I was a man made of sand, I fell apart in your hands The only times you would build me up was to break me down again You said that I was your king, but then you crumbled my crown You gave me a stone for a heart, then you turned your back and let me drown (Я был человеком, сделанным из песка, я рассыпался в твоих руках Ты делал меня крепче только тогда, когда снова меня ломал Ты сказал, что я твой король, но потом ты разрушил мою корону Ты дал мне камень вместо сердца, а потом повернулся спиной и позволил мне пойти на дно) «Projector» — Terrorbyte
Лола принесла ему подарок. Натаниэль смотрит на сверток из светло-коричневой кожи на своих коленях и не может понять, как он у него оказался. Какая-то часть его сознания упорно блокирует существование Лолы даже тогда, когда она сидит рядом на заднем сиденье машины, прижавшись к нему бедром. Холодная скользкая натура наемницы не позволяет ей понять, насколько он ненавидит её. Только то, что Натаниэль терпит её присутствие, не означает, что он не хотел бы её убить. Её голос, её интонации, её движения, даже то, как она дышит — всё в ней глубоко противно Натаниэлю, но он терпит. Конечно, первое время он её боялся. Тогда, когда образ Лолы запечатлелся в его сознании бесформенным шрамом, напоминающим только о боли и чувстве глубокой несправедливости, беспомощности и обреченности, мальчик её боялся. Но со временем даже самые страшные раны покрываются толстым грубым шрамом, психика пытается спасти остатки разума и закрывает глухой стеной всё то, вспоминать о чём слишком больно. На улице по-настоящему холодно, и Веснински-младший с Моро смотрели, как опускаются на лобовое стекло редкие сухие снежинки, пока ждали Малкольм на своём обычном месте. Ни один из них не может припомнить, когда в это время года было настолько холодно, что даже в шерстяных пальто невозможно было не замерзнуть. Они не выходили из машины, пока рядом, практически вплотную к ним, не припарковался темно-серый внедорожник без госномеров. Веснински первым вышел из машины, взятой в Эверморе, и забрался на заднее сиденье внедорожника. Он оставил дверь открытой, чтобы рядом устроился Жан, и приготовился к очередной поездке с ужасной, бездушной женщиной, когда на его колени опустился этот коричневый сверток. Жан хлопнул дверью. Натаниэль предполагал, что он тоже рассматривает сейчас с любопытством то, что принесла ему Лола, но не двигался. В салоне повисла тишина. Малкольм не злилась и не торопила Натаниэля. На её тонких, подчеркнутых темно-красной помадой губах застыла улыбка. — Что это? — спросил Веснински, когда Жан незаметно для Лолы больно ущипнул его за плечо. — Это подарок, — сладко протянула Лола, чуть склонив голову. Отторжение зашевелилось в груди Натаниэля. Он долго терпел Малкольм, но этот жест, этот знак внимания в его сторону почти разрушил стену, за которой Натаниэль тщательно прятал своё презрение, свою злость, боль, желание отомстить, желание сбежать как можно дальше. Непослушной рукой Веснински откинул лоскут дорогой нежной кожи. Внутри свертка, вложенные в специальные крепления лежали три ножа. Очень дорогих и хороших ножа. Натаниэль мог оценить их качество, сталь, из которой они сделаны, идеальный баланс и алмазную заточку, только один раз взглянув на них. Прошло столько лет, а рука, кажется, сама помнит, как нужно держать в руках перо или стилет. Натаниэлю хочется сказать, что подарок Лолы оскорбляет его, потому что эти ножи женские. Он не знает, почему они вызывают у него такие ассоциации, но он видит именно женские ножи. Слишком красивые, слишком кичащиеся своей идеальностью и громким клеймом. — Спасибо, — говорит вместо этого Натаниэль. Он вновь укрывает ножи, прячет в мягкий кожаный чехол, в котором можно было бы прятать кисти, будь он художником. Теперь, когда они укрыты, Натаниэлю легче. Он снова может делать вид, что Лолы не существует. Лола улыбается, но в её улыбке нет ничего теплого, она совершенно не знает, как проявлять нежность или заботу — только презрение к человечности и рвение к своей грязной работе. Поэтому она улыбается сейчас скорее от неуверенности, чем от удовольствия. — Зачем? — спрашивает Натаниэль. Тон и смысл его вопроса, которым можно было бы задеть человека, Лолу совершенно не трогает. Она отдает приказ водителю ехать, взмахнув рукой в кремовой перчатке, и больше не смотрит на Натаниэля или Жана. Всё, что она говорит, она говорит в пустоту за окном. — Ты вырос таким красивым, младший, — Лола старается, чтобы её голос звучал как можно более мягко, но в нем всё равно слишком много колючих ледяных искр. — Я буду скучать по тебе и нашим с тобой поездкам. «Когда меня не станет?» — хочет спросить Натаниэль. — Это наша предпоследняя поездка с тобой, — продолжает Лола. — Я горжусь тем, каким ты вырос на моих глазах. И мне хотелось бы, чтобы ты не оставался безоружным наедине с этим жестоким миром. «Ты убила мою мать и пытала меня! — кричит внутри себя Натаниэль. — Ты убьешь меня, если тебе поступит заказ, и даже глазом не моргнешь. О какой гордости ты говоришь? О какой жестокости? Не мир жесток, а люди. Но разве ты в состоянии это понять?». — Ты поговоришь с Ним через три недели, — напоминает Малкольм о неизбежном. — Надеюсь, ты примешь правильное решение. Натаниэль не сказал ей в ответ ни одного слова. Даже тогда, когда она, осмелев, тихо не произнесла: — Я всегда хотела сына. Её признание, такое холодное и пустое, как и её сердце, затерялось в тишине. Натаниэль не понимал, как осторожная Лола смогла вручить ему набор из трех ножей и не бояться за свою жизнь, сидя рядом с человеком, который её ненавидит. — Помнишь, как я учила тебя держать в руках такие ножи? Тогда, когда ты ещё жил в Балтиморе, — голос Лолы продолжает звучать где-то за пределами понимания Натаниэля. Он воспринимает его только как досадный надоедливый шум. «Моя мать учила меня стрелять, — вспоминает Натаниэль. — Но сейчас на моих коленях лежит сверток с ножами». Он вздрагивает, когда чувствует, как теплые пальцы Жана находят его руку, вцепившуюся в сиденье так, что пальцы перестали чувствоваться. Натаниэль еле заметно кивает и поднимает взгляд вперед. Он потерпит. Ещё потерпит. Он в порядке.***
В первых числах января Кевин и Рико летят на «важное мероприятие». Тренер Морияма доволен тем, что его воспитанников пригласили дать интервью на фоне праздника больших спортсменов. Уже сейчас, когда эти двое отыгрывают только второй год в команде университета, ни у кого не возникает сомнений, что они обязаны попасть в национальную сборную. Зрителям приятно смотреть, как у таких несомненно талантливых ребят всё сходится так, как надо. Им приятно смотреть, как будущие звёзды растут на их глазах, как движутся вперед, чтобы занять своё место на звёздном пьедестале. Натаниэль и Жан должны выступить прекрасной массовкой, считает Тетсуджи. Он закрывал глаза последние несколько месяцев на то, как развивается конфликт между двумя названными братьями, ведь он никак не отражался на игре. Но сейчас ему кажется, что так даже лучше. Нужно показать, что у Воронов не только два принца, что у них не менее талантливая и сильная свита. Тетсуджи лукавит даже в собственных мыслях. Он прекрасно понимает, что не может быть вечно двух принцев. Рано или поздно одним из них должен стать королем. И у него нет сомнений насчет кандидатуры. Но даже Тетсуджи Морияма не мог предугадать того, насколько быстро начнут развиваться события после того, как Вороны с тренером заселяться в отель. Он ненавидел перелеты ещё со времен своей молодости. Они выматывали его, отчего Тетсуджи становился даже более раздражительным, чем обычно. Они неизменно напоминали ему о Ней. О великой глупости и слабости. О собственной ничтожности, в которую, как ему казалось, Она когда-то ткнула его лицом. В такие моменты он с большим трудом мог смотреть на Кевина, пусть он и вел себя покорно и послушно. Даже его «Да, Хозяин» вызывало такое раздражение, что хотелось замахнуться на него тростью. Рико, впрочем, был не лучше. Напыщенное, раздувающееся с каждым днем всё больше и больше эго Рико уже невозможно было игнорировать. Но у Тетсуджи это получалось. Каждый раз, когда он смотрел на Рико, он видел себя несколькими десятками лет ранее. И у него рука не поднималась остановить его. Мальчик должен был стать королем, он должен был получить всё, что хочет. Тренер распорядился, чтобы всех четырех Воронов заселили в номер на том же этаже, где заселился он сам, и убедившись, что всё в порядке, поступил так, как привык в Гнезде — оставил их одних в полной уверенности, что кодекс Воронов работает безотказно. Ни он, ни выставленная у дверей охрана не знали, что происходило внутри номера. Та трещина, что пошла ранее, когда Рико и Кевин в первый раз открыто показали, что между ними не всё гладко, окончательно превратилась в непреодолимую в своём расстоянии пропасть именно в тот день. Натаниэль и Жан не были свидетелями той сцены, что произошла между названным братьями, принцами экси, но они видели, как красный от гнева Рико пытается сбить Кевина с ног, когда тот хотел вырваться из номера. Они вылетели из своей спальни не произнося ни слова, не повышая друг на друга голоса, но по их внешнему виду два других Ворона поняли, что произошло что-то серьезное. Рико вцепился в куртку Кевина, развернулся и с неожиданной для своих параметров силой откинул его обратно к центру комнаты. Жан и Натаниэль вышли на звук потасовки из своей спальни и остановились в дверях. Кевин с ненавистью посмотрел на всех троих, по его позе и тому, как были напряжены его плечи, можно было догадаться, что он готов драться сейчас с любым человеком, что встанет у него на пути. Но ударить Рико у него всё же не получилось. Не повышая голоса, чтобы не привлекать внимания охраны, Морияма неуклюже попытался представить всё шуткой. — Можешь делать, что тебе вздумается, Кевин, — тяжело дыша, нервно рассмеялся он. — Но давай ты потерпишь до конца публичного выступления. Хорошо? Я думаю, что нам обоим не нужно сейчас представать не в лучшем свете перед публикой, — его улыбка, скользкая, неискренняя, неровной полосой прочертила раскрасневшееся лицо, он откинул со лба черные прямые волосы, горделиво вскинув подбородок. — Я ведь прав?! — повторил он, когда Кевин так и не ответил. Дэй ещё раз оглянулся на двух других Воронов, считывая их намерения, и сделал вид, что успокоился. Натаниэль видел, с каким усилием он это сделал — притворился, пересилил себя, пошел на сделку с самим собой. Натаниэль знал, что Кевин в любом случае упустил свой момент. Если он хотел уйти невредимым, ему следовало послушаться Эндрю. Моро вопросительно посмотрел на Натаниэля, но тот покачал головой. Оставалось только ждать. Во время интервью Натаниэль, сидящий с Жаном друг напротив друга с дальних сторон двух диванчиков, пытался через ослепляющий свет софитов разглядеть знакомое лицо. Он предполагал, что Миньярд должен быть где-то поблизости, но тот пока никак не выказал своего присутствия. Кевин был не похож на себя, он выдавил из себя от силы два слова и заметно расстроил ведущую, не менее искусственную, чем та, что брала у него интервью в прошлый раз. Тренер Морияма улыбался, но через его улыбку проглядывалось нечто нехорошее. Натаниэль никак не мог понять, почему никто вокруг ничего не замечает. В студию пригласили ещё гостей, и Веснински узнал нескольких тренеров команд-соперников. Большинство гостей расхваливали Принцев, суля им блестящее будущее. Прогнозы были просто блестящие. Однако у Натаниэля складывалось ощущение, что он присутствует на чьих-то похоронах. После интервью, шагая за Рико, Натаниэль чувствовал на своём затылке взгляд тренера Мориямы. Взгляд Хозяина. Он понимал, что цена его жизни, его шкуры, в несколько раз меньше цены Кевина, но это не означало, что Кевин был в безопасности. Когда все четверо Воронов вернулись в номер, и тренер коротко отдал приказание никуда не выходить до его возвращения, прежде чем оставить их одних, Рико, до этого держащийся на камеры так, словно его ничто не тревожит, сорвался. Он дождался, когда стихнут шаги дяди в коридоре, и поднял полный ненависти взгляд на Кевина. — Ты хорошо подумал над тем, что сказал мне? — он привалился спиной к стене у входной двери и сложил руки на груди. — Ты знаешь, что это конец, Рико, — глухо отозвался Кевин, он упустил очередной шанс, когда мог уйти ещё в коридоре. — Я ухожу. — Ты снова делаешь из меня монстра? — Рико не смотрел на него, он разглядывал узор на ковре под ногами. — Никто не делает ни из кого монстра, не надо устраивать спектакль, — процедил сквозь зубы Дэй. Он попытался пройти к выходу, но Морияма не дал ему пройти: — Даже не попрощаешься? — Я должен произнести речь? — съязвил Кевин, и Рико не выдержал. — Ты не можешь просто так взять и уйти, тупой ты ублюдок! — зашипел он. — Ты не можешь уйти, ты гребаный, мать твою, Кевин Дэй! Ты не можешь существовать вне Воронов! Ты Ворон! Кевин застыл перед побледневшим от злости Рико. Он, будучи значительно крупнее Рико, не смел смотреть ему в глаза. Натаниэль и Жан, с потрясением наблюдающие за развернувшейся сценой, чувствовали, насколько Кевин на самом деле был подавлен. Он не мог противостоять Рико не из-за физической силы, он не мог противостоять ему, потому что это был Рико Морияма. — Ты сам знаешь, Рико, — очень тихо сказал он, продолжая смотреть себе под ноги. — Мне нечего терять. У меня ничего нет. — Нечего терять, говоришь? — вырвался у Рико нервный смешок. — То есть команда, твоё будущее, слава, — он сделал шаг вперед, и вывернулся, чтобы заглянуть Кевину в лицо, — и я — для тебя ничего не значим? Лицо Рико дергалось, пытаясь справиться с эмоциями, которые он весь вечер подавлял. — Я не монстр, Кевин, — выплюнул он в лицо Кевину. — Я не монстр! — Ты не монстр, Рико, — тихо ответил Дэй. — Я твой король, Кевин, — закивал головой Рико, как сумасшедший, он уцепился за надежду, что Кевин пошел на контакт. — Кто твой король? — Ты, Рико, — Дэй сжал кулаки. — Ты мой король, Рико. И ты не монстр, — он поднял взгляд и нашел в себе силы посмотреть Рико в глаза. — Но я ухожу. Я больше не могу, и ты сам знаешь почему. Рико тихо зарычал, теряя остатки человеческого облика. — Моро, Веснински, я хочу, чтобы вы держали его! — Морияма вскинул руку в сторону двух других Воронов и нетерпеливо щёлкнул пальцами. Натаниэль помнил, что обещал Кевину не мешать ему уйти, но ослушаться Рико он не мог. В нерешительности он застыл, не зная как поступить, и оглянулся на Жана. Тот с сомнением смотрел на Кевина. Дэй всё ещё был Принцем, и Моро не мог заставить себя прикоснуться к нему. — Кретины! — взбесился Морияма, он бросился к дверям, и Натаниэль хотел было выдохнуть с облегчением, предполагая, что вся эта некрасивая сцена сейчас закончится, но Рико не выбежал из номера, он привел с собой охранников. Люди, преданные семье Морияма, сделали всё, что он приказал. Веснински, наблюдая за всем, что произошло дальше, осознавал, что без разрешения Тетсуджи Морияма здесь скорее всего не обошлось. Он подготовил племянника, несомненно рассказавшего ему всё, что произошло у них с Кевином, и морально, и закрепив его силу надежными людьми, готовыми держать язык за зубами. — Ты останешься, Кевин, — Рико с особым наслаждением смотрел за тем, как двое сильных мужчин в черных костюмах пресекли попытку Дэя вырваться. — И знаешь почему? Один из охранников положил левую руку Кевина на журнальный столик, а второй предостерегающе посмотрел на Жана и Натаниэля. В какой-то части всё происходящее было спектаклем, а любому спектаклю нужны зрители. Рико заставил себя успокоиться. Он не монстр. Он делает то, что должен. Он король. Он должен быть сильным. Даже делая больно Кевину, он заботится о нём. Морияма вышел из комнаты буквально на секунду, что снова доказывало — всё происходящее было тщательно спланировано — и вернулся с клюшкой для экси, одной из тех, которыми пользовался сам Кевин — утяжеленной. Рико перекинул её из одной руки в другую и затем обратно, он примерялся в замахе. — Ты ошибаешься, когда считаешь, что тебе нечего терять, — холодно выговорил каждое слово Рико. — И я не про твою никчемную жизнь, Кевин. Дэй слабо дернулся, понимая, что грядет неизбежное. Но даже осознание тщетности сопротивления не уменьшало ужаса, разлившегося в его потемневших глазах — он всё понял. Рико, стоявший до этого к Кевину спиной и размахивающий клюшкой, резко развернулся. Теперь он смотрел прямо в глаза Кевину. — Я не монстр, — безумно прошептал он. — Я делаю это для тебя! Морияма замахнулся и ударил по зафиксированной на столе кисти Дэя. Левой. Он выводил Кевина из строя как игрока, травмируя рабочую руку. Он нашел способ уничтожить Дэя, оставив при этом в живых. Треск, с которым приняла кисть Кевина ребро головки клюшки, был слышан отчетливо всем присутствующим. Рико надеялся, что Кевин закричит, и тогда он почувствует себя отомщенным, но Кевин молчал. Он сидел на полу и ошеломленно смотрел на свою руку, бледный, покрывшийся липким потом от боли и шока, но не сопротивляющийся. Он молчал. И это было причиной, по которой Рико замахнулся ещё раз. И ещё. И ещё. Рико потерял над собой контроль, нанося один удар за другим, молотя по и так сильно поврежденной руке. Если бы Кевин только закричал, последующих ударов бы не было. «Это Кевин во всём виноват! Кевин! Я не монстр!» — твердил про себя Морияма. Перед его глазами всё стало одним сплошным красным пятном. — Не надо! — не выдержал Натаниэль, он ловко вывернулся через второго охранника, благодаря Жану, принявшему на себя его внимание, и уцепился за окровавленную клюшку. Рико замер, ощутив вес ещё одного человека на клюшке в своих руках. Его лицо было красным и мокрым от пота и слёз. Он очень медленно поднял на Натаниэля взгляд, и тот отшатнулся, не готовый увидеть в нём отчетливую благодарность, а не ненависть. Рико позволил забрать у себя из рук клюшку. Его заметно трясло, когда он увидел то, во что превратил руку человека, которого всю жизнь называл своим братом. Человека, который был ему братом больше, чем родной брат, не желающий признавать сам досадный факт его существования. — Я не монстр, — прошептал он одними губами. — Ты никуда не уйдешь, Кевин, — Рико жестом велел отпустить Дэя и опустился перед ним на колени, попытавшись взять его лицо в свои ладони. — Теперь ты никому не нужен, кроме меня. Я твой король, Кевин. Дэй так и не произнес ни слова. Зрачки его глаз были расширенны, а взгляд дрожал, не в состоянии на чём-то сфокусироваться. Ему было несомненно больно, но он так и не сказал ни слова. Покорный, сломленный, забитый Кевин даже не смотрел на Рико, сколько бы тот ни сжимал его лицо в своих ладонях. — Мы всё поправим, — попытался улыбнуться Рико, обнажая зубы в безумном оскале. — Это просто перелом. Зато теперь ты никуда не уйдешь. Да, Кевин? Тебе нужно восстановиться. Только сейчас Дэй, кажется, заметил Рико. Зеленые глаза застыли, когда он смог его разглядеть перед собой, зрачки медленно принимали свой нормальный размер, а рот раскрылся, но Кевин не издал ни единого звука. Что-то щелкнуло у него в голове, и Кевин резко подался вперед, толкнув Рико невредимой рукой в грудь. Толчок был совсем слабым, но Рико отшатнулся, уперевшись спиной в забрызганный кровью журнальный столик. Он не помешал Кевину, когда тот прижал к груди поврежденную руку и бросился в сторону входной двери. Рико смотрел, как Кевин пошатываясь, но резко и стремительно дернулся, чуть не сломал ручку двери, а затем вырвался в коридор. — Он вернется, — обратился Рико ко всем в комнате, но по большей части к себе. — Он вернется! «Дядя сказал, что будет легче, но это не так, — лихорадочно размышлял Рико. — Тупой Кевин, почему ты не закричал?! Мне нужно было только то, чтобы ты закричал, и ничего бы больше не было». — Я должен посмотреть, куда он идет? — осторожно задал вопрос Натаниэль и получил неявный кивок головы от Рико. — Один? — уточнил он, смотря, как неуверенно Жан приближается к Рико, и как тот цепляется за его одежду, вынуждая сесть на пол рядом с собой. — Проваливай! — закричал Морияма, отчаянно надеясь переложить всю ответственность на Веснински. — От тебя одни неприятности! Натаниэль подошел к двери, оставленной Дэем незакрытой, и только сейчас заметил, что всё ещё держит в руках окровавленную клюшку. Осторожно поставив её у стены рядом со шкафом, он тихо вышел в коридор, защелкнув за собой замок. Веснински видел капли крови на светлом ковре, которые Кевин оставил за собой, поэтому без труда нашел его у выхода на аварийную лестницу. Дэй тяжело дышал, рассматривая свою руку. Болезненно поморщившись, он завернул её в подол пиджака и попытался дышать ровно. — Кевин, я… — Натаниэль хотел предложить свою помощь, но Кевин не так его понял. — Ты ни в чём не виноват, — с трудом прошептал Кевин. Веснински кивнул, не зная, стоит ли спорить с ним, и помог открыть дверь на лестницу. Они вышли на пустой лестничный пролет. Стены и пол были издевательски белого цвета. Казалось, это было специально, чтобы кровь, что всё ещё сочилась из поврежденной руки Дэя и пропитывала его пиджак насквозь, особенно явно выделялась на их белоснежном фоне. Медленные тихие шаги где-то наверху отдавались приглушенным эхом. Кто-то неторопясь спускался к ним, и Натаниэль напрягся, вслушиваясь в этот звук. Он с тревогой посмотрел на Кевина, но тот только покачал головой. Говорить он не мог. Натаниэль понимал, что Кевин прикладывает все усилия, что у него ещё остались, только на то, чтобы просто не упасть в обморок. — Тебе нужно в больницу, — серьёзно сказал Веснински, будто это и так было не очевидно. — Нет, — с трудом выдохнул Кевин, он был бледным, и на фоне его мертвенно бледного лица особенно ярко выделялись лихорадочно сверкающие влажностью зеленые глаза. Человек, спускающийся к ним, остановился на первой ступени половины пролета вверх. Натаниэль даже не удивился, когда узнал Эндрю. Миньярд скучающе оглядел сначала Веснински, а затем Дэя. Его ничуть не испугало то, что он увидел. — Думаю, мне нет нужды говорить, что я предупреждал? — спросил он, спустившись ещё на несколько ступеней. — Нужно позвать помощь, — уже с отчаянием попытался достучаться до Эндрю, если не до Кевина, Натаниэль. — Он истекает кровью. И… Что будет с его рукой? Миньярд сделал ещё несколько шагов и осторожно взял Кевина за плечи, вынуждая посмотреть на себя. — Теперь ты позволишь позаботиться о себе? — вопрос был слишком странным и даже нелепым, но Эндрю произнес его так, словно он имел глубокий смысл, доступный только им двоим. Здоровой рукой Кевин перехватил запястье Эндрю, и лицо того дернулось, как от боли. Миньярд посмотрел вниз, на руку, что сжимала его запястье. — Да, — ответил Кевин. Эндрю поднял взгляд снова на лицо Дэя и твердым голосом произнес: — Я убью его. Кевин судорожно вобрал в легкие побольше воздуха и прикрыл глаза, собираясь с силами, он дрожал от боли и усталости. — Ты можешь позаботиться обо мне, но ты не пойдешь сейчас к Рико, — с трудом произнес Кевин, потратив, казалось, остаток всех своих сил на это. Эндрю брезгливо отцепил от себя руку Дэя и ещё раз внимательно всмотрелся в его лицо. — Нет, — твёрдо повторил Кевин. Миньярд поджал губы, нехотя соглашаясь с ним, и помог ему подняться на ту пару ступеней, что разделяли их. Его ладонь, белеющая на фоне черного пиджака Дэя и темно-синей толстовки самого Миньярда, легла ему на спину. Натаниэль заметил белые следы шрамов на неоднократно разбитых костяшках. На большом пальце чернело простое керамическое кольцо. — Убирайся, — обратился Эндрю к Натаниэлю, даже не посмотрев в его сторону. Веснински не пошевелился. Он с сомнениями и тяжелыми мыслями в голове смотрел, как Эндрю уводит Кевина. Кевин больше не Ворон. И скорее всего, он больше не вернется на поле. Только когда дверь двумя этажами выше хлопнула, и возможность того, что Кевин передумает, свелась практически к абсолютному нулю, Натаниэль, неосознанно следуя всё по тем же кровавым следам, вернулся в свой номер. Охранники у дверей сменились. Натаниэль вошел внутрь и с хладнокровным принятием неизбежного осмотрел приведенный в порядок номер. И залитые кровью салфетки с журнального столика, и окровавленная клюшка — любое напоминание о случившемся исчезло. Всё выглядело так, словно ничего и не происходило. На звук хлопнувшей двери в комнату из спальни вышли Рико и Жан. Глаза первого сверкали каким-то безумным жаром, он будто жаждал, чтобы Натаниэль подтвердил его слова. — Он ушёл, — произнес очевидное Веснински, заведомо умалчивая куда и с кем ушёл Кевин. Но Рико словно и не хотел знать подробностей. — Он вернется, — сузил он темные глаза. Вся его злость, вся обида и негодование сейчас сконцентрировались на Натаниэле. Это он во всём виноват, казалось Рико, потому что «четвёрки» всегда приносят одни несчастья. Он ещё пожалеет. Все пожалеют о том, что Кевин ушёл. А потом он вернется, потому что такой он точно никому больше нужен не будет. Только своему королю.***
Чтобы больше не оставлять кровавых следов по дороге, Эндрю снял с себя толстовку и замотал руку Кевина, не всматриваясь в то, во что превратил её Рико. Ему не нужно было задавать вопроса, кто и зачем это сделал. Он смотрел на Кевина усталым взглядом. Не стучась, Миньярд толкнул дверь крайнего номера на этаже и пропустил Кевина вперед. Кевин, двигаясь на автомате, переступил порог и остановился в дверях. На него со смесью недоумения и волнения смотрели две пары глаз. Сердце Кевина, даже несмотря на то, что он вот-вот готов быть упасть в обморок, ёкнуло и пропустило удар от того, кто именно стоял сейчас перед ним. — О боже! — выдохнула первой женщина, сидящая с журналом в кресле под лампой. — Бедный мальчик! Что случилось?! — Кевин? — нахмурился второй человек в номере, мужчина с заметной проседью в темных волосах. На его открытых предплечьях извивались язычки вытатуированного пламени. — Что, мать твою, Миньярд, случилось на этот раз?! — Я не при делах, тренер, — привалился к закрытой двери Эндрю и с укором посмотрел на мужчину. — Вот можете мне не верить, но именно сейчас я и правда ни при чём. Чист, как стеклышко, — он сложил большой и указательный пальцы правой руки и посмотрел через получившееся колечко на тренера. Женщина уже подскочила к Кевину и осторожно размотала поврежденную руку. — Срочно, Дэвид, ему нужно в больницу, — она попыталась зафиксировать руку Кевина, чтобы дождаться врачебной помощи. Дэй ещё больше побледнел и замотал головой. — Мне нельзя в больницу, нет, — твёрдо запротестовал он. — Ни за что, нет! — он с отчаянием посмотрел сначала на женщину, потом, с некоторой нерешительностью — на мужчину. — Помогите мне, — попросил Кевин именно его. — Вы можете помочь мне? Женщина оглянулась на мужчину, и тот покачал головой. Нет, значит нет. В больницу они не поедут. Мужчина подошел ближе и с опаской всмотрелся в то, что должно было быть ведущей рукой блистательного Кевина Дэя, принца экси, выращенного, чтобы стать звездой. — Вот чёрт, — выругался он. — Эбби, можешь что-нибудь сделать? Женщина ещё раз, уже более тщательно всмотрелась в повреждения, потрогала один из пальцев, что вызывал у неё больше всего опасений. — Я попробую, но это будет больно и… — она положила руку на щеку Кевина, вынуждая посмотреть на себя. — Мы покажем тебя в другой больнице, хорошо? Не здесь и не сейчас, но я сделаю всё, чтобы последствия были минимальными до того, как мы попадем туда. Согласен? Дэй кивнул. Он снова посмотрел на мужчину, в его глазах сквозило отчаяние и мольба о помощи. — Ты мне всё объяснишь, засранец, — тренер перехватил Эндрю за шиворот, когда тот попытался проскользнуть мимо. — Конечно-конечно, — Миньярд вывернулся, снова оказавшись к нему лицом к лицу. — Но давайте без вот этих вот оскорблений. Я пошёл собирать вещи. Мне кажется, вам лучше поговорить с самим Кевином, всё равно его словам вы поверите больше, чем моим, — янтарные глаза равнодушно скользнули по нахмуренным бровям мужчины. — А пока не лучше ли поторопиться и не уехать из этого вшивого города? Это же Кевин Дэй, не так ли? Его жизнь и безопасность стоят намного больше, чем мои? — Я должен поговорить с тренером Морияма, — Дэвид потянулся к верной ручке. — В каком номере я могу его найти? Эндрю покачал головой, взглядом красноречиво уверяя, что делать этого не стоит. — Думаете, я такой дебил, что привёл его именно к вам, а не к их тренеру? — выгнул он светлую бровь. — Дело дерьмо? — уточнил мужчина. — Ещё какое! — с восторгом воскликнул Эндрю, и тренер поморщился при виде очередного необоснованного скачка его настроения. — Хорошо, — сдался Дэвид, он повернулся к Кевину. — Ты знаешь этого засранца, понятия, конечно, не имею откуда. А ты знаешь, кто я? Дэй кивнул, он старался не смотреть на Эбби, решающую с какого бока подступиться к его руке. В конце концов она собралась и выбежала в другую комнату за своим чемоданчиком с медикаментами. — Вы тренер Ваймак, — бледными губами произнес Кевин. — Вы дружили с моей… С моей матерью. Мужчина с облегчением кивнул и позволил себе перестать хмурится. Он не хотел поднимать старую историю, но то, что Кевин был в курсе, заметно облегчало дело. Поступая, как обычно, Дэвид просто закинул несостоявшийся разговор подальше в своём сознании, не намереваясь к нему возвращаться. Эбби вернулась и уже вытряхивала содержимое своего чемоданчика. — Как знала, что нужно взять его с собой, — причитала она. — Ты взяла его, потому что он навязался с нами, — безжалостно ткнул на очевидное Ваймак, указав большим пальцем в сторону скорчившего рожу Эндрю. — Я же попросил, тренер, — закатил Миньярд глаза. — Не будем сейчас обо мне. Не желая смотреть на то, как Эбби будет ковыряться в ранах Кевина, Эндрю ушёл в спальню. — Помоги мне, — попросила женщина, набирая в шприц обезболивающее. — Я подлатаю его, но мне нужна сильная рука. Дэвид неуверенно усадил Кевина на диван, казалось, он боялся прикасаться к нему. Но Кевин вцепился ему в футболку здоровой рукой так, будто в нём заключалось его спасение, словно он верил, что именно Ваймак может ему помочь. — Спасибо, — прошептал Кевин, с болезненным жаром вглядываясь ему в глаза. Ваймак решил, что это последствия шока. Он накрыл своей ладонью руку Кевина на своей футболке и держал её, пока Эбби не закончила.