Дети Пустыни: Песчаный легион

Надменный диск солнца ещё не коснулся земли когда Вадида вывела их с братом, коротавших оставшееся после рынка время за разговорами, наружу. - Не уверена что в аль-Байте была традиция общих молитв, поэтому покажу вам самые красивые места для провода душ, - сказала она и повела их по улицам Арракина. Улицы петляли, то сужаясь то расширяясь,  пока не привели к воротам сиетча. Возле них уже стояло с десяток человек, большинство с детьми разных возрастов. Видимо не только им хотели показать “самые красивые места”… Женщину, как и на рынке днём, встретили приветливыми улыбками, но как и на рынке Джафар заметил в их глазах жалость. Жалели ли они её саму за то что подобрала двух чужаков или их сердце точила печаль по Авалю и сочувствие его матери - он не знал, но эта жалость отозвалась в его душе смутным раздражением. Мальчик выпустил его глубоким вздохом и постарался сосредоточиться на предстоящей молитве. Наконец зов с минарета замолк. Стало непривычно тихо и.. одиноко, несмотря на окружающих людей и присутствие брата. Словно голос сплачивал весь сиетч как жидкие камни скрепляют стены домов. К счастью прошло лишь несколько ударов сердца прежде чем новый голос, уже знакомый, годос Расула, разнёсся по Арракину, призывая на молитву. Ворота открылись и перед братьями открылась вычищенная от песка площадка из светлых камней, а за ней, отделяющий ещё тонкой синей чертой гаснущий день от наступающей темноты ночи, за горизонт заходил солнечный диск. Джафар видел эту сцену много раз, и всё же каждый раз она трогала его до глубины души своей красотой. На короткое мгновение сердце даже перестало чувствовать давящее на него бремя. Но лишь на мгновение… К своему стыду он не смог сосредоточиться на священных словах. Руки сами творили молитву, губы сами шептали нужные слова, глаза слепо поворачивались к ближним вслед за головой, но сам Джафар находился где-то в другом месте. Необходимые признания бурей вертелись в голове, то появляясь среди порывов то снова исчезая, никак не могли сложиться в нужном порядке. Как бы он ни старался, поймать сыпучие как песок слова он не мог. - ...Брат мой, что заняло твои мысли? Приглушённый шумом бури в голове голос Хамида не сразу донёсся до него. Джафар медленно повернул голову на голос. Глаза постепенно перевели взгляд с внутренней пустыни на внешнюю. Из приятного вечернего полумрака выплыло родное лицо с ещё только начинающими синеть глазами. Брат стоял возле него, сидящего на коленях, и с высоты своего роста рассматривал. - Хамид… Я… Он огляделся вокруг. Большинство людей уже ушли и одна створка ворот уже закрылась. Кроме них двоих осталась стоящая поодаль Вадида и ещё несколько залюбовавшихся видом заката арракеш. - …Давно я так сижу? - После окончания молитвы уже несколько минут, - улыбнулся брат и протянул ему свёрнутую саджаду, - Ты настолько задумался что мне даже пришлось сложить её за тебя. - Благодарю, брат… Джафар взял саджаду и посмотрел на Вадиду. Та ободряюще улыбнулась и, развернувшись, шёлковой лентой скользнула за створку ворот. - Хамид. Кровь моя. Мне нужно… Признаться. Слова отозвались уколом в душе, не первым но таким же мучительно болезненным. Он видел как на лице брата гаснет улыбка и зажигается страх. О если бы он знал какой комок страха сидит сейчас прямо перед ним! Липкий ужас закрыл Джафару рот ледяной ладонью. - Говори же, - тихо проговорил Хамид, рухнув на колени перед братом, а затем и усевшись на них, - Не трави мне сердце ожиданием. Старший затравленно повертел головой, словно ожидая поддержки, но даже оставшиеся полюбоваться закатом люди ушли, оставив братьев. Свидетелями их разговора остались лишь две “статуи” возле ворот. Надо сказать... -Я… Я убил наших родителей. Вот так просто. На одном выдохе. Тело забилось такой дрожью какой с ним не случалось даже в присутствии Исаддина, Джафар сам не мог сказать это из-за страха перед реакцией брата или из-за ужаса оттого что смог сказать главное почти не запнувшись. Будто ему всё равно  -Я… Тогда, д-дома… - мальчик с великим трудом выговаривал слова, стараясь заставить тело трястись хоть немного слабее, - Я х-хлопнул дверью… Он-ни.. не смогли выйти. И солнце… Вдруг боль вспыхнула где-то в носу, откинув его назад, и тут же вторая вспышка отозвалась уже от затылка. Пока разум пытался понять что произошло снова заговорил Хамид откуда-то снизу. -Я хотел проверить. Тогда, когда мы уходили, - в рычащем голосе Джафар едва ли мог теперь узнать брата. Боль и злость так и сочилась из горла брата, - Слышал ведь как дверь грохнула, хотел вернуться... Значит не зря… Я ведь чувствовал беду.. Но послушал тебя! Поверил когда ты сказала что всё в порядке! Новая боль зажглась в виске, опрокинув голову на каменную площадку. Наверное он должен был хотя бы вскрикнуть, но от боли стало лишь легче. Даже дрожь, мешавшая говорить, ушла. Горло хотело что-то сказать но рот заполнился чем-то солёным и вместо слов получилось мерзкое бульканье. Мальчик сплюнул солёное на камень, моментально потемневший в наступившей темноте вечера. Кровь... Вот как... Хорошо...  Брат сел рядом. Джафар не посмел поднять на него глаза, только смотрел на его ноги перед своим лицом и изредка выплёвывал кровь, зачем-то не давая ей утопить его.  До ушей донёсся всхлип от которого сжалось всё существо мальчика. Он слишком хорошо знал этот всхлип когда ты изо всех сил стараешься сдержать внутреннюю ярость и вместе с тем горе переполняет сердце. - Ха.. Хамид… Кулак брата лёг на подставленную небу щёку, но почему-то не нанёс вреда, лишь вдавился в плоть. Челюсть вспыхнула ужасной болью но старший снова смог лишь захрипеть. - Оно того стоило? Стоило, а? – спросил младший. Сейчас, когда он говорил тихо, из его груди донёсся самый настоящий рык смертельно раненого зверя, - Ответь мне… Неужели это всё… стоило их жизней? Джафар собрал остатки покинувших его сил и рискнул немного повернуть голову к брату и посмотреть в его глаза. Останься у него силы и слёзы чтобы плакать – он бы снова зарыдал, но всё уже было выплакано. Он мог только смотреть как целые ручьи воды тела течёт по родным щекам, не в силах ничего с этим сделать. - Не... знаю, - каждое движение челюстью отдавалось благословенным мучением, глаза сами закрывались но мальчик упорно заставлял их смотреть на брата, - Не знаю. Меня не... взяли, поэтому… не могу сказать. Младший закрыл лицо ладонями. Джафар ожидал что тот снова его ударит, он хотел этого, хотел чтобы его стёрли в пыль за то что он наделал. И случайность – не оправдание, как Исаддин и говорил… О если бы саиддин Расул оставил его тогда умирать в пустыне, если бы забрал лишь Хамида… Он снова сплюнул кровь на камни. Может быть она вытечет вся… Было бы хорошо. Нос и челюсть страшно болели, один глаз всё же закрылся и уже не хотел открываться. - Убей, - просипел старший, - Умоляю тебя... Брат..  Убей… Смерть за смерть… Хамид не ответил, о чём-то думая. Джафар слышал как тяжело дышал его брат, захлёбываясь слезами. Слышал как он что-то едва слышно бормочет под нос, хоть смысл сдлв ускользал от него. Голова болела так что хотелось поскорее умереть чтобы перестать чувствовать эту боль, но на это не было ни сил ни решимости. - Мы остались одни, да? – спросил он наконец, - Ты и я? -Да… Прошу тебя… Я не смогу… жить с этим... Убей..  Брат одарил Джафара испепеляющим взглядом. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, один с мольбой а второй со всей злобой мира. В конце концов Хамид коротко рыкнул вместо ответа и ушёл, оставив Джафара валяться на площадке.  Ничего не оставалось кроме как лежать и смотреть в чёрное небо, усеянное серебряными звёздами. Только сейчас мальчик почувствовал как чавкает его затылок при попылке пошевелить головой. Гаснущая синева границы между днём и ночью смешалась с нависшей над миром чернотой, и только здесь, в месте где положено провожать души, под его телом растекалось красное. Единственная жидкость дающая такой цвет - самый страшный, самый презренный и самый отвратительный для всех арракеш. Кровь... Боль волнами растекалась по телу, с каждым ударом сердца становясь всё сильнее. Мучительно... Больно... Ничего, скоро... Всё закончится... Время текло медленно, по капле, жизнь никак не хотела вытекать из тела вместе с ним. Под головой уже образовалась тёмная лужица в которой отражались звёзды. Красиво… Но так больно... Интересно смотрят ли сейчас на него родители со звёзд? Наверняка. И наверняка проклинают… -Ты знаешь что означает твоё имя? Голос возле самого уха заставил Джафара чуть вздрогнуть, но на большее сил не осталось. -Саиддин... -Так знаешь или нет? – переспросил голос. -Нет... -“Источник”. Джафар едва заметно усмехнулся. Откуда только брались силы...  -Источник горя... - А мог бы стать источником надежды. Насколько мог, Джафар скосил единственный видящий глаз к уху. Где-то над ним сидел большой воин, его запах пробивался даже сквозь сломанный нос, оседая в пересохшем горле. Тёплые камни и пряность… Расул...  -Прошу тебя, прости меня, чёрное солнце, - проговорил он, - Если бы я знал что тот о ком говорил Джаббар – ты... Я бы проявил больше снисходительности, даже будучи слишком немощным ты... - Не смей, - внезапно даже для самого себя рыкнул Джафар. Слова хозяйки дома всплыли сами собой, - Не смей. Я отдал жизнь чтобы Хамид знал правду. Не смей звать меня немощным.  Повисла пауза. Ветер потрепал Джафара по щеке и подсушил и без того почти засохшую лужицу. Стоп… Кровь... больше не течёт? Тишину разорвал прекрасный но такой неуместный смех кахина. Несколько секунд тот смеялся так словно его щекотали и он не мог перестать. - Не думал что Вадида тебе так сразу раскроет всё, - проговорил он, просмеявшись, - Сейчас слишком неубедительно но давай сделаем вид что я поверил. Мальчик попытался подняться, оперевшись на руку, но тут же пожалел об этом: голова сильно кружилась, пусть уже и не болела… что? Как?! Джафар вопросительно посмотрел на сидевшего прямо над ним Расула. Хотя честно говоря посмотрел он лишь на размытую фигуру, глаза отказывались видеть в светлом пятне лицо кахина. -Странно что живой, да? Обернись, маленький арракеш, и поймёшь что никому ты ничего не отдавал. Мальчик обернулся и остолбенел. Прямо позади него сидел силуэт ещё одного большого воина, светлеющая на фоне черноты ночи. Кобальтовые тускло светящиеся глаза неодобрительно уставились на Расула в то время как руки с каким-то странным устройством зависли совсем рядом с его головой. По белеющей из-под рамаля дишдаше Джафар догадался что перед ним один из табибов – врачевателей, для которых по слухам нет неизлечимых болезней. Значит своей несостоявшейся смертью он обязан ему…  - Но зачем?... - Ко мне пришёл мальчик. Умолял спасти его старшего брата, родного по крови несмотря ни на что, - сказал Расул и взял мальчика за волосы, - Сейчас будет больно. Едва он это сказал в затылок словно впилась лисица и принялась со странным жужжанием рвать плоть, стараясь добраться до мозга. Мальчик едва не взвыл от боли и попытался дёрнуть головой но кахин держал его очень крепко, не давая пошевелиться без ещё большей боли. -Разве ты не хотел этого? - улыбнулся Расул, - Разве ты не приветствовал боль от ударов брата? Почему же сейчас она тебе не нравится? Мальчик стиснул зубы чтобы не закричать. Ответить кахину было нечего, слова тонули в мучительной боли, пронзающей затылок острейшими иглами. Что-то петляло по ране от удара, стягивая и завязывая что-то на голове. Время словно замерло, запоздало решив обрушить на Джафара заслуженные мучения... ...Боль, кажущаяся уже вечной, вдруг прекратилась, жужжание смолкло. Большой воин отпустил волосы мальчика и тот рухнул на пол, сев на колени перед кахином. Разум понемогу прояснился, силы постепенно потекли по жилам, возвращаясь к хозяину. Он поднял руку и осторожно пощупал затылок. Остатки боли почти исчезли, оставив на затылке только едва ощутимый шов из растекающихся прямо под пальцами швов и длинную гладко выбритую полосу на голове.  -Спасибо что потратил силы на моё спасение, - вздохнул он тоном говорящим обратное, - Ты сказал про моего брата. Почему он решил спасти меня?  -Пусть он сам скажет. Из-за спины Расула появился Хамид, уже успокоившийся. Сколько же прошло времени, сколько он лежал в собственной крови...  В руке брата сверкнуло лезвие ножа. Сердце на мгновение застыло от страха но почти сразу он заменился смирением. Так и должно было случиться… С самого начала... -Дай мне руку, - потребовал младший, - Правую. Джафар с улыбкой протянул руку, повернув запястьем кверху. Один глубокий разрез и пара минут и всё… Спасибо… Кончик лезвия скользнул по внутренней стороне предплечья, разрезая плоть но недостаточно глубоко чтобы задеть кровяные дороги.  -Что ты… -Замолчи. Пришлось терпеть кусачую боль и смотреть как Хамид что-то вырезает на его предплечье. Красное снова потекло прочь из его тела, свежие ручейки устремились вниз, смешиваясь с… Мальчик бросил взгляд вниз и в который раз остолбенел от удивления. Свежая кровь капала на пол, но от старых луж и подтёков не осталось ни следа. Спрашивать как и почему уже, наверное, не имело смысла. Наверное тот табиб всё расчистил... Хамид закончил издеваться над рукой брата, дав коварную надежду на расплату но на деле лиш немного подразнив. Кахин дал брату какой-то тёмный порошок и тот щедро посыпал его на раны Джафара. Руку будто начинили иголками, медленно сшивающими плоть кривыми стежками. Мальчик не выдержал и сдавленно вскрикнул, глядя как порезы срастаются прямо под его взглядом. Через пару минут на месте кровавых ран не осталось ничего кроме чёрных символов, сложившихся в слова “брат Хамида”. Младший закатал правый рукав и показал такие же отметины, но на его руке было написано “брат Джафара”. Старший помотал головой, тщетно пытаясь осознать произошедшее. - Что это? Зачем? И почему ты меня спас? - После перерождения ты скорее всего не вспомнишь меня, кровь моя, - ответил Хамид, - Эти отметины напомнят тебе кто ты и кто твой брат. Родителей не вернуть так что сделай то ради чего они умерли. Стань большим воином.  Джафар перевёл взгляд на кахина, не веря ушам. - Он говорит правду. Я не обещаю тебе перерождение даже несмотря на то что ты чёрное солнце, но от имени Царя песков дам вам шанс назваться бин Фархад.  Старший нахмурился. Что-то его смущало в этом, но он не мог… Стоп. Он сказал “вам” а не “тебе”. - Всё правильно, - брат прочитал мысли Джафара по лицу, - Мы остались одни, значит надо быть вместе. Я не хотел становиться большим воином, но… Несмотря ни на что я тебя люблю, брат мой. И пойду за тобой. До конца. Джафар ничего не мог ответить. Ноги сами подкосились и он снова упал на колени. Хамид опустился рядом и тепло обнял брата. Прошло, наверное, немало времени. Джафар никак не мог выпустить брата из объятий. Вдруг это всё лишь последние мысли в его гаснущей жизни? Вдруг он ещё лежит с проломленной головой на камнях и из последних сил придумывает хороший исход из ситуации? Нет. Вот его брат, живой, тёплый. Волосы пахнут песком и остатками масла… Нет, всё это взаправду. Хамид его простил, более того, он дошёл до Детей Пустыни. Что он им сказал на самом деле? Сказал ли что наделал тот кого надо спасти? К тому же Расул ведь знал что произошло… Что заставило его передумать? Неужели лишь просьба простого мальчика способна на такое...  Голова загудела от обилия мыслей. Главное чудо всё же случилось – они остались вместе. И оба станут бин Фархад. Непременно станут. А пока что надо отдохнуть, день принёс много событий. К тому же... Да. Есть одна вещь которую Джафар и так хотел сделать, но сейчас понял что это просто необходимо. Он выпустил брата из объятий и повернулся к Расулу и тому табибу который его спас, но каково было его удивление когда он не только не увидел двух больших воинов или следов их присутствия, но и не услышал их уходящих шагов! -Что же происходит… Я ничего не понимаю. Куда они делись… -Сейчас нам не надо это знать, - отозвался брат, - Нам надо поспать, хотя мы вряд ли сможем сомкнуть глаза. -Тут ты прав, - Джафар поковылял к воротам в сиетч, - Но прежде я хочу хоть немного залечить наши с тобой раны в сердцах. В последний раз прошу тебя мне поверить, брат… Хамид непонимающе и с испугом уставился на него но старший лишь слабо улыбнулся. Он и сам не был уверен в исходе,  но попробовать стоило. Они скользнули в приоткрытую створку ворот и поплелись к дому. С каждым шагом боль, отдававшаяся в теле, становилась всё слабее. -Ты ведь не собираешься делать опасные вещи? – спросил на ходу младший. -Нет, не переживай. Всё в порядке. Уже почти подойдя к дому Джафар остановился, глядя на одиноко горящий огонёк в незакрытом окне. Их ждут. Среди темноты сиетча, среди ночного холода, пусть и не такого жестокого как в пустыне из-за отдающих дневное тепло камней, среди спящих домов в одном горит свет в ожидании возвращения. Ноги сами понесли мальчика вперёд, к дому. Осторожно зайдя, братья увидели сидящую в глубине дома Вадиду, почти заснувшую рядом с масляной лампой. Услышав их шаги она встрепенулась, повернувшись к двери. -О, вот и вы, - моментально оказавшись перед братьями она снова улыбнулась, хотя по лицу угадывалась тревога, теперь выгоревшая до облегчения, - Полночи провозились, наверное проголодались и устали. Вряд ли вы сейчас заснёте так что дождёмся утренней молитвы а там уляжетесь спать. Она хотела уже уйти на кухню но Джафар осторожно взял её за руку. Вопросительный взгляд мудрых глаз снова заставил щёки вспыхнуть, и мальчик поспешно убрал руку. -Мы… Я хотел… Он мельком посмотрел на Хамида. Тот смотрел на него с таким же вопросом в глазах, так что поддержки можно было не ждать. Джафар вздохнул и опустился на одно колено, прижав руку к сердцу. -Я хотел сказать что моей благодарности тебе нет предела. Мы… Я виноват в том что мы потеряли родителей. Расскажу тебе об этом в другой раз если попросишь… Суть моей речи… моей дерзкой просьбы… Ни я ни Хамид никогда не сможем сравниться с Авалем, но… Я хотел бы стать тебе примерным сыном. Глухой стук за спиной дал понять что брат последовал примеру старшего и тоже опустился на колено. -Я тоже хочу быть твоим сыном если ты разрешишь, - проговорил он. -Мы оба будем слушаться каждого твоего слова, защитим от напастей и поддержим. Клянусь своим дыханием. -Клянусь своим дыханием, - повторил за Джафаром младший. Долгие мгновения тяжёлым песком текли в полной тишине пока женщина в изумлении переводила взгляд с одного брата на другого. Когда оцепенение наконец спало она присела рядом с ними и крепко обняла обоих сразу, отчего мальчики неуклюже рухнули на пол. -О святые пески, конечно позволю, - прошептала она, прижимая к себе братьев. Её счастливые слёзы намочили лоб старшего, - Конечно позволю, сапфиры моего сердца. О Шаи-Хулуд, да очистится земля твоим деянием, спасибо что привёл этих детей ко мне!... До предмолитвенного времени никто не вспомнил даже о еде, все трое проводили время за разговорами, теперь уже как мать и дети.