***
— Такемичи! — Громко кричал Кейске, со всех ног несясь к маленькому мальчику с котом на коленях. Рука младшего была изрезана в мясо, кровь все быстрее и быстрее покидала тело, кот на его коленях тяжело хрипел, рядом валялся окровавлкнный складной нож. Вдали виднелся клубящийся дым, слышался вой сирен пожарных. Вдалеке стояла темноволосая красивая женщина, шокировано наблюдающая за представшей картиной. — Такемичи! Братишка! Открой глаза! Пожалуйста, открой глаза! — Кейске схватил Ханагаки за плечи и легонько тряс, всматриваясь в бледное лицо. — Мама! — Он повернулся к женщине. — Мама.. он не открывает глаза. Женщина взяла себя в руки и набрала номер скорой, а после, достав из сумки тугую резинку и бинт, наложила жгут и забинтовала на скорую руку ребенка. Бригада скорой приехала через пять минут.***
Оказалось, во время пожара в приюте пострадавших не было, поэтому машина была рядом. В карете скорой помощи они ехали вместе. К огромному облегчению Кейске, взяли и Дружка. Что произошло с его милым братишкой? Почему он сделал это с собой? Он всегда улыбался, всегда был приветлив и нежен, будто ласковые лучи солнца. Он же такой малыш, что заставило его поступить так? А что с их любимым котом? Такемичи точно не мог так поступить! На них.. напали? Или это снова проделки тех упырей из приюта? — Вы вовремя оказали первую помощь, ребенку ничего не угрожает. Скоро будем в больнице. Ветеринары у нас по соседству, кота тоже получится спасти. Кем вы приходитесь пострадавшему? — Спросила строгая медсестра, закончив осмотр. — Мы хотели усыновить его. — Ответила Рёко, с сочувствием смотря на тело, накрытое белой простыней. — По первичному осмотру, мальчику нанесены колоссальные травмы, я не исключаю того, что у него сломано несколько ребер, но точно мы сможем сказать только после рентгена. А еще.. Меня кое-что смутило, но об этом вам скажут позднее, не хочу делать некорректных прогнозов. — Медсестра потупила взгляд в пол, будто стушевавшись. Видимо, это «что-то» весьма сильно ее шокировало, не смотря на многолетний опыт. — Спасибо. — Тихо ответил Баджи, посмотрев на бледное лицо перед ним. «Мой милый маленький братик.. Скоро все будет хорошо! Теперь я всегда буду рядом.» — Подумал он, выдыхая.***
В больнице время текло, будто густая патока, казалось, даже секундная стрелка ленится перемещаться. Кейске думал о происходящем. Почему же все так обернулось? Мама наказала его на две недели, он мог посещать только школу, а гулять с друзьями или ходить на додзё было нельзя. Следовательно, к Такемичи он тоже не мог прийти. А потом… Майки с ребятами предложили пару дней потусить вместе после школы и он согласился, совершенно забыв обо всем, и вновь пропустил их с Мичи встречи. Он не должен был так поступать! Ханагаки с Дружком наверняка ждали его.. Маму позвал врач и что-то говорил ей. Баджи сидел на больничной скамье в коридоре, он не слышал их разговор, но лицо мамы постепенно становилось всё шокированнее и шокированнее. Это точно не к добру.. Что-то наверняка случилось, помимо возможных переломов ребер. Рёко навряд ли скажет ему прямо. Но если это настолько повергло в шок его маму, это что-то из ряда вон. Они пошли домой. Вдвоем.***
— Мама! Мама, расскажи мне. Пожалуйста! — Кейске в который раз просил Рёко хотя бы в общих чертах описать состояние его друзей, но та хранила молчание. Мальчик думал, что она не хочет ему говорить, на самом же деле, женщина просто не знала КАК можно сказать об этом своему сыну. Такие вещи наверняка оставят травму. Но и в неведении оставлять его нельзя. Это ведь его близкие друзья. Ее сын конечно иногда вел себя как балбес, но он был чудесным мальчиком. Добрым и справедливым, а еще очень смышленным. Он так плавно начал уговаривать ее взять себе братика, что она и сама не поняла, как всерьез начала размышлять над вторым ребенком. Но проходить в очередной раз через роды она даже не думала, а вот взять из приюта было очень даже неплохой идеей. Тут как раз сынок и рассказал о Такемичи. Рёко сильно удивилась. Уже год ее сын поддерживает и заботится о чужом мальчике. Раньше Кейске рассказывал о новом друге, даже очень много, но она и подумать не могла, что этот друг живет в приюте, изначально она считала, что они общаются на секции, вместе с Манджиро и его дедушкой. Это было неожиданно, но ее охватила в этот момент гордость за сына, она вырастила правильного и честного ребенка. Одновременно с этим хотелось дать ему по шапке, из-за не совсем разумных действий. Это же такая ответственность! Когда он повел ее знакомиться, как он говорил, на «их» место, вместо счастливого и радостного ребенка, она увидела лужи крови, мертвенно-бледное тело и пожар. — Сынок, я все расскажу. Хватит давить на мозги своей маме. С котом вашим все хорошо. Сотрясение мозга и глухота на одно ухо. Но жить будет. Купи завтра после школы лоток, наполнитель и две миски. Я напишу тебе список кормов, которые необходимы вашему Дружку. — Рёко говорила в своей манере, строго. Но иногда только так можно было успокоить этого неугомонного мальчишку. —Мам, это значит, что..? — Удивленно прошептал Кейске, не веря своим ушам. — Да, сын. Я разрешу тебе взять этого кота, но только его. И ты сам будешь о нем заботиться. Заботиться — не только играть, еще и убирать за ним лоток, водить к ветеринару, покупать корм и прочее. А если он нагадит на диван или куда-угодно помимо лотка, получать будешь ты! Так что сильно не расслабляйся. Ясно? — Женщина с трудом могла сдержать добрую усмешку, ее сын сейчас выглядел таким счастливым. — Спасибо огромное! Я тебя люблю! — Мальчик крепко обнял свою маму, счастливо улыбаясь. Но буквально через секунду улыбка сползла. — А Такемичи? Что с ним? — С ним все сложнее, сынок. — Рёко тяжело вздохнула. Рассказать всю правду ребенку она просто бы не смогла. — У него действительно сломаны ребра, помимо этого у него синяки, ссадины и ушибы по всему телу, а также… другие травмы. С Такемичи там очень плохо обращались, поэтому докторам нужно присмотреть за этим малышом, понимаешь? Он будет в больнице минимум месяц. Женщина отвела взгляд. По-сути, она сказала правду, лишь умолчала, что доктор рассказал ей о том, что с мальчиком производились многочисленные насильственные действия и из-за вскрытых рук ему придется остаться в психиатрической клинике. — Через месяц я смогу с ним увидеться? — Вновь улыбаясь, спросил ее сын. Женщина кивнула. Ей было жаль бедного Такемичи, но с этим закрались и сомнения, сможет ли она? Рёко решила, что пока начнет собирать все документы на усыновление, а после посмотрит по ситуации.***
С появлением Дружка обязанностей у семьи Баджи значительно прибавилось. Кот был нежен и ласков с ними, но на дух не переносил чужаков в квартире, он шипел на почтальонов, на соседей, да и просто на всех, кто как-либо пересекал порог и с данной проблемой в будущем что-то точно нужно было делать. С горем пополам, Кейске и Рёко смогли подобрать подходящий корм. Из-за травмы Дружок не мог кушать и половину из тех кормов, которые они покупали, они просто не подходили. Также каждую неделю Кейске водил Дружка к ветеринару, кот не любил эту женщину, но был на удивление тихим и терпел, когда его осматривали и ставили уколы. Начался ремонт в будущей комнате Кейске и Такемичи. Вдвоем было тяжеловато делать ремонт, но Кейске, как главный мужчина в доме, взял большую ответственность на себя, и после школы, когда мама была на работе, занимался ремонтом сам. Не сказать, что это было очень трудно, но требовало достаточно много сил. Благодаря этому они смогли в кратчайшие сроки все закончить. Теперь в его комнате было намного меньше места, еще одна кровать, еще один письменный стол, большой вместительный шкаф разделен на две секции, одна пока оставалась пустой. Но это ненадолго, скоро приедет Такемичи и шкаф постепенно заполнится. Рёко все чаще задерживалась на работе, стараясь выйти на премию. Кейске иногда мог сутками не видеть маму, а все потому что уходила она еще до того, как он проснется, а приходила, когда он уже спал. Он понимал причину этого, поэтому перед сном грел ей еду, чтобы она покушала после тяжелого дня. Вскоре Рёко повысили. Теперь денег у их семьи было больше, но и работала мама намного дольше. Брюнет старался по возможности проводить время с друзьями, гуляя и веселясь. Они не знали о происходящем, он не хотел им говорить. Вот так неспеша и приблизился день Х.***
Сегодня они с мамой поехали в больницу, чтобы забрать Такемичи. Мама уже собрала все необходимые документы и их принятие было лишь вопросом времени. Возможно, доктора помогут им в этом деле. Все же, милому Мичи лучше будет в семье. С доброй мамой и сильным старшим братом. В больнице пахло антисептиком и лекарствами, от этого Кейске хотел чихать, мама грозно смотрела на него, взглядом будто говоря: «Не паясничай мне тут!», он все-таки сдержался. Рёко была уставшей, она даже не успела толком выспаться, все время занятая отчетами по работе. Она все еще сомневалась, что справится со всем. Сегодня нужно будет принять окончательное решение. — Мисис Баджи, пройдемте в кабинет. Мне есть о чем с вами побеседовать. — Полноватый усатый врач в очках позвал ее в кабинет. Женщина удалилась. Баджи тихо встал рядом с дверью и прислушался. Взрослый дяденька говорил о его братишке, о том, что это огромная ответственность. Они готовы пойти на уступки и выписать досрочно, если Рёко действительно считает, что сможет позаботиться о нем. — Послушайте, пожалуйста, интервью с этим ребенком. Его записали вчера, до этого он почти месяц отказывался говорить вообще что-либо о произошедшем. Я думаю, после данной аудиозаписи вы в большей степени поймите его состояние. — Сказал врач, включая аудиодорожку. Баджи навострил уши и жадно слушал.***
— Как тебя зовут? — Такемичи Ханагаки. —Сколько тебе лет? — Семь. — Можешь рассказать нам свою историю сегодня? — Я с самого детства жил в приюте. Я не помню своих родителей. Может, они оставили меня там, может умерли. Но это не страшно! Я не обижаюсь. Даже если они бросили меня, я их понимаю. Никто не захочет терпеть рядом с собой подобный мусор. Это же нормально. Дети в приюте были злыми, меня часто колотили, часто обзывали. И это было тоже вполне обоснованно. Им приходилось терпеть меня. Наверное, если бы я умер, им было бы проще жить. — Что они говорили тебе? — Правду. — Какие слова они говорили по отношению к тебе? — Они часто говорили, что я убожество, что я не заслуживаю жизни, что я обуза, что я уродлив, что лучше бы меня никогда не было. Они говорили, меня никто не полюбит. Я навсегда останусь никому не нужным мусором, отбросом. — А ты? — Сначала мне было очень обидно, но позднее я понял, что на это не стоит обижаться, я перестал обращать внимание. — Почему ты решил это игнорировать? — Я и так все это знаю. Они часто повторялись. И тогда перестали говорить что-то новое. — Пожалуйста, продолжай. — В нашем приюте был директор. Он меня не обижал, был добр и нежен. Он заботился о моем здоровье. Рассказывал новые интересные вещи. Я узнал, что толстых людей не любят, а еще, что я сам толстый. Я почти перестал есть и через некоторое время я опять стал худым. Директор снова говорил приятные слова. Он даже выделил мне отдельную комнату, чтобы другие мальчики не мешали мне спать. Но он стал часто приходить ко мне. Мы играли. После этого мне было очень неприятно. Я чувствовал себя грязным, и душ не мог смыть эту грязь. Я боялся. — Что это была за игра? — Молчанка. Я играл в нее, меня очень просил директор. Мне нужно было молчать и слушаться. Обычно он раздевал меня, поворачивал к стене и терся о мои бедра. — Что еще было в тот момент твоей жизни? — Дети придумали новые обзывательства. — Какие? — Меня называли Жиробасом, коровой, свиньей. На самом деле, они были очень изобретательны в своих высказываниях. Наверное, они тоже заметили, что я толстый. Но в тот период времени мне хотелось стать еще толще, чтобы директор не приходил ко мне ночью, но еда почему-то постоянно выходила. — Что было потом? — Переломный момент. — Какой? — Кейске пропал. — Что-то еще произошло? — Да, нашего директора посадили. — Как это произошло? — В этот день он был пьян, он снова пришел в мою комнату. В этот раз все было по-другому. Он перевернул меня на живот и сделал больно. Я кричал. Я не хотел этого. На крики прибежала воспитательница. Вскоре были полицейские и медики. Меня полечили и допросили, а потом директора увезли. — Что происходило после этого? — Об этом узнали дети. — А что было дальше? — Мой кошмар. — Ты можешь рассказать нам об этом? — Это тяжело. — Мы понимаем, если ты не готов, мы не требуем. — Я справлюсь.. Воспитатели возненавидели меня. Им было противно даже прикасаться ко мне. Дети стали издеваться еще больше. Каждый день меня избивали, отбирали еду, и называли другими грубыми словами. Подстилка, давалка, пидор. Это было еще терпимо. — Что было дальше? — В один из дней, группа взрослых мальчиков тоже стала.. играть со мной. Они держали меня за руки и ноги и больно били, когда я пытался вырваться. Они делали как директор в ту ночь, но было намного больнее. Они еще.. использовали мой рот. Это продолжалось довольно долго. Я успел привыкнуть. Кто-то вырезал на моей руке новое обзывательство. До этого они только писали их на мне маркером. — Ох.. и что было после? — Пожарная тревога. Я убежал к своему коту — Дружку. Но над ним издевались три мальчика. Я очень разозлился. Когда один мальчик хотел ударить меня камнем, котик спас меня. Я начал сражаться! Я ведь был не один. Но тот мальчик почти убил Дружка. Я очень разозлился, достал нож, которым вырезали на моей руке. Дружок был ни в чем не виноват! Я был готов убить их. Они отняли самое светлое, что было в моей жизни. Я полоснул двоих по лицу и все убежали. А я сидел с котиком на коленях, гладил и успокаивал его. Оказалось, что на моей руке они вырезали слово «Шлюха», я не успокоился, пока не стер каждую букву. — Стер? — Ножом. Я думал, я умру. Когда я засыпал, кто-то звал меня. Когда я проснулся, я оказался в больнице. Это все. — Было ли что-то хорошее в твоей жизни? — Да. Дружок и мой старший брат. — Брат? — Кейске Баджи. Я очень по нему скучаю. Мне очень жаль, что я был плохим. — Почему ты так думаешь? — Потому что он ушел. — Чего бы ты хотел прямо сейчас? — Чтобы с Дружком и Кейске все было хорошо. — Может, что-нибудь еще? — Этого мне будет более чем достаточно. — Чего ты боишься? — Что Кейске возненавидит меня. Что Дружок мертв, а я остался жив. — С котом все хорошо, не волнуйся. Почему ты думаешь, что твой брат будет тебя ненавидеть? — Я думаю, если он узнает об этом, в его глазах я стану противным и мерзким. Я не заслуживаю любви. Но мне бы так хотелось, чтобы мой брат так же с заботой смотрел на меня. Я знаю, что поступаю неправильно и эгоистично. Я знаю, что не заслуживаю этого. — Что вызывает у тебя тревогу? — Дети, мужчины, мальчики, парни. Игрушки, игры. Ласковые слова, типа «милый», «любимый». Сладости. Прикосновения. Поцелуи. — Объяснишь поподробнее? Можешь не говорить про мужской пол. — Игрушки мне дарили после тех игр с директором. Еще директор любил называть меня подобными ласковыми словами, прикасаться к разным частям моего тела и целовать. Меня пугало это. А из-за сладостей я просто становлюсь толстым. — Каким ты видишь свое будущее? — Я его не вижу.***
Баджи стоял в немом шоке. Как обычный ребенок может вынести столько? Как все это могло произойти с его милым братишкой? Как эти ебаные ублюдки посмели даже прикоснуться к этому ангелочку? Почему жизнь обошлась так несправедливо с невинным ребенком? А ведь Такемичи даже ничего ему не говорил об этом! Столько злости и жажды насилия Баджи не испытывал за всю свою жизнь. Появилось непреодолимое желание найти каждого выродка, который как-либо причинил Ханагаки боль и каждому пересчитать кости. Подавить это желание он смог только убеждением себя в том, что сейчас его***
И дело остается за малым. Документы все-таки приняли. Опека проверила их семью, условия проживания и в итоге дала добро. Доктор выписал его младшему братишке какие-то тяжелые таблетки, которые нужно было пить три раза в день, таблеток на самом деле, было много. Розовые, желтые, белые, даже зеленые! Также Такемичи нужно было два раза в неделю посещать психотерапевта. Так как у мальчика была крайне развитая фобия незнакомых людей, в частности, мужского пола, его было решено перевести на домашнее обучение. Также Кейске узнал от мамы, что Мичи мучают кошмары и визуальные галлюцинации, и если с первым помогало справляться снотворное, то со вторым было чуть сложнее. Галлюцинации запускались по определенным триггерам, в основном, по наблюдениям, это были различного рода слова, написанные на нем или окружающем его пространстве. А эти слова вызывали дичайшую истерику со стороны ребенка. Впрочем, это вполне могло быть обусловлено и лекарствами, собственно, именно поэтому ему и было нужно посещать психотерапевта и корректировать, по возможности, лечение. Ну и естественно, нужно было как-то помочь малышу справиться с низкой самооценкой. В приюте ему настолько вбили в голову дурацкие предрассудки, что сейчас он даже не понимал, когда его хвалят, он просто считал это шуткой или очередной насмешкой. Но это все было не так страшно, сейчас они с мамой едут за Такемичи, они наконец заберут его домой. И у них все обязательно наладится!***