Мы будем вместе только в случае её смерти

Рон Уизли сидел напротив неё, в выглаженном костюме и со свежей аккуратной стрижкой. Он практически не обращал внимания на еду, увлеченно слушая всё, что рассказывает Гермиона. Рон едва ли не заглядывал ей в рот. Гермиона и сама не поняла, почему согласилась на этот ужин. Для неё это была пустая трата времени, а для Рона обнадёживающая возможность. Он звал её на свидания уже очень долго, не скрывая своих намерений и честно признаваясь в чувствах. Безответная любовь. Гермиона отказывалась, давая понять, что между ними ничего не будет кроме дружбы. Объясняла и постоянно проводила между ними черту. Но Рональд Уизли не сдавался. Грейнджер никогда не слышала отказа из его уст, он помогал даже в её фонде, когда не был занят работой. Он был чутким и добрым, он менялся ради неё. Но Гермиона не могла ответить тем же. Уже некоторое время она задавалась вопросом: почему один поцелуй с Малфоем вызвал в ней больше чувств и эмоций, чем искренние и постоянные ухаживания Рона? Она была больна? — Тебе не нравится? — озабоченно спросил он, — ты совсем не притрагиваешься к еде. Он был внимателен и заботлив. Но это совсем не помогало, все её чувства не поддавались контролю. Это было безнадежно. — Прости, я совсем заболталась, — она виновато улыбнулась, — как дела на работе? Рон работал с Гарри, они не делили один кабинет и напарники у них были разные, но они всё так же близко общались. Даже несмотря на отношения лучшего друга с его сестрой. Что в один момент сильно поразило Гермиону. Когда Рон успел так вырасти? — Ты же знаешь, — смущенно начала он, — я не могу распространяться об этом. — Верно, — подметила она. Ведьма почувствовала на себе тяжесть чужих глаз, что смотрели на неё с одного из столиков. Достаточно было полуоборота, чтобы встретиться с пристальным взглядом серых глаз. Это был он, причина, по которой она, не раздумывая согласилась пойти на это свидание. Драко Малфой сидел со своей невестой за три столика от неё. Здесь было очень душно, ей не хватало воздуха, а сам ресторан казался слишком маленьким, тесным. Он отвернулся сразу же, как они встретились глазами, но она всё ещё чувствовала на себя его взгляд, будто он был рядом, будто он был всё еще в ней. Тошнота подкатила к горлу, она потянулась, чтобы расстегнуть верхние пуговицы своей рубашки. Этот поцелуй был настолько противоречив, что отвращение, интерес, смятение и желание слились воедино. Сколько прошло времени? Всего пару дней. Они ни разу не пересеклись, а она так и не смогла избавиться от его присутствия. Он занимал все её мысли, он был в её снах. В её глазах Малфой всегда был не более, чем муравьем, работающим на матку. Но сейчас, Гермиона отдавала ему большую часть своего внимания. И это только больше разжигало ненависть внутри неё. Как быстро, Гермиона, как быстро ты перешла от презрения и полного безразличия, к такому сильному и яркому чувству. — Давай уйдем, — сдавленно сказала она. — Тебе не хорошо? — взволнованно спросил Рон. — Просто устала, — она встала изо стола и поспешила к выходу, даже не задумываясь об оплате. Кожа пощипывала от соприкосновения с первым осенним морозом – до ноября оставались считанные дни. Они медленно прогуливались до точки аппарации не разрывая тишины. Грейнджер видела, что Рон хочет что-то сказать, но слишком боится разрушить идиллию, а она не желала ему помогать, поэтому просто притворилась, что ничего не замечает. Они уже вот-вот дойдут до места назначения. — Я уйду первой, — подходя сказала она. — Гермиона. Рон взял её за руку и остановился. Он не был вспыльчивым и резким, он всё делал с осторожностью и обдуманностью – может именно это её отталкивало? Она уже догадывалась, что он собирается сделать. Гермиона видела решимость в его глазах. Этот поцелуй был сдержан и нежен одновременно, его губы были теплыми, а сам он аккуратно обхватил её талию. Гермиона не сопротивлялась, не останавливала его. Она ждала этот поцелуй с надеждой. Будто он всё еще мог что-то изменить. Но встретила она его полным разочарованием, отвращением к самой себе. Почему? Почему поцелуй с ненавистным ей человеком распалял в ней больше, чем с поцелуй с Роном? И это была еще одна из причин ненавидеть. — Мне пора, Рон, — она разорвала поцелуй и отошла, — это ошибка. Всего лишь два слова, что отзывались глухой болью в её груди и разрывали сердце Рона. Чувства, что ломали тебя изнутри. Гермионе ещё предстоит узнать всю боль, которую представляет из себя любовь.

***

Любовь. Такого слова не было в лексиконе Драко Малфоя. Зачем оно ему, когда любви в его жизни просто нет? Или он её намеренно не впускает, отказываясь от любых чувств? Если спросить у Малфоя, что такое любовь он ответит всего одним словом – слабость. Но как же ты собрался строить семью, Драко? Он знал, что в отношениях с Асторией любви не появится, с самого начала это были договорные отношения, построенные на взаимной выгоде. А что еще он точно знал, так это то, что имидж образцовой семьи не построить на интрижках и изменах. И тут он снова проигрывал. Но почему он не чувствовал вину перед Асторией? Потому что чувств не было, как и не было хоть капли заинтересованности. То, что случилось в темном кабинете при свете всего лишь одной настольной лампы, стало его кошмаром, разбудило в нём не только желание, но и страх. Малфой испугался, испугался того, что вызвала в нём Грейнджер. Влечение, азарт, потеря контроля, ненависть. Испытывал ли Драко когда-нибудь ненависть? Даже Поттер не заслужил таких чувств от Малфоя. Но инстинкт самосохранения его не подводил. Предчувствие говорило о том, что он в опасности, от Грейнджер нужно держаться подальше, её нужно остановить. А что говорило твоё тело Драко? А телу понравилось, оно хотело больше, оно хотело сгорать дотла в этом пламени возбуждения и страсти. Адреналин, который выбрасывало его тело, кураж, который охватывал его. Осторожно, Драко, это опасный наркотик. — Драко. Голос Астории действовал лучше любой пощёчины. Спокойный, мягкий, мелодичный, выверенный по нотам. Она села к нему на колени и провела своей мягкой, миниатюрной ладошкой по его скуле. — Уже пора ложиться спать, — заботливо сказала она, — сегодня я останусь у тебя, — с хитрой улыбкой закончила Астория. Они всё еще не жили вместе, что в глубине души сильно радовало Драко. Однако, это не значило, что, приходя в гости, Астория не могла задержаться на пару ночей в его спальне. Драко не был особо против, понимая, что им всё равно придется жить вместе. И этого пока было для него более, чем достаточно. Малфой прильнул к ней поцелуем, медленно, расчетливо, без особого энтузиазма. Внутри была чертова пустота. Это успокаивало и расстраивало одновременно. Но он не останавливался, он целовал, обхватывая её руками, и Астория поддавалась. Вот в ней он точно распалял желание. Драко подхватил её на руки и понёс через весь кабинет в совмещённую спальню. Аккуратно уложил её на кровать и, всё еще подавляя в себе разочарование, продолжал. Она стягивала с него рубашку, покрывая поцелуями торс, её холодные руки только тушили в нём очаги возгорания. Всё закончилось так же быстро, как и началось, но он всё равно лежал без сил, проваливаясь в сон. Их секс никогда не был скучным, сухим или рутинным, но сегодня он был истощен, вымотан еще до того, как все началось. В отличие от своего жениха, Астория не могла уснуть. Полное неудовлетворение, нарастающая тревога и привычка всё контролировать не позволяли ей отдаться Морфею просто так. Она рассматривала расписной потолок спальни Драко, когда из своих мыслей её вырвал породистый филин, который только приземлился на балкон. Он держал письмо, и она уже знала, что внутри. Полностью, охваченная тревогой и страхом, Гринграсс тихо подошла к балкону и забрала письмо у птицы. Она нервно сглатывала, дрожа вовсе не от холода, а от страха. Снова чистый конверт без единого намёка на отправителя, но внутри, как всегда, лежало письмо, пропитанное любовью, одержимостью и безумием. Ведьма скомкала конверт, обернулась назад, убеждаясь, что Драко всё еще спит. Она тихо собрала свои вещи и ушла домой. Тут она сегодня точно не уснёт.

***

Собрание её новой команды вот-вот начнётся, она вот-вот встретится с Драко Малфоем лицом к лицу. Гермиона сделала ставку на последние минуты переде началом, желая оттянуть этот момент до последнего. Появиться самой последней, не оставляя никаких шансов для лирических отступлений и взглядов. Драко Малфой эту ставку удваивал. Они встретились у самой двери, их руки едва не соприкоснулись у ручки, а дыхание перехватило у обоих. На секунду Гермиона замялась в то время, как Драко смотрел на нее надменным взглядом. Ему хорошо удавалась игра с эмоциями, потому что смутился он не меньше самой Грейнджер. Ведьма пропустила его вперед, украдкой ухватывая запах его одеколона. Совсем несвойственный ему – такой пряный, гвоздика, едва уловимая лесная свежесть и нотки кедра . — Прошу прощение за опоздание, — сухо кинула она и прошла к единственному свободному месту. Не так близко к нему, но и недостаточно далеко. — Давайте начнём, — раздражённо кинул Драко. Как только она вошла в кабинет вслед за ним, вся эта маленькая комната наполнилась её запахом. Он уловил его еще в тот вечер, когда связал их грязной тайной. Драко изо всех сил старается даже не смотреть в её сторону, но воспоминая сами по себе лезут в голову. Начиная от её дерзких, унизительных слов, заканчивая тем пламенем эмоций, что вспыхнуло в нём в момент соприкосновения их губ. Раздражает. Как его это раздражает. До него доносились только обрывки фраз, кто-то из его подчинённых рассказывал Грейнджер, что они сделали за последние несколько дней. Бессмысленная трата времени, он уже знал, что она внесёт правки по каждому пункту, повернёт всё в противоположную сторону и не перестанет гнуть свою линию. Такая прямолинейная и твердолобая. — А что изменилось? Вы начали с самого первого отдела – отдела первичных обращений, но изменения внеслись незначительные. С юридической точки зрения, всё правильно, соблюдены все нормы, но главная цель – вызвать лояльность волшебниц и волшебников к министерству и аппарату в целом. Её голос вернул его в этот душный, тесный кабинет. Такой резкий, твердый. Как много она болтает, как портит его работу, сколько много смуты она вносит. — Грейнджер, — это было более грубо, чем он предполагал, все сразу же обратили на него внимание, — у тебя есть предложения, которые помогли бы нам? — более мягко, сглаживая углы. — Переписать этот черновик, — уверенно начала она, — с самого начала. Разрешить отправлять обращения совиной почтой, прямо из дома, сократить срок рассмотрения и внести пункт «уведомить», чтобы волшебники знали, на какой стадии рассмотрения их обращения. Тишина. Это означало, что им придётся всё переделать. Малфой не сводил с неё взгляд, но она не уступала ему в этой игре. Она перечеркивала всё, что хоть как-то не вписывалось в рамки её восприятия. Она не видела всей ситуации, создавала ему лишние трудности. Но этот нрав, эта стойкость, только вводили его в полный кураж. По венам снова бежал адреналин, он снова принимал этот наркотик. Драко, ты ведь не хочешь снова потерять контроль? Стрелки часов совершили полный оборот, а это значит, что собрание закончилось. Без лишнего шума, все сотрудники встали со своих мест и направились к выходу. За ними поспешила и Гермиона. Тут она сегодня закончила. — Грейнджер, — остановил он её. Драко встал из-за стола и взмахом руки закрыл дверь снова. Вся его стойка говорила о том, что он готов нанести удар, но сможет ли он выдержать оборону? — Ты здесь для того, чтобы давать рекомендации, а не приказывать, — давая ей возможность подготовиться, начал он. — Я и рекомендую, — твердо и уверенно, — делай всё так, как я говорю. Обескуражен. Он был обескуражен её наглостью, дерзостью. Драко готов был рассмеяться ей прямо в лицо, кажется, её интеллектуальные способности угасают. Кто она такая, чтобы ему приказывать? — Ты так глупа? Эти правки не примет Визенгамот, а ты продолжаешь настаивать на своём, растрачивая наше время. — Ты даже не попробовал, чтобы говорить, что Визенгамот примет, а что нет. И её слова не были лишены логики. Грейнджер была права, но он был под стать ей: таким же упрямым, таким же принципиальным. Она не заставит его сомневаться. — Ты уже знаешь, что им плевать на твоё мнение, — продолжила она с вызовом в глазах, — они ни во что не ставят ни тебя, ни твою работу, просто ты не хочешь это признать. Гермиона, ты затеяла грязную игру. Ты хорошо знаешь рычаги давления своих врагов, только, кто сказал, что им неведомы твои? Малфой молчал, он изучающе смотрел на неё и молчал. И молчание это было подобно последним минутам перед тем, как палач замахнётся своим топором. Он не позволит ей снова вывести его на эмоции, снова потерять контроль. В его теле напрягся каждый мускул, он двигался в её сторону, а в глазах не было никакой подсказки. Он подкрадывался как хищник к своей жертве. Он сделает всё, чтобы отстоять свои интересы, своё право на спокойную жизнь. Она играла с ним? Пыталась манипулировать? Пыталась использовать? Но почему же слова так задевали? Почему же он не знал, что ответить? А она? Она даже не дрогнула. Её стойкость восхищала. Гермиона, затаившись, ждала его следующий шаг. Тайно надеясь на то, что не должна. Она сглатывала, отгоняя от себя картинки почти недельной давности. — Гермиона. Эту безмолвную битву прервал Гарри Поттер. Он стоял в дверях с беспокойством осматривая обстановку в кабинете. Жарко. Тут было очень жарко. — Поттер? Малфой никогда не признается, но за этим обращением он скрыл вздох своего облегчения. — Гарри? А Гермиона выглядела пристыженной, будто её поймали за чем-то, что она делать не должна. — Секретарша на входе сказала, что я найду тебя здесь. Я хотел, чтобы ты проверила эти документы последний раз. Только сейчас Малфой обратил внимание, что Гарри Поттер держал в руках тонкий конверт, в которых они обычно отправляли документы между отделами. Плевать. Ему было всё равно на дела Поттера и Грейнджер. Его раздражало такое количество гриффиндорцев на один квадратный метр. Драко решил уйти первым. У него еще была встреча. Он проскользнул мимо Грейнджер, намеренно её задевая. И сам же об этом пожалел, как только разряд тока ударил по его телу, как только её аромат полностью завладел его носом. «Чем ты думал, Малфой?» раздраженно ругая себя.

***

Драко стоял на самом верхнем уровне министерства, где и вершилась магия, закон, а иногда и беззаконие. Последняя встреча на сегодня – встреча с Артемиусом Гринграссом. Встреча была назначена в последний момент, но предмет обсуждений был довольно предсказуем. Гринграсс ждал от Драко первого отчета о работе с Грейнджер, доноса, если быть точнее. Малфой стоял прямо около двери, не смея занести руку, чтобы постучать. На его шеи играли желваки, а сам он застыл от внезапного осознания. Драко Малфой, которого готовили править, которого учили подчинять и унижать, стал министерской крысой, выполняющей мелкие, грязные поручения ради своего положения. «Подчини, а не подчиняйся» «Ты раб» Её холодный, звенящий голос эхом отдавался в его голове. Слова Грейнджер повторялись вновь и вновь, заставляя Драко Малфоя усомниться в своих действиях, в людях вокруг себя. Эти слова задевали хрупкое эго Драко Малфоя, заставляли чувствовать себя собакой на поводке. «Нет. Нет. Нет. Ты не права. Убирайся из моей головы!» Сопротивляйся, Малфой. Не позволяй себя победить просто так. Глухой стук костяшками по дорогому дереву. Дверь открывается сразу. Кабинет обставлен в теплых, древесных тонах. Вместо портрета министра, портрет самого Гринграсса и его семьи. На некоторых полках книги подпирают бутылки дорого алкоголя. В кабинете тошнотворно чисто, даже бумаги на столе лежат в аккуратных стопках. — Рад тебя видеть, Драко. Прости, что задерживаю тебя на работе. Мужчина скользко улыбается Малфою, приглашая его присесть. — Не волнуйтесь, мистер Гринграсс, уверен дело срочное. — Ты прав, я хотел узнать, как продвигается работа с мисс Грейнджер? Его голос звучал озабоченно, хотя сам Гринграсс и старался придать ему непринуждённости. Видимо, он догадывался о её плане, но отсутствие конкретики заставляло его нервничать. — Что конкретно вас интересует? — делает вид, что не понимает намёка. Малфой будет ждать чёткого вопроса, а не плясать под его загадки. Неожиданно, Драко захотелось увидеть панику в глазах Артемиуса, чтобы он показал свои истинные намерения, тем самым признавая, что отстаёт от паиньки Грейнджер. Как быстро ты вошёл во вкус, Драко. Гринграсс замялся. Какое наслаждение. — До меня дошли слухи, что идеи мисс Грейнджер слегка новаторские для министерского аппарата, — начал он, — как эти идеи откликаются у тех, с кем вы работаете? Так вот чего он боится: влияния Грейнджер на беззащитные умы. Кажется, до него дошли не просто слухи, а восторженные возгласы о работе Гермионы Грейнджер в министерстве. — Я и мои сотрудники, относимся к этому как к работе и рассматриваем предложения мисс Грейнджер в рамках существующих нормативных документов, — не давая чётких ответов. Но Гринграссу этого мало, он ждёт от Драко доклад с подробностями. И Драко это знал. Как приятно чувствовать власть. Пусть такую слабо ощутимую, сиюминутную, но власть. — Она с кем-то лично встречается? С кем-то, кто имеет вес перед Визенгамотом? А что на счёт работы вне министерства? Артемиус быстро сдался, доставая на поверхность своё раздражение и недовольство от такой долгой игры Драко. Сам Малфой под натянутой улыбкой скрывал негодование. Его просили о мерзкой и гнусной слежке. Это то, как высоко он ценил Малфоя. Это показывало, как много значил сам Малфой для Гринграсса и его дружков. Ничего. Всё это претило ему. Грейнджер заполняла весь его окружающий мир. Даже Гринграсс на ней помешался. Она указывала Малфою на его место, стояла между ним и его карьерой, сеяла в нем сомнения и заставляла мир кружиться вокруг неё. Малфою хотелось уничтожить Грейнджер, указать ей на своё место, спустить с пьедестала до самого прохода в Ад. Но те злость и возмущение, которые вызывало в нём отношение Гринграсса перевешивали чашу весов, где находилась гриффиндорка. — Мисс Грейнджер не делает ничего подозрительного и, как ни странно, профессионально выполняет свою работу. А в её личное время мы не пересекаемся, — последними словами он дал понять, что слежку за Грейнджер на ежедневной основе он не устанавливал. — Докладывай мне всё! — вскрикнул Гринграсс. Сомнений у Малфоя не осталось. Драко уже знал, что Артемиусу от него ничего не добиться. А если он хочет что-то от него получить, то Малфой научит его с ним считаться. И, возможно, тогда, Драко подумает.

***

Драко двигался по коридорам интуитивно, не обращая внимания на повороты, на таблички кабинетов, на указатели. Он остервенело развязал галстук, остановился у стены и запустил руку в волосы. Что он только что сделал? Почему сразу ничего не рассказал? Сердце колотилось неистово быстро, а руки дрожали. Только выйдя из кабинета Гринграсса Драко осознал, что произошло. Он пошел против того, кто посадил его на это место. Что это? Собака, которая кусает руку своего хозяина или всё же первые шаги на пути к освобождению? Драко не понимал. В том кабинете его охватывало блаженное чувство контроля над Гринграссом. Ему нравилось заставлять его нервничать, злить. Он осмелился перечить ему. Малфой списывал это на помутнение рассудка. Винил Грейнджер за то, что она его околдовала. Может, он под Империо? Почему он прикрыл её? Слизеринец стоял у стены еще некоторое время, пару глубоких вздохов и холодные стены вернули ясность в его разум. Пора было возвращаться домой. Он осмотрелся и понял, что прошел выход к лифтам еще два поворота назад. В этой части министерства он был всего пару раз – не часто он работал на прямую с членами Визенгамота. Он уже собирался уходить, как из тени коридора вышла ненавистная Грейнджер. Напряжение в её позе, смятение на лице, растерянность говорили о том, что никто не должен был её здесь поймать. Секунда, две и полное понимание ситуации вырисовывалось в сознании Драко. Артемиуса бы точно заинтересовала эта информация. Малфой заглядывал ей за плечо, пытаясь рассмотреть чьи кабинеты находятся в той стороне коридора. Она сделал шаг в право и подошла ближе, закрывая ему взор. — Тебя не должно здесь быть, Грейнджер, — он оголил зубы уверенной ухмылкой, — в твои обязанности не входят консультации с членами Визенгамота. Гермиона молчала, но не сводила с него своих глаз. Взор поднялся чуть выше его бровей, после опустился в район шеи. Она всё ещё молчала и его порядком нервировало, что Грейнджер держала его за пустое место. — А ты? Твой кабинет ниже на несколько этажей, — ровно ответила она, — или ты ходил порадовать своего хозяина? Она отзеркалила его улыбку, точно так же оголяя свои зубы. «Вот сука» — Грейнджер, — его тон был низким, он растягивал гласные, — ты такая безрассудная, — он приближался небольшими шагами, — ходить поздним вечером по министерству, тебя мог поймать кто-то еще. Гермиона не двигалась с места, ноги словно приросли к полу. Она завороженно наблюдала за Малфоем. — Не стоит волноваться за меня, Малфой, — она отбивала удар, — ты не в том положении, чтобы беспокоиться о других. — А в каком я положении, Грейнджер? Это я могу разрушить твои планы всего несколькими словами, — Драко выделял каждое слово, давая ей понять, в каком она сейчас положении, — тебе стоит переживать о своём положении сейчас. — Знаешь, Малфой, — улыбка сумасшедшей отразилась на её лице, — я была о тебе лучшего мнения, — шёпотом. Гермиона сделал шаг навстречу. Всего небольшой, шаг, который был едва заметен, а между ними практически не оставалась воздуха. — А с чего ты взяла, что меня волнует твоё мнение? Напряжённое молчание между ними разрушили чужие голоса. Они были достаточно далеко, но Драко смог узнать владельца. Он до сих пор слышал его последние слова в своей голове. Глаза Драко забегали от волнения, он переключился с Гермионы на приближающиеся шаги. Их не должны были вместе заметить, не сейчас. У Гринграсса возникнут подозрения. Все последующие действия произошли инстинктивно, им двигало исключительно чувство самосохранения, как позже будет оправдываться Малфой. Драко схватил Гермиону в охапку и силой затащил за ближайшую нишу, они стояли в тени, прятавшись за высоким растением, но любой шорох мог выдать их. Грейнджер была в полном непонимании, переполненная гневом. Гермиона ощущала всю тяжесть тела Малфоя, который нависал над ней, зажимая рот рукой. Она уже почти вырвалась, как услышала голоса, что были буквально возле них. Артемиус Гринграсс и один из его приближенных. Их речь была отчётливо слышна и сейчас Гермиона боялась даже вздохнуть, чтобы не выдать их. — Мальчишка Малфоя не справляется даже с этим, тебе стоит лучше его воспитывать. Грейнджер становится ещё большей помехой с каждым днём, а он не может даже понять, что от него требуется! Это был Барс Дешвуд, один из тех, кого Драко видел в клубе Блейза. Самый мерзкий тип из этого круга по интересом и самый ненавистный слизеринцу. Артемиус в ответ одобрительно посмеялся: — Если Грейнджер станет набирать силу, мы просто убьём её, а Малфой совсем скоро будет занят созданием семьи и о нём не стоит волноваться. После смерти Люциуса всё наследство полноправно перейдёт к Драко и Астория сможет без труда им пользоваться, так что ему даже не придётся подписывать бумаги. Два голоса, которые не подозревали о том, что их подслушивают, прошли мимо них, скрываясь в темноте с каждым новым шагом. Они не подозревали и том, как тесно переплетали судьбы тех, о ком говорили, как теряли союзников, как объединяли врагов. Никто из них так и не заметил, как застыл Драко в холодном ужасе от слов Гринграсса, как его обхватила и сжала Гермиона, чтобы он не рухнул, как её уверенный и твёрдый взгляд заставлял его стоять. Всё, что он видел в этих глазах – одобрение его решимости, его мыслей о мести. Драко Малфой открыл ящик Пандоры.