Если наше время, это смутное время,
Укажи нам путь,
И расскажи, что делать.
(Gentle Giant — Aspirations)
2:36 я знаю, что уже поздно. катализатор арчера. ты уверена, что он всё ещё в замке? 2:40 Я искала его с Майей после твоего ухода, на случай, если он нам понадобится. Сейчас он в сундуке в моей комнате. А что? 2:45 что это? 2:46 Окаменелая змеиная кожа. Дедушка утверждал, что это была первая в истории змея, сбросившая кожу, когда он передавал её Кирицугу. Вэйвер, что случилось? 2:53 я в порядке. мне нужно кое-что выяснить. я свяжусь с тобой, как только смогу. спасибо айрисфиль.***
<Профессор, ты выглядишь бледным — ты уверен, что это не может подождать до рассвета? > — Абсолютно блять нет, и, если кто-то ещё захочет подраться со мной сегодня вечером, я сброшу его в реку, — резко ответил Вэйвер, убирая мобильник в карман и продолжая свою неожиданную прогулку, начавшуюся около часа назад с того момента, как они вернулись домой. Он сообщил Диармайду лишь самый минимум: что маг передал послание, предназначенное для него. Очень знакомым изящным почерком был написан только адрес — невысказанное требование о том, где встретиться, и отсутствие указанного времени, означающее «как можно скорее». К черту усталость и боль в ноге, он собирался пройти половину Фуюки пешком, добираясь в указанное место, потому что ему нужно было время остыть, чтобы не оторвать голову отправителю на месте. <Это враг, вызывающий тебя на поединок? > — спросил голос Слуги в его голове с той же осторожностью, с какой подходят к дикой кошке, забившейся в угол. — Нет, — в этом он был уверен. Враг — нет. Головная боль — да, — Вэйвер крепче сжал рукоятку трости до резкой боли в руке. — Но если то, о чем я думаю, на самом деле происходит, то одной из моих учениц предстоит провести в заключении остаток всей своей жизни.***
К счастью, найти указанное место было несложно. Особняк был ближе к церкви, чем хотелось бы Вэйверу, но, расположенный немного в глубине леса и заросший растениями, скромный трехэтажный дом не бросался в глаза. На первый взгляд он выглядел запустевшим, и этого было достаточно, чтобы спрятаться у всех на виду. Когда он подошел ближе — вернее, когда он вошел в ограниченное поле, — в воздухе раздался короткий, но отчетливый статический гул. Как только он переступил этот порог, Вэйвер резко ощутил явную магическую энергию, которую он уже чувствовал сегодня вечером, и от неё у него снова похолодела кровь. — Мастер, — выйдя из формы духа, Сэйбер заговорил предостерегающим тоном — конечно, он был гораздо более чувствителен к этому ощущению, чем человек-маг, особенно неумелый. Спустя мгновение Слуга уже был рядом с ним, и его лицо напряглось так же, как и при одном только присутствии Берсеркера. — Я тоже это чувствую. Будь начеку, но следуй моему примеру и не нарывайся на драку, — после короткого раздумья и воспоминаний он добавил: — Особенно если тебя спровоцируют на неё. Сэйбер бросил на него странный взгляд, Вэйвер был уверен в этом, но он уже протянул руку к входной двери. Она со скрипом открылась лишь от прикосновения, и внутри оказался первый этаж, покрытый пылью и убогостью многолетнего запустения. — Она действительно превзошла себя, — пробормотал он себе под нос. — Даже если кто-то и пробрался бы через барьер, это место выглядит так, будто его не трогали годами. Готов поспорить, что на втором этаже она как раз таки и живет. Сражаться в таком замкнутом пространстве большинству Слуг было бы совершенно невыгодно, что только подтверждало предположения Вэйвера о том, зачем его сюда пригласили. Однако факт, что здесь не будет смертельной битвы, мало утешал. То, что кто-то с его ограниченными возможностями мог почувствовать это присутствие, означал, что оно не было скрыто за границей, установленной вокруг здания опытным магом. Даже если он не мог распознать само ощущение, такое высокомерие призывало из памяти только одного Героического Духа. Я не боюсь его. Я не боюсь его. Я не боюсь его. Конечно, он боялся. Безумный Ланселот мог сейчас же влететь в окно, и Вэйвер испугался бы его и в половину не так, как Гильгамеша, который мог разнести небо и землю, даже не вспотев. Но сейчас это не могло его остановить. Пока Сэйбер был с ним, бояться было нечего. Вэйвер медленно выпустил дыхание, задержанное в пыльном воздухе, и направился наверх, услышав шаги своего Слуги едва ли на миг позади себя. Как он и предполагал, второй этаж оказался совсем другим: чистый, с тускло освещенными канделябрами коридорами, он практически кричал атмосферой Часовой Башни, что, для самого Вэйвера, было не то успокаивающе, не то раздражающе. — Ты можешь сказать, где он? Она, без сомнения, будет в том же месте, — постоянная магическая энергия была для такого человека, как Вэйвер, скорее похожа на беспричинное чувство ужаса — она была везде одновременно, и не было возможности точно определить её начало. Чувства Слуги же могли уловить то, чего он не мог, проследив за дымкой силы до её источника. Как он и предполагал, Диармайд сосредоточился лишь на несколько секунд, после чего слегка кивнул и жестом указал на дверь слева от них. Лучшее решение — просто сорвать пресловутую повязку. Если бы он замешкался сейчас, Вэйвер мог бы действительно задуматься о том, что он делает и почему это безумие. Вместо того, чтобы сделать что-то глупое, он слегка постучал концом трости по двери дважды — едва ли формальность, потому что в следующую секунду он практически рывком распахнул её. Комната представляла собой простую, но изысканную гостиную, обставленную несколькими стульями и даже с небольшим столом, в одном её конце в камине тлели угли, а через несколько окон у дальней стены струился тусклый голубой свет раннего утра. Потрепанный от времени, но ухоженный его нынешним обитателем дом — элегантный единственное слово, что приходило на ум. И он должен был быть именно таковым, ведь разве согласилась бы она на меньшее? За столом, аккуратно сервированным на четверых, сидели два человека, каждый с чашкой чая, как будто это была самая естественная ситуация в мире. Один — мужчина в свободной темно-синей рубашке, кошачьими глазами смотрел на прибывшую пару, как будто его мысли только что грубо прервали. Другая — молодая девушка в красном с длинными волосами, перевязанными двумя черными лентами, смотрела голубыми глазами прямо на Вэйвера поверх своей чашки и тонко улыбалась. Она поставила её на место со слабым звоном фарфора и жестом указала на другие стулья. — Я ждала тебя немного раньше, — провозгласила она с видом королевской особы, прощающей ужасное преступление. — Тосака, — сказал Вэйвер в качестве приветствия, с последовавшим вместе с ним тоном, звучащим как «ты в глубоком дерьме». Последнее место на планете, где он хотел бы оказаться, было «где-нибудь рядом с Гильгамешем», но сейчас они были слишком далеко, чтобы отступать. Он быстрыми шагами пересек комнату, и они сели, чтобы присоединиться к другим Мастеру и Слуге. Рин Тосака смотрела на Сэйбера с чем-то сродни любопытству на лице, и Вэйвер был уверен, что в то же время чувствует на себе взгляд Гильгамеша. Он не осмеливался поднять глаза не него, чтобы убедиться в этом. …Ситуация была неуютно знакомой, но сейчас это заслуживало лишь мимолетной мысли из-за того, как безмерно он был взбешен. — Не могла бы ты мне объяснить, — начал он, как только убедился, что самообладание под контролем, — что, черт возьми, ты думаешь, ты здесь делаешь? — Участвую в Войне за Святой Грааль, — ответила она совершенно искренне, ясно давая понять, что считает вопрос абсурдным. — Кастер, это лорд Эль-Меллой, и ты гораздо вежливее в своих письмах, профессор. — «Второй» л- подожди, Кастер? — тогда и только тогда Вэйвер посмотрел на Короля Героев прямо: хотя он всё ещё носил показные золотые аксессуары, что-то в его поведении было… не так. Он даже не произнес ни слова, и преобладающая эмоция на его лице была скорее незаинтересованностью, чем злобным презрением, как предполагал Вэйвер. — Что? Неужели мое лицо настолько очаровательно, ничтожество? …С другой стороны, несомненно, это был Гильгамеш. Вэйвер поднял солнцезащитные очки на голову и с глубоким вздохом прижал обе руки к лицу. «Эта ночь блять никогда не закончится», - не одна проблема, так десять других, он, однако, быстро взял себя в руки и откинулся в кресле со сложенными руками, снова полностью сосредоточившись на Рин, когда заговорил снова: — Сэйбер, это Рин Тосака. Она одна из моих учениц, или будет ею, когда закончит среднюю школу, — в периферийном зрении он увидел, как Сэйбер вежливо, хотя и неловко улыбнулся, и если слово «неловко» не самый мягкий термин для обозначения этой ситуации, то Вэйвер не знал, чем его вообще тогда можно заменить. — Давай начнем сначала. Как я уже сказал: что ты думаешь, ты делаешь? — И как я уже ответила тебе, — возразила Рин с резкой ноткой раздражения, — я участвую в Войне за Святой Грааль. — А твоя мать знает, что ты здесь? — вопрос прозвучал как бы невзначай, настолько бесцеремонно он это произнес, и всё же, судя по тому, как расширились голубые глаза, сама суть вопроса уже была смертельным выстрелом. — Чт- — чашка с чаем, которую Рин едва начала поднимать, была поставлена так резко, что казалось, будто она разобьется, и Вэйвер стал объектом пристального и обиженного взгляда. — Я взрослая- — Тебе семнадцать, — резко прервал Вэйвер, даже несмотря на то, что Рин повысила голос, пытаясь перекричать его. —…и я могу справиться сама! Кастер- — Наименее скрытный Героический Дух, известный всему человечеству, — снова вклинился он. — Как долго, по-твоему, ты сможешь сохранять секретность в любой форме с ним в качестве твоего партнера? Пара Слуг наблюдала за стремительным движением вперед-назад между нарастающей яростью Рин и новыми смертельными ударами профессора по непредусмотренным аргументам: Сэйбер изо всех сил старался скрыть, как ему неприятно напряжение в комнате, а Кастер даже не утруждался скрывать веселье. — Чепуха, — усмехнулась Рин, снова поднимая чашку с чаем. — Никто с первого взгляда не догадается о его настоящем имени. — Гильгамеш. — Как-?! — Прошу прощения, дворняга? — Что. Не обращая внимания на три взгляда, направленных на него — два ошеломленных, и один возмущенный, Вэйвер просто пожал плечами. — Я не так уж плох в тауматургии ментального вмешательства. А над твоей ментальной защитой нужно поработать, — оба утверждения верны, хотя совершенно не имеют отношения к тому, как он узнал правду. Ей не обязательно было это знать. — Это невозможно! — Рин вскочила со стула, хлопнув руками по столу с такой силой, что фарфор задребезжал. — Ты ни за что не смог бы так легко прочесть мои мысли! — Тогда как я узнал, Тосака? На этот вопрос невозможно было ответить, лицо Рин покраснело в тот же цвет, что и её свитер, что, несомненно, было смесью ярости и смущения. Это было нормально — её реакция только подтвердила его правоту. Рин Тосака в семнадцать лет была более способным и сильным магом, чем Вэйвер Вельвет в двадцать восемь. Даже если бы у него была тысяча лет для практики и совершенствования своих навыков, он бы никогда не смог стать таким. Но она легко сердилась и быстро принимала неверные решения, и именно поэтому Вэйвер наставлял её за пределами своего класса. В этом классе уже находилась Лувиагелита Эдельфельт, и когда эти двое встречались взглядами, казалось, что они испытывали инстинктивную потребность в физической расправе, независимо от места и времени. Единственным способом учить их вдвоем и быть уверенным, что его аудитория не превратится в дымящийся кратер, было просто делать это раздельно. Несмотря на неизмеримую и непроходимую разницу в их магической силе, Рин не хватало того, чем обладал Вэйвер — опыта, достаточного для того, чтобы умерить свои импульсивные наклонности. Если повезет, она сможет выучиться и перерасти свой характер. Возможно, он даже сможет видеть двух девушек в одном здании, не ощущая при этом скачков кровяного давления. — Я прекрасно понимаю, что ты пытаешься сделать, — продолжал он, спокойный перед лицом её ярости, — но это небезопасно и неосуществимо. Особенно в твоем возрасте. Но пока что она была, по сути, безрассудным ребенком. Она была моложе Илии, и он ясно выразил свою позицию относительно того призыва Слуги. В данном случае всё было точно так же: маг с её силой в паре с таким Слугой, как Гильгамеш, мог выйти за рамки «природной силы» и стать «гарантированной победой», если бы эта война была такой, в которой победа вообще что-то значила. Его прагматичная сторона была благодарна — безмерно благодарна — за то, что Король Героев заключил контракт с кем-то, кто был заинтересован в том, чтобы её учитель остался жив, а не с тем, кто предпочел бы отрубить ему голову на месте. Однако она была совсем ещё ребенком, и та его часть, которая не могла быть холодно прагматичной, отшатывалась при мысли о том, что она будет сражаться в этой войне так же, как и Илия. Возможно, даже больше, зная, что у Рин не было кого-то вроде Айрисфиль, кто бы так же пристально следил за ней. Аой Тосака сама не была магом — она могла сделать лишь очень немногое, особенно учитывая, что Рин смогла сбежать и устроить нечто подобное после того, как, вероятно, придумала для неё какую-то историю. — Что же, по-твоему, я «пытаюсь сделать»? — спросила она сквозь стиснутые зубы и улыбку, которая больше подошла бы акуле. Хорошо, что она поняла, что переворачивание пресловутой игровой доски ни к чему хорошему не приведет. Может быть, она все-таки слушала, когда он пытался её учить. Но точно так же Вэйвер понимал, что ему следует действовать осторожнее. Провоцировать её — даже если он прекрасно знал, что этот вопрос ей необходим — ни для кого из них ничем хорошим не закончится. Он медленно вздохнул и слегка наклонился вперед, сложив руки на столе. Необходимо было действовать более осторожно, даже если это потребует нескольких обоснованных догадок и множества предположений. Он был достаточно уверен, что его логика работает, но от того, верна она или нет, будет зависеть, чем закончится сегодняшний вечер. — Напомню, что именно ты та, кто обратились ко мне первой. Ты попросила присоединиться к моему классу, и я разрешил. Но это не то, что я делаю просто потому, что кто-то просит. У меня есть две необходимые причины — ты знаешь, какие? — Ученики должны обладать силой, — Рин ответила резко, опустившись обратно в кресло и глядя на Вэйвера так, словно хотела, чтобы он вспыхнул. — Близко. Сила — это лишь часть истины, но в первую очередь им нужен потенциал. Если у кого-то нет надежды на то, чтобы стать лучше или нет желания пытаться это сделать, то я не трачу ни их, ни своё время. Но это главная причина, и ты соответствуешь и даже превосходишь это стремление, нежели большинство студентов, которых я учил. Не мне говорить, что у тебя есть все шансы стать очень сильным архимагом, когда ты станешь старше. — Нет, я не хочу, — ответила она. Конечно нет: Рин хорошо знала, какой силой она обладает, причем как на пользу, так и во вред себе. — К чему ты клонишь, профессор? — Я клоню ко второй причине. Все без исключения ученики, прошлые и настоящие, которых я когда-либо принимал, были теми, кого никто другой не принял бы, — видя, что глаза Рин снова расширились от нарастающей ярости, он быстро продолжил: — Подумай об этом. Эдельфельт? Дико непостоянная, и это в хороший день. Форведж? Второй наследник, не имеющий способностей к особым магическим искусствам своей линии. Черт, Эскардос прошел через почти всех учителей в этом заведении, прежде чем попал ко мне. Я знаю, как люди разговаривают в Часовой Башне, и ты достаточно умна, чтобы понять то же самое. Сэйбер слегка наклонился вперед в открытом восхищении, а Кастер ссутулился, откинувшись на спинку сидения. Рин и Вэйвер смотрели прямо друг на друга, каждый резко и полностью сосредоточившись на оппоненте. — С тремя семьями практически покончено. Тосака и Макири распались десять лет назад, а что стало с Айнцбернами — одному богу известно, — он никогда не расспрашивал Айрисфиль о том, что случилось с главным домом — чем меньше он знал, тем в большей безопасности они находились. Но если учесть, что их Малый Грааль и запасной план оказались не у дел, он мог предположить, что они были в столь же бедственном положении. — По данным Ассоциации, предыдущий наследник Тосака позволил полностью опустошить земли, находящиеся под его юрисдикцией, в результате катастрофы ритуала, а затем умер до того, как его смогли привлечь к ответственности за это. Всё, что осталось, — это ты и то немногое из богатства и знаний Токиоми, что уцелело. Поэтому ты подписала своё имя в конфликте между магами намного старше и опытнее себя, ища любую точку опоры, чтобы пробить себе путь назад, неся имя Тосака на своей спине. Но твой талант и тот факт, что ты с самого начала разыграла выигрышную карту, могут завести тебя очень далеко. Как ты думаешь, что произойдет, если что-то пойдет не так? Ты хочешь, чтобы твои мать и сестра снова остались на задворках? Это было слишком далеко, и он видел это по лицу Рин — по тому, как замерло всё её тело, рот сжался в тонкую линию, а под левым рукавом появился слабый след короткого магического свечения. Может быть, она думала о том, чтобы выстрелить в него в упор Гандром — с её силой и тем фактом, что он был едва ли больше чем на расстоянии вытянутой руки, он бы умер на месте. Вэйвер практически почувствовал, как напрягся Сэйбер, но маг лишь покачал головой. Даже Рин не стала бы нападать на него импульсивно, как бы она ни была зла. Так он думал, пока открытая ладонь не треснула по его лицу достаточно сильно, чтобы сбить солнцезащитные очки. Его рука рефлекторно вскинулась, чтобы поймать их, даже несмотря на то, что зрение взорвалось мутными звездными вспышками, а в ушах звенело несколько очень долгих секунд. Магия усиления, понял он. То же, что он использовал для того, чтобы удержаться на ногах, она использовала, чтобы донести до него очень четкую мысль. Комната снова померкла под звуки хихиканья Гильгамеша рядом с Рин, которая снова поднялась со стула со слезами чистой ярости, выступившими в уголках её глаз. Сэйбер остро посмотрел на другого Слугу, сжав руки в кулаки, явно готовый броситься на него через весь стол. —…Ладно. Я заслужил это, — Вэйвер уступил, надеясь, что ему просто привиделся вкус крови во рту. — Но я не слышу, чтобы ты меня поправила. — А я не слышу, чтобы ты предложил что-то полезное, лорд Эль-Меллой. — Второй, — машинально поправил он, выпрямляясь и поправляя очки на лице. — Заткнись. Ты хочешь, чтобы я просто сдалась? Вышла замуж за какого-нибудь богатого дворянина и произвела на свет очередного наследника рода Тосака? Или, может быть, ты думаешь, что мне стоит обратиться за помощью к чужаку, как это сделал дом Арчибальд? Она пыталась в свою очередь спровоцировать его, и Вэйвер знал это. К сожалению, это даже почти сработало, и, возможно, окончательно получилось бы, если бы он не был настолько привычен к тому, что девочка-подросток пытается раздражать его ради забавы. — Я предупреждаю тебя один и только один раз: не вмешивай Райнес в это, — предупредил он ледяным голосом. — И, Боже, нет. Ты зря потратишься на что-то подобное. Я хочу сказать — всё довольно просто: что если я скажу тебе, что ты можешь помочь устранить катастрофическую угрозу, укоренившуюся на земле Тосака? Лениво потирая руку, которая от удара стала ярко-красной, Рин, казалось, немного сбавила обороты после этого вопроса. Или её удовлетворил сходный с ладонью след, который, без сомнения, был причиной того, что лицо Вэйвера словно горело. — Конечно, — добавил он, — это дело, сопряженное со смертельным риском, потерей Печати Обозначения или и тем, и другим. С другой стороны, если мы сыграем очень осторожно, то, возможно, сможем заработать немного потерянного престижа, за которым ты так охотишься, если это то, чего ты так сильно желаешь. Это было правдой, хотя и маловероятной. Вероятная ситуация (если предположить, что Грааль будет уничтожен) заключалась в том, что все участники погибнут. Как минимум, только сам Вэйвер в итоге умрет или его ждет нечто хуже. Но если на его стороне будет Рин, то шансы выжить в ближайшем будущем резко возрастут. И если бы он смог правильно раскрутить идеальный результат, то её можно было бы представить, как наследницу дома Тосака, предотвратившую неисчислимые разрушения, которые наверняка выдали бы существование магического искусства всему миру. …Реалистично — это не будет проблемой долго, если случится худшее, поскольку он предполагал, что последующий катаклизм также уничтожит весь мир. Но это была деталь, которую Ассоциации не нужно было знать. Это потребует больших усилий и много лжи через умолчание, но это не было невозможным. — Я слушаю. И вот так неудачная ночь стала казаться совсем не такой уж потраченной впустую.***
Были вещи, которые он не мог сказать, ни перед Диармайдом, ни вообще перед кем-либо. Даже если Рин была одной из его учениц и, следовательно, союзницей, Вэйвер бы скорее умер, чем добровольно выдал бы Айрисфиль или Илиюсвиль: в вопросах их безопасности он был так же сверхбдителен, как и Майя. И в более личном отношении, это будет холодным днем в аду, когда он признается, что участвовал в предыдущей войне, особенно после того, как он зачитал Рин нотацию о совершении того же самого в аналогичном возрасте. Многие её вопросы были встречены словами «Я просто знаю» или «Я пока не могу тебе этого сказать», и хотя он видел, что Рин всё больше и больше раздражается с каждым уклончивым ответом, он был непоколебим в своем отказе дать больше, чем необходимо. В завершении Четвертой Войны произошла катастрофа, Грааль был каким-то образом виноват в этом — дефект, поломка, какая бы ни была причина, он говорил правду, когда отвечал, что не знает наверняка. К тому времени, как Вэйвер закончил объяснения, рассвет уже показался на горизонте, и первые лучи бледного утреннего солнца осветили окна особняка. — Вот почему ты был в этой глуши сегодня вечером, — заметила она, погрузившись в размышления. — Лей-линии ведут прямо туда, а ты хотел разрушить магическую основу всего ритуала, — Рин покачала головой, критически глядя на Вэйвера. — Но лей-линии защищены магией Тосака, ты не можешь просто взорвать их. Тебе придется определить местонахождение ключевых камней защитного заклинания и уничтожить их, а затем уже взять под свой контроль. …Наверное, хорошо, что он узнал это до того, как велел Майе найти взрывчатку. — Должен ли я воспринимать то, что ты говоришь мне об этом, как факт готовности помочь нам? — уточнил Вэйвер, предпочитая сосредоточиться на этом, а не на своей собственной вопиющей ошибке. — Мне нет дела до Грааля, — возмущенно произнесла Рин. — Или, может быть, лучше сказать, что у меня нет желания, которое он мог бы исполнить. Но это мое право как Тосаки — состязаться- — Тебе все ещё чуть меньше семнадцати, несмотря на то, сколько уже прошло с начала этого разговора. —…и, — подчеркнула она, игнорируя резкое замечание Вэйвера, — как Тосака, я не могу оставить подобное без внимания. Я буду смотреться не в лучшем свете, если моему учителю придется вмешаться и позаботиться о том, с чем я вполне могу справиться сама. Типичная Рин Тосака: уверенная в себе до абсурда и даже превосходящая его. Для неё это был предмет личной гордости, и с учетом этого было вполне естественно, что она будет работать с ним. — Это весьма громкое заявление, — раздался голос, от которого у Вэйвера натянулись нервы — Кастер откинул голову на руку с видом скучающего и отдыхающего кота, — но твой драгоценный учитель весьма избирателен в своей информации. Если мой Святой Грааль так ужасно осквернен, я хотел бы знать, почему. И я хотел бы услышать, откуда ты так много знаешь, включая моё собственное истинное имя. Логически Вэйвер понимал, что никто другой за столом не слышит скрежета его зубов, но в наступившей тишине, пока он пытался сформулировать ответ, это казалось оглушительным. — Если позволите, — к его облегчению, первым заговорил Сэйбер, — я не считаю, что то, как мой господин получил подобную информацию, имеет значение, учитывая всё остальное, с чем ему предстоит бороться. Но если ваша гордость уязвлена столь незначительным дисбалансом, возможно, мы сможем уладить это дело. <Мастер? > Это было ловкое, но рискованное ухищрение. Вэйвер понял, о чем его спрашивают, как только раздался голос Слуги, и ответ был прост. Возможно, он не мог разыграть все имеющиеся в его распоряжении карты, но это не помешало Сэйберу вмешаться. <Давай, наверное, это справедливо.> — Небольшой дисбаланс? — повторил Гильгамеш со смехом, граничащим с искренним весельем. — Ты слышала это, Рин? Они считают себя близкими к тому, чтобы стоять на равных с царем. Но хорошо, я приму эту глупую идею. Что ты можешь предложить, в оправдание дерзости своего господина? — Я — Диармайд Уа Дубне, первый клинок Фианны. Отказ от такой секретности с обеих сторон, несомненно, достаточная уступка, чтобы доказать наши намерения, вы так не считаете? Потребовалось огромное усилие, чтобы сдержать улыбку при виде того, как брови Рин едва не достигли потолка, когда она услышала ответ, который Сэйбер дал без малейшего колебания, но, увидев, как расширились малиновые глаза Гильгамеша в искреннем выражении удивления, ему стало намного легче. Из всех реакций, которых ожидал Вэйвер, эта оказалась настоящим шоком. Высокомерный Король Героев, даже на короткую секунду, был удивлен таким обезоруживающе человеческим способом? В каком-то извращенном смысле его это даже обнадежило. Арчер никогда не был бы застигнут врасплох в подобном виде. —…Достаточно, Кастер, — удивившись тому, что другой Слуга свободно назвал свое истинное имя, не моргнув при этом и глазом, Рин, похоже, решила на время примириться с тем, что Гильгамеш слишком прав. — Я не намерена так легко отпускать его, но я бы не выбрала профессора в учителя, если бы он был глуп. Раскрыть столько карт — это нормально, пока что. Хотя… это довольно самонадеянно с его стороны — творить на земле Тосаки всё, что ему заблагорассудится, — она посмотрела на него с ухмылкой, Вэйвер прижал руку к голове. — Ты хочешь, чтобы к тому времени, когда осядет пыль, здесь вообще была земля рода Тосака? — вздохнул он, покачав головой, и доставая из пиджака сложенный лист бумаги. — Послушай, я не могу весь день убеждать тебя, и не собираюсь давить, заставляя так или иначе решать, как действовать дальше. Лучше было оставить метафорический мяч на усмотрение Рин: она не была человеком, которого можно было подтолкнуть к чему-либо без того, чтобы это не выглядело так, будто это её собственная идея, позволяющая сохранить лицо. Такова гордость магов, особенно Тосаки. Райнес ничем не отличалась от неё, точнее она была даже хуже, так что это был тонкий, привычный для него, танец. — Подумай над этим, если хочешь, — Вэйвер встал и положил сложенную бумагу на стол. — Вот место, где я остановился, и запасной ключ, чтобы попасть внутрь — там скромно, но это лучше, чем быть одной в таком захудалом месте, как это. — Я могу просто убить тебя во сне, раз уж ты всё так упрощаешь, — это было, по правде говоря, верным замечанием Рин. Или могло быть, если бы существовал хоть какой-то шанс, что она станет его врагом. — Ты не настолько глупа, чтобы убить своего собственного благодетеля, Тосака, — заметил он, поворачиваясь и направляясь к двери с Сэйбером на шаг позади. — Дверь открыта, так что, что бы ты не решила, просто постарайся держаться подальше от неприятностей, из которых ты не сможешь выбраться. Он знал, что просить об этом, было аналогично просьбе огню остыть. Все его ученики были магнитами для неприятностей в разных формах, и во многих отношениях Рин могла оказаться худшей из них. Вэйвер предвещал, что с его ходячим кошмаром под её волей всё станет только сложнее.***
Уже дважды он видел, как взаимодействуют маги, и Диармайд лишь немного приблизился к тому, чтобы понять хоть что-то в этом вопросе. С Атрумом Галлиастой это выглядело как осторожные шаги по острию лезвия, где малейшая оплошность могла привести к катастрофе. С Рин Тосакой это смотрелось как нечто более неформальное и гораздо менее терпеливое. Как долгое наставление измученного родителя непокорному ребенку; впрочем, если она действительно была ученицей его Мастера, возможно, это было гораздо ближе к истине. Что касается его Мастера, то, прежде чем он начал постепенно расслабляться, они уже вышли за пределы ограниченного поля и скрылись из вида особняка. Напряжение и разочарование начали уступать место видимой усталости, и, учитывая, сколько всего произошло за одну ночь, было удивительно, что маг всё ещё стоял на ногах. — Мастер, у меня есть вопрос, — но сразу же выраженное беспокойство, как он предполагал, было бы отклонено пренебрежительной манерой профессора. Поэтому Сэйбер начал с другого вопроса, который его беспокоил: — Как ты узнал настоящее имя Кастера? Неудивительно, что немедленного ответа не последовало. Профессор поправил свои солнцезащитные очки со всем беспокойством человека, который чувствует, что находится под пристальным вниманием — он открыл рот, затем снова закрыл его, пытаясь сформулировать удовлетворительный ответ: — Это… слушай, я не хочу лгать тебе и не буду хранить секреты, которые могут подвергнуть опасности любого из нас. Если бы Тосака не связалась с нами, я бы и так назвал тебе его имя, как только всё успокоилось бы. Но… послушай, Диармайд, есть некоторые вещи, в которых мне нужно, чтобы ты пока доверился мне. Это было далеко от того категоричного «я не могу сказать тебе», которое он бросал Рин, когда его спрашивали о конкретных вопросах о Граале, хотя конечным результатом был всё тот же отказ от подробностей. Что-то в этом беспокоило Диармайда, что можно было описать не иначе как «смутный дискомфорт» — это был не вопрос доверия, а осознание того, что в его собственном понимании ситуации есть вопиющее пустое место. Это была критическая слабость в вопросах стратегии, и, даже доверяя своему Мастеру, что сам мог устранить этот пробел, ему казалось неправильным быть настолько неосведомленным о чем-то, казавшимся крайне важным. «Те, кто нагло носят только титул, часто скрывают нечто большее, чем просто имя», — прозвучало в голове неожиданное и нежеланное воспоминание голосом Берсеркера. — Конечно, я доверяю тебе, — неважно, в каком русле Берсеркер пытался заставить его думать — сомнений не было: это был его Мастер. Сэйберу предстояло самому разобраться с этим беспокойством и внимательно следить за ситуацией, надеясь, что этого будет достаточно. — А пока, нам нужно вернуться в замок. Мне нужно поговорить с Айрисфиль- — Нет, — не подумав, возразил Диармайд, и не успел он опомниться, как его рука уже легла на плечо профессора, не позволяя ему идти дальше. Он замер на месте под прикосновением Слуги, и хотя рыцарь знал, что переступил черту допустимого… результат был бы ещё хуже, отступи он. Маг явно был на пределе, и так было с тех пор, как они вернулись после стычки с Ассасином и его Мастером. — Прошу меня простить, но мы провели всю ночь на улице. Сейчас уже рассвет, никто не будет сражаться при дневном свете. При всем уважении, мой господин, тебе нужно отдохнуть. Дерзко это было или нет, но возражение было верным. Если профессор будет продолжать давить на себя, они оба окажутся в опасности: Слуга с недостаточным запасом маны и Мастер, склонный к совершению критических ошибок. Он был уверен, что маг это знает, и это предположение подтвердилось, когда он прижал руку к лицу, тихо выругавшись. Не на Сэйбера — не то чтобы он этого совсем не ожидал, но бесцельное разочарование было немного лучше, чем гнев на мятежного Слугу. — Блять. Хорошо. Ладно. Давай вернемся и будем надеяться, что Тосака не вышибет мою чертову дверь через десять минут после того, как мы доберемся до дома. Уступка была вполне достаточной, заключил он. Она подтвердила, что, возможно, его Мастеру нужна была несколько более твердая настойчивость со стороны Слуги, пусть даже в таком простом вопросе, как забота о себе.