***
Это трудно. Намного труднее, чем она думала. И самое худшее — это не усталость. А воспоминания, которые он заставляет её переживать заново. Воспоминания, которые она не может от него спрятать. Она говорит ему, что всё в порядке, что она хочет учиться. Но снова и снова падает на колени на холодный пол и плачет. Одиночество. Хулиганы. Обидные слова Рона. Всеобщее отчуждение в Хогвартсе, потому что она никому не нравилась. Бесконечные сомнения, что ей здесь не место, что она не заслуживает своей магии. И каждый раз, когда она приходит в себя, Драко стоит на коленях и обнимает её. — Мне жаль, — шепчет он сдавленным голосом. Они никогда не обсуждают её воспоминания после занятий, но она не знает, как долго ещё сможет всё это выносить. Похоже, он думает так же. — Тебе не кажется, что нам следует сделать перерыв? — Нет! Давай просто попробуем ещё раз! Может быть, из-за того, что она знает, что её ждёт всего одна попытка, или из-за того, что наконец ухватила суть, на этот раз у неё выходит сопротивляться. А потом она видит его воспоминания. Маленькому светловолосому мальчику дарят метлу, и его глаза сверкают от счастья. Тот же мальчик протягивает руку Гарри Поттеру и получает отказ. Стыд, печаль и разочарование. Мальчик, уже постарше, отдыхает летом на берегу озера, плещется в воде со своими друзьями. Гермиона бьёт мальчика по лицу. И он смотрит ей вслед, когда она уходит. Она в голубом платье на Святочном балу. Пэнси, пытающаяся вернуть его внимание. Затем темнота. Драко провожает взглядом отца, выходящего из комнаты. Понимание, что он собирается сделать что-то ужасное. Распростёртое тело Седрика Диггори. Драко требует от отца рассказать, что происходит. Занесённая рука Люциуса. Звук, который издает ладонь, с силой соприкасаясь с кожей. И стыд, сильнее боли. Волдеморт в тускло освещённой комнате, змея у его ног. Ужас, ощущение, что всё это стало слишком реальным, желание убежать. Метка, обжигающая кожу. Требование быть достойным своей фамилии. Взгляды его друзей в поезде. Давящее осознание, что никто из них на самом деле ничего не понимает. Затем — башня и отчаяние, уверенность, что теперь всё закончится. А потом — она, перегнувшаяся через перила, с горящими глазами, возвращает его к жизни. Она улыбается ему в свете вспышек фейерверков. В его глазах она выглядит живой, яркой, счастливой, красивой… Прежде чем она успевает осознать чувства, связанные с этим воспоминанием, её выбрасывает наружу. Гермиона моргает. Встречается с ним взглядом, готовая извиниться, что позволила себе задержаться так надолго. Но он не выглядит сердитым. Он выглядит гордым. — У тебя получилось! — говорит он ей. И тогда она понимает, что действительно справилась! В конце концов она смогла этому научиться! И она громко смеётся: — У меня действительно получилось! Они не говорят о воспоминаниях, которые она видела, когда была в его голове. Но следующей ночью она лежит без сна, прислушиваясь к его ровному дыханию, перебирая в памяти то, что успела увидеть. И думает о том, как всё могло бы сложиться, если бы Гарри пожал ему руку. Если бы она больше знала и понимала. Если бы…***
Время не имеет особого значения, когда тебе больше некуда спешить. Но незнание того, сколько времени им отведено, заставляет их наслаждаться каждым моментом, проведённым здесь. Не то чтобы Гермиона ни по кому не скучала. Она скучает по родителям, по друзьям… Но день ото дня они становятся всё более призрачными. Как далёкие воспоминания о времени, в котором она жила раньше. И единственное, что реально, — это коридоры замка, пустые рамы картин, гул тишины… Хотя она не против. Проходят месяцы, и она перестаёт вспоминать, кем он был до этого. Кем она была раньше… Единственная реальность — вот это всё. Это место, где он знает о ней всё. Где ей нечего скрывать от него. Где она знает о нём всё. Где ему нечего скрывать от неё. Она лежит на столе в большом зале, глядя на облака на волшебном потолке. Раньше за этим столом обедали преподаватели. Но не здесь. Здесь это всего лишь стол. — Как ты думаешь, не следовало ли нам больше скучать по ним? — спрашивает она, всё ещё глядя на облака. Драко поднимает голову от книги, которую читал. Он сидит в самом большом кресле, которое когда-то принадлежало Дамблдору, закинув ноги на стол, где лежит Гермиона. — Что? — По прошлому, — озвучивает она свои мысли, — по людям. Я не знаю, по всему. Она поворачивается, чтобы взглянуть на него. Он тоже переводит взгляд на облака и пожимает плечами. — Ну, мне нет. Тебе, может быть. Верно. Его жизнь там была сложной и несчастной. Должна ли она сильнее скучать по своей? — Здесь они кажутся такими далёкими. Словно видения из сна. Он кивает, понимая, что она имеет в виду. Конечно, он понимает. — Что, если мы вернёмся и ничего не вспомним об этом? Что, если тогда это всё покажется нам сном? Он опускает ноги и наклоняется к ней: — Мы уже обсуждали это. Да, обсуждали. Раз за разом, возвращаясь к этой теме снова и снова. И приходили всегда к одному и тому же выводу: если такое случится, они ничего не смогут с этим поделать. Она ведёт дневник, но что, если ей не удастся захватить его с собой? Это единственное, чего она здесь больше всего боится: что они внезапно проснутся в реальном мире и ничего не вспомнят. Не вспомнят друг друга. Потому что она не может потерять его! И он не может потерять её! Она чувствует, что он единственный, кто когда-либо её понимал! Кто действительно понимает, кто она! И она… Она единственная, кто действительно знает его! Кто действительно понимает, кто он и через что прошёл. Забавно, раньше она боялась, что они застрянут здесь навсегда, а теперь она боится обратного. — Я не смогу тебе помочь, если не буду тебя помнить! — она садится на стол. — Мы действительно ничего не можем с этим поделать! — расстроенно отвечает он. Если бы только существовал способ сохранить их воспоминания... Она торжествующе поворачивается к нему. — Я знаю! Есть способ сделать так, чтобы мы помнили! Она встаёт и радостно целует его: — Пошли! В лаборатории зелий она достаёт самые маленькие пузырьки, какие только может найти, на ходу рассказывая ему свою идею: — Мы можем сохранить наши воспоминания, поместив их в эти флаконы, сделать из них ожерелья и носить с собой! Так мы не потеряем наши воспоминания! Только после этого она понимает, что ждёт подтверждения, что он тоже хочет помнить её. Но он не возражает, просто смотрит на неё с любопытством и, кажется, соглашается, что это хорошая идея. Поэтому она не находит причин сомневаться в его словах.***
Раньше у неё были амбиции. Планы о том, как должна сложиться её жизнь после школы. О том, что она собирается сделать. Теперь больше нет никаких карьерных планов, о которых следовало бы беспокоиться. Но это не похоже на них — сидеть сложа руки, просто убивая время. Поэтому со временем они начинают исследовать заклинания. Проводят небольшие исследования и документируют всё, что обнаружат. Это становится своего рода работой для них. И не самой плохой работой. На самом деле, она думает, что ей вряд ли бы повезло найти себе такую. Как и такого партнёра. Но теперь, когда у неё есть и то, и другое, она не могла бы придумать себе более подходящего занятия. И лучшая часть всего этого — партнёр, который почти читает её мысли. И так протекает их жизнь. Жизнь, о желании которой она даже не подозревала, с последним из людей, кого она только могла представить рядом. Но что это за жизнь! Какая прекрасная жизнь...***
Стоит лето. Вода в озере стала чище, воздух на Астрономической башне — мягче, а ветер теплее. Гермиона носит летние платья и вплетает в волосы цветы. Драко закатывает рукава и смеётся над её цветами. Она уговаривает его начать носить маггловскую летнюю одежду, которую предоставляет Комната, заставляет влезать в шлёпанцы и ерошит ему волосы. — Сейчас лето, тебе бы расслабиться! — Я выгляжу нелепо! — жалуется он. Но больше не надевает мантию или чёрные туфли. Это её заслуга! Но она ничего не говорит ему. После нескольких недель попыток им наконец удаётся вырастить траву на полу Большого зала. И теперь здесь тоже пахнет летом! Гермиона начинает думать, что тот, кто поместил их сюда, сделал им одолжение. Пока не просыпается однажды ночью и не слышит среди привычной звенящей тишины, как что-то тикает. Тик-так, тик-так. Она садится, чтобы прислушаться. Тик-так. Слишком тихо, чтобы что-то расслышать. Тихое эхо часов. Но Гермиона уверена, что раньше этого не было. Все месяцы, что они были здесь, она не слышала никакого тиканья! — Драко, — она мягко трясёт его. Он стонет и поворачивается к ней спиной. — Драко! — она снова тормошит его. — Что?! — сонно огрызается он. — Ты это слышишь? Он некоторое время прислушивается, а затем тоже садится. — Это часы? — Как такое возможно? Я никогда их раньше не слышала. Он качает головой: — Я тоже. Какое-то время они сидят в тишине. В её голове проносятся тысячи предположений, каждое хуже предыдущего. — Нам нужно пойти и посмотреть. Он начинает вставать, и она следует за ним. Когда они выходят из гостиной, тиканье становится громче. Но оно по-прежнему звучит где-то далеко над ними. Вот так их дом превращается из тихой гавани во что-то странное и угрожающее. Он берёт её за руку, когда они поднимаются по лестнице. Тик-так. Как будто их время на исходе. Как бомба замедленного действия, готовая вот-вот взорваться. Как таймер, отсчитывающий их последние минуты. Она крепче сжимает его руку. По крайней мере, они вместе. Из-за этого странного звука коридоры кажутся чужими. Они так привыкли к тому, что их шаги — единственный звук, разносящийся в этих стенах, что теперь кажется, будто это больше не их замок. Как будто кто-то вторгся в их личную реальность. Тик-так. Чем выше они поднимаются по лестнице, тем ближе слышится звук. Он разносится вокруг них, отражается эхом в каждом коридоре, холле и классе. Она не хочет знать, что это такое. Не хочет сталкиваться с тем, что это значит. Они на третьем этаже, в коридоре, где когда-то прятался Пушок, защищая Философский камень. Перед первой дверью, которую она открыла с помощью магии. И тиканье звенит в ушах. — Оно идёт отсюда, — твёрдо говорит Драко. Затем, прежде чем она понимает, что он делает, Драко тянет её за собой и открывает дверь. Когда ничего не происходит и на них никто не нападает, она выглядывает из-за его плеча. Только теперь Гермиона осознаёт, что он отпихнул её себе за спину, прежде чем открыть дверь на случай нападения. Они входят в комнату, и она появляется из-за его спины, продолжая держать его за руку. Это часы. Размером почти во всю стену. Круглые часы с золотыми дисками. Тиканье бьёт по барабанным перепонкам, пока они их рассматривают. Здесь нет цифр, только линии, отмечающие часы. И две стрелки, похожие на те, что указывают время. Гермиона вспоминает часы на кухне миссис Уизли и почти уверена, что эти часы показывают не просто время. Потому что стрелки, указывающие куда-то туда, где должна быть цифра три, одна — красная с золотом, а другая — зеленая с серебром, должно быть, символизируют их самих. — Что это значит? — нахмурившись, спрашивает он. Гермиона качает головой. Она понятия не имеет, но каким-то образом чувствует, что это не означает ничего хорошего. И когда он ловит её взгляд, она видит, что он чувствует то же самое...