Глава 35. Внимая правде
30 марта 2023 г. в 16:08
«И даже после этого я уверен — ты станешь моим спасением.» © Джоэл Бэриш. Вечное сияние чистого разума.
— За какие заслуги ты досталась мне, Уэнсдэй Аддамс, — тихо спросил он и улегся на кровать, чуть приподняв уголки губ вверх.
Внутри была боль, что накрыли мягким одеялом. И вроде бы стало не так страшно, но давящее чувство внутри никуда не исчезло.
Уэнсдэй присела рядом и переваривала весь абсурд, что произошел за последние месяцы.
Наверное, ей было бы куда проще с таким парнем, как Ксавье, и пусть его отец — властный лгун, манипулятор и изменник, зато, возможно, её сердце не болело бы так рядом с ним.
Но и не билось бы словно отбойный молоток.
Только Тайлер был способен научить её чувствовать, смотреть тем самым взглядом, как в ожидании рождественского чуда, верить в безграничное, настоящее, всеобъемлющее счастье.
Аддамс никогда не поверила бы в это. Скажи ей кто, что она бесконечно влюбится в юношу-нормиса из ближайшего кафе, у которого нелады со своей головой, она бы кинула в него камень, или того хуже, обсыпала бы негашеной известью и подожгла.
Но так работала судьба. Или вселенский заговор. Это было уже не важно.
Внезапно в дверь раздался протяжный стук.
Это был мистер Галпин.
Уэнсдэй непроизвольно дёрнулась, вытянув руки по швам. Из-за последней ситуации она вообще не знала, как смотреть ему в глаза.
— Могу я поговорить с Тайлером? — задал он вопрос, который освободил её от неловких разговоров и взглядов, она тут же согласилась и вылетела оттуда пулей, словно ужаленная.
Тайлер смотрел на отца, будто он мог спасти его от этого тошнотворного, отвратительного чувства внутри с некой надеждой на освобождение.
— Тайлер, Хейз сказал, завтра будет сложно, я хотел поддержать тебя, времени остается мало, думаю, нужно всё прояснить. Я вёл себя неправильно, это я привел тебя к такому состоянию, — только начал он говорить, как Тайлер перебил его.
— Пап, моя вина здесь тоже есть, я родился таким, не смог сдерживать себя, — сказал Тайлер выдыхая.
— Сынок, — слегка обнял он его за плечи, — здесь нет ни капли твоей вины, я — взрослый, а не ты. Это мы должны были следить за тобой, зная о генетике и твоем даре. Это наша ошибка, не твоя. И мы очень сожалеем, что так вышло.
— Откуда ты знаешь… Может она ненавидит меня, будучи там, — показал он головой вверх.
— Я знаю, поверь, она не ненавидит тебя, — уверял его он.
— Надеюсь, это правда, больше всего на свете я боюсь её разочаровать, — выдал Тайлер, и у Галпина старшего защемило сердце. Он снова прокручивал в голове всё детство Тайлера, маленькие ручки, что тянулись к колючему лицу, когда он приходил с работы, пронзительные, зеленые глаза, что заглядывали прямо в душу, и этот прекрасный детский смех, что раньше раздавался из их дома на всю округу.
Всё, чего он хотел, наконец, перестать врать, чтобы сыну стало проще.
__________________________________________
У Уэнсдэй был план, серьезный разговор к Франсуа и предложение о том, как можно вытащить из исследовательского центра Уилла, раз и навсегда прекратив деятельность этих институтов, а также принадлежащих им радиовышек. Освободить всех адекватных изгоев и дать им шанс жить нормальной жизнью. Это должен был быть бартер.
Оставалось подключить в игру Ксавье и Бьянку.
Уэнсдэй всё ещё думала, как лучше попросить их об этом, но, не владея техникой тактичных вопросов и просьб, она написала одно короткое сообщение.
— Нужна твоя помощь, это срочно, можешь приехать на тот же адрес? И возьми с собой Бьянку, есть работа.
Примерно через десять минут Ксавье всё же ответил.
— Она поможет из благодарности за то, что осталась в Неверморе, Аддамс. Ты как всегда сама деликатность. Будем завтра к обеду.
Пока она переписывалась в коридоре, из комнаты вышел Донован.
— Мы закончили, спасибо, что дала поговорить, Аддамс, — поблагодарил он.
— Мистер Галпин, у меня есть план разоблачения, но для этого Вам нужно поговорить с ней, — указала она подбородком в сторону второго этажа, — я пока буду с Тайлером, Хейз сказал, что завтра будет тяжелый день и ему нужна поддержка, — с мрачным лицом сообщила Уэнс.
— Да, хорошо, я понял тебя, вместе разберемся, — согласился шериф.
________________________________________
Уэнсдэй лишь кивнула и торопливо зашла обратно в комнату.
— Не хочешь прогуляться до берега? — задал он вопрос.
— Берега? — переспросила она.
— Да, Хейз вчера сказал, тут неподалеку есть озеро, — объяснил Тай и улыбнулся.
— Ладно, пошли, самой надоело здесь сидеть, — быстро согласилась Аддамс.
Они направились из дома в сторону леса, который выводил на красивый, каменистый берег.
— Мне нужно тебе рассказать, завтра сюда приедут Ксавье и Бьянка, она нужна нам для дела, — объяснила Уэнс.
— Бьянка? Нужно вновь кого-то обмануть или сфотографировать? — посмеялся Тайлер.
— Что-то вроде того, — согласилась она.
Они сели прямо на большой камень возле озера и, молча, глядели на рябь, бросая камни в воду.
От вида природы в душе было какое-то спокойствие.
А от осознания того, что скоро всё это закончится, у Уэнсдэй вставали волосы дыбом.
— Я буду скучать по нему, если можно так выразиться, — нарушил тишину Тайлер.
— Я думала, ты ненавидишь его, — резко выразилась она.
— Я тоже так думал, пока не осознал, что сам его создал, и он всё время защищал меня, — признался Тайлер.
— На самом деле, это странно слышать, но я рада, что ты так воспринял, — смотрела Уэнсдэй вдаль.
— Да, я тоже… Но я хотел поговорить о твоих чувствах, Уэнсдэй… Как мы справимся с этим? — спросил он взволнованно и тревожно.
Кожа сразу покрылась мурашками.
— Я понятия не имею… — тяжелым грузом выпали слова из её рта.
— Но ты любишь его, после всего, как я буду смотреть в твои глаза, — нервно произнес Тайлер.
— Да, Тайлер, я его люблю, и не знаю, что будет после, — призналась она, — мы постараемся с этим справиться, если нам представится такой шанс.
— Обещаешь? — спросил он подавленно.
— Да, — скупо отрезала она, вспоминая Алекса.
_________________________________________
Тем временем Франсуа позвонила Хейзу, узнать можно ли зайти через задний двор, но он ответил, что в доме нет никого, кроме Донована, что было очень удобно, их ждал самый тяжелый разговор на свете.
— Завтра Хейз будет выводить Тайлера на воспоминания о тебе, — сказал Донован, — Я не знаю, чем это закончится, но потом он должен узнать, что ты жива, и я не обещаю, что он не захочет убить тебя.
— Я знаю сына, он не убийца, после их слияния с диссоциацией, он будет воспринимать всё иначе, — ответила она.
— Боже, ты сама себя слышишь?! — нервничал Донован.
— Мне нужно еще кое в чем признаться.
— В чем? Убила кого-то? — возмущенно предположил шериф.
— У меня есть еще один ребенок, Донован… И Уэнсдэй знает это, — ляпнула Франсуа, и прикрыла рот рукой, глядя ему в глаза.
— Что?! — разгневанно задал он вопрос.
Она молчала.
— Сколько ему? Где он?! — задавал он вопросы.
— Ему одиннадцать, его удерживают в институте Дарлингтона, потому что он тоже хайд, меня шантажирует им один человек, — объясняла она.
— Одиннадцать… То есть, ты забеременела перед исчезновением???!!! Кто его отец?! Это мой ребенок? — возмущался шериф, гневаясь и нервно стуча зубами.
— Нет, Донован, он не от тебя. И мне бесконечно жаль, что так вышло, я любила тебя, у меня и мысли не было тебе изменять, это вышло совершенно случайно, — молила она писклявым голосом, пока мистер Галпин стоял с видом мертвеца.
Его уши заложило. Во рту поселилась неприятная горечь. Тело одновременно бросало и в жар, и в озноб.
— Получается, ты всё время врала? Всё, что между нами было, та идиллия, что я себе выдумал, когда Тай был малышом, всё это было фикцией, — говорил он на автомате, и уже ничего не слышал. Больно было так, словно кто-то воткнул нож прямо в сердце.
— Ты — чудовище, Франсуа, — промолвил он очень грозно, — и если он возненавидит тебя за это, я полностью поддержу его.
Донован вышел, оставив за собой только гнев, что нависал над комнатой, словно огромная, серая, грозовая туча.
Позор, что она ощущала, было не смыть, но она никогда не проецировала нелюбовь к Винсенту на Уилла. Он был довольно похож на Тайлера, за исключением немного иного носа и отсутствия кудряшек, на его лице даже были такие же красивые родинки.
Поступок, что она совершила, было уже не исправить.
И она терпеливо проглотила слова Донована, пока они разрастались внутри как гнилое дерево, затягивая в узелки её душевные терзания.
_________________________________________
Дом был действительно большим, поэтому незаметно обшарить все комнаты в поисках того, что от тебя скрывают, было невозможным. Тайлер и не хотел этого. Он понимал, что гость в этом доме. Именно поэтому слушал и делал, что ему говорили отец и Уэнсдэй.
Поужинав, они разошлись по комнатам, Тайлер видел её лицо, чувствовал, что ей очень плохо, словно ощущал это собственной душой.
— Уэнсдэй… Ты хочешь увидеть его? Я не буду против, честно, — говорил он удручающе, и это еще сильнее тяготило её.
— Как ты можешь принимать это, Тайлер? Я и сама себя не понимаю, я — дьявол, — опустила она глаза, ковыряя ногтями ладонь.
— Не говори так. Просто я не могу смотреть на твою грусть, я ведь всё чувствую, Уэнсдэй, не понимаю, как это случилось с нами, но, зная, кто мы, я уже ничему не удивляюсь, — ответил он, улыбнувшись, словно в отчаянии, — Я тоже тебя люблю, Уэнсдэй Аддамс, а любовь требует каких-то жертв, мне за всю жизнь никто так не помогал как ты, я хочу отплатить хоть чем-то.
Его слова съедали между ними пространство.
Она приблизилась к нему и, уставившись своими огромными глазами, обняла его за шею, промолвив:
— Ты — лучший человек из тех, что я знаю. Я так тебя люблю. До тебя я и не знала, что значит чувствовать.
— Я тоже не знал, — прикоснулся он кончиком носа к её щеке. От этих жестов хотелось плакать и улыбаться одновременно.
Его губы потянулись к её и в этом поцелуе они с Алексом в мгновение поменялись местами.
И стоило ей открыть глаза, она тот час же поняла это, он прижался своим лбом к её, отрывая свои губы и тихо сказал:
— Прости меня, Аддамс, но завтра я уже не выйду. Что бы ни случилось, просто знай, что я люблю тебя, хорошо?
Она тут же вцепилась в него, целуя снова и снова.
— Нет! Не уходи! Пожалуйста! — её слова сменились молитвами.
Голос тут же начал трястись, как будто земля уходила из-под ног.
— Я даже сейчас не хотел выходить, чтобы не причинять тебе боль, но он попросил меня, я должен был попрощаться, завтра ему будет нестерпимо больно, Уэнсдэй Аддамс, и нет никого, кто смог бы спасти его от саморазрушения, кроме тебя. Я всегда буду в твоем сердце, часть меня будет жить в нём, ты будешь это чувствовать. Я никогда не забуду нас. И то, что ты подарила мне, ведь в моей жизни не было ничего столь же прекрасного и человечного, — промолвил он на одном дыхании, держа её лицо кончиками пальцев.
Он изменился рядом с ней до неузнаваемости.
Из её глаз тут же хлынули слёзы каким-то нескончаемым потоком, который было не остановить, горечь от его слов стояла в горле, которое дико болело от напряжения. Так бывает, когда давишься слезами и не можешь успокоиться. Воздуха становилось всё меньше.
— Ты должна пережить это, — гладил он её по спине, прижимая к себе.
У неё даже не было сил спорить. Страх, что теперь был неотъемлемой частью её жизни, бросал в какую-то неизбежность, бил лицом об землю и не давал ни малейшего шанса сопротивляться.
Схватив его за ворот футболки, она всё сильнее вжалась в него, заливая слезами буквально всё вокруг. Казалось, что те долгие годы без слез дали знать о себе именно сейчас. Она не могла справиться с этим. Единственный человек, что смог вывести её из состояния алекситимии должен был исчезнуть раз и навсегда, будто его и не было.
— Давай мы пойдем к Валенсии, попробуем поговорить с ней, найдем тебе новое тело, давай сделаем хоть что-нибудь! — из последних сил выдумывала она, но Алекс только улыбнулся, вытирая её щеки.
— Аддамс, у нас с ним одна душа — одно тело, всё дело в его мозгах. Мы отличаемся лишь этим, поэтому ты любишь нас одинаково. Единение наших с тобой душ никуда не исчезнет. Я всегда буду рядом, я уже сказал. Ты знаешь, что я не предам тебя. Пожалуйста, не плачь. Он больше не в забвении, частично он всё ощущает. Он понял, что я ему не враг, и всё это благодаря тебе. Ты научила нас пониманию и принятию. Всё будет хорошо, любимая. Береги себя.
Когда Господь не оставляет тебе никакого выбора, в какой тёмный угол ты забьешься?
В какую сторону ты побежишь?
Почему сейчас, когда её любимый человек сходил с ума, уповая на соединение со своей второй личностной половиной, она лишь мечтала, чтобы этого не произошло?
Это был эгоизм? Возможно…
— Всё, что помнили мы с тобой, будет жить у него в голове. Это будут ваши общие воспоминания, я проведу его по ним. И ты поймешь, что спасла его, — успокаивал её он.
— Алекс… — вдыхала она его запах, словно сумасшедшая, — пожалуйста, не отпускай меня, у меня сейчас сердце из груди выпрыгнет.
— Уэнсдэй, я помню время, когда ты смотрела на меня совсем иным взглядом и говорила что-то вроде — я тебя ненавижу, верни Тайлера, — улыбался Алекс, убирая прядки её волос за уши, — Я не отпущу тебя, я буду здесь.
Он положил свою руку к её сердцу, и почувствовал его бешеный, отчаянный стук.
— А сейчас я должен вернуть его, — сказал он, вглядываясь в её глаза, — Я должен, Уэнсдэй.
Её губы и подбородок непроизвольно затряслись, внутри началась какая-то паника.
Вот, что значило терять, что значило пройти с любимым человеком через огонь, воду и медные трубы.
Это то, что было не забыть.
Словно её саму разделили на две половины, и это было чудовищно больно.
— Я так тебя люблю, — в полном отчаянии сказала она непонятными словами, потому что не могла внятно говорить, — Подожди, я прошу тебя, это срочно.
Она никак не могла успокоить себя, чтобы голос не дрожал в немой тревоге и руки не тряслись как при треморе.
— Я уйду, когда ты успокоишься, — взял он её за руку, и тепло его ладони забрало все её мысли, словно укрощало боль через одно маленькое прикосновение.
— Алекс, я должна сказать тебе, у Франсуа есть еще один ребенок, за всем этим стоит Винсент Торп, он и есть отец её младшего сына, он забрал его и манипулирует ей, она исчезла тогда из-за того, что была беременна. И она знала, что Донован любит тебя, тогда как у Уилла была только она. Мы планируем вытащить его с помощью Бьянки, и тогда Франсуа поможет с доказательствами, — тараторила она.
У Алекса было такое лицо, будто весь его мир перевернулся.
— Значит, Торп спал не только с Норой? — удивился Алекс.
— Ты знал про него? — задала она вопрос в полном изумлении.
— Да, я знал, Тайлер тоже это знал, просто выбросил из головы, но неприязнь жила внутри, именно поэтому он ненавидел Ксавье, испортил его фреску и вёл себя как придурок, пока не попал в тот исправительный лагерь, — рассказал Алекс, — в тот день, когда Тайлер убил тетю Нору красный мерседес Торпа чуть не сбил его на трассе возле леса. Больше всего его задело, что он слышал разговоры Торпа с Норой в доме у озера, он всё время оскорблял его, предлагал Норе избавиться от них с матерью. Эта злоба копилась, и вылилась вот в это. Значит у Ксавье теперь тоже есть брат?
Алекс засмеялся, его было не пронять вообще ничем.
— Как ты можешь веселиться, когда происходит такое? — с серьезным видом спросила она.
— А что мне теперь, плакать что ли? — улыбался он, — Тайлер и Ксавье теперь породнятся, будут не разлей вода. Раскроете сеть этих институтов, вытащите Уилла, они будут жить огромной, счастливой семьей, может Донован усыновит его, не знаю. А если серьезно, Аддамс, не доверяй никому. Береги это чувство внутри. Тебя не сломать, но люди будут пытаться.
— Когда эти бесконечные секреты закончатся! — возмутилась Уэнсдэй, утыкаясь носом в его шею.
— Я думал тебе нравятся загадки, Аддамс, — вновь засияла прекрасная улыбка.
— Это слишком, даже для меня…