит мнение Минхо. Думать о том, что ему так не понравилось, что он захотел сказать об этом лично, было невыносимо. Он ждёт, пока в аудитории останется всего один или два студента, прежде чем собирает вещи и подходит к столу Минхо, пытаясь не нервничать. Тот немного занят уборкой бумаг и маркеров со своего рабочего стола, так что Джисон не решается заговорить. — Эм, М-Минхо? Ты хотел меня видеть? Минхо поднимает взгляд, выглядя немного удивлённым, и кивает, поправляя очки на носу, прежде чем продолжить собирать вещи. — Да, у тебя есть минутка? Присаживайся. Джисон кивает, ставит рюкзак на пол и, взяв стул с первого ряда, садится рядом с Минхо. Он откладывает своё задание на только что прибранную поверхность и складывает руки на коленях. Минхо садится и кладёт перед собой блокнот, кожаный Moleskine, который выглядит очень достойно, сверху страниц торчат разноцветные закладки, прямо как в его книгах. Джисон наблюдает, как он открывает его и начинает листать. — Я хотел бы обсудить твоё стихотворение, если ты не против. Джисон смотрит на Минхо, пытаясь прочитать выражение его лица и оценить, будет ли разговор хорошим или плохим. — Да… Конечно. Когда Минхо находит нужную страницу, он прижимает блокнот к столу и опирается на локти. Джисон видит вверху левой страницы название своего стихотворения, окружённое рисунками Минхо, которые, видимо он рисовал, пока читал или думал, — звёзды и месяцы, и что-то, напоминающее летающую тарелку, которая излучает свет на неаккуратно нарисованную корову, готовясь её похитить. Вся страница заполнена почерком Минхо, заметками, написанными по ходу всего стихотворения, некоторые катрены даже переписаны вместе с комментариями. Джисон слабо улыбается. Он не может объяснить зарождающееся приятное чувство в груди и животе. — Каждый раз, читая что-то, написанное тобой, я остаюсь под впечатлением. Ты так хорошо управляешься со словами, Джисон, так красиво и мелодично составляешь их в предложения. Это почти лирика. Ты, случаем, не музыкант? Джисон кивает, закусывая нижнюю губу. — Я иногда пишу. Ничего серьёзного. Просто кое-что, что я играю на гитаре. — Он легко смеётся, и Минхо подхватывает его смех. — Это заметно. В твоих стихотворениях, иногда даже в прозе, есть что-то песенное. Как будто их можно легко превратить в куплеты и припевы, понимаешь? Учитывая, что ты часто повторяешь катрены. Когда я читал это стихотворение, я особенно это прочувствовал, и мне так… полюбилось каждое слово, не могу описать это иначе. Я не могу описать, как сильно мне понравилось. Ты очень талантливый, Джисон. Я восхищён. Джисон понятия не имеет, как справляться с наплывом комплиментов, тем более от человека, который является его примером для подражания. Минхо делился некоторыми своими работы с их группой, и Джисон цеплялся за каждое слово и образ, и начинал восхищаться Минхо ещё сильнее. Поэтому тот факт, что он считает работу Джисона достойной похвалы, делает его таким счастливым, что он не уверен, сможет ли его тело выдержать такое количество радости. Он чувствует, как начинает краснеть. — Спасибо большое, Минхо, я… Это очень многое для меня значит. Тебе правда настолько понравилось? — Джисон не может перестать улыбаться, пусть и пытается изобразить лёгкость, отклонившись на спинку стула, будто Минхо не смущает его в данный конкретный момент. Как и весь последний месяц. Минхо недоверчиво фыркает, глядя на Джисона. — Конечно, мне понравилось! Я прочитал его, по меньшей мере, пять раз. Я даже показал его одному моему знакомому поэту. Он тоже был впечатлён. — Джисон медленно моргает, пытаясь переварить услышанное, его щёки заливаются тёмным румянцем. — Как я и сказал, я абсолютный поклонник всех твоих работ в этом семестре, но эта поразила меня сильнее всего. Ты изобразил чувство, которое знакомо большинству людей, новым необычным способом. Сравнение одиночества и попыток быть понятым с внеземным образом жизни? Очень впечатляет. Ты хорошо постарался, Хан Джисон. Джисон хотел бы не согласиться, подшутить над собой, сменить тему или что-то подобное, но он позволяет себе быть польщённым. Отмахнуться от комплиментов друзей или родителей легко, потому что они могут быть предвзяты и не оценят его работу хуже, чем на отлично. Но слышать то же самое от Ли Минхо ощущается, как великое достижение. — С-спасибо. Я не знаю… не знаю, что и сказать. Просто спасибо. Это очень личное стихотворение, оно много для меня значит, и приятно осознавать, что оно кому-то понравилось. Особенно тебе. Искренняя улыбка играет на губах Минхо, и это заставляет Джисона чувствовать себя так, словно он нежится в лучах солнца. По правде говоря, он ощущает себя так каждый раз, как оказывается в его обществе один на один, как сейчас, пусть такое случается и не часто. Минхо обладает особым даром заставлять Джисона чувствовать себя самым важным человеком на планете, когда они разговаривают. Когда он смотрит на него вот так, с нежностью в карих глазах. — Спасибо, что поделился им со мной. Это большая честь — читать твою работу. — Выражение лица Минхо немного смягчается, становясь встревоженным. Он щёлкает ручкой несколько раз, прежде чем отложить её. — Я хотел бы… узнать, как твои дела? Ты довольно активен на занятиях, но… не знаю. Это довольно меланхоличное стихотворение. Всё в порядке? Улыбка Джисона немного меркнет. Вполне объяснимо, почему Минхо волнуется, прочитав его мысли; это довольно грустное стихотворение, и стоит признать, что ему было грустно, когда он его писал. Было около двух ночи, будний день, и он всё ещё пытался прийти в себя после тяжёлого дня. Джисону бывает нелегко, каждый день происходит что-то неприятное, и иногда появляется желание, чтобы всё стало лучше, но в целом он в порядке. Он доволен жизнью, даже если ему бывает одиноко или он лежит без сил, или накручивает себя, думая, что же, чёрт возьми, он делает не так — но не то чтобы Минхо стоит об этом беспокоиться. — Да, я в порядке. Всё прекрасно. — Джисон кивает, пытаясь убедить больше себя, чем Минхо. Он смотрит вниз на свои руки и проводит линию по ладони кончиком пальца. — Думаю, я просто выписываю свои мысли, когда не очень-то хочу говорить о них. Иногда легче поговорить с бумагой. Но я не несчастен, правда. Всё хорошо. — Он смотрит на Минхо и искренне улыбается ему. — Но спасибо, что спросил. Они долго смотрят друг другу в глаза, и на секунду Джисона удивляет, что это не доставляет ему дискомфорт. Глаза Минхо — расплавленный янтарь и яркие искорки, и Джисон чувствует прилив спокойствия, когда смотрит в них. В последний раз, когда они вот так разговаривали друг с другом наедине на парковке после занятий, он ощутил волну необъяснимого счастья, которая не отпускала его всю ночь. Он предвкушал встречу с Минхо на занятии следующим утром. Сейчас, сидя в паре сантиметров от него в пустой аудитории, заваленный тысячей приятных слов, Джисон более чем уверен, что восхищение, которое он чувствует в этот момент, не сможет описать язык ни одного цветка, не то что розы. — Я рад, что у тебя всё хорошо. Я часто… я часто о тебе думаю. — Джисон понимает, что Минхо тщательно подбирает слова, и наклоняет голову в сторону, внимательно его слушая. — Думаю, я просто… хотел бы, чтобы ты был увереннее в своих способностях, да? И в себе. Потому что ты невероятно талантливый, и добрый, и… смешной. Ты милый. И хороший человек. Но создаётся впечатление, что ты очень себя сдерживаешь. Единственная причина, по которой Джисон продолжает смотреть на губы Минхо, пока тот говорит, заключается в попытке понять, что именно он говорит, и ничего более. Вовсе не потому, что он думает, как бы они ощущались на его собственных, настолько ли они мягкие, настолько ли сладкие, как слова, слетающие с них. Будут ли они на вкус как его любимый кофе? — Спасибо, Минхо, — бормочет Джисон, заставляя себя посмотреть в глаза Минхо, которые, кажется ему, тоже смотрели ниже его глаз. Когда они снова пересекаются взглядами, Джисон добавляет: — Я очень ценю тебя… эм, твою похвалу. Я очень её ценю.