***
Она не может точно сказать, когда тишина вокруг перестала её тяготить. Когда она из жуткой превратилась в уютную? Может быть, это случилось, когда они перестали считать, что им во что бы то ни стало нужно отсюда выбраться. Или, может быть, когда они решили извлечь максимум выгоды из своего положения. Может быть, именно тогда они превратили свою тюрьму в свободу. Когда вокруг никого нет, то никто не станет бросать укоризненные взгляды. Никто не скажет, что на территории школы запрещено распивать виски. Никто не скажет, что в библиотеке нужно вести себя тихо, а не перекрикиваться друг с другом через книжные стеллажи. Никто не будет задаваться вопросом, зачем Гермионе помогать Малфою чинить Исчезательный шкаф. Никто не подойдёт к ней и не упрекнёт, что она связалась с врагом. Никто не посмотрит на неё разочарованно из-за того, что она целуется с ним в коридоре. Это безмолвие даёт им свободу. Свободу, которая, возможно, и недостижима нигде, кроме как здесь. И, если быть до конца честными, они, скорее всего, намеренно забывают возобновить попытки найти отсюда выход. Она нашла путь к нему. Его глазам, губам и рукам. Он обнимает её, прижимаясь к ней всем телом. Когда их губы встречаются, то не остаётся никаких сомнений в том, что они понимают друг друга. Что всё это имеет смысл. Что они подходят друг другу. И ей не нужно этого скрывать. Не нужно задаваться вопросом. Не нужно сомневаться. С чего бы ей это делать? Он — всё, что у неё есть! Почему-то этот факт её больше не беспокоит. Однажды вечером они сидят в библиотеке. Он читает книгу, его рукава закатаны, и Тёмная метка отчётливо видна. Он больше не скрывает её. Гермиона понимает, что в последнее время он перестал обращать на неё внимание. Потому что ничто не напоминает ему о том, что она значит. Но сегодня она хочет об этом поговорить. Гермиона берёт его за руку и проводит указательным пальцем по контуру метки. Он вопросительно смотрит на неё. — Было больно? — спрашивает она, глядя не на него, а на метку. — Адски. Затем она поднимает взгляд: — А твои друзья?.. Он качает головой: — Обычно они не клеймят несовершеннолетних. — Ты бы принял метку, если бы у тебя был выбор? Он некоторое время молчит. Она знает, что это опасная тема. Но она же Гермиона Грейнджер! Она не может вечно оставаться в неведении. — Наверное, ради семьи и ради верности своему факультету. Может быть, даже за идею. Раньше… — Но не теперь? Ей хочется закрыть глаза и молиться, чтобы ответ был отрицательным. — Я не герой, — говорит он, отказываясь встречаться с ней взглядом. — Но ты и не злодей. Не убийца. Не Пожиратель смерти. — Откуда тебе знать? Она наклоняется к нему ближе: — Мы здесь уже несколько месяцев, Драко. Даже ты не смог бы так долго притворяться. — Мне повезло, что ты такая наивная, Грейнджер, — шепчет он. — Гермиона, — поправляет она. — А? — У меня есть имя. — Всё равно, слишком наивная. — Нет ничего наивного в хорошей наблюдательности, — слегка ухмыляясь, говорит она. Повисает тишина. Затем она продолжает: — Я просто… Думаю, что хочу убедиться в том, что мне не придётся с тобой сражаться. Если мы когда-нибудь выберемся отсюда. Он смотрит на неё, и его глаза находятся всего в нескольких дюймах от её. — Ты всегда сражаешься со мной. — Ты знаешь, что я имела в виду, — Гермиона сверлит его взглядом. Он обхватывает ладонями её лицо: — Нет. Затем его руки оказываются в её волосах, и она прижимается к нему. На мгновение Гермиона задумывается: не стоило ли ей получить от него более конкретный ответ, а не сдаваться так легко? Но его губы опьяняют. И почему-то она верит, что его «нет» означает, что ей не нужно с ним бороться. Ни сейчас, ни в будущем. Он притягивает её к себе на колени. Гермиона садится на него верхом, касается его волос. У неё никогда не выходит насытиться его поцелуями. Целоваться с ним всегда волнующе и зажигательно, потому что она никогда не знает, чего от него ожидать. Иногда он грубый и властный, а иногда целует её чуть ли не до боли. А иногда — мягкий и нежный. Иногда он берёт всю инициативу на себя, а иногда позволяет ей распоряжаться своим телом. Но каждое его действие осознано, всегда сохраняется ощущение, что он точно знает, что делает. У неё же нет опыта. И если она остановится и задумается, то поймёт, что не знает, что ей делать дальше. Но её тело знает. Как, сейчас, когда она прижимается к нему бёдрами, заставляя его стонать ей в рот. Драко сжимает её ягодицы и притягивает ближе, его движения становятся всё более напористыми, лихорадочными. И она пылает. Нуждаясь… Желая… Но её разум всё ещё останавливает её, когда он нащупывает застёжку лифчика. Она ещё не готова! И, как и много раз до этого, она останавливает его. Он не протестует. Никогда не протестует. Но Гермиона чувствует, что он разочарован. Как и его неудовлетворённое желание, которое подсознательно на неё давит. Она и сама не знает, почему всё ещё отказывается заходить дальше страстных поцелуев. Может быть, она ханжа. Или трусиха. Но дело в неуверенности. Кажется, что в отличие от неё, он занимался этим уже миллион раз. Она не хочет, чтобы ему показалось, будто она не знает, что делать. Но такому не научишься по книгам. Поэтому она в затруднительном положении. И, честно говоря, это, вероятно, расстраивает её даже сильнее, чем его. Она не хочет выглядеть перед ним краснеющей неуверенной девственницей! Она хочет быть смелой, опытной и уверенной. — Ложись спать сегодня со мной, — шепчет он ей в шею, потому что, несмотря на её отказ, она всё ещё сидит у него на коленях. Гермиона собирается покачать головой, но опять же, он позволяет ей устанавливать правила. — Просто спать? — она немного отстраняется, чтобы взглянуть на него. — Если ты так хочешь. — Хорошо, — отвечает она и встаёт, утягивая его за собой. Но он ещё не закончил, Драко хватает её сзади, прижимая к своей твёрдой груди, и шепчет ей в волосы: — Однажды я трахну тебя здесь, между стеллажей… По её телу бегут мурашки, и всё, что она хочет, это отбросить свою неуверенность, впиться в его губы и сказать: «К чёрту всё, давай прямо сейчас!» Но она этого не делает. Просто смеётся и выводит его из библиотеки.***
Гермиона не знает, почему они так долго спали по отдельности. Почему так долго спали в разных комнатах? Зачем она теряла драгоценное время, когда уже давно могла бы спать здесь, окутанная его теплом?! Прямо так, как сейчас, сплетаясь руками и ногами. И ей приходит в голову, что, возможно, она была дурой, в чём-либо ему отказывая. Потому что это кажется более интимным, чем может быть любой секс. Когда они спали отдельно, она могла обманывать себя, говоря, что всё это не так серьёзно. Но сейчас… Гермиона чувствует, что они практически настоящие любовники. И легче не становится! Просыпаться утром и видеть его спутанные после сна волосы, чувствовать уют, тепло и мягкость, словно всё, что между ними происходит, — нечто большее, чем просто стечение обстоятельств, из-за которого им приходится находится рядом. Хотя, похоже, он ничего такого не замечает. И она не знает, стоит ли ей переживать или радоваться тому, как легко он всё воспринимает. Как будто происходящее между ними — обычное дело. Когда, если задуматься, это совсем не так. Но ей требуется не так уж много времени, чтобы тоже к этому привыкнуть. Однажды ночью она подскакивает в постели, проснувшись от кошмара, и замечает, что он ушёл. Обычно кошмары снятся ему, и она всегда успокаивает его. Говорит, что это всего лишь сон, крепко обнимает, пока они оба снова не заснут. Но сейчас, когда ей самой требуется поддержка, его нет. Гермиона встаёт и прислушивается, но ничего не слышит. — Драко? — её голос эхом отдаётся в пустых комнатах, и на мгновение она задаётся вопросом: а не продолжает ли она спать? В ночной рубашке она идёт в гостиную. Кругом стоит жуткая тишина. Только однажды она чувствовала себя так: когда впервые здесь проснулась. Что, если он покинул её? Если она осталась одна? Совсем одна! В этом безмолвном замке! Его забрали, и она осталась одна. — Драко! Она чуть ли не бежит по коридорам, даже не зная, куда направляется. В её голове нет ни одной здравой мысли. Только всепоглощающий ужас. Она так долго кричит и зовёт его, что хрипнет. Но лишь тишина ей ответ. Слёзы льются по щекам. И пол обжигает холодом босые ступни. Его нигде нет! Не может быть, чтобы он просто отправился бродить по замку, не сказав ей. Он исчез! Такого не должно было случится! Она умрёт здесь! Сначала сойдёт с ума, а потом умрёт от одиночества. Гермиона останавливается. Нет! Она не будет вечно сидеть здесь в полном одиночестве! Она знает, что делать! Есть путь, который он однажды ей показал. И паника отступает. Она уверенно разворачивается и поднимается на Астрономическую башню.