***
Блейз расценивал это как небольшую помощь другу. Только он даже не догадывался, к какому саморазрушению и бунтарству она приведёт. Хотя он на это очень рассчитывал. Эта комната практически ничем не отличалась от той, в которой сидели Гринграсс и Грейнджер минутами ранее. Блейз не любил честную игру, это было бы слишком скучно и неуважительно по отношению к не менее хитрому сопернику. Поэтому такие комнаты, как эта, были по всему клубу: скрытые защитными и заглушающими чарами, но позволяющие подслушать секреты других. — Зачем ты позволил мне это услышать? Его голос был бесцветным, лицо не выражало ни единой эмоции, как и всегда. Ни намёка на то, что этот подслушанный разговор его хоть как-то задел или разволновал. Но Блейз был уверен, что он всё равно метко выстрелил. — Мне показалось, что узнать о своей невесте чуть больше до того, как подойти к алтарю должен каждый жених. Это справедливо, не находишь? Его игривое выражение лица и интонация говорили о том, что он не удивлён и не смущен происходящим. Напротив, ему очень даже нравится. — А Грейнджер? Она приложила к этому руку? Куда бы он ни пошёл, он всегда находил там Грейнджер. Он не верил в судьбу, поэтому всё списывал на сговор. Даже сейчас, учитывая, что Грейнджер работает с Забини, он никак не верил в её непричастность. Но это всё равно не умаляло его удивления. Астория была другой, она всегда отличалась от ведьм из своего окружения. Она никогда не останавливалась на достигнутом, каждый раз замахиваясь на что-то более грандиозное. Но он не ожидал, что она захочет закинуть свои сети так далеко. — Боюсь, что Грейнджер просто жертва обстоятельств, — спокойно ответил друг. Малфой усмехнулся в неверии. — Я проверил счета Астории, она уже давно делает взносы в этот клуб. А ты только сейчас решил раскрыть правду своему другу? И мне сразу выпала золотая карта – встреча с Грейнджер. Доля скептицизма и издёвка прослеживались в его интонации. — Ты очень удачлив друг мой, — Забини поднял свой бокал с огневиски в его честь и отпил из него. Чувствовал ли Драко себя обманутым? Использованным. Галлеоны в его хранилище были причиной их союза с самого начала. Для него это тоже не было секретом. Но никто из семьи Гринграссов, кажется, не собирался делиться планами, воплощение которых требовали его галлеоны. Они так же поленились рассказать и роли Драко во всём этом. Он был настолько жалким и недееспособным в их глазах? Незнание – это благословение, о котором ты даже не подозреваешь. Осведомлённость – это бремя, игнорировать которое просто невозможно. Драко посмеивался, проматывая в своей голове всё происходящее за последний месяц. Безумие. Мир, который выстраивался вокруг Драко последние пять лет, рушился камнем за камнем. Невыносимая головная боль – всё что он чувствовал прямо сейчас.***
Поцелуй. Мужские руки обхватывают её талию. Рубашка падает на пол. Его шепот. — Мы не должны, — шепчет она. — Не должны, — на выдохе шепчет мужчина. Его прикосновения разжигают в ней желание. Она запускает руки в его блондинистые, холодные волосы. Она снова подскакивает в своей кровати, хватаясь за последние нити этого сна. Блокнот. Ручка. Задерживает дыхание, чтобы сосредоточиться на том, что только что видела. Сосредоточиться на своих чувствах. Её вещие сны стали приходить всё чаще и чаще, а персонажи в нём не меняются. Точнее только один, лицо которого для неё загадка. Гермиона до сих пор чувствует возбуждение, которое только разгоралось в ней во время сна. Её не покидало странное ощущение, что она его знает. Дрожащей рукой снова выписывает слова – всё, что успела запомнить. Светлые волосы. Темно-синяя рубашка. Ошибка. «Светлые волосы. Это он?» «Не может быть» «Это не Малфой» Вопросы и утверждения менялись в её голове так же быстро, как и картинки в маггловском телевизоре. Озарение мелкими шагами, как хищник, который готовится напасть, подкрадывалось к Гермионе. Казалось, что ответ она уже знала, но ей больше нравилось заниматься самообманом. — Ты сходишь с ума. А это уже было правдой. — Ты слишком жестока к себе. В дверях её спальни послышался голос Гарри. Она и не заметила, как он вошёл, но он явно услышал её самокритичное заявление. — Снова сны? Поттер быстро подметил обеспокоенное состояние Гермионы. — Что на завтрак? Я слышу звуки готовки с моей кухни. А Грейнджер просто уходила от разговора, ссылаясь на свой голод. На кухне пахло просто отвратительно. За столько лет Гарри так и не освоил навыки готовки, но и она не могла похвастаться тем же. Однако, они всё же сидели за круглым обеденным столом и ели яичницу с беконом, которую приготовил гриффиндорец. — Не хочу портить аппетит, — запивая пересоленый вкус, начала разговор она, — но сегодня я встречаюсь с Джинни, чтобы забрать последние подписанные документы. Не хочешь ещё раз просмотреть пункты вашего соглашения? Гарри сосредоточился на её словах и напрягся. Всё это ещё долго будет вызывать только неприятные ассоциации при одном упоминании. — Нет, я уже озвучил все свои пожелания. — Тебе ещё долго придётся спать на том неудобном матрасе. — Это ты так намекаешь, что мне лучше подыскать себе другое жильё? Гарри сдержанно улыбался, пытаясь обернуть весь этот разговор в шутку, но Гермиона понимала, что спрашивает он серьёзно. — Я просто не понимаю, почему ты оставил свой дом. — Она всё ещё моя жена, Гермиона, — уже в который раз повторял он, — это и её дом тоже. Мы вместе делали там ремонт. Я просто не могу выгнать её в никуда. К тому же, — уже более спокойно подметил он, — это только до её отъезда во Францию. Некоторое время они молчали, а Грейнджер рассматривала своего друга. Он был непреклонен в своём решении по поводу дома, как и в том, что отдаст ей треть своего наследства. Он готов был отдать всё лишь бы больше не было ни криков, ни ссор, ни споров. Только бы вздохнуть спокойно. Перед ней сидел взрослый мужчина с грустью и усталостью в глазах. — Оставайся столько, сколько тебе нужно. Я не позволю тебе одному проходить через всё это, — она подбадривающе положила руку ему на плечо. Гарри с облегчением выдохнул и с благодарностью взглянул на неё. Он бы никогда не признался в том, что ему нужна помощь и поддержка. Но Гермиона понимала без слов. Познавшая всю горечь своего существования, Гермиона с удивлением подмечала, как сильно она держится за эти отношения. Холодная и безразличная ко всему, она находила в себе сострадание и понимание для Гарри. Кого-то единственного, кто связывал её с прошлой жизнью.***
Драко нравилось разбираться с утренней корреспонденцией. Обязанность, как главы рода, пока его отец отбывал срок в Азкабане, стала для него неким успокоением и утренней медитацией. Он разбирал письма из банка, всевозможные счета, отвечал на обращения из благотворительных организаций и читал газету. Сейчас это было тем немногим, что оставалось неизменным. Его якорь в этом неутихающем шторме. — Так и знала, что найду тебя тут. Астория вошла в его кабинет без стука, как и всегда. Драко гадал, она каждый раз надеялась застать в его врасплох за чем-то, что он не должен делать или же, просто не считала это нужным, зная, что в его руках будет всего пару незначительных бумажек. Сейчас это больше походило на контроль. Драко поднял на неё свой взгляд, а выражение его лица оставалось неизменным. Он ни улыбнулся, ни поприветствовал её в ответ. Астория никак не отреагировала на его холодность и прошла вглубь кабинета, и села на кресло с противоположной стороны стола. Она с прищуром наблюдала за Драко и его действиями. Драко же, напротив, старался не обращать внимание на её присутствие. В каждом её шаге, в каждой улыбке он видел скрытый мотив и обман. Малфой не собирался кидаться с обвинениями, раскрывая и себя. Ведь он был слеп, а не глуп. Но он ещё не нашёл применение своей злости. — Все уже собрались? Это был последний раз, когда он уступил своей будущей жене, проиграв эту молчаливую битву. — Наши матери в гостиной спорят над списком гостей, а отец решил начать день с вашего коллекционного коньяка. Звук надломившегося пера буквально оглушил их двоих. Кто бы мог подумать, что небольшое, тонкое перо может быть таким громким. — Скажу матери больше не заказывать эти перья, — он палочкой убирал остатки и чернила, которые оно разбрызгало, — дешёвка, — выругался он. Гринграсс удивлённо приподняла одну бровь, отмечая его нервозность и напряжённость. Это было необычно и что-то в этом её пугало, настораживало. — Должно быть, оно просто уже старое. — Да, должно быть, — нехотя ответил Драко. На самом же деле он просто не рассчитал силу. Ему просто претила мысль, что Артемиус Гринграсс распивал коллекционный виски в его поместье, как у себя дома. После падения Волан-де-морта Драко поклялся, что больше никогда не свяжет свою жизнь с убийствами. Мэнор стоял буквально на костях всех умерших во время войны, его рвало в своей комнате после каждого затухшего взгляда, остановившегося сердца. Он ненавидел смерть, что поселилась в этих покоях и ходила за ним по пятам. Но Артемиус так легко говорил о смерти Грейнджер, что ему едва удалось совладать со своими рвотными рефлексами в тот вечер. Отвращение. Он испытал к себе отвращения, когда понял, что Грейнджер была права. Малфой просто сменил хозяина. — Что это? Астория потянулась за одной из бумажек под завалами корреспонденции. И Драко знал, что так привлекло её внимание. И это была не совсем бумажка. Ведьма вытащила уже знакомую ей платиновую табличку с именем Драко. Малфой видел, как подрагивали её пальцы, а глаза бегали по буквам на этой самой платиновой табличке. Он не хотел, чтобы она это видела, но сейчас он видел в этом неожиданный шанс. Даже Астории Гринграсс было куда стремиться. Она теряла все свои навыки самообладания, выдавая свою нервозность. — Ты член клуба Забини? Сейчас её глаза беспорядочно метались по лицу Малфоя, выискивая ответы на свои вопросы самостоятельно. Ох, он заставил её нервничать с самого утра. — Блейз прислал мне почтой приглашение в знак дружбы и попросил встретиться. Ты знаешь, мы уже пару лет не виделись, — Драко говорил расслаблено. — О, — облегчённо выдохнула она, — и ты думаешь его принять? — Я не вижу причин отказывать. Астория сглотнула: — не вижу причин соглашаться. Это не то место, в котором тебя должны видеть. Эта встреча может нанести урон по репутации. — Судя по тому, что я знаю, — он уставился на неё в упор, не отводя свой взгляд от её голубых глаз, — это довольно изысканное место, куда попасть не так уж и просто. Туда ходят не люди с улицы, а лучшие из лучших. — Отцу это не понравится, Драко. Астория вернула себе самообладание, беря верх над своими эмоциями. Она настойчиво перечила Драко, а взгляд был пронзительным. — Ты хочешь, построить свою собственную жизнь или постоянно зависеть то мнения отца, Астория? Мы создаём свою семью, и только мы будем принимать решения. Он был твёрд и непреклонен. Это были едва ли не первые серьёзные и осознанные слова, сказанные Астории. Они были результатом его собственных мыслей и действий в последнее время. Это был его способ протянуть руку Астории, договориться стоять на пьедестале вместе, создать команду и избавиться от её вездесущего отца. — Нас уже, кажется, заждались, Драко. Но Астория, кажется, протянутой руки не заметила. Или же не хотела замечать. Драко никак не мог понять, почему Астория до сих пор потворствует приказам своего отца, в то же время желая сепарироваться, построив свой собственный мир. Отвлекает внимание? Он хотел, он правда хотел быть на стороне Астории. Он сделал попытку. Об этом он будет вспоминать в те самые моменты, когда происходящее будет казаться ему неправильным, неестественным. Малфой думал об этом всю ночь. Стоит ли ему рассказать всё Астории и объединиться? Есть ли у них шанс стать чем-то большим? Всё это казалось самым логичным решением. Но судьба толкала его в самый эпицентр урагана, прямо в руки смерти. Впервые с момента подписания того брачного договора, он почувствовал себя ловушке.***
Они с Джинни сидели в маггловском баре на окраине Лондона. Для пятницы тут было немноголюдно и спокойно, что играло им на руку. Две ведьмы сидели у барной стойки, молча рассматривая полки с алкоголем за барменом. Говорить что-то просто не имело смысла. Все слова уже были сказаны, подписи давно поставлены, а некая обида, застрявшая в горле, просто не позволяла сказать и слова. Она будто связывала горло невидимой веревкой. Бармен поставил перед девушками два бокала дорогого маггловского виски. Гермиона только мельком бросила свой взгляд на стакан и вопросительно уставилась на бармена: — Вы уже больше часа ничего не заказываете, ваши бокалы с вином давно пусты, — объяснился молодой парень, — вам придётся уйти. Джинни первой потянулась к своему бокалу и сделала небольшой глоток, скривившись от горького и непривычного вкуса. Но как бы глупо это не звучало, этот глоток был отрезвляющим. — Я любила, — всё ещё смотря в одну точку сказала Джинни. Её голос был ломким, ей тяжело дались два эти слова. — Иногда просто любить недостаточно, — спокойно, но тихо ответила ей подруга. Хотя подругами они всё же никогда не были. — Будто ты что-то об этом знаешь, — фыркнула Джинни. Гермиона не знала, ни что такое любовь, ни что такое любить. Как бы Рон ни пытался, она не могла даже посмотреть на него с нежностью. Ведьма была убеждена, что отсутствие каких-либо чувств и эмоций – это плата за дар, о котором она никогда не просила. Иногда Грейнджер задумывалась, можно ли было бы что-то изменить в прошлом, чтобы всё было по-другому. В какой момент на её нитях судьбы завязался узел, который привёл её к полному одиночеству и пустоте? Джинни одним глотком осушила весь свой бокал и встала со стула, она уже собиралась уходить, но Гермиона всё никак не реагировала на ведьму. — Я верю, что даже ты сможешь найти любовь внутри себя, и тогда ты поймёшь всю прелесть и всю боль этих чувств. Я желаю тебе любить, Гермиона Грейнджер. Рыжеволосая ведьма смахнула слезу со своей щеки и вышла из бара. Это было прощанием, потому что Гермиона сомневалась, что они когда-нибудь снова увидятся. Но почему это звучало как проклятье? Джинни была обижена из-за Рона. Страдания любимого брата доставляли ей столько же боли, сколько и собственный брак. Гермиона просила у бармена второй бокал, когда почувствовала тот запах и эхо знакомого голоса где-то справа от себя. Она повернула голову в поисках источника её волнения, когда через два стула от неё она увидела Малфоя. Малфоя, который так же, как и она, был погружён в свои мысли, не замечая происходящего вокруг. Она не решалась выдать себя, но отлично пользовалась моментом, рассматривая человека, которого не видела последние пять лет. Сейчас она всё больше и больше думала о нём, он отравлял все её мысли и, как казалось, сны. Глаза были потухшими, а на лице отражались усталость и печаль. Он смотрел прямо перед собой, но Гермиона знала, что он ничего не видит. Волосы выбивались из привычной, повседневной укладки и беспорядочно лежали на его голове. Ей казалось, что за эти пять лет они стали ещё более белыми – они были неестественно светлыми. Но несмотря на это, они были всё равно очень мягкими и шелковистыми. И Гермиона не должна была это знать. Драко повернулся в её сторону слишком неожиданно. Всего секунда и он уже смотрел ей прямо в глаза. Чуть дольше, чем следовало. Увидев Гермиону, Малфой только вяло усмехнулся и снова вернулся к своему алкогольному напитку. Он бездумно бродил по улицам Лондона, пока просто не зашёл в этот бар. Случайности не случайны, но у него всё равно не было никакого объяснения, как Грейнджер могла найти его тут. — Что, Грейнджер, — он горько улыбался в свой бокал, — ты пришла посмотреть, какой я жалкий. Ей не было его жаль. Она была даже рада, что он, наконец, узнал правду. Но она могла понять, как тяжело ему, когда весь построенный тобой мир рушится прямо на твоих глазах, а ты не в силах держать оборону. Артемиус Гринграсс пользовался им, его семьей, его богатством. Она не стала отвечать на эту провокацию. Ей нужно было не это. — Малфой, — она сделала паузу, задумавшись, стоит ли спрашивать его, — какие условия брачного контракта между тобой и Гринграсс? Тогда она так и не узнала об этом, но это было тем, что очень её волновало. Гермионе казалось, что шанса лучше не будет, а Малфой обязательно даст ответ. Драко перевёл на неё усталый взгляд и если он был удивлён, то никак не показал этого. — И только смерть разлучит нас, — с горечью в голосе он сказал всего одну фразу. — Вы, — она сглотнула, — подписали договор, который можно расторгнуть только смертью? — не веря спросила она. Это многое объясняло. Они связаны вместе до конца своих жизней, ничто и никто не может помешать этой свадьбе, расторгнуть их союз и подарить свободу Драко Малфою. Он был обречён. — Не совсем, — сам не понимая, почему, он её поправил, — мы можем расторгнуть договор, но тот, кто сделает это первым, в очень короткие сроки умрёт от неизвестной болезни, а часть состояния перейдёт второму лицу в качестве компенсации. — Это запрещено. Как министерство допустило такое? Они же проверяют все договоры чистокровных, чтобы избежать таких инцидентов. Драко улыбнулся так, словно она несла бред. — Грейнджер, я удивлён, что ты веришь в честность министерства. Артемиус Гринграсс следующий кандидат на пост министра. Он лоббирует законами в свою пользу, будто переставляет задачи в своём ежедневнике, чтобы ему было удобнее. Гермиона была не в силах что-либо ответить. Они сидели в тишине ещё какое-то время, пока Малфой не решил, что Грейнджер должна отдать долг. — А ты, Грейнджер, — в этот раз он повернулся к ней вполоборота, — почему продолжаешь всё это? Это опрометчиво и глупо, зная, что Гринграсс в любое время подсунет тебе яд. Его так раздражала мысль, что она рискует своей жизнью, своей единственной жизнью, ради какого-то фонда. Он находил это неблагоразумным и безумным. Но Грейнджер всегда была такой. И это всегда его раздражало. Драко осознал всю ценность своей жизни ещё во время войны. С того момента он делал всё, чтобы её защитить. — Я не боюсь, я верю в то, что делаю. И он верил её словам. — Когда ты так отчаянно за что-то борешься, тебе есть, что защищать. Гермиона отвернулась и сделала ещё один глоток. Она не стала отвечать и Драко понял, что попал в цель. Малфой просто прощупывал почву, ища мотивы для её беспочвенного благородства. — Хочешь совет, Малфой? Гермиона была уже пьяна, в ней говорил алкоголь. Она не собиралась вести с Малфоем подобные беседы, давать ему советы или как-то помогать. Она удивилась, что сказала это. — Борись. Драко Малфой оцепенел от её слов. Она была так настойчива, так упряма. Он был потерян и в отчаянии, думая о том, что делать с его жизнью дальше. И единственным человеком, который дал ему совет и поддержал была Гермиона Грейнджер. — Борись, потому что они не ждут этого от тебя. У тебя есть только два пути: борись с ними или прими всё, как есть. В итоге, на шахматной доске Гермионы Грейнджер появилась скрытая фигура. Никто из них не посмел пересесть со своего места, боясь приближаться друг к другу. Это было глупым решением, которое всё равно их не спасёт. Сколько бы они не убегали друг от друга, они всегда, всегда, будут сталкиваться. Они будут танцевать на руинах, которые оставит после себя их любовь. Она разрушит всё, до чего коснётся. Но Драко Малфой и Гермиона Грейнджер будут кружиться в страстном танце на костях и крови. Потому что они будут вместе только в случае смерти Астории Гринграсс. — То, — Драко запнулся, — что было… Драко не договорил, он не знал, как продолжить. Но Гермиона его поняла. — Давай забудем, — она спешно перебила его, — этого больше не повториться. Никогда. Ложь.