Так давай же дадим ярости мы волю,
Пусть гнева ветры унесут нас прочь.
Жить в подчинении не собираюсь более,
Теперь я в жертву не веду игру.
(AmaLee — Backlight)
Конечно же это должен быть пентхаус. Если Вэйвер выживет, то будет считать, что на последнем этаже каждого здания в Фуюки живет маг, у которого слишком много денег. Помещение было ярко освещено и открыто, окна занимали большую часть внешней стены, из которых открывался вид на город. Живописное, роскошное, с огромным ощущением давления, которое нельзя было игнорировать — незримое присутствие Слуги в духовной форме, без сомнения. Ещё одна карта, возложенная на конструкцию, трясущуюся от собственной неустойчивости. — Я не была уверена, что ты действительно придешь, — заметила Сола-Уи, плавно поднимаясь со стула, пока Вэйвер закрывал за собой дверь. Она стояла со всей сдержанной элегантностью аристократки, излучающей праведный гнев, аккуратно сложив руки и делая над собой усилие, чтобы смотреть в упор на того, кто был выше её ростом. —…Ты не привел своего Слугу. — Конечно нет, — холодно ответил он, стараясь не обращать внимания на то, как что-то сжалось в его груди. Воздух здесь был каким-то неправильным, Вэйвер никак не мог это объяснить, да и времени на раздумья у него не было. Он заставил себя сдержать чувство тошноты и приписал его тому, насколько напряженным был и продолжает оставаться сегодняшний день. — А чего ты ожидала, что мы войдем и начнем сражаться посреди гостиничного номера? Дай мне передохнуть, Сола-Уи. — Тогда зачем ты вообще так утруждаешься? — огрызнулась она, складывая руки. В отсутствие перчаток, которые она носила раньше, малиновый цвет трех Командных Заклинаний ярко выделялся на фоне бледной кожи, а белые рукава образовывали изящную плавную форму. — Ты хочешь всё уладить, и я тоже. Но я уже сказал тебе, что не собираюсь с тобой сражаться, — теперь он с ещё большим отчаянием надеялся, что это не окажется ложью. — Я пришел сюда, чтобы поговорить — вот и всё. Выслушаем друг друга в последний раз, а потом решим, что будет дальше. С раздражённым отвращением она опустилась на стул, с которого поднялась, и жестом указала на стоящий в нескольких шагах от неё второй. Вэйвер, не настолько глупый, чтобы полностью отвести от неё взгляд, собрал все оставшиеся у него сегодня крохи самообладания и сел, перекинув слабую правую ногу через левую. Не было никаких иллюзий на счет того, кто из них владеет всей властью в данной ситуации, особенно учитывая это незримое присутствие наряду с чем-то гнетущим, от чего у Вэйвера начинала болеть голова. При желании Сола-Уи могла в одно мгновение расправиться с ним. Насколько он знал, за его спиной стоял её Слуга, готовый выхватить оружие по одному лишь неверному вдоху. — Если ты действительно думаешь, что я поверю в твои бредни о Святом Граале, то можешь поберечь дыхание и попробовать соврать что-нибудь другое, — начала она, постукивая хорошо наманикюренными ногтями по подлокотнику кресла. — Я не могу убедить тебя в этом без явных доказательств. И я здесь не для того, чтобы пытаться это сделать. Я хочу, чтобы ты сказала мне, как именно ты хочешь, чтобы всё закончилось, — прислонив трость к креслу, Вэйвер спокойно переплел руки и посмотрел на Солу-Уи из-за темных линз. Так было спокойнее, ведь она не могла его прочитать, если вообще хотела это сделать. Легче было напустить на себя спокойствие лорда, чем показывать нарастающую тревогу от того, как много вариантов развития событий могут оказаться ужасными для них обоих. — Я могу сделать несколько предположений о том, зачем ты здесь, и что тебе может понадобиться от Грааля. Но мне не нужны предположения, мне нужна правда. Я хочу услышать её от тебя. Её острые глаза уставились на него, будто она отчаянно пыталась заставить другого мага загореться от одного лишь своего взгляда. Но, несмотря на головную боль и напряжение, Вэйвер знал, что она скорее ухватится за эту возможность, нежели увидит, как его убивают на месте. — Мне надоело, что все говорят мне, что я должна делать, — сказала она, — Как только я получу Грааль, подобного больше никогда не будет, — и этого было достаточно, чтобы понять, зачем она здесь: второй по счету потомок, несомненно, воспользуется шансом высказаться и быть услышанным, как бы сильно она не ненавидела своего слушателя. Ну конечно… она оскалилась, постучала идеально ухоженными ногтями, однако лишь вдохнула и заговорила, с едва сдерживаемым ядом в каждом шипе, опутывающим её слова: — Всё было идеально, — начала она с разочарованием человека, который точно знает, где и как его жизнь пошла наперекосяк. — Отец, должно быть, знал, что совершил ошибку, доверив свой Герб моему безмозглому дураку-братцу. Брэм не может найти даже свой собственный кабинет с картой всего департамента, но поскольку он родился первым, то Герб принадлежит ему по праву. Вэйвер сомневался, что это полностью соответствует действительности, но не стал возражать. Брэм Нуада-Ре София-Ри был тем, кого можно было бы назвать «осторожным», в некотором смысле. Он не был особенно выдающимся магом, несмотря на свои способности, не привлекал к себе внимания, несмотря на своё положение, и не был особенно заметен в учебе, несмотря на лучшее образование, которое только могла предложить Часовая Башня. В том, чтобы не высовываться, была своя мудрость, и если это было намеренно, то Вэйвер должен был уважать такую сообразительность. Если же это было искренне… что ж, конечный результат для самого Брэма всё равно был один, даже если это ужасно отражалось на его семье. Но в сравнении с его сестрой, женщиной перед ним, шелковое изящество которой скрывало отравленный клинок? Выбор наследника для старинного и прославленного рода магов не мог быть более ошибочным. Сола-Уи идеально подошла бы на роль носительницы фамильного Магического Герба, что, по мнению Вэйвера, было одновременно и похвалой, и критикой. — Объединение силы факультета Духовной Эвокации с домом Эль-Меллой и, следовательно, с факультетом Минералогии было лучшим, что отец мог сделать для восстановления, — продолжала Сола-Уи, — Я должна была стать женой лорда и добиться того, чтобы оба наших дома уважали так, как мы того заслуживаем. Кейнет решил ещё больше закрепить успех, приняв участие в грандиозной битве за Святой Грааль — победа в таком ритуале не оставила бы сомнений в силах родов Арчибальд и Софии-Ри. …Что-то в этом высказывании кольнуло Вэйвера, будто ткань, зацепившуюся за колючку, и он не смог сдержаться, чтобы не проверить это высказывание в поисках того, что показалось ему неверным. Вполне логично, что Духовная Эвокация послала своего представителя на такой ритуал, как Война за Святой Грааль: не было лучшего поставщика катализаторов, чем те, кто занимался духовным вызовом. Несомненно, Сола-Уи дала бы Шишиго готовый катализатор, если бы он согласился стать её доверенным лицом. Итак, десять лет назад то, что перехватил разгневанный ученик, было вкладом семьи Софии-Ри в борьбе Мастера из дома Арчибальд. Победа, сказала она. В силах родов Арчибальд и Софии-Ри. Вэйвер быстро прикусил язык, чтобы не высказать то, о чем он сейчас подумал в приглушенном ужасе. Сола-Уи ненавидела его не просто потому, что подозревала, что на самом деле стало с Кейнетом во время войны на другом конце света. Она знала, потому что была с ним в Фуюки. Должно быть, так оно и было: учитывая то, что он знал об обоих участниках, Сола-Уи отказалась бы принять отказ, а Кейнет едва ли стал бы возражать. Да и с чего бы ему делать это, если он так уверен в победе? Как ещё лучше можно продемонстрировать себя невесте? — А потом случился ты, — нахмурилась она. — Пропажа такого артефакта, ты хоть понимаешь, какой это позор для Духовной Эвокации? Когда он понял, что ты — никчемное, бессильное, низкородное ничтожество — виноват в этом, он был в ярости. Но это было ничто по сравнению с тем, что чувствовала я. Одним неосторожным поступком ты всё испортил, выставив на посмешище и Кейнета, и весь мой дом сразу. Спокойный и бесстрастный, Вэйвер по-прежнему ничего не говорил. Он не мог возразить ни на что из того, что она сказала, не только потому, что решил позволить ей высказать своё мнение, но и из принципа. В конце концов, она была права. — После всего этого он всё ещё хотел держаться в тени и позволить Берсеркеру разбираться с любым сопротивлением. Что, надо признать, сработало бы. Но это был позор — прослыть не только глупцом, но и трусом не помогла бы исправить никакая победа. Тем более, когда ты так нагло и беззаботно разгуливаешь на свободе. Я сказала Кейнету, что если он надеется оправиться от такого оскорбления, то он должен стать свидетелем сурового наказания. В мире магов нет места людям, которые просто позволяют подобным оскорблениям в свой адрес оставаться без ответа. И снова она была права. Кейнет стал бы посмешищем для Ассоциации, если бы они оба вернулись живыми: один из двенадцати лордов просто позволил своему ученику саботировать его без последствий? Даже поставить Святой Грааль на всеобщее обозрение в своем кабинете было бы недостаточно престижно, чтобы затмить подобную слабость и глупость. — Как только ты бы убрался с дороги, мы собирались разобраться с Айнцбернами и этим нелепым Арчером. Но однажды ночью… ничего. Берсеркер исчез, Кейнет пропал, и я знала, что это потому, что он пошел за тобой. Я знала, ты наверняка что-то сделал, ты обманом и ложью выпутался из того, что должно было быть не сложнее, чем поймать мышь. Но как бы мне ни было противно говорить… всё так, как ты и сказал. Никто бы мне не поверил. Было бы политическим самоубийством даже пытаться заявить, что «Вэйвер Вельвет убил Кейнета Арчибальда Эль-Меллоя», даже в контексте войны. А потом у тебя хватило наглости забрать всё остальное, чтобы спустя годы появиться с его титулом, словно ты его действительно заслужил?! Голос Солы-Уи звучал всё громче и громче, и это, признаться, радовало. Лучше встретить неприкрытую ярость и отвращение, чем презрение, скрытое за дипломатией. Особенно когда речь шла о человеке, сдерживающим свою ненависть ради своего имиджа, чтобы собрать воедино те клочья достоинства, которые остались у второй по рождению женщины в мире, где оба эти качества уже делали её менее значимой в глазах многих окружающих. — Ты снова и снова рушил все мои планы, а теперь осмеливаешься во второй раз показаться в Фуюки?! — изящный кулак впечатался в подлокотник, и Сола-Уи с яростным обвинением наклонилась вперед. — Ты смеешь лгать мне, как легковерной дурочке, и снисходительно говорить о том, что тебя всё это волнует?! Ты думаешь, я поверю, что тебе есть дело до кого-то, кроме себя?! Тишину нарушал только звук тяжелого дыхания Солы-Уи после крещендо её тирады, и всё это время Вэйвер только и делал, что принимал её слова. Она заслужила свой гнев, и он был намерен дать ей его выместить, как не позволяла Часовая Башня. Его грудь болела от колотящегося в ней сердца, голова горела от странного чувства тяжелой тревоги в сочетании с удушающим ощущением присутствия Слуги, но выражение его лица было совершенно спокойным и ровным, когда он снял солнцезащитные очки и сунул их в карман. Посмотрев на Солу-Уи самым непоколебимым взглядом, который он, вероятно, когда-либо держал, Вэйвер наконец ответил: — Я приношу свои извинения. Открыв рот, как дохлая рыба, Сола-Уи пролепетала полуслова в ответ на то, чего она, видимо, ожидала меньше всего. — Ты права, — продолжил он, прежде чем она успела опомниться и возобновить свою тираду. — В тот день я не думал ни о ком, кроме себя. Для меня было важно только собственное продвижение и ненависть к Кейнету, и я действовал, не задумываясь о том, как это отразится на других. Всё, что может делать каждый, — это искать пути выживания, чтобы выбраться из ямы гадюк, которой является Часовая Башня, и мне искренне жаль, что я лишил тебя такой возможности, действуя по детскому порыву. Я не жалею о том, что сделал с самим Кейнетом, и о том, к чему это привело, но я жалею о том, что в результате это принесло тебе проблемы. За это, и только за это, я приношу свои извинения. — Ты-… ты не можешь говорить серьезно, — заикаясь, пролепетала она, глядя на него с недоверием, всё ещё пылая от гнева. — Ты думаешь, что такие пустые слова имеют значение теперь- — Конечно, нет. Искренние или нет, но слова — это только слова и ничего больше. Но чего ещё ты ждешь от меня? Что ещё я могу сделать? Я продал свою душу дому Арчибальд и стал фигурантом Райнес, а затем работал до потери сознания, чтобы сохранить благополучие рода. Я точно не могу вступить с тобой в политический брак, и я уверен, что ни один из нас этого не хочет. Губы Солы-Уи искривились в тошнотворном отвращении, с которым Вэйвер был полностью согласен. — Не нужно также строить иллюзий, что Кейнет или его статус волнуют тебя не только с точки зрения выгоды. То, что ты не хотела выходить за него замуж, ясно как день, и я, конечно, не могу тебя за это винить. Ты действительно не могла сделать ничего другого, чтобы поднять свой дом и свой личный статус, и, говоря прямо, как маг, ты была права. Все мы просто пожираем друг друга заживо, надеясь выйти на первое место, будь то сейчас или через сколь угодно возможных поколений. — Что, — прошипела она, — ты несешь. — Я говорю, что это несправедливо. У тебя талант не только в магии. Я согласен с тобой, что Эулифис ошибся в выборе преемника. Я не верю, что у твоего брата хватило бы духу зайти так далеко и рискнуть всем в Войне за Грааль, чтобы добиться успеха, а выдать тебя замуж за заносчивого дворянина было бы не только нерациональным использованием твоего потенциала, но и просто бесчеловечной жестокостью. Всё время, пока он говорил, на его лице не было ни малейшей эмоции. Даже когда его сердце колотилось, даже когда он начал чувствовать головокружение, даже когда он смутно задавался вопросом, не удалось ли ей создать в воздухе какое-то отравляющее заклинание, Вэйвер оставался полностью сосредоточенным. Он должен был сделать всё правильно. Он должен был подбирать слова с особой тщательностью, иначе ему придется убить её, чтобы самому остаться в живых. — Конечно, ты не считаешь, что система, в которой такой человек, как ты, существует только для того, чтобы распространять кровное родство, достойна оправдания. Ты видишь это лучше, чем твой отец или твой брат, — осторожно начал он, слова его отягощались убеждением, которое уже много лет неуклонно давило на его плечи, — Ассоциация не просто стагнирует, она деградирует. Сколько было таких же, как ты, талантливых, более умных, но полностью игнорируемых по бессмысленным причинам, связанных со статусом? Сколько потенциальных возможностей для продвижения по службе было упущено из-за беспечности, которую, как ты, несомненно, считаешь, проявил твой отец, завещая свой Герб? Она снова начала тихонько шипеть, и, поняв, что чайник близок к закипанию, Вэйвер решил отстраниться от непосредственного давления на больную тему и продолжить с более прямого угла: — Есть ещё кое-что, что я должен сделать. Амбиции, которые, конечно, не будут реализованы при моей жизни и не смогут быть осуществлены в одиночку. Сола-Уи откинулась в кресле, переплетая пальцы и излучая такое холодное осуждение, что казалось, будто сама комната похолодела на несколько градусов. — Я ещё раз спрашиваю: что ты такое несёшь? Перестань тратить мое время и переходи к делу. — Я собираюсь изменить Ассоциацию, — ответил он, испытывая небольшое удовлетворение от того, как Сола-Уи несколько раз моргнула с завуалированным удивлением. — Если бы ты училась у учителя, которому было бы не наплевать на твои таланты, а не у того, кто отмахивался от тебя, как от второго ребенка, насколько могущественнее ты бы стала? И как долго, по-твоему, мир магов будет существовать в такую эпоху, если никто не будет учиться и приспосабливаться? Несмотря на то, что Ассоциация существовала уже не менее двух тысяч лет, Вэйверу было ясно как день, что она не будет существовать вечно. Ещё подростком он понимал, что необходимо меняться, как бы неосторожно и глупо он ни выражал эту мысль. — Мои ученики могут это сделать — и сделают. Конечно, не в нашем поколении и, возможно, не в их собственном, но, реализовав весь свой потенциал, они смогут вызвать смену парадигмы. Всё не должно быть так, Сола-Уи. Если мы будем работать над изменением фундамента сейчас, Часовая Башня сможет стать ещё крепче в будущем. Если бы мир магов смотрел на таких, как мы, и оценивал их по заслугам, а не по праву рождения, только представь, сколь многого можно было бы добиться. Но прежде чем я смогу довести всё до конца, я должен решить проблему здесь, в Фуюки. Если ты действительно не веришь мне насчет Грааля, хорошо — но если это так, то поработай со мной некоторое время, и я найду способ раскрыть тебе правду. Мы не можем позволить себе быть врагами друг другу: есть гораздо более серьезные проблемы, независимо от того, веришь ты мне или нет. За то время, которое потребовалось Вэйверу, чтобы изложить свою позицию, краткое удивление успело застыть под холодным взглядом, которым она вновь окинула его. «Пожалуйста», — отчаянно подумал он, стараясь сохранить спокойное и расчетливое выражение лица. Намотанная на предплечье проволока казалась ему тяжелее цепи, каждая его часть была напряженной и несгибаемой словно сталь: «Пожалуйста, пожалуйста, просто подожди немного. Не заставляй меня убивать тебя». Сола-Уи медленно поднялась со своего кресла, что побудило Вэйвера сделать то же самое. Левая рука, почти до белизны сжалась на трости, а правая вытянулась в подобии перемирия. — Ненавидь меня сколько хочешь. Когда мы вернемся в Лондон, ты можешь пытаться убить меня столько раз, сколько потребуется для твоего удовлетворения. Но до тех пор позволь мне попытаться доказать, что я не намерен быть твоим врагом. Что скажешь? В тяжелом воздухе раздался резкий треск, а вместе с ним и жгучая боль от того, что Сола-Уи резко ударила Вэйвера по руке откинув её в сторону. — Таких, как мы, — прорычала она в ответ, повторяя его слова и выплевывая их как едкий яд. — Даже самый заурядный наследник достойного рода ценнее золота по сравнению с отребьем, коим являешься ты. Ты смеешь смотреть на меня и говорить «таких, как мы», как будто ты хоть на что-то способен по сравнению со мной? Лучшее, на что ты можешь надеяться, — это умереть с достаточной значимостью, чтобы твое имя стало самой маленькой сноской, хотя даже для этого нужно чудо. Вэйвер тихонько вздохнул и опустил руку в карман пальто, нащупывая пальцами стеклянный пузырек. В его голове рождалась мысль — неприятное осознание, складывающееся из слабых подозрений. Обида — это одно дело, но до такой степени, чтобы поставить её на первое место, а не на безумные амбиции Вэйвера…? Даже для этого нужно чудо- — Ох, — сказал он, не задумываясь, когда ответ встал на место. —…Дело вовсе не в том, что я украл катализатор, не так ли? Даже близко не в той степени, как ты хочешь думать. — Прошу прощения? — холодно ответила она, застигнутая врасплох резкой сменой темы разговора. —…Ты не участвуешь в войне от имени Ассоциации или дома Софии-Ри, — слова медленно тянулись друг за другом, как нить, ведущая назад от своей развязки. — Если бы это было так, ты бы никогда не пытались нанять Шишиго в качестве доверенного лица. Но то, что ты здесь, означает, что ты уверена в своих шансах, а значит, ты использовала невероятно мощный артефакт. Остается только гадать, откуда он у тебя взялся, если ни отец, ни брат не догадались, для чего он тебе понадобился. Она искала Грааль для признания, но не так, как Кейнет. Для него это была всего лишь ещё одна строчка во впечатляющем резюме в разделе «достижения», то, что просто полировало бы и без того зеркальный блеск репутации, делая её более совершенной. Никакого значительного повышения статуса не произошло бы, если бы Кейнет и Ланселот завоевали Святой Грааль. Другой Мастер застыла перед ним на месте, темные глаза расширились от шока, вызванного подразумеваемым обвинением. Беззвучно открывая и закрывая рот, Сола-Уи сделала шаг назад. Для неё это было всё. Победа здесь была бы неоспоримой истиной, подтверждающей, что маг, которого не замечают, обладает силой и мастерством, пренебрегаемым другими, доказательством ценности никчемного существования. —…Я так и думал. Когда ты поняла, что с Шишиго ничего не выйдет, ты украла катализатор и сбежала в Фуюки, собираясь сразиться в битве, где родословная и статус ничего не значат. Чтобы, получив Грааль, никто больше не пренебрегал тобой, — спокойно подтвердил Вэйвер, глядя на неё с невозмутимым профессионализмом. Когда он доказывал свою правоту со всей убедительностью ножа, вонзенного в сердце, в его крови был лед, а в голосе — серьезная суровость. — Ты точно такая же, как и я, Сола-Уи. Судя по выражению лица, он мог бы с тем же успехом ударить её ножом. В ответ на этот вывод она резко вдохнула воздух, после чего наступила тишина, как будто она совсем забыла, как дышать. Если он нанесет удар прямо сейчас, пока она борется с самым страшным оскорблением, какое только можно себе представить, может- может быть, он успеет прикончить её до того, как Слуга начнет действовать в ответ. И что потом? Он всё равно умрет в следующее мгновение. Но если бы ему удалось устранить серьезное препятствие, то дальше могли бы разобраться остальные. Диармайд мог заключить договор с Айрисфиль, у Илиисвиль оставался Берсеркер, с Кайри и Майей они легко справились бы с остальным. Разве не точно на такой исход он рассчитывал? Всё, что ему нужно было сделать, это провести скрытым клинком по её горлу. Разум метался, кричал: сделай это, чего ты ждешь, ведь это именно то, что ты и задумал — и всё же он был совершенно неподвижен в ту секунду, которая растянулась в мучительную вечность. Это огромное давление и бесцельный ужас всё ещё висели в воздухе, удушающие и подавляющие. Замечание, которое Сола-Уи восприняла как критический удар, оказалось обоюдоострым мечом, что в ответ обрушился и на самого Вэйвера: теперь он видел её ненависть такой, какой она была на самом деле — она ненавидела его так же, как и он презирал Кейнета, но теперь он оказался по другую сторону одной из самых ужасных ночей в своей жизни. Один щелчок переключателя, одно движение руки — и лорд Эль-Меллой II станет таким же прагматичным магом, каким был его предшественник. Таким, каким он должен был быть, чтобы довести эту войну до конца. Но в решающий момент, в последнюю секунду, которая должна была решить всё… Вэйвер Вельвет оказался просто трусом. Лицо Солы-Уи, пылающее огнем ярости, вновь вспыхнувшей, чтобы сгладить шок, исказилось от бешенства, а в уголках глаз заблестели раскаленные слезы. Ничего уже не вернуть, никаких переговоров быть не может — если бы такое предложение и возникло, оно было бы мгновенно развеяно следующим словом: — Лансер. Она выкрикнула это имя как команду, и за её спиной из тяжелого воздуха материализовался Слуга — светловолосый рыцарь в простых, но сверкающих серебром доспехах, взгляд которого из морской зелени был устремлен на цель своего Мастера. Сразу же стало понятно, почему атмосфера в комнате была такой неправильной, и почему ему стало плохо, как только он вошел: это было не просто окружающее магическое давление, оно было окрашено слабым, едва уловимым воздухом пресной воды и чешуи рыбы. Слишком поздно он понял, что Сола-Уи точно знает, по какому слабому месту нужно ударить. Она знала, что Кейнет пытался получить в качестве катализатора и кого в результате призвал Вэйвер, поэтому он не мог не предположить, что во второй попытке она не предусмотрит именно такой вариант развития событий. Он ни минуты не раздумывал над тем, как зовут этого Слугу, потому что узнал его лицо тотчас. Он знал эти глаза, помнил этот взгляд из далекого воспоминания, где он был окрашен жестокой обидой. Это была не его собственная память, а последний угасающий взор другого. В застывшем ужасе, не имея абсолютно ничего, что могло бы защитить его от массивного копья в руках Слуги, Вэйвер Вельвет смотрел на легендарного героя, которого он принципиально недолюбливал вот уже десяток лет. Лидер Фианны, происходивший от Среброрукого Нуады*, обладающий всеми знаниями мира. Сола-Уи призвала единственного врага, против которого даже Диармайд Уа Дубне никогда не осмеливался поднять клинок. Финна Маккула.