Так много ярких огней, они отбрасывают тень, но могу ли я говорить?
Разве трудно понять, что я несовершенен?
Жизнь требует так много сил.
А я так ослабел.
(My Chemical Romance — Famous Last Words)
— Ты чертовски далеко от Лондона, Сола-Уи. — А ты, собственно, кем себя считаешь? — нахмурилась Сола-Уи Нуада-Ре София-Ри, чье терпение к Вэйверу было гораздо короче её имени. Она стояла перед ним, выглядя дико неуместно: дворянка в малиновом одеянии на дальних окраинах, а не в густонаселенном городе. Стук отполированных туфель на дороге только подчеркивал тот факт, что она была готова начать атаку, глаза Вэйвера за солнцезащитными очками на долю секунды устремились в ещё светлое небо. Её руки были обтянуты тонкими черными перчатками, и это подтверждало то, о чем ему уже говорил здравый смысл. Кто-то, имеющий доступ к отделу духовной эвокации, мог легко получить катализатор, причем мощный. Он подумал, что, скорее всего, именно так Кейнет и смог в кратчайшие сроки получить Рыцаря Круглого Стола. Женщина, пронзающая его убийственным взглядом, несомненно, была Мастером. Это была серьезная проблема. Даже если до захода солнца оставалось ещё несколько часов, она застала его врасплох буквально в том месте, где он жил. Светлое время суток или нет, но он знал, что Сола-Уи жаждет его крови так сильно, что даже Атрум по сравнению с ней показался бы просто доброжелательным собеседником. В его голове пронеслась дюжина вариантов развития событий, и все они заканчивались чьей-либо смертью. На бумаге шансы были резко в его пользу: она никак не могла знать, что за внешней стеной поместья находятся двое Слуг, не говоря уже о том, что один из них — сильнейший из рыцарских классов, а другой — Гильгамеш. Несмотря на отсутствие каких-либо указаний на то, кем или чем может быть её собственный Слуга, любому герою было бы непросто выйти победителем. — Я думаю, ты знаешь ответ и на этот вопрос. Проблема была двоякой. Во-первых, это ставило Рин на линию огня — с этим он мог мириться не больше, чем с ситуацией на счет Илиисвиль. Независимо от того, насколько силен был Кастер, Вэйвер и близко не собирался позволять одной из своих учениц сражаться за него. А во-вторых… в общем, вторая половина увязла в зарослях колючек, которые составляли все остальные его проблемы. Он не хотел убивать мага, который в данный момент смотрела на него так, будто от одного этого он загорелся бы пламенем. — И как у тебя хватает наглости пробовать провернуть этот маленький трюк во второй раз, — огрызнулась она, положив руки на бедра. — Слушай, это не то, о чем ты думаешь- — Хо-? — резкий и надменный смех вырвался из неё, холодно лишенный чего-либо близкого к юмору. — Это не то, что я думаю, да? Ну, я думаю, что это похоже на то, что маленькая крыса, похитившая весь дом Эль-Меллой, не удовлетворилась даже этим, — Вэйверу пришлось признать, что технически она была права, хотя и не по тем причинам, о которых она думала. — Зачем тебе Святой Грааль? Или…— её глаза заострились, с холодной улыбкой, за которой не было ничего дружелюбного. — Ты просто не хочешь, чтобы он достался кому-либо ещё? — Ты даже не представляешь, во что ты ввязалась… — ответил Вэйвер с гораздо большим напряжением, чем хотел, тяжесть обоснованного обвинения очень быстро истощила ту дипломатию, которую он был в состоянии сохранить сегодня. — Не смей говорить со мной снисходительно! — взорвалась Сола-Уи на него, почти прорычав слова, несколько раз щелкнув каблуками по мостовой и ткнув Вэйвера в грудь пальцем. — Я не потерплю, чтобы низкородный вор читал мне лекции о том, на что я способна, а на что нет. Вспышка гнева была, вероятно, справедливой, если принять во внимание все обстоятельства. Он выразился неудачно, но ему не помогало то, что он едва мог вставить слово. Она уронила руку со звуком безудержного отвращения, разглаживая блузку и возвращая себе самообладание. — Этот наемник выдал меня, не так ли? — спросила она. — Я должна была догадаться, что кто-то настолько отвратительный, практикующий некромантию- — Не впутывай его в это, — огрызнулся Вэйвер. — Это твоё собственное невезение, что ты сказала единственному наемнику, которого я действительно знаю, держать что-то в секрете от меня. Я тот, на кого ты в обиде, так что не надо обвинять всех остальных. — Хмф, — выдохнув раздраженно, Сола-Уи сделала шаг назад и оглядела Вэйвера с ног до головы, словно вынужденная смотреть на особенно нежелательного паразита. — Ты- — Довольно, — на этот раз Вэйвер быстро оборвал её, прежде чем она успела разразиться очередной тирадой. — Я не могу просто стоять и терпеть, пока на меня так долго кричат средь бела дня, так что теперь моя очередь. Я знаю, что ты меня ненавидишь, и, честно говоря, ты права. Я здесь не для того, чтобы извиняться за глупости, которые я натворил, и у меня есть проблемы гораздо посерьезнее тебя, — он увидел, как искра гнева зажгла её глаза и исказила рот в резкий и тонкий хмурый взгляд, но продолжил, прежде чем она смогла снова начать на него нападать. — Если ты тоже Мастер, то у тебя будет та же проблема. Этот ритуал испорчен, Сола-Уи, нет никакого чертова Грааля, который можно было бы выиграть в самом деле. И никто не получит от него желания, если только этот кто-то в действительности не хочет, чтобы этот город и, вероятно, весь проклятый мир сгорел дотла. Брови Солы-Уи приподнялись где-то в районе линии волос от такого смелого заявления, шок длился всего мгновение, прежде чем карие глаза стали остры, словно ножи. —…Если это правда, то почему Ассоциация не знает? — По той же причине по которой мне плевать на то, что ты знаешь моё настоящее имя. Никто ни за что не поверил бы, — повисло невысказанное объяснение в воздухе, пока они смотрели друг на друга сверху вниз. Он мог понять, почему Сола-Уи преследовала Святой Грааль независимо от Ассоциации и своего дома. У повелителя отдела Духовной Эвокации было двое детей, что уже тревожно для магов. Из них двоих менее талантливый старший брат унаследовал Магический Герб рода Софии-Ри, а младшая сестра была быстро отдана в политический брак за бывшего ученика своего отца. Но это соглашение стремглав разбилось на осколки, когда этот ученик стал жертвой Четвертой Войны за Святой Грааль, оставив свой собственный дом в руинах. Хуже того, даже если бы она сказала каждому, кто стал бы её слушать, что «Лорд Эль-Меллой II — это Вэйвер Вельвет», никто в Ассоциации не поверил бы на слово женщине, родившейся второй по счету. А если бы и поверили… ущерб, который она могла нанести репутации Вэйвера, отразился бы только на Кейнете и на ней самой. Сола-Уи была не настолько глупа, чтобы ещё больше запятнать своё имя, став известной как «обрученная с лордом, которого изжил его низкородный ученик». Короче говоря, Сола-Уи Нуада-Ре София-Ри сейчас находилась в Фуюки только потому, что Вэйвер Вельвет лично убил её шанс на успех в Ассоциации, что рассматривала её как одноразовую пешку на доске, без возможности отвечать на удар за ударом против сложившихся обстоятельств и без шанса избежать их. Никак, кроме как чудом. — И ты, — практически выплюнула она голосом, в котором сквозило снисхождение, — каким-то образом знаешь обо всем этом, и поэтому совершил призыв Слуги, чтобы тот участвовал в войне, которая, по твоим словам, испорчена? — она бросила короткий взгляд на его правую руку: в отличие от самой Солы-Уи, Вэйвер не потрудился скрыть свои Командные Заклинания перчатками. — Я призвал Слугу, чтобы прожить достаточно долго, чтобы остановить всё, прежде чем- — Как именно ты собираешься это сделать? Что ты будешь делать, пойдешь наперекор и Ассоциации Магов, и Святой Церкви? — она в насмешке рассмеялась, широко жестикулируя, прежде чем вернуть руки на бедра. — Ты, сам по себе? Или ты сговорился с этим предательским наемником- Как бы она ни была права в том, что это глупое начинание, Вэйвер знал, что она провоцирует его. И он знал, что никогда не будет мудрым решением позволять себе заглотить эту наживку. Как и в случае с Атрумом, провокации приводили к ошибкам, к вспышкам гнева, с которыми трудно было справиться даже в лучшие времена. Было неосмотрительно позволять кому-либо выводить его из себя, но, к сожалению, женщина, стоявшая перед ним сейчас, была очень хороша в этом. — Я сказал тебе не вмешивать Шишиго в это, — Вэйвер услышал, как он огрызнулся, прежде чем сознание успело догнать его. — Я здесь один — никто другой, кого я знаю, не выжил, чтобы увидеть, что случилось в конце предыдущей войны, — ложь, конечно, но необходимая. Он скорее позволил бы Соле-Уи убить себя, чем выдал бы Айрисфиль за выжившую, и уж тем более не стал бы сообщать, что Рин находится за стеной периметра дома, расположенного неподалеку. — Но ты же не конченая идиотка. Ты знаешь, что Кейнет был не единственной жертвой, а что насчет Токиоми? Ты хоть видела, что осталось от поместья Макири и Тосака? Любой может сказать, что в Фуюки произошло нечто ужасное, и я говорю тебе, что в основе этого лежит Святой Грааль. Я не знаю, что случилось, что так всё испортило, но я сам видел последствия. Я видел, что случилось, когда Грааль почти проявился, и в конце не было никакого чуда. Нет ни «победы», ни «устройства, исполняющего желания», ни великого и славного признания Ассоциации за убийство шести других Мастеров. Если этот ритуал не остановить, все в этом городе умрут, а после этого, возможно, и весь остальной мир. Пока Вэйвер отвечал ей этой раздраженной тирадой, она наблюдала за ним критическим, аналитическим взглядом. Отмеряя каждое яростное слово, которое он произносил, глядя прямо сквозь него, словно пытаясь прочесть его мысли. На мгновение он почувствовал тончайшую надежду на то, что ему удалось достучаться до неё, что, возможно, это не закончится насилием. …Затем её глаза стали ледяными, в них появилась темная пустота, основанная на злобе и ненависти. Почти осязаемое презрение наполнило её голос, как кислота наполняет хрупкий стеклянный пузырек, выплескиваясь изо рта в зимний воздух. — Ты действительно готов сказать любую гнусную ложь, чтобы добиться успеха, не так ли? Ему следовало бы знать лучше. Конечно, та, кто ненавидела его десять долгих лет, никогда бы не поверила ни единому его слову. Даже если бы Вэйвер мог показать ей испорченный Грааль, она всё равно сказала бы, что он всё выдумал, просто чтобы позлить её. Но и это не разубедило его, в его голос вкралось напряженное отчаяние: — Сола-Уи, ради себя самой- ты можешь погибнуть, ты должна поверит м- — Я не обязана делать ни черта из того, что ты говоришь! — огрызнулась она в ответ. — Хватит с меня того, что все говорят мне, что я должна делать. Как только я заполучу Грааль, я больше не буду делать подобного никогда. Если ты хочешь остановить меня, то ты уже знаешь, что нужно сделать. …Это действительно было безнадежное дело, не так ли? Или проигранное в том смысле, что она должна была понять, что он говорит правду о Граале. Может, она и была магом до мозга костей, но вот дойдет ли дело до кровопролития — в этом не было полной уверенности. Это была слабая надежда, которую Вэйвер пока не хотел терять. — Я не собираюсь с тобой драться, — Вэйвер встретился взглядом с темными глазами, не дрогнув. — И ты не будешь убивать меня средь бела дня. Так что же ты хочешь делать, стоять здесь и кричать на меня до темноты, чтобы потом вырвать мне глотку? Сейчас он чувствовал себя гораздо более замерзшим, чем до сих пор в мягкие зимние дни, но это почти наверняка было связано с тем, с каким хладнокровием он ответил на её слова. Не было сомнений, что если бы Сола-Уи смогла убить его на месте средь бела дня, не навлекая на себя гнев надзирателя войны или Ассоциации, то Вэйвер был бы уже мертв. — Я остановилась в отеле «Фуюки Хаятт», — наконец сказала она, что прозвучало скорее как требование, чем как информация. — Когда тебе надоест прятаться в какой-то захудалой лачуге, найди меня, и мы уладим это как маги. «Мы уладим это так, как будто у магов есть очаровательная причуда» — прозвучало так, будто она говорила: «я убью тебя», но, возможно, это само собой подразумевалось. — Я только что сказал, что не буду с тобой драться, Сола-Уи, — он не мог, и он знал это. Логически? Да, он был уверен, что сможет победить её, какой бы Слуга у неё ни был. Она будет недооценивать его и, как следствие, недооценивать Диармайда — ошибка, которую Атрум не допустил. Но Вэйвер и без того нанес более чем достаточный ущерб её жизни, даже не пересекаясь с ней, и этого было достаточно. О том, чтобы убить её, не могло быть и речи, и даже если она его презирала, он не мог оставить всё так и позволить ей идти прямо навстречу беде, в которую она не верила. — Я не стремлюсь выиграть Войну за Святой Грааль. Но я признаю, что нам нужно всё уладить, так что дай мне немного времени, и я приду. Время на что, он не был уверен. Как минимум, на то, чтобы придумать выход из ситуации, который бы не привел к тому, что она заставила его убить её. Сола-Уи требовала его головы в дополнение ко всему остальному происходящему — это был риск, на который он не мог пойти, поэтому убедить её отступить хотя бы на время было лучшим, что он мог придумать. Она раздраженно вздохнула, но, похоже, пока приняла условие. Сола-Уи отступила назад и повернулась, чтобы уйти, затем остановилась и бросила последний взгляд через плечо: — Если ты заставишь меня ждать слишком долго, я вернусь в этот жалкий предлог мастерской и превращу его в руины. Удачи тебе в этом, — он быстро прикусил язык, чтобы не сказать этого вслух, наблюдая, как она уносится по дороге. Вэйвер стоял на месте, пока она не скрылась за углом, а затем ещё минуту, чтобы убедиться, что она действительно ушла, после чего он быстро переступил порог во двор и дрожащей рукой запер за собой внешние ворота. Как, черт возьми, он собирался выпутаться из этого? Как только он снова покажется на глаза Соле-Уи, она будет жаждать крови, даже если сам Вэйвер и не хочет подобного. Победить другого Слугу — это одно, но- Медленный вдох, затем ещё один. Он собирался поговорить с Диармайдом, но теперь нерешительность снова его останавливала. Он не мог противостоять ей как «низкородный вор», говоря её же словами. То, чего он хотел, могло не сыграть никакой роли в их неизбежной конфронтации, когда её собственная позиция стала предельно ясной. Стоит проявить хоть малейшую слабость, и Сола-Уи убьет его, не успеет он и глазом моргнуть, Слуга он или не Слуга. «Вэйвер» не мог ей противостоять, и это заставляло его буквально воевать с самим собой в поисках дальнейших решений. Он не мог убить её, но если он этого не сделает, значит, он может легко умереть вместо неё — а этого тоже нельзя было допустить. Выйти из этой ситуации живыми им обоим с каждой секундой казалось всё более невозможным, но… Это мышление ребенка, — проворчал в его мыслях голос, удивительно похожий на голос Майи. Несмотря на то, что она презирала магов, она понимала их больше, чем большинство. Понимала, что ими движет менталитет «убей или будь убитым», и обладала силой воли, чтобы ответить добром на добро. Майя Хисау могла действовать так, как Вэйвер Вельвет понимал лишь абстрактно — что между людьми, сосредоточенными на собственном развитии, часто не может быть мирного урегулирования. Сола-Уи могла без колебаний расправится с ним на месте, и он должен был быть к этому готов. Оступиться в последнюю секунду, как это произошло с Атрумом, было недопустимо. Железные латы мага ещё плотнее сомкнулись вокруг слабого человеческого сердца, которое они держали в плену. Если бы дело дошло до выживания и прекращения войны ценой уничтожения одного человека своими руками, то- — Насколько я понимаю, — заметил легкомысленный голос человека, прислонившегося к стене слева от него, — маги часто вызывают Героических Духов, подобных себе. Но в твоем случае это точно не верно, — подкрепив это коротким смешком, в пунцовых глазах Гильгамеша сверкнуло веселье, когда он заговорил снова. — Ты совсем не умеешь обращаться с женщинами, не так ли? — Ты думаешь, это смешно? — огрызнулся Вэйвер, тут же набросившись на Слугу с кипящим гневом вместо страха, вспыхнувшего в его груди. — Как много ты слышал? — Ничего такого, о чем бы не знал, — сложив руки, Король Героев оттолкнулся от стены и повернулся лицом к Вейвер. — Она довольно упряма, если ты и дальше будешь играть в дипломатию, тебе могут просто оторвать голову. — Мне не нужна твоя помощь, Кастер, — сказал маг, прижав руку к лицу, пытаясь успокоить расшатанные нервы и бушующий разум. — Сола-Уи — это моя проблема, а не твоя или Тосаки. Гильгамеш хмыкнул, как бы в знак согласия, но на его лице появилось выражение недовольства. Не успел Вэйвер отмахнуться от его замечания и отойти, как из уст царя вырвалось нечто невозможное: — Глупец. Ты, слышавший песню Меча Разрыва, дрожишь перед перспективой встречи с одним единственным врагом? В эту упадочную эпоху стандарты для рыцарей действительно сильно просели. — Ч… то…? — как будто воздух выбили из его легких, Вэйвер с трудом сформировал задыхающийся ответ. Конечно, он ослышался. Конечно, Кастер не просто упомянул о вихре в начале и конце света, об апокалипсисе, рассекающем небеса, который Вейвер лично видел дважды. — Как… ты не можешь знать о… — Глаза короля видят больше, чем ты думаешь, — ответил он с ухмылкой, как бы разделяя шутку, которую считал смешной только сам Слуга. — Разве не благоразумно поинтересоваться благодетелем моего вассала? Ты очень высокого мнения о себе, если считаешь, что такие поверхностные секреты трудно разглядеть. Эти багровые глаза странно блестели в солнечном свете, как будто обретали совершенно собственную искру — хотя вывод был невозможен, Вэйвер услышал, как сам произнес его на выдохе ошеломленного неверия: —…ты ясновидящий. Каким-то образом это имело смысл, хотя и совершенно ошеломляло его. Это был не Арчер, не тот тщеславный человек, который бесчинствовал, не заботясь ни о ком, кроме себя, не тот тиран, которому не было равных, настолько, что боги изваяли ему равного из самой земли. Смотреть на того Гильгамеша было всё равно что смотреть на клинок у собственного горла, зная, что ничто, кроме капризной прихоти, не удерживает его от того, чтобы забрать любую жизнь, которую он выберет. Глядя сейчас на Кастера, широко раскрыв глаза от потрясения, Вэйвер в полной мере осознал, что этот человек не менее опасен, но его высокомерие сдержано, даже отточено мудростью, выработанной опытом. Через неудачи, хотя он не осмелился бы сказать это ему в лицо. Воистину, это был мудрый царь Урюка, достойный звания «Король Героев», ведущий колыбель цивилизации к процветанию. — Что… что ты ей сказал? — беспомощно выдохнул Вэйвер, понимая, что эти яркие кошачьи глаза мгновенно разглядели в нем всё. Как долго он знал? Что знала Рин, и что он собирался с этим делать? — В самом деле, высоко себя ценишь, — повторил Гильгамеш, положив руку на бедро. — Твои секреты не имеют для меня никакого значения. Я просто увидел их с одного взгляда — как бы очевидны они ни были — и решил, что ты не представляешь угрозы для моего вассала, вот и весь мой интерес. Но ты наносишь мне ужасное оскорбление, борясь со своим страхом передо мной только для того, чтобы заколебаться при виде одного смертного мага? Ты, который поклялся не тратить жизнь, купленную кровью? И какой же путеводной звездой ты себя считаешь- — Если ты закончишь это предложение, я сломаю твой гребаный нос, даже если это убьет меня! — огрызнулся маг, задыхаясь от шока и внезапной ярости. Сжав руку в кулак, он шагнул вперед с суровым взглядом, полностью забыв о страхе перед Гильгамешем в прошлом или настоящем. — Может, я и не смогу помешать тебе видеть всё, что тебе заблагорассудится, но ничего из этого ни ты, ни кто-либо другой не сможет повторить, и я не боюсь тебя. В тот миг он не боялся. Кипящая ненависть к самому себе переросла в рычащий гнев, и весь страх перед уничтожающим мир Королем Героев стал далеким воспоминанием. Если бы Гильгамеш сказал ещё хоть слово, в котором прозвучала бы правда, и бросил бы ему в лицо неудачи Вэйвера возведенные в степень большую, чем они итак были, огонь вспыхнувшего гнева едва не заставил бы его броситься с кулаками на самого древнего героя в истории человечества. В эту краткую секунду он ожидал, что его дерзость будет встречена быстрым возмездием короля в сверкающих серебряных клинках, но затем- — Гораздо лучше! — Кастер практически закричал, внезапно рассмеявшись и ухмыльнувшись так же опасно, как солнечный свет, сверкающий на кинжале. — Я ожидаю не меньшего, чем подобное неповиновение от того, от кого зависит мой собственный вассал. Если ты можешь собрать волю в кулак и взять в руки оружие против божества, то и против земных угроз ты не должен дрожать, как испуганный ребенок. Поначалу Вэйверу было трудно понять, о чем, собственно, идет речь. Гильгамеш знал больше, чем ему хотелось бы, и это было само собой разумеющимся. Ясновидение было не тем, что он мог объяснить, и уж тем более это было не так, что человек видит истину в вопросе, как будто она была написана на бумаге. Но, провоцируя его, он мог сказать, что в этом издевательском смехе было нечто иное, некое законное удовлетворение. Было ли это… поощрением? —…Если ты так много знаешь, — спросил маг тщательно выверенным голосом, чтобы не закричать от досады и на себя, и на Гильгамеша, — то чем всё это закончится? Глаза короля, по меньшей мере, способны увидеть так много, не так ли? Улыбка Кастера померкла, и он снова слегка нахмурился, выражая эмоцию, которую Вэйвер не мог определить. «Незаинтересованность» звучало как самое подходящее слово, но это было нечто большее. Разочарование? Раздражение? Эти огненные глаза снова сверкнули в солнечном свете, и король объявил: — Ты уже давно догадался об этом. Этот путь закончится твоей смертью, лорд Эль-Меллой II.***
Оставшись один в запущенном тренировочном зале, Сэйбер обнаружил, что неуверенность в его сердце сегодня значительно уменьшилась. Его скрытный Мастер ослабил бдительность, сознательно или нет: выражая беспокойство по поводу возможного ущерба городу, открыто говоря о своих собственных опасениях по поводу женщины из Церкви, а теперь, пусть и ненадолго, но проявил ум и легко смущающуюся манеру поведения, когда его слегка похвалили и дали легкие наставления. Явная смотрительница Церкви, женщина по имени Ивейн, несла в себе несколько вопросов, ответы на которые Сэйбер не знал. Но даже это беспокойство было сегодня более легким. Сегодня было гораздо легче полагаться только на веру и думать, что секреты его Мастера сохранены с умом. Видеть, как маска, которую он носил, даже на кратчайшие мгновения сменяется улыбкой — всё это было тяжело, но подкрепляло веру в него. Мимолетно, как шепчущееся слово на штормовом ветру, в его голове промелькнула мысль, что это была удивительно приятная улыбка. Сдержанная и нерешительная, но… очаровательная. Когда его лорд смог расслабиться (пусть даже слегка), он словно стал другим человеком. Ледяная маска треснула, и под ней оказалось тепло, и это само по себе было отрадно. Мысль была прервана невнятными звуками жаркого спора, достигшим острых ушей Слуги: в голосе его Мастера прозвучала суровая угроза, сменившаяся до боли знакомым смехом. — Что случилось с «постарайся не убить Гильгамеша, пока меня не будет»?» — вздохнул он, ненадолго исчезая в форме духа, чтобы перемахнуть через дом и двор. Алые глаза Кастера, казалось, сфокусировались на другом Слуге за мгновение до того, как он материализовался рядом с профессором, и взгляд короля окрасился чем-то странно недовольным. — Всё-… — он запнулся при взгляде на мага рядом с собой: лицо профессора было совершенно белым, глаза расширены и устремлены на Кастера, как будто Сэйбера там и не было. Когда он оглянулся, чтобы потребовать объяснений от золотого короля, тот уже растворился в воздухе, сверкая магической энергией. Трусливое отступление, но, возможно, не самая худшая ситуация. У Сэйбера были более важные дела, чем затевать драку с их предполагаемым союзником, и он не хотел сегодня выслушивать насмешки короля. — Мастер, — нежная рука легла на плечо мага, пытаясь вернуть его назад, прежде чем он отправится в то место в своем разуме, куда устремились его мысли, пока его глаза смотрели так отстраненно. Частота, с которой он это делал, начинала беспокоить Сэйбера гораздо больше, чем он осмеливался говорить. — Что сказал тебе Кастер? — Н-ничего, — он покачал головой, похоже, немного приходя в себя. — Как обычно. Он просто… провоцировал меня ради забавы, оставь это. — Ты… ты уверен? — это совсем не походило на обычную провокацию, но прежде чем Сэйбер смог задать дальнейшие вопросы, маг прижал руку ко лбу, словно пытаясь прояснить свои мысли. — Забудь об этом. Кастер сейчас не важен. Мне… мне нужно поговорить с тобой. Его солнцезащитные очки были сдвинуты на затылок, и пока Сэйбер с беспокойством наблюдал за ним, его Мастер повернулся и посмотрел на него с чем-то неопределенным на лице: резкие и холодные черты смягчились в меланхоличной ностальгии, которую рыцарь никогда не видел раньше. Или… видел? Только один раз, на мимолетное мгновение, которое было настолько искренним, что, казалось, само время остановилось и повисло в воздухе. «Ты мой рыцарь». Сэйбер мог сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз его Мастер смотрел ему в глаза без защитных черных линз, и теперь он понял, почему они считались необходимыми — взгляд его был настолько открытым и честным, что на мгновение показалось абсурдным думать, что он вообще может лгать. Его Мастер потянулся и взял руку Сэйбера в свою со странной настойчивостью, написанной на его лице, и темная тень чего-то почти страшного осела в этих лугово-зеленых глазах, как тучи, грозящие дождем. За льдом и огнем, за напряженными улыбками и непрощающим гневом — это было истинное лицо того, кто вышел за границы мира ради чуда под названием Слуга. Пожалуйста, — услышал он собственные мысли, — просто скажи мне, кто ты на самом деле. Позволь мне разделить то бремя, которое так тяжело лежит на твоих плечах. Его рука дрожала на руке Сэйбера, и пока рыцарь стоял как завороженный, его господин заговорил срывающимся и напряженным от волнения голосом: — Диармайд, я… я не… Резкое жужжание, раздавшееся в районе пиджака его Мастера, вдруг оборвало это предложение, разбив весь момент о землю на тысячу осколков. Ругаясь себе под нос, профессор посмотрел в сторону и замешкался; Сэйбер хотел настоять на том, чтобы он хотя бы закончил мысль, но этот настойчивый звук продолжался, и рука его Мастера неохотно опустилась с его собственной, чтобы достать из кармана телефон. — Боже… прости- дайте мне секунду, это, наверное, Айрисфиль. Звук на другом конце был неразборчив даже для Слуги — голос Айрисфиль звучал в настоятельных тонах, но слова были неясны. Что бы она ни сказала, его Мастер бросил взгляд на небо, где постепенно начинался закат. — Что? …Ещё слишком рано для этого, не может быть… Майя уже начеку? Ещё одна пауза, заполненная звуком резкой настойчивости, Сэйбер почувствовал, как напряжение предстоящей схватки начинает подкрадываться к ним, остро осознавая, насколько пусты его руки без тяжести асимметричных клинков, зажатых в них. Сэйбер резко осознал, как глаза его Мастера сфокусировались на нем, пока Айрисфиль говорила, со спокойным расчетом, в то время как искренность, которая была всего мгновение назад, начала исчезать, словно гаснущие на рассвете звезды. — Хорошо, — сказал наконец его Мастер, глядя на Сэйбера, пока говорил. — Пусть Илия отправит Берсеркера, а вы двое оставайтесь на месте, если Майя не скажет иначе. Мы будем там всего через секунду. Телефон исчез в кармане, Сэйбер молча ожидал неизбежного приказа. Что бы ни промелькнуло мимо них несколько секунд назад… момент вернется, он должен был вернуться, он будет верить, что его Мастер наконец-то доверится ему, как только у них появится свободное время перевести дух. — Что-то пересекло ограниченное поле — она ещё не знает, что именно, — подтвердил маг, снова надвигая на глаза черные линзы. — Ты можешь доставить меня обратно в замок? Так будет быстрее. — Конечно, Мастер. Сталь снова взяла верх в образе мага, дверь закрылась и заперлась на замок, несмотря на то, что было мгновением раньше. И хотя было очень неприятно тянуться к незаметным ответам, на которые он так надеялся, лишь для того, чтобы они отступили ещё дальше, Сэйбер понимал, что война превыше всего. Он понимал, как бы ему это ни было не по нраву, что его вопросы могут подождать, а терпеливая вера в человека, стоящего перед ним, несомненно, будет вознаграждена раньше, чем позже. Так должно было быть.