Алые Паруса

После плотного обеда Ксюша стояла под горячими струями душа, прислонившись лбом к стенке. Вечером ей предстоит прогулка с Тимом, а хочется просто лечь на кровать, укрыться одеялом с головой и уснуть… Девушка устало скользнула вниз, откинув голову под душ. Проснулась она от громкого стука и воплей Полины: — Эй! Эй, а ну открывай! Так, ты меня пугаешь, и мне надо в душ! Сколько можно! Если ты не откроешь, я сейчас возьму и выломаю дверь! — Всё, всё, я выхожу-у-у! — крикнула Ксюша, выключая душ и проводя рукой по лицу. — Я… э-э-э… уснула. Сколько времени? — Шесть вечера! — Ровно? — холодея, спросила Ксюша. — Ровно! Ксения пулей вылетела из душевой, едва не поскользнувшись на полу, на ходу обматываясь махровым полотенцем. — Я выхожу! Выхожу! Чёрт! — Что не так? — напряглась за дверью Полина. — У меня свидание! — ляпнула Ксюша, тут же покраснев от формулировки. — То есть прогулка! В шесть тридцать! — С кем?! — С Тимой! Ксюша открыла дверь, пробежала мимо Полины, торопливо достала из комода общий фен, сбегала в обратную сторону и принялась сушить волосы с удвоенным усердием, одновременно расчесывая их и нанося равномерный макияж. — Ты мне не сказала! — возмутилась Полина, сложив руки на груди. Девушка быстро глянула на подругу — волосы распущены, но чёлка заплетена в колосок… — Если можно, я украду твою идею! — выпалила Ксюша, принявшись заплетать тонкую прядку в колосок. — Эту! — облегчённо воскликнула Поля. — На здоровье. Я обожаю делать причёски! Ксюша ничего не ответила, бросившись что было сил снова к комоду, словно бы была хомяком, который бегал по клетке. Она быстро швыряла на кровать потенциальную одежду: лиловые лосины, белый топик с такой же лиловой бабочкой на груди, кроссовки с розовой молнией… — Время! — гаркнула Ксюша. — Пять минут! — До встречи! Ксения понеслась вниз по лестнице на улицу, налегла на тяжёлую дверь, и, наконец, с тяжким вздохом оказалась на свободе. Тима ждал её в простой футболке и джинсах, чем даже немного разочаровал. Она, значит, наряжается, торопится, а Кошаков одевается, как… как за молоком в магазин! — Привет, — устало улыбнулась Ксюша. — Здравствуй, Чехова, — поздоровался Тима. Но прежде, чем Ксюша сказала ещё хоть слова, из-за соседнего корпуса появился… Володя Величанский! — Володя! — обрадовалась Ксюша, отворачиваясь от поскучневшего и помрачневшего Тимофея. — Ксюшка! — заулыбался в свою очередь вожатый, проводя рукой по кудрявым волосам. — По какому поводу такая нарядная сегодня? — А-а-а… э-э-э… Больше из себя ничего выдавить она не смогла, заливаясь краской. Володя нахмурился, переводя взгляд с неё на Тима и обратно. — А. Ясно. Тогда не буду мешать. «Уйди поскорее! — умоляла мысленно пристыженная Ксюша, не понимая одновременно, почему так грустно. — Не смотри на меня так!» — Ну-с… — протянул Кошаков, глядя вслед вожатому. — Какой у нас план? — Кира говорила, тут есть ларёк с мороженым недалеко. — Ха-ха! Ларёк? — вдруг рассмеялся он. — Так и сказала: «ларёк»?! Ксюша молча глядела на него в испорченном хуже некуда настроении. Казалось, ещё чуть-чуть, и над её головой появится серая тучка, а за ухом зарокочет гром. — Вася… — отдышался он. — Там Вася контрабандой мороженое возит, продает с двух до четырёх, и за день его всё раскупают. Провизия исхудала, — развёл он со смехом руки. — Тогда просто походим кругами, — выдохнула Ксюша. — У меня ужасное настроение. — Дай угадаю: всему виной хмурый и опасный Величанский? — скорчил рожицу Тимофей. — Отстань! Я просто исполняю обещание! — снова сорвалась на нём Ксюша, тут же отворачиваясь. Тима замолчал. Девушка раздражённо взметнула носком кроссовка мелкие камешки, и те, словно градинки, попадали в зелёную траву. — Ну, минут пять мы уже погуляли, так? — наконец сказал он. — Обещание исполнено! — Отлично! — рявкнула Ксюша, которая, не успев толком остыть, снова разозлилась от его тона. — Тогда больше не увидимся! — А говорила, в обычной жизни так себя не ведёшь! Ксюша притихла, замерла — ведь и правда говорила. Она подняла на него зелёные глаза, прикусила губу. Теперь в её мыслях тучка, нависшая над головой девушки, полила свои слёзы-дождинки. — Прости. От своих слов ей стало одновременно легко и стыдно, поэтому, дернув на себя металлическую дверь, Ксения поторопилась уйти. Лестничные пролёты казались непреодолимым испытанием, каждая ступенька чеканила чёрный сгусточек стыда в животе, а затем — хоп! — и… отпустило! Ксюша остановилась на полпути, убирая волосы с лица. Она твёрдо решила больше не стыдиться. Володю узнала только вчера — какое ему дело до того, с кем девушка гуляет? Тиму тоже, что ему за разница… Тима… Да, перед Тимофеем должно и могло быть стыдно. Нужно будет нормально извиниться. Нет в этой ситуации толком ничего непоправимого! Не разрушится её жизнь, если Тима обидится, но разрушится совесть, если Ксения не попросит прощения. Решено. Осталось лишь найти нужное время, подойти, искренне за всё извиниться. Не нужно портить себе настроение! А если он ещё не ушел? Нужно проверить! Ксюша спустилась вниз, твёрдым шагом подошла к двери, открыла её — Тима сидел на скамейке рядом с её корпусом. — Так и знал, что ты придёшь извиниться! — Он совсем не обиженно улыбнулся. — Видишь, знаю тебя совсем немного, а уже предугадываю, что ты собираешься сделать! — Мне жаль, — терпеливо начала Ксюша, — что я сорвалась на тебе. Несколько раз. Я не должна вымещать на других людях своё плохое настроение, и, если хочешь, опять обещаю, что завтра в то же время мы нормально погуляем. — В шесть тридцать? — В глазах Тима заиграли смешинки. — И даже не будешь вести себя как огнедышащий дракончик? — В шесть тридцать, — захихикала Ксюша, с чистым сердцем возвращаясь в комнату «107». Придя к себе, она плюхнулась на мягкую кровать, накрывшись одеялом, как и хотела. Даже не разделась, не расплела колосок, не смыла макияж — сразу уснула. Ксении снилась прилипшая к голове тучка, из которой летели то молнии, то единороги. «Бредовый сон, но поднимает настроение», — улыбнулась она сквозь дрёму.