Ты топчешь на месте в душевой печали,
Ожидая встречи с каким-то красивым парнем,
Который спас бы тебя от старых привычек.
(The Killers — When You Were Young)
Катастрофа может непоправимо изменить мир, когда она его касается. Огонь оставляет шрамы, уродует землю и уничтожает всё, на своем пути в удушающем пламени. На метафизическом уровне земля, затронутая катастрофой, часто запечатлевала последние мысли угасших душ… и, находясь в подобном месте, где произошли массовые жертвы, сожженные дома и жизни, имело смысл, что даже такой ограниченный в магических способностях человек, как Вэйвер, мог почувствовать тяжесть воздуха вокруг себя. Или, может быть, это было лишь его восприятие, вызванное постоянным осознанием того, что кризис снова вернулся туда, где когда-то разверзлось пылающее поле битвы, где он потерял всё. Возможно, он чувствовал это на каком-то определенном уровне, узнавая ощущение всепоглощающей магической силы этого конкретного Героического Духа. Может быть, это и не имело никакого значения, потому что всё застыло, как только он смог различить отчетливую фигуру Слуги и разбросанное оружие, брошенное на бесплодную землю. Рев, подобный воплю конца света, разрывал небо, как Энума Элиш, а может, это был просто звук сердца, колотившегося в ушах Вэйвера, пока он пытался отдышаться, борясь с призрачной рукой ледяного ужаса, сжимающей его горло. Он не может быть здесь, — пытался сказать он, убеждая себя, что чистая правда была заблуждением. Он отчаянно пытался отрицать, что история закрутилась в круговорот, что Вэйвер Вельвет и Диармайд Уа Дубне вернулись на место своего последнего поражения, чтобы вновь встретить врага, победить которого не под силу никому. Нельзя было отрицать, что вся его решимость разбилась так же легко, как стекло во время урагана, осколки которого остались лежать на земле, а он дрожал, словно испуганный ребенок. Сама смерть приняла форму первого героя истории — Гильгамеша. За много миль от белого шума и криков ужаса в голове, Вэйвер почувствовал руку на своём плече — что-то рефлекторное в его сознании пробилось сквозь страх смерти, спутавшийся с воспоминаниями о пламени. Какой-то инстинкт кричал, борясь с паническим желанием сдаться и умереть. Гильгамеш слишком силен, — возражал запаниковавший разум. — Мы на открытом пространстве, и он может испарить нас за две секунды. И что? Он уже бывал в подобной ситуации, сталкивался даже с Энума Элиш и выжил. Неважно, была ли это удача или какие-то другие факторы, важно лишь то, что он сделал именно это. Следовательно, это было возможно, даже если шанс на успех составлял самый маленький процент, который только можно себе представить. Я боюсь. Я боюсь, потому что не хочу умирать и не знаю, как победить его. Вэйвер боялся встретить свою собственную смерть — всегда боялся. Бояться смерти — значит быть человеком, даже просто кем-то разумным. Он боялся, когда небо разрывалось на части в ту ночь на реке, когда сама реальность, казалось, искажалась и ломалась по приказу короля в ту последнюю ночь. Он пришел в ужас, как только увидел золотого Слугу… но разве это остановит его? Неужели он умрет сейчас и бросит десять лет работы, клятв и данных обещаний, только потому, что лорд Эль-Меллой II отчасти всё ещё оставался бессильным и трусливым Вэйвером Вельветом? …Нет. Именно поэтому он смог выжить. Люди с неизмеримой силой никогда не представляли, что значит быть слабым. Даже Король Героев не боялся смерти, пока не узрел её перед собой: ему не приходилось учиться скрести и драть когтями путь к победе любыми средствами. И конечно, они также не могли понять, что значит смотреть страху в глаза и знать, что он не властен над ними. Мастер, — произнес настойчивый голос рядом с ним, и тут же реальность обрушилась на него, как ведро ледяной воды. Паника и размышления прошли за несколько ударов бешеного сердца, а резкое возвращение в настоящее заставило его окончательно прийти в себя. Больше, чем сумма всех его страхов и решимости, было осознание того, что не только лорд Эль-Меллой II столкнется с золотым призраком из его кошмаров. Даже сейчас, будучи слабым, рядом с ним был тот, кто мог защитить его от силы, способной снести сами звезды. — Я в порядке, Сэйбер. Приготовься к бою: не беспокойся об Ассасине, пока он не нападет, сосредоточься на его цели. Не сдерживайся, но если сможешь, постарайся не убивать никого из них, пока я не выясню, где их Мастера. Он не мог рассчитывать на то, что вот так приведет товарища-рыцаря к победе. Встряхнув головой, чтобы прогнать последние угасающие угольки далеких воспоминаний, Вэйвер сжал правую руку в кулак и поднялся на ноги, поднял голову и с вызовом посмотрел в глаза золотому королю. На долю секунды ему показалось, что эти багровые глаза заострились — возможно, от раздражения, — но в следующее мгновение Ассасин снова атаковал, заставив Гильгамеша выхватить из сокровищницы массивный топор, чтобы отразить удар серебряной катаны. — Опять ты-?! — Ассасин увидел, что пара отступила назад, заняв оборонительную позицию. Моралтах и Бегалтах уже были в руках Сэйбера, рыцарь наблюдал за обоими Слугами, ожидая, кто сделает следующий шаг. Маг доверял своему Слуге, рассчитывая, что тот будет начеку и защитит его в тот момент, когда на них нападут, сам же Вэйвер не сводил глаз с Гильгамеша. Зная, на что тот способен, он мог изменить тактику, как только это станет необходимым, Ассасин же был неизвестной переменной для них обоих, и поэтому он доверился рыцарю с надлежащим боевым опытом. Король смотрел прямо в ответ, и, к счастью, на его лице не было ничего похожего на узнавание — было лишь слабое отвращение от того, что в его личное пространство вторглось нечто вроде насекомого. В окружении воздуха, насыщенного десятилетними проклятиями, трое Слуг и один маг смотрели друг на друга, взвешивая свои возможности. Это будет бой два на один, и всё зависело от того, кто на чью сторону встанет. Сэйбер мог справиться с Ассасином, возможно даже с Гильгамешем, но не с обоими сразу. Гильгамеш, скорее всего, победил бы дуэт мечников, а Ассасин, по его мнению, имел бы мало шансов против любого из них, не говоря уже об обоих. Однако иногда наименее вероятный вариант оказывается именно тем, что воплощается в жизнь. Гильгамеш двинулся первым, но лишь для того, чтобы слегка приподнять голову, словно прислушиваясь к чему-то. —…Как противно, — пробормотал он голосом, который всё же смог пронестись на достаточное расстояние, чтобы превратить кровь Вэйвера в лед. Маг стоял на своём, наведя палец на переключатель скрытого клинка в трости, но против Слуги это не помогло бы. Но это было единственным, что предпринял король — в следующее мгновение он дематериализовался в мерцание золотого света. Давление магической энергии в воздухе ослабло (в реальности или только в восприятии Вэйвера), и на поле остался только один Слуга. …Подождите, один? — Где Ассасин? — прошептал Вэйвер, вскидывая голову, чтобы найти, куда делся другой Слуга. — Я не знаю… Я лишь на секунду отвел от него взгляд, он принял духовную форму- — Лорд Эль-Меллой. Я надеялся, что это ты, — перебил третий голос, и Вэйвер тут же повернулся к нему лицом, протягивая руку вниз, чтобы дать знак Диармайду пока не нападать. Медленными шагами по холодной земле из тени вышел маг в простой одежде с золотыми и драгоценными камнями на горле и запястьях. Длинные золотистые волосы рассыпались по плечам, голубые глаза сверкали в лунном свете, устремленные исключительно на Вэйвера. — Второй. Всегда приятно, когда наши пути пересекаются, Галлиаста, — резко парировал профессор, указывая на то, что это совсем не так. Внутри него разум уже бурлил. Перед ними стоял глава рода Галлиаста — Атрум, человек, которого Вэйвер часто считал скорее раздражителем, чем откровенной угрозой. Но то была Часовая Башня, а это была Война за Святой Грааль, где «угроза» имела гораздо более широкое определение. Он судорожно пытался привести мысли в порядок: хотя его род едва утвердился в Ассоциации, он имел значительную финансовую поддержку. Для такого человека, как он, не было невозможным получить катализатор, связанный с Гильгамешем, но так ли это? — Ты не должен так на меня смотреть. Я могу начать думать, что ты меня ненавидишь, — он рассмеялся, проведя рукой по светлым волосам, откинув их с лица. — Я приложил много усилий и потратил тонну денег, чтобы попасть сюда, ты мог бы хотя бы выразить благодарность, что мы можем встретиться как участники Ассоциации, — Атрум жестикулировал обеими руками, и, когда он широко развел их, Вэйвер смог различить на тыльной стороне его ладони острые многоугольные формы Командных Заклинаний. — Так это твой Слуга? Я не должен быть удивлен, — с этой туманной формулировкой Вэйвер спокойно достал из кармана сигареты и зажигалку. Предположения могли скорее навредить, чем помочь, и всегда было проще оставить достаточно веревки, чтобы особо болтливый маг мог сам себя за неё подвесить. Атрум ничем не отличался от других: такой же самоуверенный, практически непогрешимый в собственных глазах. Конечно, это не уникальное качество Ассоциации, но его можно было использовать в своих целях. — Тч… — к удивлению Вэйвера, Атрум закатил глаза и уперся руками о бедра. — Я потратил столько времени и ресурсов впустую, гоняясь за катализатором безрезультатно, но я не собираюсь сдаваться. Даже если это означает, что я застрял с наименее мощным классом Слуг, какая разница? Меня более чем достаточно, чтобы компенсировать это. Значит, Ассасин был его. Это многое объясняло: мечник мог бы без слов снести Вэйверу голову в ту первую ночь, но сейчас был не тот случай. Если его Мастер был магом, бросившим вызов тому, кого он посчитал соперником, то легкое увечье было практически обычным делом. — Не хвастайся, это по-детски, — Вэйвер выдохнул тонкую струйку белого дыма, прекрасно понимая, что Диармайд в шаге от него свернулся и готов нанести удар при одном только движении в неверном направлении. — Ты должен уметь компенсировать недостатки не жалуясь. — Я уже компенсирую их. Я не буду считать победу само собой разумеющейся, это было ошибкой твоего предшественника. — Здесь у меня возражений нет, — признал Вэйвер, пожимая плечами. — Мы знаем, что эти пожилые аристократы компенсируют свою гениальность отсутствием здравого смысла. Кейнет был примером недостатков и провалов старой гвардии Ассоциации. — Но ты, — Атрум продолжил с улыбкой, которую можно было бы назвать дружелюбной, если бы его глаза не были столь острыми: — Мы с тобой знаем лучше. Я разочаровался бы, если бы не встретил тебя в этой войне, победа над тобой станет победой, которой я смогу гордиться. — Тогда почему ты просто говоришь, стоя там? — Вэйвер улыбнулся, и в этой улыбке не было ничего, кроме дикой искры бунтарства. — Разве у тебя нет какой-нибудь оппортунистической* поговорки о ноже? — Клинке, ваша светлость, — поправил Атрум, положив руку на бедро. — Если в руке у тебя клинок… то взмахни. Застоявшийся воздух взорвался мгновенным хаосом. Слева от Вэйвера Ассасин появился из тени, словно призрак смерти, и взмахнул своей катаной полосой молнии, справа — зелено-кобальтовый свет занес алый клинок, рассекающий тьму. Это длилось не более мгновения, пыль осела вокруг двух магов, когда вновь воцарилась тишина. Катана самурая едва прижалась к горлу Вэйвера, тонкий след крови спустился к воротнику, где сталь впилась в кожу. И всё же за сигаретой во рту его дикая улыбка сменилась вызывающей ухмылкой, в которой было что-то победоносное. —…Ты вздрогнул. Моралтах остановился в дюйме от шеи Атрума, маг оперся на заднюю ногу, слегка приподняв руки от страха. Конечно, Вэйвер боялся смерти. Но он боялся смерти в катаклизмах, выходящих за рамки человеческих представлений, смерти, вызванной неизмеримой силой, которую невозможно было остановить, как бы человек ни боролся за выживание. Он боялся Гильгамеша, боялся вида бесконечного пожара, боялся неудачи. Однако убийцы? Он сталкивался с покушениями по меньшей мере раз в месяц, и то если ему везло. Он не боялся других магов, и в этот миг он не боялся ничего, пока рядом с ним был Диармайд. Решение в долю секунды загнать противника в тупик, вместо того чтобы прикончить Ассасина на месте, было великолепным. Они не могли позволить себе убрать с доски Слугу, но ни Ассасин, ни Атрум этого не знали. Убийство Мастера означало смерть для его Слуги, поэтому рука Ассасина была вынуждена действовать так же, как и рука Сэйбера. Оба должны были остановиться на достигнутом, иначе Война за Грааль закончилась бы для них взаимным уничтожением. — Давай не будем сегодня играть в игры, Галлиаста. Если ты хочешь сразиться со мной, хорошо. Но посмотри вокруг: Ассасин против Сэйбера, на открытом поле, почти без укрытий? Не оскорбляй свои таланты, приходя ко мне неподготовленным и ослабленным. Единственный видимый глаз вражеского Слуги вспыхнул жаждой крови, рот исказился в злобном рычании: — Эй… — прошипел самурай, —…ты издеваешься надо мной? Возомнил себя крутым гадом, тощий, маленький. — давление клинка на горло увеличилось на микроскопическую величину — владелец контролировал оружие как мастер. Но в ответ Бигалтах присоединился к беззвучной угрозе своего коллеги — кончик золотого лезвия уперся в точку между ребрами Атрума. —…Довольно, Ассасин, — Вэйвер не выразил удовлетворения от того, как уверенность улетучилась из голоса Атрума, но, услышав уступку, почувствовал некоторое облегчение. — Сэйбер. Отступи. Медленно катана была отведена от шеи Вэйвера, Моралтах и Бигалтах опустились на место; двое Слуг развернулись и отошли к своим Мастерам, при этом Ассасин бросил на Диармайда яростный взгляд, оставшийся впрочем, намеренно проигнорированным. — Хорошо, профессор, в этом ты прав, — Атрум приложил приличные усилия, чтобы звучать также самоуверенно, даже несмотря на то, что было ясно — он заметно вспотел. — Но знай — это лишь означает, что тебе придется постоянно оглядываться через плечо, пока мы всё не уладим. В следующий раз, когда мы будем сражаться, я жду от тебя хорошего представления. — Меня устраивает. Не трать ни мое, ни своё время, Галлиаста. Ухмыльнувшись напоследок, второй Мастер развернулся, чтобы уйти, а Ассасин нехотя растворился в тени. Конечно, он знал, что после такого противостояния лучше не ожидать подлого нападения — Вэйвер просто смотрел, как он уходит, и разрушенная земля вокруг них погрузилась в тишину безмолвного кладбища. Пламя адреналина померкло перед прохладой реальности, и Вэйвер, раздавив сигарету под ногами, медленно и неровно вздохнул. Это было слишком опасно с нескольких сторон, и теперь им предстояло столкнуться с Гильгамешем. Вся эта экскурсия была пустой тратой времени — сейчас они ничего не могли поделать, кроме как отступить, чтобы ни у кого из остроглазых врагов, следящих за Фуюки сегодня ночью, не возникло ни одной светлой идеи. — Профессор, ты ранен… — голос Диармайда вывел Вэйвера из его раздраженных мыслей, и маг внезапно осознал жгучую боль в шее. — Хах? О… — он поднес руку к горлу, и хотя порез был поверхностным, кончики пальцев всё равно окрасились кровью. — Да это даже почти не больно, со мной всё будет в порядке. А пока давай просто… — его мысли застряли на событиях этой ночи, словно ткань, зацепившаяся за колючки. Почему Гильгамеш так внезапно отступил? Что, черт возьми, он будет делать с тем, что ему вообще придется сражаться с Гильгамешем, и с каким Мастером ему придется иметь дело при этом? Столько всего произошло в одно мгновение, что голова шла кругом, а иррациональная паника грозила снова нахлынуть и переполнить его. Может быть, если бы он позвонил Айрисфиль, то они смогли бы разработать план контратаки для Берсеркера и Сэйбера — это был бы более безопасный стратегический выбор на случай, если дело дойдет до битвы не на жизнь, а на смерть. Но даже если это и удастся сделать, Атрум и его Ассасин останутся хоть и меньшей, но всё же проблемой. Какой подход был бы более безопасным: выследить Короля Героев или- — Мастер, — осторожное прикосновение к его плечам прервало надвигающуюся спираль переполнявших его мыслей, и Вэйвер снова обнаружил, что голос зовет его обратно в настоящий момент. Его голова прояснилась, и он увидел прямо перед собой Диамайда: звездный свет освещал кристально чистый обеспокоенный вид — от нахмуренных бровей до неуверенного выражения лица. Моргнув в замешательстве, маг попытался спросить, в чем дело, но ничего не смог выдать. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, первоначальная проблема, связанная с ледяным толчком страха, всё ещё сильно шокировала его организм, от чего он пытался оправиться. — Прости, что я так говорю… — продолжил Диармайд мягким тоном, беспокойство перешло в нерешительную улыбку. —…но ты неважно выглядишь. Нам следует перегруппироваться и пока заняться твоей раной. Это будет лучше, чем оставаться на открытом пространстве. — Я… — Вэйвер с трудом обрел голос, снова не в силах отвести взгляд от рыцаря, чьи руки теперь лежали на его плечах. Диармайд выглядел искренне обеспокоенным, и его господин задумался, насколько жалким он сейчас выглядит в глазах Слуги. Мысли неслись по спирали со скоростью, за которой Вэйвер не мог угнаться, потрясенный тем, что катастрофа за катастрофой обрушивались на него, а он делал всё возможное, чтобы не рухнуть под их тяжестью. Это была невыполнимая задача. Всё, чего он добился в данный момент, так это загнал себя прямо в землю. Если так пойдет и дальше, он наделает ошибок — критических ошибок, которых никто из них не мог себе позволить. —…ты прав, — наконец признал он, почти уверенный, что увидел, как Диармайд вздохнул с облегчением. — Давай… давай пока отступим. Пожалуйста. Когда маска «лорда Эль-Меллоя II» начала трескаться и уходить вместе с практичным подходом уверенности, сдобренным безумием, «Вэйвер Вельвет» остался в попытках найти почву под ногами, столкнувшись с тщательным балансированием в выполнении невозможного. Ему предстояло очень быстро взять себя в руки в ситуации, когда у него не было на это времени, а усталость от слишком многих беспокойных ночей уже обрушивалась на него. …Всё, что он мог сейчас сделать — это положиться на Слугу, которому он беспрекословно доверял.