Дети Пустыни: Песчаный легион

Зов с минарета, раньше приглушаемый стеной и ветрами, теперь окутал их, переливы непередаваемого голоса тянули вперёд, в глубину оживлённых улочек. Взяв брата за руку, Джафар пошёл на этот зов почти забыв о водителе. Тот что-то вскрикнул им вслед и поспешил за ними, протискиваясь сквозь запоздало расступающихся перед ним людей, но мальчик его почти не слышал и почти не разбирал дороги из-за выступивших на глазах слёз. Самообладания хватало только на то чтобы не позволить им стечь по щекам: какой бы красивой ни была песня нельзя тратить воду тела на неё. Ноги сами несли Джафара вперёд, наугад петляя в узких поворотах лабиринта. Двухэтажные каменные дома с тусклыми огоньками ламп на подоконниках добавляли загадочности вечернему сиетчу, на мгновение мальчик почувствовал себя героем одной из сказок, смутно запомнившихся с детства. Хамид уверенно шёл рядом, крепко держась за его руку. Иногда он даже перегонял брата, и тогда Джафару приходилось ускорять шаг, поэтому когда лабиринт домов закончился и они упёрлись в стену он едва не влетел в неё. На то чтобы понять где они находятся потребовалось несколько мгновений. Сквозь льющуюся откуда-то сверху песню за спиной он услышал ворчание отставшего Азифа, но внимание братьев привлекла высокая фигура, стоявшая в лучах опускающегося солнца. Джафар успел рассмотреть лишь такой же песочно-жёлтый “рамаль”, из-под которого виднелось густо-чёрное как сердце ночи одеяние прежде чем приятный но идущий словно из глубины пещеры голос произнёс: - Наконец вы пришли. Я ждал вас. Братья застыли, глядя на большого воина. Сейчас, когда свет перестал резать глаза, прорисовались детали, повергшие их в ужас. Несмотря на мощные мыщцы очевидна была страшная худоба человека. Одеяния, похожие на те в которых ходили их спасители, на этом воине висела как на колу, и пояс на неестественно тонкой для его размеров талии это подчёркивал. Но страшнее всего было его лицо. Пряди свисающих до пояса беспросветно-чёрных волос, заплетённые спереди в две косы с целью скрыть глаза, не закрывали плотной повязки ярко-голубого цвета, а может и не стремились её закрыть. А ниже, под острым носом и выпирающими на исхудалом лице скулами, жутким швом виднелся заштопанный толстой чёрной нитью рот. Пока Джафар думал о том как такое могло произойти с человеком, этот рот чуть растянулся в усмешке, отчего швы натянулись и кожа на губах из тёпло-коричневой превратилась в грязно-песочную. Воин поднял руку, и братья увидели что каждый его палец на две трети состоял из металла, оставив лишь первую фалангу гнущейся. Жуткая рука коснулась лба, затем заштопанных губ и, раскрыв ладонь, опустилась на грудь, немного промяв ткань чёрной дишданы. От воина веяло чем-то неведомым, мощным и оттого ужасающим, казалось что из-под голубой ткани на него смотрит самый настоящий шайтан, словно ожидая момента чтобы схватить добычу и утащить во тьму. - Мир вам и благословение Шаи-Хулуда, да очистится земля его деянием, - прозвучал тот же голос “из пещеры”. Джафару внезапно стало холодно несмотря на вечернее тепло. Каждый волос на теле встал дыбом от одного вида шевелящихся губ, натягивающейся и белеющей кожи и странного отзвука в голосе говорящего. Мальчик вздрогнул, почувствовав каплю ледяного пота, скользнувшую с затылка по спине. Поднять дрожащую руку в ответ отняло много сил, но ещё больших стоило вспомнить значение приветствия. Дрожащие пальцы коснулись покрывшегося холодной испариной лба. “Мои мысли… “ Рука скользнула вниз, к губам. “… И мои слова… “ Ладонь легла на грудь. Под рёбрами бешено колотилось сердце. “… Идут из сердца… “ Поклон дался проще. Хоть чувство чего-то чужого, исходящее от большого воина, никуда не делось, но взгляд потерял это страшное лицо, и стало немного легче. В поклоне он немного вытянул руку вперёд словно что-то протягивал собеседнику. “ …И я отдаю их тебе”. Только бы голос не дрогнул… - Мир тебе… и благословение Шаи-Хулуда… да очистится.. земля его деянием… С трудом Джафар разогнулся и отпустил руку брата чтобы тот повторил приветствие. - Сначала отдай кровь Расула, - проговорил большой воин, сделав шаг к Хамиду, - Твой брат провалил испытание но ты – справился. Младший попятился, но в его взгляде читался не столько страх сколько непонимание. За их спинами почему-то злобно зашипел водитель, но сказать ничего не решился. Во мгновение ока фигура большого воина оказалась вплотную к ним. Металлические пальцы обхватили подбородок Хамида подобно пауку, пристроившему брюхо прямо под жертвой. - Отдай кровь Расула, - повторил он уже жёстче, - Её нельзя было пить, особенно таким как вы с Джафаром. Старший хотел броситься брату на помощь но большой воин повернул голову к нему, несмотря на завязанные глаза очевидно прекрасно видя его. Тело отказалось слушаться, и мальчик замер на месте. Хамид, словно заколдованный, открыл рот и из него на подставленную ладонь большого воина полилась кровь того кто их спас в пустыне. В голове Джафара мелькнул обрывок фразы, сказанной перед их отхездом: “Берегите её до сиетча”. Видимо это и было испытание, но из-за своего любопытства он проглотил эту кровь чтобы задать вопросы водителю… К удивлению и ужасу обоих братьев кровь не полилась на землю как должна была, а полностью и без следа впиталась в кожу великана. Тот провёл ладонью по губам младшего собрав последние капли которые тоже ушли вглубь ладони. - Время молитвы, - проговорил он, - Если желание стать бин Фархад в вас сильнее страха ко мне то дождитесь меня после её окончания и мы ещё раз поговорим. Джафар почувствовал на себе колючий взгляд из-под повязки большого воина, пробирающий до самых глубин души. Хотелось скрыться от этого невидимого взгляда, убежать, хотя бы просто закричать, но оцепенение настолько крепко держало его на месте что мальчик был не в силах даже моргнуть, во все глаза глядя на страшного великана. Лишь когда тот растворился в тени одного из домов его будто отпустила невидимая рука и он рухнул на заметёный песком пол сиетча. “Чужое” исчезло, и Джафар наконец смог совладать со страхом. Он чувствовал как его пробирает крупная дрожь, прогоняя липкий ужас перед… Перед чем же… - Ч-Что… Что эт-то было? – мальчик поднял голову к застывшему с немой неприязнью на лице Азифу. - Псиджик, - это слово водитель произнёс как страшное ругательство, - И ты такой же, плевок шайтана. Зов с вершины минарета замолк. Стало непривычно тихо несмотря на проходящих мимо людей. Ходили ли они так же когда здесь находился большой воин? Джафар не знал, и судя по тому как озирался по сторонам брат – он тоже не помнил. Не успел Джафар углубиться в эту мысль как новый голос снова запел, на этот раз зазывая на молитву. - Где дом молитвы? – спросил он у Азифа. Тот лишь коротко рассмеялся, сказав ещё что-то про “псиджиков” и пошёл прочь, оставив мальчиков разбираться самим. Переглянувшись, братья последовали за ним, тем более что многочисленная толпа людей пошла в ту же сторону, люди старались зачем-то обогнать друг друга но не опускались до драки. Мужчины и женщины, старики и дети, целыми семьями и поодиночке стекались в одну процессию, спеша поскорее прийти к месту молитвы. Сам не зная зачем, старший взял Хамида за руку и потащил сквозь толпу вперёд, попутно разглядывая людей. На удивление те не препятствовали им продвигаться, понимающе улыбаясь. Что ж, похоже этот сиетч сильно отличается от их с Хамидом родного… Десятки бронзовокожих людей с едва светящимися синими глазами и чёрными как ночь волосами превратились в поток, текущий под указания нового голоса, более высокого и более жизнерадостного. Голова кружилась от усталости и пережитых эмоций, приятный запах пряности стал густым и тяжёлым из-за множества окружающих людей и застилал горло, не давая дышать полной грудью. Перед глазами замаячили расплывчатые непонятные образы, мешающие видеть, пришлось замедлить шаг и двигаться почти наугад. Наконец поток остановился и люди немного разошлись в стороны, давая друг другу пространство. Джафар поставил брата рядом с собой, наконец отпустив его. Тот потёр затёкшую руку и огляделся по сторонам. Застыв на месте, он хлопнул брата по руке, привлекая внимание. - Смотри, бин Фархад здесь… Джафар проследил за взглядом брата и увидел что на молитву пришли и большие воины. Мальчик в который раз удивился их росту – взрослые мужчины редко были выше поясов, поддерживающих лазурные дишданы. Они уже расстелили саджады и теперь наблюдали за остальными людьми, следующими их примеру. Мальчик вздохнул и снял свою потрёпанную накидку, постелив её на плиты вместо молитвенного ковра, давно потерянного при побеге от песчаного червя в глубине пустыни. Он толкнул брата в бок. Тот послушно достал из-за пазухи свою саджаду, потрёпанную и выцветшую но почти безупречно чистую. Хотя бы у него есть правильное место для молитвы… Руки кто-то коснулся. Обернувшись, Джафар увидел довольно молодую женщину, протягивающую ему аккуратно свёрнутую саджаду. Её ковёр уже лежал на земле, так что оставалось только догадываться зачем она носит с собой ещё один. Возможно чтобы вот так же предложить кому-то у кого саджады не оказалось… Женщина тряхнула рукой, убеждая взять вещь. Мальчик прижал ладонь к сердцу в знак благодарности и взял свёрток. Они с братом меньше часа находились в Арракине, но сиетч уже несколько раз приятно удивил гостей своей добротой. Их родной Аль-Байт тоже нельзя было назвать плохим местом, но всё же там если ты забыл или потерял саджаду это были только твои проблемы… Голос певца затих, закончив зов. Поспешив взять свёрток и забрать с земли накидку, отвлёкшийся на посторонние мысли Джафар расстелил ковёр, запомнив поблагодарить женщину после молитвы. Едва он успел одеться обратно как голос полился с высоты снова. Лёгкий и струящийся как тончайший шёлк, он вмиг успокоил сердце, окончательно выгнав из него остатки страха от прошлой встречи. Пусть слова и звучали на неизвестном наречии но смысл был известен любому арракеш: молитва на рассвете встречает души тех кто вместе с солнцем пришёл в этот мир с прошлого восхода, а молитва на закате провожает за край неба всех кто из него ушёл с последнего захода солнца. Мы все – песок. Из него поднимаемся и в него уйдём. Мы все одной крови, в нас течёт одна вода. Дарами Шаи-Хулуда, да очистится земля его деянием, мы живём и растим детей. Пустыня рождает нас на рассвете и принимает обратно на закате, как мать отпускает детей утром и встречает их дома вечером… Эту фразу Джафар единственную знал на старом наречии, на которым обычно поются молитвы, и любил больше всего. Она повторялась и утром и вечером, и каждый раз его наполняло тепло. Где бы ни находился арракеш, в сиетче или в глубине пустыни, во время молитвы его голос сливается с голосами всех детей Арракиса. Губы сами еле заметно зашевелились, беззвучно повторяя слова фразы за прекрасным голосом кахина. Слушая его, кланяясь вместе со всеми уходящим вместе с солнцем душам, глядя на молящихся вместе с простыми людьми больших воинов, Джафар твёрдо решил для себя во что бы то ни стало получить право стать одним из них и однажды так же петь с высоты, став маяком блуждающим в песках и придавая сил жителям сиетча. Молитва закончилась когда солнце наполовину зашло. Небо над головами браттев уже потемнело, хотя до чёрной ночи было ещё далеко. Стряхнув с саджады песок и бережно свернув, Джафар нашёл глазами уходящую женщину. - Саиддина! – он в несколько прыжков оказался рядом и протянул ей свёрток, - Спасибо за твою доброту, пусть твоё сердце не знает печалей. Женщина даже не посмотрела на саджаду, как-то грустно улыбнувшись мальчику. - Дарю её тебе, - ответила она, взяв Джафара за руку и прижав её к его груди, - Это саджада моего сына, Аваля. Ему за краем неба она не понадобится, пусть будет у тебя. Красивые кобальтово-синие глаза женщины, окружённые густыми и длинными ресницами, наполнились слезами. Глядя на неё у мальчика заболело сердце. - Я буду вспоминать твоего сына в каждой молитве, саиддина, - пообещал он. Хотелось сказать что-то ещё но слов не находилось. - Я видела как вы с братом говорили с хаимом Исаддином, - женщина поджала губы, словно вспомнив что-то, - Вы ведь тоже стремитесь стать бин Фархад? Что ж… Если у вас это получится то ты сделаешь то что не удалось моему мальчику. Да поможет вам Шаи-Хулуд, да очистится земля его деянием. - Да очистится земля его деянием, - повторил Джафар. Женщина коротко погладила его по плечу и ушла, на ходу вытерев всё же сорвавшуюся слезу и растерев её в ладонях с беззвучной молитвой. Мальчик остался стоять на почти опустевшей улице, на которую их привёл поток людей. В душе поселилась смутная печаль по сыну этой женщины, к тому же он забыл спросить её имя… - Вадида. Знакомый гулкий голос прервал беспорядочный поток мыслей. - Её имя Вадида, - повторил Исаддин, выходя из-за угла здания. Но в этот раз Джафар почему-то не боялся, даже “чужое”, облепившее его со всех сторон как только большой воин приблизился, не было настолько ужасным как в первую встречу. - Смотрю молитва пошла на пользу вам обоим, - зашевелился зашитый рот из-под свисающих на лицо кос, - Идите за мной. Вы целый день ничего не ели и не пили, я не могу позволить вам умереть от истощения. Только сейчас мальчик понял насколько он проголодался и обессилел. За весь день и правда единственное что дало ему сил была кровь Расула, их спасителя. Он посмотрел на брата, стоящего рядом. Ему пришлось ещё тяжелее раз он не пил кровь, но ни разу за день он не пожаловался. Грусть по Авалю превратилась у него в душе в вину перед братом. - Прости меня, Хамид, - вздохнул старший, - Прости что не подумал о тебе за весь день. Тебе ещё хуже чем мне ведь пришлось… Тот покачал головой и слабо улыбнулся сухими губами. - Всё хорошо, брат. Пойдём за саиддином, прошу тебя. Идти за Исаддином Джафару не хотелось. Где-то в глубине тела снова родилась дрожь, но уже не страх а странное раздражение пробудилось вместе с ней. Но отступать он не хотел. Не сейчас, когда они всего в паре шагов от своей цели. Исаддин наклонил голову набок, словно приглядываясь к чему-то. Заштопанные губы вдруг растянулись в широкой улыбке, из-за чего швы врезались в плоть и под каждым потекла струйка крови. Джафара передёрнуло от этого зрелища, но большой воин похоже этого не заметил. - Расул, дами, не затуманивай его разум ненавистью ко мне, - рассмеялся он, ещё шире улыбнувшись. Хамид непонимающе перевёл взгляд с брата на Исаддина и обратно. - Джафар… Старший помотал головой. С каждой секундой в груди всё сильнее поднималась злость и вместе с ней странная тревога. “Чужое”, идущее от большого воина, заставляло ту ненависть расти, закручиваться песчаной бурей в душе и крепнуть. Мальчик закрыл глаза чтобы не видеть окровавлееное чудовище перед собой, но “чужое” никуда не делось. - Исаддин… Хвост крысиный… Джафар чувствовал как шевелятся его губы, но голос говорящий ими не принадлежал ему. Раньше добрый, почти нежный, сейчас он источал только яд. Буря усиливалась, порывы грозили разорвать разум и унести куда-то далеко за пределы известного. Как бы ни старался мальчик, его силы были лишь песчинкой, неспособной бороться с разросшейся бурей. Ослеплённый и оглушённый бедствием, он провалился в непонятную черноту, породившую бурю.