В лесу веду я слежку, так близко, что не спрятаться,
К тебе в сиянии луны я подберусь. (Duran Duran — Hungry Like the Wolf)
В свете середины утра по дорогам Фуюки, ведущим прочь из леса, мчался элегантный серебристый автомобиль. Майя практически швырнула ключи ему в голову, как раз когда они собирались, заявив, что Айрисфиль попросила её убедиться, что машина в рабочем состоянии. Это был бы заботливый жест, если бы он не сопровождался подразумеваемой угрозой, что если Вэйвер не вернет машину в целости и сохранности, то превратится в груду разрозненных кусков. — Ты выглядишь напряженным, профессор, — заметил Диармайд с пассажирского сиденья, сменив доспехи на повседневную одежду. — Я пытаюсь сосредоточиться. Очень мило, что они позволили нам взять машину, но они, должно быть, привезли её из Америки. Чертов руль не с той стороны, — нахмурился Вэйвер. С точки зрения проблем это была самая незначительная из всех, с которыми ему приходилось сталкиваться, но очередная досада — совсем не то, чего он хотел. — Если тебе неудобно, я могу проехать оставшуюся часть пути. — Нет, я- подожди, извини, ты что? — в недоумении от заявления, которое на первый взгляд было совершенно безумным, Вэйвер краем глаза бросил короткий взгляд на яркую, уверенную улыбку Диармайда. — Если говорить о проявлении талантов, я обладаю исключительным навыком верховой езды, — объяснил он с гордостью, сияющей в его словах. — Так что, как Слуга, я могу легко управлять любым транспортным средством или лошадью без каких-либо предварительных знаний, за исключением тех, которые обладают исключительной магической силой. Для меня подобное — вторая стихия. Это имело смысл, ведь Героический Дух, известный в основном тем, что преодолевает большие расстояния, должен обладать пассивным навыком верховой езды. С другой стороны, мысленный образ был настолько сюрреалистичен, что даже выглядел смешно. —…Я буду иметь это в виду, но пока не беспокойся об этом, — они ехали по пустым утренним дорогам, прохладный ветерок ранней зимы гудел в окна. Наступила короткая пауза, неохотно нарушенная Вэйвером, задавшим насущный вопрос: —…Что произошло той ночью? Я знаю, нет я уверен, что не убивал Галлиасту, но что-то произошло. Ты, должно быть, увидел это раньше меня, учитывая, как быстро ты среагировал. Не было нужды снова оглядываться — молчание не стало неожиданностью. Диармайд, знал он, не стал бы отвечать на такой вопрос небрежно. Как знаток боя в обороне и наступлении, он тщательно проанализирует все события и ответит как можно яснее, поэтому Вэйвер оставил вопрос висеть в воздухе и стал ждать. — Я… не могу сказать с уверенностью, — последовал осторожный ответ. — Я эффективно победил Ассасина, но что-то другое нанесло завершающий удар. Я думаю, что Ассасин увидел источник раньше меня, так как именно его реакция заставила меня самого поднять взгляд. — Должно быть, это было, когда Галлиаста пал, — добавил Вэйвер, начиная формировать некое подобие полной картины. — Если Слуга уже ослаблен, то он не может долго находиться рядом с мертвым Мастером. — Что означает, — подхватил Диармайд, едва пропустив такт, — что фигура, которую видел Ассасин, должна быть нашим неизвестным нападавшим. Но, боюсь, я сам не смог разглядеть его, Мастер. Если не ошибаюсь, на таком расстоянии я лишь увидел красный цвет его одежды. В этом не было никакого смысла, Вэйвер барабанил пальцами по рулю, пытаясь примирить противоречивую информацию. Очевидный ответ был крайне ошибочным, а напрашивающийся — невозможным. Наемник-человек даже с первоклассной снайперской винтовкой не смог бы вести точный огонь с такого расстояния, что даже Слуга не смог его разглядеть, но… —…Это должен быть Арчер, но я не понимаю. То, что убило Галлиасту, и то, что почти убило меня… то, что ты отбил, это не стрела или арбалетный болт. Возможно, я и был не в себе, но я уверен, что это был выстрел, — он слышал резкий звук удара пули о стену более чем достаточно раз, наблюдая за тренировками Майи по стрельбе много лет назад. — Но это невозможно, — почувствовав на себе ожидающий взгляд Слуги, готовый терпеливо выслушать рассуждения, Вэйвер вздохнул. — Проще говоря, — начал объяснять он, — сила Слуги зависит от нескольких факторов. В данном случае важным фактором является возраст. Например, Гильгамеш чрезвычайно силен не только потому, что его история широко известна, но и потому, что он происходит из Эпохи Богов — задолго до начала упадка магии в мире. Всё это говорит о том, что такое тонкое преимущество теряется в более поздних Героических Духах, взять к примеру Окадо Изо. Я немного удивлен, что Галлиаста смог призвать кого-то, кто появился совсем недавно, в 1800-х годах, но, вероятно, на это повлияла местность. Короче говоря: должно быть невозможно вызвать Слугу, чьим Благородным Фантазмом является оружие, потому что современная «легенда» ещё недостаточно известна, чтобы быть записанной на Троне Героев. Ему пришло в голову, что Берсеркер носил на поясе кремневый пистолет, но Берсеркер был загадкой в нескольких отношениях. И уж никак не могло идти и речи о том, что пистолет или тесак были его Благородным Фантазмом, учитывая, как он нагло выставлял их напоказ. —…Ты действительно прекрасный лектор, профессор, — задумчиво заметил Диармайд, выслушав его в терпеливом молчании. — Но у меня есть вопрос: не может ли быть так, что мы имеем дело с Арчером, которому Мастер просто дал обычное оружие? Если бы целью было убить вас обоих, а не ваших Слуг, Благородный Фантазм был бы не нужен. Машина остановилась возле поместья, и Вэйвер потерял дар речи. Столько мучительных размышлений о невозможном, а наиболее вероятный ответ был настолько простой, насколько только можно себе представить. Для Слуги было бы пустой тратой магической энергии использовать всю свою силу против смертного. А вот воспользоваться преимуществами меткости и мастерства Арчера в том, против чего у мага не было бы защиты, — это, надо признать, было блестяще. Оставался один вопрос: какой Мастер признает это и опустится до использования такой тактики даже по доверенности? — Твою же мать, — если подумать глубже, не исключено, что такая вещь может быть Благородным Фантазмом — в конце концов, Вэйвер уже давно видел Слугу, который мог сделать такое импровизированное оружие своим собственным всего лишь прикосновением. Но даже не учитывая этого не было правила, которое бы запрещало Слуге использовать подобное оружие. За исключением, пожалуй, здравого смысла, принимая во внимание, что оно было просто смехотворно слабым по сравнению с тем, что они могли бы призвать сами. — Ты можешь быть прав, в этом было бы гораздо больше смысла, чем в любой глупости, которую я только что сказал. Откинувшись на спинку водительского сиденья, он провел рукой по лицу, издав раздраженный беззвучный звук. Слишком много думать и упускать самые простые ответы было совсем не похоже на Вэйвера — он слишком старался. Ему нужно было отступить на шаг назад и перестроить своё мышление: более простые методы всегда оставались незамеченными, и поэтому их нужно было изучать в первую очередь. Другие, более опасные маги не могли споткнуться о подводные камни, если только кто-то вроде Вэйвера не указывал им на них. — Мастер, — в тишине припаркованной машины голос Диармайда звучал четче, чем обычно. Он снова положил руку на плечо мага и терпеливо улыбнулся. — Я уже говорил тебе — ты можешь рассчитывать на меня столько, сколько сочтешь нужным, но ты всё ещё слишком много работаешь. Нам следует воспользоваться светлым временем суток, чтобы отдохнуть — тебе ведь это не помешает, чтобы проветрить голову, верно? Уже не в первый раз Диармайд напоминал Вэйверу, что ему нужно отдохнуть, и определенно не последний, учитывая, как идут дела. Он был измотан и перегружен работой, и так было с самого начала войны. Хотя отремонтированное поместье было далеко от роскошного замка Айнцбернов, здесь всё же была относительная безопасность, в которой можно было ненадолго передохнуть. — Верно, — он нерешительно поднял руку и положил её на плечо Диармайда. — Спасибо, думаю, мне действительно нужен этот перерыв. Прежде всего, нам нужно придумать лучший подход к жилому району… но давай пока зайдем внутрь, а об остальном будем беспокоиться, когда начнет темнеть. Прочистить голову было гораздо легче сказать, чем сделать. Но на окраине города было тихо и спокойно в такое раннее время, прохладный ветерок, дующий через двор, ещё не успел принести с собой нотки зимы в самом разгаре. Фуюки, несмотря на царящий в нем хаос, был прекрасным городом. Вэйвер искренне надеялся, что он не будет стерт с лица земли огнем и смертью до того, как эта война подойдет к концу. —…Ты не чувствуешь ничего необычного, Мастер? — спросил Диармайд, окидывая взглядом двор, следуя за шагами Вэйвера. — Необычного? Не совсем… Думаю, воздух действительно кажется немного тяжелым, раз уж ты об этом заговорил, но это, вероятно, что-то остаточное- Говоря это, Вэйвер дотянулся до раздвижной входной двери и с грохотом распахнул её настежь, кровь превратилась в лед на середине фразы, когда он увидел, что ждет его по другую сторону. На полпути к тому, чтобы самому взяться за ручку, в прихожей стоял человек, одетый в золотые аксессуары и рубашку с открытым воротом королевского синего цвета. Увидев, что дверь открыта за мгновение до того, как он сделал это сам, Король Героев выпрямился и посмотрел на Мастера и Слугу багровыми глазами, подняв бровь… — Ты опоздал. …и с этим заявлением громко хрустнул тостом в другой руке. Онемев от удивления и неверия в то, что перед ним предстало такое абсурдное зрелище, Вэйвер сделал единственное, что пришло ему в голову. Дверь снова захлопнулась с резким лязгом, и силуэт Короля Героев по ту сторону выпрямился, словно ошеломленный немыслимой реакцией. Стоявший рядом с ним Диармайд (который уже напрягся и приготовился к бою на месте) с недоумением перевел взгляд с двери на своего Мастера. Такая дерзость захлопнуть дверь перед лицом самого древнего короля, известного в истории человечества, ошеломила двух легендарных героев. Дверь снова загрохотала, когда Гильгамеш распахнул её, багровые глаза непонимающе уставились прямо на Вэйвера. Это было похоже на какую-то оценку или даже на что-то граничащее с молчаливым вызовом. Если Гильгамеш и стремился запугать, то эффект был сильно ослаблен недоеденным тостом, вывалившимся изо рта. Вэйвер снял солнцезащитные очки и водрузил их на голову, не дрогнув, встретился с кошачьими глазами полубога. — Ну вот, теперь мы можем попробовать ещё раз, — резко ответил он, будучи уверенным, что Диармайд находится в двух шагах от его плеча, если Кастер решит обидеться на оскорбление его гордости. — Доброе утро, Ваше Величество, а теперь, пожалуйста, уйдите с дороги, чтобы я мог сказать своей ученице, что мир не работает по её графику. Не сводя глаз с Вэйвера, король-полубог спокойно закончил свой завтрак с хрустом, который казался гораздо более зловещим, чем он имел на то право, и вытер руки. Он оглядел мага с ног до головы таким взглядом, который, по мнению Вэйвера, был направлен на критику худого смертного, стоящего на трости и одной здоровой ноге; «неужели ты собираешься сам меня сдвинуть» — как бы говорил он. Но, скорее всего, это было лишь воображение Вэйвера, так как Гильгамеш разразился раскатами насмешливого хохота, едва не согнувшись вдвое от того, как долго и громко длился этот припадок. Очевидно, сочтя что-то здесь вершиной комизма, он повернулся и со смехом направился обратно в прихожую. — Рин, — позвал он, когда у него стало хватать дыхания, чтобы попытаться, — этот безумец, которого ты называешь благодетелем, здесь! Оставшись в открытом дверном проеме, пока неистовый смех Гильгамеша ввалился в дом, плечи Вэйвера опустились, мгновенно снимая напряжение, и он посмотрел на Диармайда: — Всё прошло хорошо, — сухое замечание было встречено гримасой рыцаря, которая, как знал Вэйвер, означала «действительно», после чего маг пожал плечами и последовал за Гильгамешем внутрь, вместе с его собственным неохотно идущим Слугой. Миновав прихожую, Вэйвер шагнул в главную комнату поместья — раньше скудно обставленную и едва пригодную для жизни, теперь ставшей… чуть менее скудной. Стол и стулья, стоявшие в заброшенном особняке на другом конце города, теперь были аккуратно расставлены, а сбоку стояла пара изящных ламп. На столе было разложено достаточно еды по крайней мере для четырех человек: рис на пару, омлет, блинчики, Гильгамеш сидел на стуле с чашкой кофе, а Рин в нескольких шагах от него хлопотала на кухне, откинув волосы назад. —…Тосака, — произнося её имя со всем расположением человека, смертельной хваткой вцепившегося в последние остатки самообладания, Вэйвер снова приложил все усилия, чтобы не откусить ей голову, — что, черт возьми, здесь происходит? — Завтрак, — ответила она через плечо совершенно искренне. — Тебе давно пора было появиться, у тебя есть привычка опаздывать? — Я дал тебе ключ от моего чертова дома, Рин, какого черта это я опоздал? — И вот ещё что, — вклинилась Рин, жестикулируя вилкой, снова поварачиваясь к плите, стоящей перед ней, — это место ещё хуже, чем тот особняк, я собираюсь приложить некоторые усилия, чтобы исправить это, раз уж ты не хочешь. Всё это открытое пространство просто ужасно для создания мастерской, к тому же дом полуобставлен пыльным беспорядком, как будто в нем почти не жили. — Потому что я здесь не живу, Тосака, конечно, здесь почти ничего нет! Откуда у тебя вообще деньги на всё… — вопрос Вэйвера оборвался, когда его взгляд медленно переместился на Кастера, который просто лыбился, как чеширский кот. Конечно. Тот, кто обладал всем состоянием в мире, имел все шансы получить ещё больше, если захочет. Потерянное состояние Тосаки было для Гильгамеша едва ли карманными деньгами, и, очевидно, он требовал такого же комфорта (или даже большего), как и его Мастер. Они действительно представляли собой кошмарное партнерство — почти слишком хорошо подходили друг другу во всех наихудших отношениях. —…Точно. Глупый вопрос. — Я, наверное, не против забрать это место из твоих рук, когда всё прояснится, — продолжила Рин, выйдя из кухни, чтобы поставить тарелку на стол среди остальной еды. — Это было бы проще, чем восстанавливать поместье Тосака. Конечно, место не идеальное, но как плацдарм есть и хуже. — Если к тому времени Фуюки ещё будет существовать, возможно, мы сможем о чем-то договориться, — Вэйвер нехотя признал, что в лучшем случае ему не понадобится поместье, когда всё закончится, а учитывая, насколько ограничены его личные средства, получить что-то от Рин за это было бы совсем не плохо. Кроме того, было похоже на странную космическую справедливость, если бы Гильгамеш расплатился с ним по доверенности. — Но забудем об этом на- Резкий и тошнотворный запах внезапно настиг его, Вэйвер быстро потерял мысль о предстоящей лекции и поднес руку ко рту. На мгновение он почувствовал головокружение и сильную тошноту, зрение затуманилось, а в груди возникло острое ощущение, похожее на необъяснимую панику. — Мастер-? — Диармайд легонько коснулся его плеча, словно готовясь подхватить его, если он потеряет сознание, что само по себе делало чудеса, заставляя Вэйвера поскорее прийти в себя, пока он не выставил себя на всеобщее обозрение. Быстро стряхнув с себя первоначальную волну отвращения, он тут же пересек комнату, чтобы открыть раздвижную дверь и выпустить наружу прохладный утренний воздух. Рин, усевшись в кресло и взяв тарелку с жареной скумбрией, посмотрела на учителя озадаченным взглядом. — Я не так уж плохо готовлю, — с сомнением ответила она, нахмурившись. Было бы неловко, если бы такая незначительная проблема подкралась к нему сейчас, но с ней было легко справиться. Мгновение прошло, и легкий ветерок заставил запах рассеяться настолько, что его можно было терпеть. — Дело не в тебе, — признался Вэйвер, — я просто не ем рыбу, — к счастью, ему не пришлось объяснять, какого масштаба катастрофу и прочие зловещие ужасы навевает этот специфический запах; Рин и Гильгамеш просто посмотрели друг на друга в замешательстве и незаинтересованности соответственно. — Забудь об этом. Если ты считаешь, что я опоздал, значит, ты хотела меня видеть здесь по какой-то причине, так в чем же дело? Двое магов и двое Слуг, обсуждающие стратегию за завтраком — это не то, с чем Вэйвер хотел или должен был иметь дело сегодня, но это происходило независимо от обстоятельств: чем быстрее они перейдут к делу, тем скорее он сможет попытаться уснуть до наступления ночи. Рин тихо хмыкнула, проглотив кусочек сваренного на пару риса, и начала говорить…***
В то время как ночь с дождем и громом разразилась над восточной частью Фуюки, далеко на западе, за рекой Мион, Мастер и Слуга вернулись на опустевшую землю, где стоявшие когда-то дома стерли с лица земли кровь и огонь. — Воздух здесь совершенно отвратительный, — насмехался человек в регалиях короля пустыни, свободные и легкие ткани развевались на ветру далекой бури. — Тогда я думал, что это из-за присутствия того неотесанного Ассасина, но он действительно пронизывает саму землю. — Мм, — промычала Рин Тосака, нахмурившись на карту в своих руках, прежде чем посмотреть на бесплодную землю вокруг них. Не было никаких видимых ориентиров, поэтому было трудно определить точное местоположение среди ровной земли и мертвых деревьев, выстроившихся вдоль того, что когда-то было дорогами, а теперь заросло только самыми выносливыми сорняками из-за отсутствия использования и заботы. Она прищурилась в темноте, нахмурившись. Теперь, когда она снова огляделась, то поняла, что это было гораздо южнее, чем она думала. Тот факт, что она не могла найти место, где когда-то стоял её собственный дом, был тревожной мыслью, но не подходящей для мага рода Тосака. В конце концов, подобное — это всего лишь мелочи, а потерянное состояние можно вернуть, приложив достаточно труда и усилий. …Не всё, что было потеряно, можно было восстановить. Если бы она знала, а не просто подозревала, что может больше никогда не увидеть Токиоми Тосаку, разве его избранный наследник не стала бы брыкаться, кричать и требовать, чтобы ей позволили остаться? Чтобы сражаться с ним, со всей силой, которой ещё не было у шестилетнего ребенка мага? Умерла бы она, возможно, на этой самой земле рядом со своим отцом, или вытащила бы себя из горящих обломков, как- Отсутствие шагов позади заставило Рин остановиться, оторваться от своих мыслей и повернуться лицом к королю, чьи шаги остановились где-то позади неё. Он стоял, повернув голову в сторону, застыв на груде обломков, истертых символическими попытками расчистить завалы, а затем оставленных на долгие годы на произвол стихий. Непонятная груда камней, заросшая тем, что почти не осмеливалось расти в таком месте, она всё равно привлекала внимание Кастера. Вид его недовольной гримасы заинтересовал Рин больше, чем то, что он отвлекся, поэтому она повернулась и направилась к нему. — Что? — проследив за его взглядом, источающим отвращение, она обнаружила, что почти может различить формы, вросшие в поврежденную землю… линии, прочерченные там, где, возможно, стояла стена по периметру, а за ней — ничем не примечательные обломки, развалившиеся на неясные очертания того, что когда-то могло быть фундаментом здания. Заполненная дыра в земле, которая когда-то могла быть глубоким подвалом, теперь поддавалась определению только с помощью догадок. По этим догадкам она начала понимать, где они находятся, и это оставило холодную тяжесть в её желудке. Не только из-за неуверенности в том, что она не знает, где когда-то стоял её собственный дом, но и от осознания того, что произошло здесь десять лет назад. — Это… это было- — Я прекрасно знаю, что это такое, Рин, — перебил Кастер, его надменность сменилась остротой. Критически он добавил: — Глаза короля видят больше, чем ты думаешь. Его глаза, казалось, сверкали в темноте, ловя лунный свет, как драгоценные камни её потерянного наследства, смотря на руины, где когда-то стоял особняк. Его Мастер нахмурилась, повернувшись к нему с суровым взглядом. По правде говоря, он испытывал её терпение каждую минуту, каждый день. Слуга должен был быть… ну, послушным. Она ожидала увидеть верного фамильяра, который будет выполнять все её приказы, а вместо этого — он. Король-всезнайка, который (по мнению Рин) имел весьма ошибочное представление о том, кто на самом деле главный. Она открыла рот, чтобы ответить ему, что он не может ничего знать, но остановилась, увидев выражение его лица — черты, искаженные гримасой презрения, а не обычного самоуверенного пренебрежения. Она закрыла рот и проглотила своё возмущение, по крайней мере, по этому вопросу. …Он знал достаточно. — Эта земля была проклята задолго до пожара, — сказал Кастер себе под нос, повернувшись к своему Мастеру со сложенными руками и острыми глазами. — Сколько ещё мы планируем здесь пробыть, Рин? — Что-?! — созерцание мгновенно переросло в ярость, обвиняющий палец был направлен на Короля Героев. — Мы бы уже ушли, если бы ты потрудился помочь! Ты же Кастер, неужели ты хочешь сказать, что не можешь сам почувствовать лей-линии?! Может, мне стоит обменяться контрактами с Эль-Меллоем, Сэйбер, по крайней мере, болтает меньше, чем ты! Кастер поднял бровь, на его лице появилась медленная улыбка, как будто он только что услышал отличную шутку. — Второй, — повторил он с удивительным английским акцентом, совершенно обезоружив Рин, и она прикусила язык, чтобы не рассмеяться. Ни в коем случае, она не посмеет доставить Кастеру такое удовольствие. — Проблем с этим множество, мой вассал, — начал он, отмахнувшись от замечания взмахом золотой перчатки. — Во-первых, вся эта местность является царством сильных проклятий и обид. Найти здесь лей-линии — всё равно что отыскать одну драгоценность среди моря золота, хотя сравнение слишком благоприятное для этого отвратительного воздуха. Если бы ты хоть как-то намекнула, где она должна находиться, я бы, возможно, склонился к тому, чтобы помочь тебе. Но вместо этого мы блуждаем по пустоши- Кастер резко остановился, и, как бы Рин не хотела обратного, это было не потому, что она всё больше краснела от ярости, пока он читал ей нотации. Он поднял голову и всмотрелся в темноту на юге — там, где, как она теперь поняла, когда-то стояла усадьба рода Тосака. Сквозь тени мертвых деревьев показалась неясная фигура — массивная, движущаяся со звуком, похожим на лязг металла. Монстр бродил по земле Фуюки — по её земле, по руинам её дома. Был ли это только этот факт или сочетание её недовольства своим учителем, своим Слугой, и явно сорванной Войной за Грааль и сотней других вещей… в конце концов, это не имело значения. Важно было то, что ей снова помешал некто или нечто, рыскающий по её земле, и этого было достаточно, чтобы зажечь магические цепи в порыве горячей ярости и броситься вниз по остаткам дороги. Магический Герб Тосака озарил ночь множеством светящихся зеленых линий вдоль её запястья, мощь которого вылилась в разрушительные взрывы Гандра, расколовшие деревья и врезавшиеся в разрушенную землю в шквале пыли и осколков. Сквозь дымку обломков фигура зашевелилась, рядом с ней появилась другая, значительно меньшего размера, и обе быстро удалились в ночь. Ей показалось, что она расслышала чей-то ругающийся голос, но из-за рухнувшего мертвого дерева и шума металла от шагов существа трудно было в этом убедиться. И тут раздался ужасный звук, потрясший воздух, задрожавший в ушах и груди — оглушительная сирена, завывающая, как кричащий ветер зимней бури. Фигура — фигуры — зашевелились: меньшая вскочила на большую, и обе скрылись из виду с лязгом и скрежетом стали. Наступила тишина, прерываемая лишь медленными шагами золотистого Слуги, приблизившегося к ней сзади. Пара уставилась в темноту и на далекую бурю, проносящуюся над далеким горизонтом, и ни один из них, казалось, не понимал, что они только что увидели и что об этом думать. Пока Кастер смотрел в пустоту, его Мастер быстро отбросила мысли, опустилась на колени и приложила руку к земле, где когда-то стоял величественный особняк. —…Кастер, — огрызнулась она, её глаза расширились, а в голосе к гневу примешивалась настоятельная необходимость. — Кастер, иди сюда. Замковый камень сломан… кто-то сломал мой замок. Странно, но у Короля Героев не нашлось умного замечания на этот счет. Рин увидела тень, отбрасываемую им, когда он склонился над её плечом: глаза, несомненно, обострились от чувств, о которых люди и понятия не имеют, пока его взгляд скользил по земле. — Вот она — твоя лей-линия, — заметил он, проводя пальцем черту в воздухе, как бы указывая на очевидную особенность земли. — Она получила внушительный урон, причем недавно. Хм… — он запнулся, поднеся руку ко рту в тихом раздумье. — Не то чтобы её нельзя было восстановить, но, похоже, ты унаследуешь руины, если- — Хоть раз просто заткнись, — зарычала Рин, пальцы от досады скрючились в грязи и пыли. Ей уже почти надоело всё это — просто выиграть войну — пустое дело. Потомок семьи Тосака могла сделать это легко, особенно с таким мощным Героическим Духом, как тот, которого она вызвала. Одолеть шесть других Мастеров и Слуг должно было быть лишь детской забавой. Однако чем дольше продолжался этот фарс войны, тем больше осложнений, о которых она знала и нет, запутывались вокруг неё таким образом, что она не могла просто разрубить их с помощью грубой силы. Рин Тосака стояла среди десятилетней пыли, в пепле своего наследства, устремив взгляд вдаль. Прежде чем всё это закончится, кому-то придется за это ответить.