В конце они умрут.

      Все три фигуры в помещении замерли восковыми изваяниями, глядя друга на друга расширенными от подскочившего напряжения глазами, зрачки которых поддергивались от растущего в груди страха и злости, сочившихся по венам и распространявшихся по всему телу, готовые поддержать любой порыв разорвать недруга. Тишину разрывало сбившееся дыхание и шипение, вырывавшееся из горла Минги, следившего за "нечто", которое оказалось девчонкой. Уён, как и товарищ, приподнял в удивлении брови, когда вместо низкого или свистящего мальчишеского тот услышал хриплый, но девчачий голос. Несмотря на то, что корейский ее был явно не самым лучшим для того, чтобы стать учителем по этому предмету, тот все равно разобрал слова и лишь сильнее вцепился в винтовку, дрожащим пальцем оглаживая спусковой крючок, готовый вот-вот выпустить пулю в эту заразу.       Она же черными глазами прожигала его лицо, попутно наблюдая за любым движением тела под ней, наваливаясь на него всем имеющимся весом. Несмотря на поднимавшийся в груди испуг и явное осознание в голове, что она не сможет справиться с двумя парнями, снаружи та оставалась спокойной, и рука, сжимающая рукоятку ножа, едва дрожала. Темные короткие волосы, блестящие от жира и пахнущие сигаретным дымом, железом и копотью, спадали на лицо, частично скрывая обзор на второго парня, который так и продолжал стоять в проеме двери. На смуглом лице отражалась решимость спасти товарища, медленно приходящего в себя после короткой драки.       Раньше Минги не составляло большого труда скинуть с себя человека, который весил от силы килограммов пятьдесят или шестьдесят, но учитывая его нынешнее состояние, скорее эта ведьма его поднимет на руки и выкинет в окно, сквозь которое на Чона падали лучи взошедшего солнца, переливаясь в темных волосах, кончики которого были криво подрезаны случайно найденными ножницами.       - Слушай, давай без глупостей, - вполголоса произнес парень, а после сделала шаг назад, хрустя обломками штукатурки под массивными ботинками. Оружие, несмотря на угрозу девушки, тот так и не отпустил, продолжая щурить левый глаз, а правым вглядываться в прицел.       - Ружье. Отпусти. - снова повторила японка и сильнее надавила на шею парня, который мелко дернулся и оскалился, ощущая как лезвие натягивается под собой кожу - еще немного и оно порвет хрупкую преграду.       - Все-все-все, - заговорил Уён и, опуская оружие вниз и глядя в глаза японки, не скрывая своего презрения, втянул затхлый воздух, стараясь успокоиться. Мысленно он обратился к Сану, потерявшегося в соседних коридорах. Если он объявится тут - можно будет как-то обыграть эффект неожиданности и загнать это девку в ловушку. Убивать смысла нет, но вдруг... вдруг она видела капитана и остальных? - Убрал, видишь.       Рюрико продолжала глядеть в оба, однако ощущение опасности внутри слегка снизилось, давая легким расшириться, отчего ее грудная клетка приподнялась, а после вернулась обратно, параллельно выпуская наружу тяжкий вздох, разнесшийся по небольшому помещению, отражаясь от голых стен. Лезвие все также царапало шею Сона, полностью очнувшегося и тихо наблюдавшего за диалогом его друга и девушки. Карие глаза, год назад наполненные детской забавой, юношеским запалом и беззаботной жизнью, теперь не выдававшие ничего кроме усталости и тихой тоски, разглядывали профиль японки, стараясь уцепить в нем хоть что-то приятное глазу. Но весь облик был каким-то отталкивающим, чужим и злобным. Может раньше она и была приятной и мягкой девчушкой, но сейчас больше напоминала - токкэби.              - Отпусти его, - все тем же тихим голосом продолжал говорить Уён, а после едва приподнял уголки губ, стараясь настроить нелюдимую собеседницу на разговор и попытаться убедить ее в их частичной безобидности. - Мы тебе не враги.       - 疑う, - также тихо как и парень ответила девушка, однако все же нож от шеи отвела, оставляя после себя яркий красный отпечаток. Минги продолжал лежать пластом, наблюдая за ситуацией и собирая силы. Мало ли что находится в этой голове.       - あなた... - Уён запнулся, вспоминая то, чему его учила та приятная девчушка с направления востоковедения, за которой тот бегал несколько недель и ему должно уже было бы перепасть, если бы не эта зараза. - あなたは日本人ですか?        Ответом был кивок. Чон еще сильнее натянул улыбку, наблюдая как его попытка расположить к себе недруга проходит успешно. Осталось только уговорить ее слезть с Сона, который так и не произнес ни слова, а после усадить, расспросить об их товарищах и о том, нет ли у нее еды или воды. Горло нещадно сушило.       - Сколько вас? - гулкий голос отразился от стен, вынуждая расслабившегося парня вздрогнуть и уставить глупый взгляд на твердую фарфоровую маску, которая прикрывало настоящее лицо девчонки, плотно обхватив застежками черепную коробку. Та снова переключилась на корейский, мазнув языком по сухим губам.       - А? - глупо разинув рот, переспросил парень.       - Сколько вас? - снова задала вопрос девушка, внимательно наблюдая за поведением юноши и отмечая то, как долго он отвечает на поставленный вопрос.       - Ну... - в одно мгновение лезвие ножа снова оказалось у горла Минги. Последний снова замер, под нос матеря Чона, что снова уставил дуло оружия на девушку, возвращая их в то положение, из которого они выходили минутами ранее. И вот надо было голове парня перестать работать именно в этот момент? И где, черт возьми, Сан?       Ситуация стала раздражать высокого юношу все сильнее и сильнее. Вот если бы не все это, если бы они тогда не свернули в тот поворот, разделившись от остальных, то не оказались бы здесь, не стали бы ныкаться от зомби и баррикадировать двери на первом этаже, ведущие к лестничным пролетам, не стали бы разговаривать с какой-то девкой, накинувшейся на них из-за угла, и... Если бы не этот чертов вирус, все было бы нормально! Блять! Почему именно они?       - Нас двое! - выпалил Чон, отчего его голос опасно прошелся по коридору, завернув за угол и почти выйдя за приоткрывшуюся под чьим-то весом дверь. - Двое! Я и Минги, - кивком головы тот указал на друга, на которого мельком взглянула Рюрико, задерживая взгляд на нем и возвращая обратно к Уёну, лоб которого блестел от пота. И дело было не в температуре - тот стрессовал как никогда. Желудок стягивало от голода, а колени слегка дернулись, высказывая желание прилечь на пол хотя бы на пару часов, чтобы восстановиться. Ночь у них была короткая, а утро выдалось не самым благоприятным. Хотя, какое утро вообще можно было бы назвать благоприятным в нынешних условиях?       - Почему тогда задумался? - задала резонный вопрос темноволосая.              В обычное время... Даже не так. Во время, которого она просуществовала до своей "тюрьмы", она бы не так остро реагировала на незнакомцев, на долгие ответы, явно свидетельствующие о том, что человек врет или не договаривает, не реагировала бы так, если бы на ее жизнь уже не пытались покуситься люди, которые, по логике вещей, должны быть заодно друг с другом, беречь слабых и поддерживать сильных, что несли на себе весь груз ответственности. Но люди лишь стали более эгоистичными и жадными. Может поэтому такие люди, как господин Пак, ловивший до катастрофы преступников, умер столь рано? Нет, не умер. Погиб. Погиб, потому что доверял кому-то и не верил, что даже самые отпетые уроды смогут напасть на него, который вместе с ними ищет все, чтобы продержаться еще один день и не сгинуть.       "На чужих ошибках учатся", - как-то изрек папа, когда она поделилась с ним историей своей одноклассницы, чьи фотографии слили в сеть. Мужчина, конечно, пожалел глупую девчонку, но факт ее оплошности подчеркнул этой фразой и долгим предупреждающим взглядом, направленным на потухшее лицо дочурки.       - Потому что нас... восемь, - поспешно ответил Уён, не скрывая в голосе две противоположные вещи: надежду и горечь. - Шестеро из нас ушли в другом направлении и я не знаю, где они сейчас. Мы были на складе, искали еду, потому пришли зомби и пришлось уносить ноги... а там уже по собственной глупости ушли...       - А у вас еда?.. - резко перебила его Рюрико, наклонив голову к плечу. Глаза ее блеснули и тут же потухли за ответом корейца:       - Не у нас. Мы взяли только медикаменты. Бутылку воды выпили утром, но она и без того была маленькая.       - そうですね, - протянула гласные девушка и наконец-то перевела свой взгляд на Сона, который в ответ также посмотрел в ее нее, скользя глазами по чертам лица и подмечая родинки, рассыпавшиеся на ее подбородке. Заурядная внешность: не страшная, но и не красавица. Отчетливо проявляется голод и переутомление, скользящее в заострившихся скулах и мешках под глазами, принявших лиловый оттенок. Красная кожа вокруг глаз - недосып. - すいません.       Отдернув руку с ножом, девушка стала медленно подниматься с насиженного места, первым делом убрав ботинок с затекшей кисти Сона, который благодарно кивнул и кинул настороженный взгляд на Уёна, поспешившего убрать оружие, учитывая то, что девушка наконец-то очухалась от своего состояния ведьмы и была готова на переговоры. У юношей желания вредить ей не было, хотя Минги думал сказать пару-ласковых, чтобы отплатить ей за губу, в уголке которой запеклась темно-бордовой корочкой кровь. Рюрико тоже теперь не видела цели проводить допрос. Несмотря на то, что внимание к деталям все еще присутствовало во взгляде и настороженность к ним никуда не ушла, лучше сейчас будет вместе прошарить этажи и поискать хоть что-то из еды. Может, попросить дать что-то из медикаментов. Бинты бы были кстати.              - А... - низкий мужской голос прозвучал со стороны Сона, оказавшегося на ногах и глядевшего сверху вниз на японку. Та поглядела на него, осторожно пробегаясь по всему телу и подмечая места, где у него могло бы быть оружие. Пистолет, который он выронил ранее, уже был запихнут во внутренний карман расстегнутой куртки. Выглядело это не так надежно и быстро, если бы у него была кобура, но что есть, то есть. Сама Рюрико продолжала сжимать рукоятку ножа, создавая мнимую безопасность. Лезвие ножа теперь было повернуто в другую сторону, касаясь ткани одежды на предплечье. - У тебя еды нет?       - Нет, - отрицательно мотнула головой девушка и наконец-то провела рукой по волосам, зализывая их назад. Глаза Минги прошлись вновь по внешности японки, только сейчас подмечая небольшую рану, растянувшейся царапиной вдоль правой брови. На скуле виднелся синяк, который тот ошибочно принял за грязь. - Есть... вода.       - Сколько? - тут уже подключился Чон, продолжая стоять в коридоре. Краем глаза тот заметил движение на другом конце коридора, отчего мгновенно спохватился и повернулся в сторону фигуры. Глаза его сначала зацвели облегчением и радостью при виде идущего навстречу к ним Чхве Сана, однако в следующую секунду они расширились от осознания того, что он сказал японке пару мгновений назад.       Она и Минги среагировали за парнем следом, выставив оружие и мгновенно напрягшись. Следом до ушей Рюрико дотянулся третий мужской голос, в котором сквозила язвительность.       - Уёни-и, друга своего уже не признаешь?       Потемневший взгляд мазнул по растерянному профилю Чона, который плавно повернул голову в сторону японки. Та в ответ глядела на него, позволяя прочитать все эмоции, которые прошлись по ее лицу: сначала растерянность, дальше осознание, легкая паника и... обида? Тело ее содрогнулось, однако вместо того, чтобы выронить из рук нож, явно пораженная фактом глупого обмана, та перехватила рукоятку крепче, после чего резко развернулась и вскинула руку, целясь прямиком в застывшего Минги, что до этого так же изучал поведение незнакомки.       - Эй, эй, эй, - Рюрико крупно вздрогнула и поглядела в сторону парней, которые звали ее, активно подмахивая руками, пальцы которых подняты вверх. В руках та держала ящики с одеждой, которую нужно были отнести на стирку. До носа доносились блевотный запах пота, крови и каких-то выделений, что при теплой погоде смердели еще сильнее. А сейчас, как раз, надо головой палило солнце, выжигая все, куда падал его взор. - Ты! Сюда иди!       Поджав губы и услышав очередной приказ подойти, та медленным шагом направилась к ним. Послышался громких смех и хлопки: корейцы подозвали к себе японку так, как подзывают собак, а она пошла. Потому что все внутри нее тряслось и ломалось в этой общине, куда ее завела жизнь. Люди здесь были не все плохие, но в пищевой цепочке, которую можно было бы наметить огрызком карандаша на потрепанном листке, она заняла бы последнее место.       - Да не трясись ты так, - последовал удар в плечо, когда она подошла. Ящик с вещами едва не выпал из рук, но она прижала его к себе, ощущая как плохо вколоченные гвозди цепляются за ткань футболки.       Рука нарочито ласково прошлась по волосам, которые были чуть ниже плеч и еще сохранили здоровый вид: кто-то из головастых смог соорудить пародию на душевую, пользоваться которой можно было лишь один раз в неделю, по несколько минут. За порядком следили старшие, а что происходит с теми, кто ослушивается установленных правил - девушка уже видела. Можно было выйти за периметр завода, в котором они обосновались, пройти пару шагов и свернуть в сквер. Повешенные болтались на проводах, дергая отрубленными при жизни ногами и руками в попытках вырваться - так диктовал мертвый разум или что у них там было?... Наказание хоть у них и было за нечто более страшное, чем помыться лишний раз, однако факт расправы был вколочен так же, как вколачивают крышку гроба - надежно и крепко.       - Гейша, - она каждый раз морщилась, когда ее так кто-то называл, однако сказать слово против было бессмысленно - все равно продолжут. - А ты ведь выполнила наше задание?       Кивок.       - Умница, - ласковое касание еще раз было подарено со стороны корейца, что в следующую секунду сжал волосы на загривке, отчего девушка больно ойкнула и выронила ящик, вцепившись ногтями в руку, пытаясь оторвать от себя чужую конечность.       - Отпусти, - с мольбой в голосе прошептала Такаяма, смаргивая слезы и втягивая удушливый воздух глотками, пытаясь наполнить легкие. - Пусти!.. Я же сделала все!       - Сделала, - согласно кивнул другой парень, сидевший на покрышках и покачивая ногами в такт мелодии, играющей где-то в его голове. Глаза того не выражали ни капли благодарности или хоть чего-то не едкого и ненавистного. - Только ты сама пришла к нам, как собачка, - и снова повторил жест, которым они минутой ранее подозвали японку. - А значит, ты все также японская шафка.       - П-почему? - снова прошептала девушка. Силуэты были размыты от градин слез, скопившихся перед глазами.       Рука, до этого державшая девушку за волосы дернула ту вперед, отпуская хватку. Со шлепком и ойканьем та полетела вниз, ободрав кожу на ладонях и лице, ощущая боль от соприкосновения с нагретым асфальтом. Коленки, судя по распускавшейся в том месте боли, тоже были ободраны, а потом что-то теплое потекло вниз, скользя по ноге и обрываясь около щиколотки. Сверху дошла пара ударов ногами, вынуждая девушку обратно лечь на землю и прикрыть глаза, терпя унижение. Слезы уже не бежали. Только обида колотила душу.       - Запомни, ты - никто, - раздался шелестящий голос сверху, а после последовал очередной пинок, только в лицо, от которого девушка взвыла и отвернулась, стараясь спрятать лицо за ладонями. - И будешь здесь никем до момента пока не сдохнешь.       - Ты спрашиваешь почему? - кто-то снова схватил Рюрико за волосы, потягивая на себя и вынуждая ее вновь открыть лицо, глядя беспомощными глазами на своих обидчиков, которые не испытывали ни каплю сожаления или вины за происходящее - им все равно. Всем все равно. С ними так же никто не сюсюкается и так же они получают оплеуху от старших. И так же они получают побои как за дело, так и за косой взгляд. - Потому что ты японка. Потому что твои предки в свое время издевались так над нашими женщинами, что ты должна быть благодарной, что тебя еще никто по кругу не пустил и кишки не разворотил. Радуйся, что влагалище не разрезано и не проткнуто чем-то острым. - Такаяма ощутила эфемерную боль внизу, поджав под себя ноги в защитном жесте. - Потому что несмотря на все, мы... все корейцы и китайцы в том числе, никогда не будут вас воспринимать как людей. Мы все помним.       Хватка снова ослабла и девушка уперлась руками в землю, глядя на тень под собой и ощущая спиной уставшие взгляды.       - Вот тебе совет как оплата услуги, - перед тем как уйти следом за товарищами, один из них замер, слегка наклонившись к дрожащей фигуре. - Никому не верь, если не хочешь сдохнуть. Каждый в этом аду сделает больно, даже если лицо его будет самым светлым из возможных.       Минги едва успевает отойти от прямого удара, однако чувствует обжигающее касание лезвия, которое полоснуло по горлу, окропляя ворот его потасканной кофты алой жидкостью. Рука в перчатке моментально тянется к ране и обхватывает ее, стараясь перекрыть поток. Сердце колотилось, как бешенное, и разум не соображал ни о чем, кроме того, что с ним сейчас происходит. Ноги подкашиваются по инерции и тот падает на пол, в панике делая глубокие вздохи и едва ли различая окрик Уёна, который с перекошенным лицом кидается к нему и цепляется мертвой хваткой в кисть, стараясь убрать грязную ткань от раны. Глаза же едва улавливали движения сзади: две фигуры сцепились друг с другом, что-то отлетело в сторону, а после, самая крупная из них, кинула черед прогиб другую, моментально пригвождая к полу дергающееся в попытке высвободиться тело. До ушей донесся крик и голос Чона так, будто Сон сейчас находился в толще воды, а тот наоборот - на суше.       - Сука, - выругался третий парень, заламывая руки, желая вывернуть ее до заветного хруста и вырвать вместе с сухожилиями и костьми. Вторая его рука схватилась за темный загривок волос, сначала с силой приподняв, а после опустил лицо об пол, слыша сдавленный стон.       Зубы скрежетали друг о друга, когда он еще сильнее навалился массой исхудавшего тела на темную фигуру, хрипя и щуря глаза от поднявшейся пыли, что забила нос до неприятного раздражения.       Рюрико вздрогнула и замерла, жмурясь от темных пятен перед глазами и боли во всем теле, когда этот неизвестный додумался швырнуть ее об пол и сейчас выворачивает конечность. Недомогание от голода и недосыпа, что мгновениями ранее слегка притупилось, пришли с новой силой, заставляя замереть и успокоиться, чтобы не ухудшить то состояние, в котором она оказалась. Разодранную щеку жгло и одновременно холодило бетонное покрытие. Голова в районе затылка гудела от того, с какой силой чужие пальцы оттягивали локоны у самых корней. Рука, ранее ощущавшее иллюзию защищенности от ножа, теперь была пуста. Холодное оружие просто-напросто выбили и отшвырнули в сторону. Японка даже не до конца понимала, что случилось секундами ранее - тело двигалось по инерции, а сознание будто и вовсе отключилось и дало свободу всем остальным чувствам, которые вторили одну единственную цель - защититься, уйти и укрыться. Она и не хотела может ранить как-то того парня, но вышло то, что вышло. Остается только ждать, насколько опасным был оставленный ею след.       - Как он? - чуть ли не шепотом спросил Сан.              Боязливо оглянувшись в сторону двоих товарищей, Чхве с нескрываемой тревогой глядел на высокую фигуру Минги, который уже прижимал к горлу бинт, пока Чон второпях раскрывал чужой рюкзак и доставал ранее найденные медицинские принадлежности. Когда он вытащил пузырек, то глаза Сона расширились и он почти что был готов отрицательно мотнуть головой в знак протеста, но Уён гаркнул на того:       - Если сепсис не хочешь, то терпи.       - Уён, как он? - повторил свой вопрос кореец, только уже громче и требовательнее, немного ослабив хватку, когда понял, что тело под ним больше не пытается вырваться.       - Жив, - ответил, не поворачиваясь парень, откидывая в сторону использованный бинт и надавливая руками на пузырек, заливая подставленное горло перекисью. Минги дернулся, сжимая зубы и жмуря глаза, комкая в руке ткань собственных штанин. - Терпи, друг. Терпи.       - Твою мать, - с облегчением выдохнул спрашивающий и снова обратил свое внимание на фигуру, ставшую совсем беззвучной. - На твоей бы совести смерть была, тварь.       Рюрико никак не отреагировала. Лицо ее частично было прикрыто волосами, не давая разглядеть эмоции, которых, впрочем, не было. Та только моргнула глазами, тихо соглашаясь со словами говорившего. Он был прав в этой ситуации, как и в любой другой, где гибель наступила бы по ее вине. Потому что как бы ты не упирался в абсолютную оборону, которая подразумевает лишение жизни нападавшего, убийцей все равно останешься ты. И это чувство мерзкое и грязное, покрывающее не только руки, но и душу, оставляя отвратительные багровые вязкие пятна, будет с тобой до конца жизни, как не старайся переубедить себя в обратном и перевернуть ситуацию на свою сторону. В этой жизни, которая стала сплошным колизеем без правил и с пустой трибуной зрителей, у каждого правда была своя в конечной инстанции. Разница лишь в том, кто берет на собственную совесть совершенное преступление, а кто принимает ее, как данность и спокойно живет дальше, не боясь замарать руки вновь, будь это такой же промозглый выродок или младенец.       - Вот так, - прошептал Чон, успокаивая самого себя, а после хватая друга за локоть и помогая встать на ослабевшие ноги. Шея Минги была перемотана бинтом, на котором уже имелись красные отметины от выступившей крови. Лицо его было бледным - это проглядывалось даже через слой грязи. Глаза скользнули по помещению, оценивая окружающую обстановку. - Ты только башкой особо не крути, а то хуже будет.       Минги в ответ на это поджал губы и остановил свой взор.       Рюрико же ощущала, как чужая неприязнь впивается в ее голову, желая разодрать бездумную черепушку и расколоть ее на мелкие частицы, размозжить мозги и станцевать на них победный танец. От чужого гнева, направленного на нее, та чувствовала подступающий страх и панику, которую пыталась унять, но свободная рука, которая все это время была прижата чужим ботинком к полу, дернулась, а пальцы со сгрызенными ногтями скользнули по холодной поверхности.       - Лежи! - рыкнул на нее третий, почувствовав изменение в ее поведении и усилив для осторожности хватку. - Кто это вообще?       - Это, - Уён сглотнул и только сейчас, казалось, вспомнил о существовании их случайного недруга, которая не издавала ни одного звука, притворившись частью общего интерьера запустения и разрухи. - Японка.       - А, - протянул тот же, - ну теперь понятно.       - Блять, Сан, - выругался Чон и подошел к ним, слыша, как Минги позади собирает разбросанный вещи с предельной осторожностью, отходя от шока. - Я не ебу. У нас не было возможности представиться друг другу и спросить, сколько лет, откуда... Она чуть ли не сразу кинулась на нас.       - Так может она того... - вдруг шепнул Сан, поднимая свое лицо к другу, - укушенная.       - くそたれ, - шикнула Рюрико и прикрыла глаза, тяжело дыша от постоянного давления сверху. Хотелось бы высвободиться из хватки, но те вряд ли ее добровольно отпустят, а самой не хватит сил.       - Ты бы не обзывалась лишний раз, - пожурил ее Уён, сощурив карие глаза, а после облизнув сухие губы, вдруг вспомнил кое-какой, но состоявший разговор.       Тот быстро нашел оставленный в стороне рюкзак и присел, не сразу находя оборванную молнию. Девушка сзади дернулась, поняв, куда направился Чон, но сделать все равно ничего не могла. Чхве же, держа в руках японку, непонимающе уставился на своего друга, который решил растормошить рюкзак еще живого человека, а после глаза корейца невольно заблестели, когда напарник смог вытащить бутылку с водой, которой хватит на троих, а того и на четверых людей. Следом за пластиковой бутылкой выпала небольшая книжка, шлепнувшись об пол и раскрывшись. Оттуда вывалились две помятые бумажки, которые чуть позже подцепил Уён и вздрогнул, когда раздался протестующий возглас:       - Не трогай! - парень от неожиданности выронил находку и боязливо оглянулся на говорившую, которая снова дернулась, пытаясь вырваться из хватки Сана. Тот напрягся, стараясь унять резко ожившую девушку, слегка округлив змеиные глаза от собственной неожиданности. - Не трогай!       - Что там? - раздался хриплый голос, а после краем глаза Рю заметила, как к тому парню подходит тот самый.       Минги аккуратно забирает карточки из рук друга и косит взгляд в сторону темной фигуры, а после наконец-то переворачивает изображение и замирает, приоткрывая рот в легком недоумении, и уже потом передает вещь обратно другу. Уён непонимающе вглядывается в фотографию, слегка выцветшую и потертую, но все еще сохранявшую изображение собаки. Белая акита-ину лежала на веранде, свесив лапы с деревянного настила и положив мягкую голову на них, смотря карими сонными глазами на фотографирующего. Темные уголки собачьего рта слегка были приподняты, пародирую слабую улыбку человека. Вторая же фотография являла ему девушку с длинными темными волосами, которая обнимала взрослого мужчину одного с ней роста, который растянул рот в широкой улыбке, показывая неровный ряд зубов. Глаза того были прищурены, создавая вокруг ряд морщин, которые придавали большую мужественностью и аккуратность его лицу, делая его мягким и дружелюбным. А вот девушка... Чон бросил взгляд на темную фигуру и приподнял фото, бросая взгляд с чистого ухоженного студента, с округлостями на щеках и подбородке, на уставшее и исхудавшее лицо, которое показалось из-под копны сальных волос.       - Слушай, - раздался хриплый жалостливый голос девушки, - забирай, что хочешь, но это оставь. Пожалуйста...       Чон оглянулся на Минги, который недолго посмотрел на говорившую и после качнул головой товарищу. Тот, стыдливо вернувшись к изображениям, открыл книжку, из которой они вывалились, признавая в нем паспорт поданного Японии: об этом свидетельствовали малиновая обложка с золотыми кандзи сверху, а также Императорская печать Японии. Снова бросив аккуратный взгляд на незнакомку, тот раскрыл официальный документ и нашел страницу с изображением владельца, а также данные. Нахмурившись, Чон попытался прочитать кандзи, которыми были написаны имя и фамилия девушки, но тут же опустил взгляд ниже и посмотрел на строчку с английскими буквами, зачитав вслух:       - Така-яма Рюрико, - с запинкой произнес он, снова пробежавшись по странице с данными беглым взглядом, а после наконец-то закрыл паспорт с фотографиями и убрал в портфель девушки.       В это время раздался скрип и грохот бутылки - Сон приложился к краю горлышка и сделал несколько жадных глотков воды, минуя мысль о том, что срок годности у нее мог закончиться еще месяцами ранее. Легкий тухлый запах ощущался на кончике языке, но что ощущалось более сильно, чем этот привкус - чувство влаги. Холодная вода пробегалась по стенкам горла, стирая стоявшую со вчерашнего дня сухость и пыль, которая почти что въелась внутрь его тела, став его частью. Следом за Минги воды выпил Чон, даже улыбнувшись на мгновение от приятного чувства легкой свежести. Затем, тот подошел к Сану, что продолжал держать девушку, и помог ему выпить немного, наклоняя бутылку к его лицу. Рюрико же терпеливо ожидала завершения этой церемонии и мысленно надеялась, что ее выпустят на все четыре стороны за такого рода взятку.       - С ней что делать будем? - качнул головой в сторону пленницы Чхве, переводя взгляд с одного на другого.       - Отпустим?.. - предложил Уён. - Она вроде как успокоилась. Вроде на зараженная, на первый взгляд, - задумчиво протянул он, поведя бровью, - а если и зараженная, то мы с ней таскаться не собираемся - уйдет на все четыре стороны. Там помрет...        От последних слов Рю фыркнула и снова прижала до этого поднятую голову к полу, устремив свой взгляд в сторону выхода, в котором скоро окажется.       - Убивать смысла нет, - согласился успокоившийся Сон и невольно потянулся к шее, которая слегка пульсировала и ныла. - Да и руки марать не хочется лишний раз.       Чхве, немного помолчав, моргнул глазами, что означало удовлетворительный ответ, и стал медленно разжимать хватку, от которой у него самого затекли все конечности. Но стоило тому отпустить руку девушки, как та резко дернулась, приподнявшись и выхватила из скрытой под распахнутой одежды кобуры пистолет. Сталь только успела блеснуть на упавших солнечных лучах, заставив ухнуть сердце всех находящихся в одно мгновение. А после раздалось два выстрела и тихое шипение со стороны двери, от которой отскочил Сон, тут же вытащив из внутреннего кармана куртки собственное оружие и направив его на осевшее существо. Одна из пуль угодила тому в район чернеющей грудины, а другая осталась в виде дыры на гладкой серой стене. Раздался третий выстрел со стороны Минги, который целился в голову.       До ушей донесся противной бульканье и треск, а после хлопок - гнилая туша завалилась на пол, устремив свой пустой взгляд на Рюрико, которую снова пригвоздил к полу Сан. Зенки с белеющими остатками глаз, отражали в себе мрачный силуэт задрожавшей от пробирающего страха Такаямы. Девушка шумно выдохнула и сглотнула имевшуюся слюну, все еще сжимая в руке основание оружия на случай, если им придется воспользоваться в скором времени. А так и произойдет, учитывая то количество шума, которое они издали за это мгновение. Здание было полупустым, а слышимость могла достигать соседнего крыла, соединенное с этим одной ветхой маятниковой дверью, открыть которую мог бы малолетний ребенок или кошка, просто толкнув телом тонкий пластик.       - Блять, - выругался Сон, и тут же скомандовал низким голосом, отрезвляя присутствующих, - уходим!       Рюрико сразу почувствовала легкость: Сан вскочил с нее, кинулся к сумке и помог подобрать Чону оружие, пока он спешно застегивал собственный ранец и прислушивался к звукам снаружи их сомнительного убежища. Где-то вдали раздавался неуклюжий ритм бега незваных гостей.       - Вставай, - крепкая рука вздернула девушку на ноги, помогая подняться с колен.       Когда Такаяма, будучи в ошарашенном и едва соображающем состоянии закинула за спину рюкзак и схватила оставленную в сторону биту, в комнате оставалась только она и Сон, который спешно поднял что-то с пола и снова толкнул ее на выход. Оказавшись в коридоре, японка сразу подметила несущуюся в их сторону темную массу и бросилась в противоположную сторону, передвигая ногами в позволявшем усталостью темпе. Позади слышался топот ботинок корейца, который на повороте снова схватил девушку за шкирку и кинулся с ней на лестничную клетку, где приблизительно скрылись двое остальных товарищей. Но стоило ему только толкнуть тяжелую дверь, как на него навалился Уён с широко распахнутыми глазами, а следом за ним и Сан, который поспешно вытолкнул затормозивших друзей обратно в коридор и захлопнул вход прямо перед распахнутой пастью, выбив остатки чужих зубов.       Рюрико, снова оглянувшись на приближающуюся тучу, дернула на себя близ стоявшего парня за рукав ветровки и побежала дальше, вспоминая, где находился люк на крышу. Она кралась мимо него вчера, подмечая пути отступления на случай облавы. И, к несчастью, эта информация пригодилась.       Японка не дожидалась, последуют ли за ней, а лишь бежала вперед, заворачивая за угол и едва не попадая в обнимку к трупу, которого просто швырнула массой тела на пол и перескочила, ощущая как цепкие пальцы упускают ею штанину. Позади она услышала ругательство и хруст - кто-то наскочил ботинком прямо на голову. Но она не собиралась оглядываться, а только двигалась вперед, уже видя выступающую от стены пожарную лестницу, за которую ухватилась, не останавливаясь и поползла вверх, ощущая холодную сталь в ладонях. Достигнув верха, та попыталась толкнуть стальной люк, который не поддался.       - Сука, - в унисон выругалась она и кто-то из парней, а после в уши ударил резкий звук выстрела.       Перестав толкать выход на поверхность ладонью, та стала наотмашь бить кулаком, теряя большую часть силы за счет занятой левой руки, которая держала тело на весу. Костяшки стали скулить и пульсировать от каждого нового соприкосновения к безмолвной железке, стираясь о нее и оставляя уже красные, едва различимые отпечатки крови. Невольно все тело охватила паника, которая путала мысли и остальные чувства. Люк был закрыт и на ее резкие выпады не соглашался распахнуться и дать выйти на воздух, которого становилось все меньше и меньше. Перед глазами стоял только темный квадрат, который раздражал и нервировал, перекрывая солнечный свет и голубой небосклон, который терпеливо ожидал ее появления. Спасение от незавидной участи исчезало так же быстро, как опора на лестницу, когда кто-то схватил ее за туловище и просто-напросто стащил на пол. Спина болезненно ударилась о твердую поверхность, затылок заныл, а перед глазами снова все стало темным, только уже не от изображения люка, по которому уже вовсю долбил Сан, прикладывая все свои усилия. Вновь по коридору разнесся громкий выстрел, поражая ушные перепонки и оставляя усиливающееся гудение, прерывая нормальное восприятие мира.       Перевернувшись на живот, темноволосая мельком огляделась. Глаза, словно завороженные вцепились в единственный источник просвета в тупике - небольшая форточка с отодвинутой в сторону рамой, куда вполне себе мог проползти кто-то небольшой. Подоконник, как специально, позволял опереться на него ногой и дотянуться до верха, чтобы зацепиться за пластик и подтянуться к кусочку неба, что выглядывал из напротив стоящего дома. Небольшой, но тако желанный кусочек нежно-голубого оттенка, манящий к себе легкостью и чистотой, которой так не хватало в забитом запахом железа и трупных выделений коридоре.       Сзади послышался крик и кто-то опустился на пол, топнув плотной подошвой по полу. Но что было дальше, Рюрико уже не понимала. Она просто поползла вперед, медленно поднимаясь на едва слушающихся ногах и ставя ботинок на тот самый подоконник, отодвигая рукой раму до самого конца и хватаясь уже двумя израненными ладонями за край. Но перед тем как просунуть вперед собственное тело, девушка поспешно сдернул с плеч поочередно лямки рюкзака, сунула его вперед, а уже после полезла сама, напрягая последние силы для того, чтобы просунуть голову наружу и уже протиснулась всем телом, падая вниз, с третьего этажа офисного здания.