*** *** ***
Чем можно заняться, пока ты закован? Можно любоваться видами в ограниченной области, поскольку повернуться нельзя. Можно попытаться уснуть, пока конечности не устанут и не начнут болеть от отёков. А после размяться, как это позволяет положение. И так по кругу. Конечно можно что-нибудь говорить, петь или вообще кричать, но лишний раз тревожить окружающих не стоит. Так рассуждал Нариндер, которому уже стали надоедать занозы его тюрьмы. Какое бы положение он не выбирал, то всегда чувствовал либо неудобство колодок, либо неудобство положения его тела. Если бы тело умело разговаривать, то оно бы непременно тотчас же закричало от боли, но вскоре посадив свой голос стало бы лишь вяло хрипеть и просить свободы. Но воле Нариндера можно было позавидовать — единственное, что его беспокоило, так это его внутренние мысли, которые отводили внимание от боли на рассуждение его текущего положения. Как бы это не звучало странно, но быть закованным он уже давно привык, но в прошлый раз он имел более могущественное тело, которое было способно десятилетиями не двигаться и не чувствовать дискомфорта. Теперь приходилось иногда делать небольшие движения, не давать конечностям застыть на месте, разгонять застоявшуюся кровь, которая требовала постоянных телодвижений. — Как же я хочу, чтобы это был один большой кошмар… — тихо произнёс себе под нос заключённый, — Просто закрыть глаза… Выполнив сказанное, он погрузился в дрёму, расслабив тело, как только это было возможно. Разум сразу стал выдавать различные образы, знакомые и выдуманные, в попытке хоть как-то себя отвлечь. Шамура и другие епископы до того несчастного события, диковинные существа, что рассекают небесное пространство, двигая за собой солнце днём и луну ночью, тень, с которой так приятно беседовать, милое ожерелье, подаренное Агнцем… Стоп… Тень? В одно мгновение разум сосредоточил все свои силы на этой мысли, пытаясь понять реальность этого воспоминания или воображения. Внезапно в голове всплыл отрывок речи этой фигуры, что говорила обеспокоенным голосом: «Это ненормально испытывать влечение к тому, кто тебя пытает. Мир позволяет такому происходить, но неужели ты готов терпеть это всю оставшуюся жизнь? Всё может поменяться, достаточно лишь иметь надежду…». Почувствовав чужое прикосновение, Нариндер был вынужден вернуться в реальность и открыть глаза, которые сразу же увидели перед собой своего тюремщика — это был ягнёнок, который ехидно улыбался и смотрел словно в душу своего пленника. — Сейчас не ночь, чтобы спать, Нариндер — от того, как он произносил это имя возникало лишь неприятное чувство небезопасности и тревоги, — Посмотри на меня. Нехотя, но кот поднял свою уже уставшую от заключения голову и его глаза уставились на носителя Алой короны. Он стоял перед ним, улыбаясь как настоящий псих, а глаза были заняты представлением различных непотребностей со своим рабом. — Я сегодня располагаю в хорошем настроении, поэтому сегодня ты можешь свободно выполнять свои обязанности как член моего культа. Надеюсь, что и твоё настроение будет подобающим. Ягнёнок спокойно ослабил запирающий механизм и позволил пленнику освободиться. Нариндер сразу же воспользовался возможностью и начал разминать свои конечности, которые были только благодарны вновь ощутить свободу. Но в голове у него была только одна мысль — один рывок, один точный укус в шею и его противник умрёт. Он сделал шаг ближе к своему ненавистному оппоненту и был готов наброситься на него, но плану помешало щупальце, которое схватило кота в полёте за шею и с силой обрушило его спиной на землю, попутно усилив своё сжатие, затрудняя жертве дыхание. Нариндер хотел было вновь подняться и продолжить свои попытки сопротивляться, но щупальце лишь сильнее сжимало его горло, не давая ему сделать вдох, в то время пока ягнёнок лишь наблюдал за тщетными попытками и злорадно улыбался. Наконец, когда сознание начало покидать тело, щупальце ослабило хватку, позволяя вдохнуть, но не прекратило удерживать жертву на земле. — Какой же ты наивный, Нариндер. Ты действительно думал, что я не ожидаю от тебя подобных попыток? Рядом с тобой я всегда особо чуткий и внимательный, к тому же не забывай, что способность читать твои мысли даёт мне фору. — Да я только начал — отдышавшись ответил кот, — Пока я жив, я не перестану это делать. Это лишь вопрос времени, когда ты получишь по заслугам. Запомни мои слова, поскольку они станут пророческими. — И это мне говорит тот, кто поступил со мной также? — усмехнулся пророк, — Из нас двоих только ты заслуживаешь страданий. — Я? Не делал я ничего чтобы заслужить такого от тебя, по крайней мере я так считаю. — Тебе напомнить? — немного угрожающе спросил ягнёнок, — В конце концов только ты виноват в произошедшем. Он осторожно сел на траву рядом с Нариндером, который хотел ударить того из-за близкого расстояния, но появившееся, уже второе, щупальце схватило его руку и силой прижало к земле, обжигая своим прикосновением. Ягнёнок очень хорошо управлялся с проклятиями и руководил щупальцами, словно они были продолжением его тела. От такой безнаказанности он стал поглаживать лежащего по голове, на что ему было выдано агрессивное шипение, но после нескольких безуспешных попыток сопротивляться, шипение спало на нет. — Думаю начать стоит с момента, когда появилось это дурацкое предсказание, которое поставило крест на всех ягнятах. Хотя стоит ещё обвинить других епископов, которые так бездумно решили поступить с невинными созданиями. Как бы то ни было, очередь дошла и до меня, и моя жизнь была оборвана по прихоти кучки безумцев… «Оказавшись перед тобой я был очень удивлён и конечно же напуган. Но ты был благосклонен со мной, конечно твой повелительный тон ещё напрягал меня, но твоё отношение ко мне заставило меня довериться тебе. Осознавать, что мне доверяют такую важную роль в моей жизни, довольно приятно. Да, культ в твою честь, да служить тебе верой и правдой, но получить вновь второй шанс на жизнь, и также получить такую могущественную вещь как Алая корона, тогда я был по-настоящему счастлив. Мои успехи ты хоть в своём стиле, но искренне одобрял, мои поражения ты не воспринимал как крайние проступки, вновь и вновь давая мне причину продолжать сражаться с епископами». «Так было ровно до одного момента. Шамура и его постоянные разговоры о прошлом. Постоянно попытки сначала говорить со мной, а только потом пытаться меня остановить, как будто я должен был одуматься и прекратить бессмысленную борьбу. Но за время этих монологов я узнал одну вещь и понял другую. Ты, Нариндер, такой же епископ, как и они, просто с титулом Смерти. Но тот факт, что ты епископ дал мне понять, что раз я их побеждал то и тебя смогу одолеть. Разумеется, эта мысль была сразу же забыта, поскольку я всё ещё верил тебе и надеялся на твою благосклонность после выполнения моей работы. Но после падения Шамуры, ты совершил ошибку — ты смешал меня с грязью. Ты не вспомнил про мои заслуги и сразу же потребовал отдать тебе жизнь и корону в придачу. Быть может ты просто торопился вновь получить свободу, но ты не постарался сохранить свои эмоции до самого конца, чтобы я отдался тебе и только после этого ты бы закончил со мной». «Я почти сразу же отправился к тебе на эту роковую встречу. Но не по причине того, что я уже достаточно насладился этой жизнью, нет, я бы и спустя пару лет бы к тебе пришёл и ты бы меня дождался. Я так скоро пришёл к тебе, потому что не хотел тебе возвращать корону, а сделать тебя пятым епископом, который падёт от моего клинка. Но даже в момент, когда я приближался к тебе, я всё ещё верил, что ты благодарен мне и сделаешь меня своим верным помощником, или хотя бы оставишь в покое. Но вновь нет, чем ближе я подходил, тем сильнее ты считал меня ничем. Но неужели тебя не посещала мысль, что тот, кому ты дал такую силу, который слышит от тебя только оскорбления и унижения, не захочет некой справедливости? Эту справедливость ты и получил». — Ты не заслуживал эту корону — прорычал Нариндер, — Не заслуживаешь и сейчас. — Ты был готов истязать меня после своей победы в той схватке, а я пообещал тебе жизнь в боли и страданиях и как видишь, своё слово я сдерживаю. Ты ничем не лучше меня, даже хуже, ведь мне не нужен мир, чтобы править. Достаточно того, кто будет страдать рядом, прося милости своего господина. — Никакой ты не господин, просто недоразумение, ошибка природы — уже шипел кот, — Ты никогда не сможешь иметь даже часть того могущества, которым обладал я. В ответ на это оскорбление, ягнёнок создал в руке кинжал и приставив кончик лезвия к груди своей жертвы, стал медленно вводить лезвие всё глубже и глубже. Нариндер мгновенно почувствовал жгучую боль от столь острой стали, но не мог вырваться поскольку щупальце сильнее давило на горло, когда чувствовало сопротивление, и единственное что оставалось так это сначала стонать от невыносимой боли, а потом и вовсе кричать от безнадёжности. Ягнёнок явно не очень переносил этот шум, поэтому сразу же прекратил истязание и резко вытащил клинок, заставив кота буквально хрипеть от резкой боли. — Какой же ты громкий — сказал пророк, выбирая новое место для клинка, — А ведь знаешь, что ты был таким бессердечным из-за короны? Она вроде не живая, но открывает твои самые сокровенные и жестокие мысли, маня их воплотить в жизнь. Теперь я понимаю почему ты тогда так поступил. Ты жаждал вновь испытать эти чувства силы и могущества. — Не… — Нариндер пытается сдержаться, чтобы не закричать от нестерпимой боли, лишь бы не радовать этими звуками барана, — Немедленно прекрати это, ты слышишь? — Что ты сказал? Прекратить? — оживлённо спросил ягнёнок, даже остановившись, чтобы услышать чёткий ответ, — Я знаю, что ты можешь попросить получше, давай, я жду. — Не дождёшься, ничтожество — он выплюнул скопившуюся кровь во рту прямо на лицо своего мучителя, — Я буду терпеть и моей пощады ты никогда не услышишь. Такие слова ничуть не расстроили ягнёнка — он лишь слизал кровь, что попала ему на губы и улыбнулся, обнажив свои зубы. Он наклонился к уху Нариндера и прошептал зловещим голосом: «Тогда можно на этом закончить». И резким движением вонзил клинок в шею кота, отчего тот начал хрипеть, пытаясь закричать, заливая себя и землю своей кровью. Он смотрел на ягнёнка глазами полными ужаса, хоть и пытался это скрыть, теряя связь с миром. — Скоро увидимся… — последнее, что услышал он, перед тем как окончательно закрыть глаза и испустить дух. Открыл глаза он в известном для себя месте. Бесконечное пространство Небытия, белый туман и предательски гнетущая тишина. Это место никак не поменялось с его последнего длительного пребывания здесь, может даже стало ещё более неприятным, напоминая о прошедших моментах. — Хотя бы сейчас на мне цепей нет — попытка утешения в такой ситуации всегда может немного прийти в себя и на время отвлечься от переживаний. Конечно, возможность свободно ходить уже лучше, чем ничего, но что делать потом? Как долго придётся здесь находиться и заберут ли тебя отсюда? Такими вопросами Нариндер не желал забивать свою голову, а стал рассуждать о ситуации в целом, ходя туда-сюда. Воспоминания одни за другим стали возникать в голове. Ненужные и случайные сразу отсеивались и отходили на второй план, в то время как главная нить была во внимании. Он до сих пор помнил и момент, когда он впервые заговорил с ягнёнком и момент, когда ждал от него корону, а не нож в спину. Он говорил звонким, приказным тоном, ведь положение епископа Смерти ему это позволяло, но тот факт, что его корона возлежала на другой голове, не дал как следует подумать над своими словами, перед тем как получить корону назад. Он упустил тот момент, что с короной ягнёнок даже выглядел не таким жалким, как это было при первой встрече.***
— Быть может этот ягнёнок был прав, и корона действительно как-то оказывает влияние на своего носителя? Тогда и я был под её влиянием — очередная мысль вслух, ответ на которую надо давать только самому. Теперь довольно трудно вспомнить моменты до его поражения и освобождения, но было ясно, что характер был крайне специфичный: гордость и величие, могущество себя и никчёмность окружающих, даже других епископов. Даже когда корона покинула его голову и была отдана ягнёнку, эмоции никак не поменялись. Быть может виной тому была жажда мести или долгое остаточное воздействие на разум. Как бы то ни было, лишь после поражения и становления простым смертным, хоть и с возможностью не стареть, чувства стали совершенно другие. Словно всё началось с чистого листа и только мысли и желания остались прежними, которые постепенно менялись под действием новых ощущений. Так, желание править миром ушло в забвение, а на его место встало простое наслаждение миром в спокойной и мирной жизни. А яростная ненависть к ложному идолу сменилась теплыми чувствами к этому пушистому существу, причём взаимными.***
— Но если корона так сильно меняет восприятие, то что случилось с этим пророком, что он стал таким… каким я был раньше? А может ли это повториться с Агнцем? — опасения наполнили воздух вокруг Нариндера, заставляя его сердце биться чуть быстрее. И ведь действительно, сколько времени должно пройти, чтобы это произошло? Но Агнец точно не такой, как этот… Он всегда ведёт себя довольно спокойно и положительно, постоянно улыбаясь любому, кого он видит перед собой. А если… это только на время? Что если он изменится и станет хладнокровным и злым? Как этого избежать и получится ли это вообще? Что если самой судьбой сказано, что каждый носитель Алой короны обязан быть жестоким воплощением зла? Нариндер был таким, иной ягнёнок таким является, а Агнец… нет, нельзя этого допустить, надо разорвать порочный круг. Но всё-таки что-то здесь не так, слишком мало времени прошло с момента получения ягнёнком короны, чтобы так резко измениться. Есть другие причины этого и их надо выяснить.***
Неясно, сколько времени прошло — пара мгновений или несколько лет, но в конце концов его схватили знакомые щупальца и утащили под землю в вечную темноту, которая сменилась привычными стенами храма. Хоть от ран не было и следов, но тот, кто их оставил, мог их нанести вновь, может ещё больше и глубже. Однако ягнёнок лишь подошёл ближе и спокойным голосом обратился к только что оживлённому: — Надеюсь, что ты не сильно скучал по мне. Мне пришлось на время отвлечься на просьбы моих последователей, поэтому я забыл про тебя ненадолго. Но теперь ты здесь. — Придумал ли чего-нибудь новое, пока я отсутствовал? — холодно ответил кот, — Что готовит судьба для меня на сей раз? — Ну… ты всё ещё мой последователь и я должен заботиться о твоих потребностях. Быть может ты желаешь… чем-нибудь перекусить? Нариндер хотел было в довольно грубой форме отказать, но его тело, услышав такое предложение, предательски издало урчание, явно соглашаясь на такое предложение, на что ягнёнок был только рад. — Такой ответ меня вполне устраивает — улыбнулся он, взяв кота за руку, который тут же начал сопротивляться, — Эх, Нариндер, я просто хочу дать тебе поесть. Не заставляй меня просить помощи моих верных щупалец. Или тебе нравится проводить с ними время? Хотев зашипеть и ответ на такую дерзость, кот лишь тяжко вздохнул и не стал сопротивляться, направившись с ягнёнком прочь из храма. Хоть рука у барана была довольно приятной на ощупь, от самого него веяло угрозой и простой неприязнью. Они не спеша добрались до кухни, где их ожидала единственная оставшаяся порция, постепенно остывая, в предвкушении, чтобы её съели. Ягнёнок ловко подхватил эту еду и поднёс ближе к Нариндеру, который сразу почувствовал довольно приятный аромат жаренного мяса, от чего его желудок издал очередной стон, громче и дольше предыдущего. — Вот видишь — не сдержал смешка пророк, — Ты хочешь поесть и тебе не получится так просто это скрыть — он взял небольшой кусочек мяса и поднёс ко рту голодного кота, — Открой ротик, сейчас прилетит птичка! Нариндер демонстративно отвернул голову от столь аппетитного предложения, на что ягнёнок сильнее нахмурился, указав взглядом на землю перед ним, из-под которой медленно начали появляться знакомые отростки. Пришлось принять предложение, и кот открыл рот, позволив положить себе этот ненавистный кусок мяса. К большому удивлению, мясо начало словно таять на языке, имея неописуемо превосходный вкус, от которого хотелось прыгать от счастья и удовольствия. Идеальная степень прожарки, букет трав и специй… словно это лучшее, что он пробовал в своей жизни, даже вспоминая кулинарные шедевры Агнца. Поэтому скрыть радостные эмоции у Нариндера не получилось, что лишь порадовало ягнёнка и он передал оставшуюся порцию на растерзание, сев рядом. Каждый кусочек был слаще и вкуснее предыдущего, даже немного одурманивая сознание. В один момент к трапезе присоединился и ягнёнок, помогая расправиться с этим блюдом, также испытывая удовольствие от вкуса. Могло даже показаться, что он даже сильнее испытывает удовольствие есть это мясо… хотя, как он может любить это? Как он вообще может есть мясо? Он же вроде любитель всякой травы и прочей зелени. Несмотря на этот необычный момент, еда быстро закончилась и оба облизнулись по окончании. — Я… не ожидал, что это будет так вкусно — радостно сказал Нариндер, — Но спасибо я тебе всё равно не скажу. — Всегда пожалуйста. Я не думал, что из тебя получится такая вкуснятина — он злорадно улыбнулся. — Ч-что? — неожиданно возник сильный рвотный позыв, но как только к горлу подходило содержимое желудка, ягнёнок сделал быстрый перекат за спину кота и закрыл ему рот своей рукой, не позволяя избавиться от содержимого. — Да, совсем забыл сказать, что в культе процветает каннибализм. Зачем возвращать тело погибшего последователя в землю, если оно ещё может послужить пищей для ещё живых? Когда я тебя прирезал, то сразу решил пустить твоё тело на еду для моих подданных, и они все как один говорили, что получилось очень вкусно. И даже вкусным для меня… — он провёл языком по щеке Нариндера, заставив того вздрогнуть и рефлекторно проглотить то, что желало выйти наружу. На удивление эта масса всё ещё сохраняла тот приятный вкус, что не вызвало лишнего отвращения. Убедившись, что блюдо осталось внутри, ягнёнок отпустил кота и встал рядом, поправив своё руно. — Думаю на сегодня ты достаточно меня позабавил, поэтому можешь провести остаток дня занимаясь делами в поселении, а я пойду… в поход. Да, в поход, и потом придумаю для тебя ещё шалость. Напоследок он провёл рукой по голове сидящего на траве Нариндера и направился прочь, оставив того в одиночном ужасе.***
Наконец придя в себя, он заметил, что давно стемнело и решив дойти до своего домика, он неуклюже встал и побрёл по тихому и пустому поселению. Добравшись до своеобразной крепости и обессиленно упав на кровать, он посмотрел на потолок хижины и хотел было дать волю эмоциям, как вдруг резко сел и ударил себя по щеке, на которой ещё остался влажное напоминание его Лидера. — Нет! Он не дождётся от меня жалости или доброго слова! Я его не боюсь и буду отстаивать своё мнение. Я буду сильным… ради Агнца, ради Шамуры… Он лёг на кровать и закрыл глаза, а по его щеке скатилась одиночная слеза…