Последний вдох

             Consumor aliis inserviendo. (Светя другим, сгораю сам).       1790 год. Джерико. Вермонт.       «Я пишу тебе письмо из далекой Англии, я встретил чудо, иначе не назвать, это лесное чудище, ростом под три метра с огромными глазами, способное излечить самого себя, оно быстрое, сильное и у него отсутствует страх. Хотел бы и я быть таким, дорогой Натаниэль. Я вскоре вернусь, но пока попробую приручить его, что-то подсказывает мне, что это возможно. Вскоре мы сможем собрать их всех в одном месте».       Фонарь освещал жёлтый лист бумаги, дыхание спирало, в карих глазах зарождался дикий интерес.       Рука поспешно пролистала старый дневник, в котором уже были записи о вампирах, оборотнях, горгонах, эмпатах, лекарях и других.       Бережливо оставив страницу для нового типа, мужские пальцы продолжали воодушевленно записывать строчки про вампиров. _________________________________________              Лондон 1790 год.       — А Вы относитесь к той категории людей, что ведут ночной образ жизни? — задал вопрос Нолан Дюбуа, попивая чай с новым знакомым в излюбленной кофейне.       — Я бы предпочел не говорить об этом в таких людных местах, — возразил другой мужчина.       — Мы с моим другом собираемся открывать в Америке одно учебное заведение для таких как Вы, Вам было бы это интересно? — спросил Нолан, преследуя дикую страсть коллекционирования разного вида существ. Любой другой человек бы заметил небольшие отклонения в его психике, которые почему-то проявлялись только вечерами после работы, пока он становился свободным человеком.       — Если бы даже да, я не смог бы оставить свою матушку, она тяжело больна, — объяснял мужчина.       — Что ж, это весьма печально… А что Вы знаете о происхождении своего рода? — продолжал он задавать вопросы.       — Не много, с учетом того, что отца я никогда не видел, а мама больна, я боюсь её спрашивать, ведь её может хватить удар, — продолжал он.       Нолана мучили вопросы, но больше всего он хотел изучить данное существо, протестировать свои научные знания, и, возможно, даже стать таким же сильным и могущественным с помощью препаратов, ему было всё равно какой ценой.       Их связь стала настолько тесной, что они встречались в этом кафе почти каждый день, разговаривая о привязанностях, интересах и поведении монстра, что был частью Томаса — мужчины, с которым он познакомился.       При виде него у Нолана загорались глаза, его одержимость пугала его самого, и всё, чего он хотел — стать похожим на него, перенять его способности, именно поэтому решительность подтолкнула его на ужасное преступление — похищение и последующие опыты над Томасом.       Натаниэль ничего не знал об этом, друг перестал выходить на связь примерно на полгода, и он решил, что Нолан передумал возвращаться, начав создавать свой собственный план по открытию академии «Невермор».       Уже к концу 1790 года о пропаже Томаса твердил каждый зевака, пока он был у полиции прямо под носом в подвале дома Нолана Дюбуа, что работал обычным офисным клерком у здешнего богатого скупердяя. Нолан обладал чертами характера доброго, застенчивого и молчаливого человека, как могло показаться со стороны. Пока он творил все эти вещи с Томасом, наконец, изобретая жидкость странного происхождения, что по его логике должна была воссоздать из него подобное существо, Томас скончался прямо в том подвале, его тело бесследно исчезло на дне Темзы с привязанными к ногам камнями.       После ввода препарата на фоне убийства, Нолан окончательно тронулся рассудком, его тело действительно начало приобретать масштабы монстра, что он видел, а также его внешний вид, однако на фоне его шизофрении, у него случились диссоциативное отклонение, что в процессе привело его к постоянной смене контроля над этим самым монстром между двумя его образовавшимися личностями.       В конце года он всё же направил ему ещё одно письмо:       «Дорогой Натаниэль, я надеюсь, ты ещё не забыл о нашей идее. Я понял кое-что об этих монстрах, они таятся в наших разумах, как нечто неизведанное и поддаются контролю благодаря теперь известной мне вакцине. Мне пришла в голову удивительная мысль, назвать этих существ Хайдами от слова «скрыть», ведь, в конце концов, они сидят внутри человека и не подают виду о своём присутствии, пока не возникнет травмирующего опыта, как в случае Томаса, что я знал, его матушка всерьез заболела, была при смерти, именно тогда он стал этим существом. Но я смог воссоздать его, сделать лучше, он пробудился во мне благодаря вакцине, ты и не представляешь, какова его сила во мне, мощь и скорость. Я чувствую себя властелином мира».       «Здравствуй, Нолан. В каком смысле знал? Чем закончились твои эксперименты? Ты воссоздал то чудище? Уверен ли ты в его контроле? Ты умеешь его сдерживать? Я опечален твоим исчезновением. В Джерико всё больше нападений, вампиры и оборотни теряют контроль, я боюсь, что нужно действовать быстрее».       «Натаниэль, он под контролем, я сдерживаю его, ведь я и есть его хозяин, я пробудил его в себе с помощью вакцины. Ты должен дождаться меня».       Последнее письмо было чудовищной ложью.       И, наконец, вернувшись в Джерико в 1791 году, Нолан обнаружил, что его друг Натаниэль Фолкнер уже стал основателем академии под названием «Nevermore», своего рода исправительного образовательного учреждения для изгоев, которых обучали пользоваться своими силами, что противоречило их плану, но Натаниэль вдохновился сумасшедшими похождениями своего друга, переписываясь с ним о разного типа изгоях, что им обоим удалось повидать, будучи путешественниками.       Нолан Дюбуа сходил с ума от этой новости, и, увидев дневник, что вёл Натаниэль, включая загадочную историю хайда, о которой узнал как раз от него, померк в безумии окончательно. Жестоко убив своего несостоявшегося коллегу и старого друга, он продолжал жить раздвоенной жизнью, управляя монстром внутри себя по очереди со своим личностным двойником, и, создав при этом семью во время замещения хайдом, в результате чего его гены передавались из поколения в поколение, и через столетия на свет появилась Франсуа и её дети.       В процессе все существа подобного типа получили название «Хайд», благодаря имеющемуся в Неверморе дневнику Натаниэля, хоть изначально данный тип монстров не имел ничего общего с этим загадочным словом, коим их назвал Нолан Дюбуа. _________________________________________       Донован уже крался по территории хосписа, заметив свою машину на въезде.       — Чёрт, Тайлер, что ты творишь, — говорил его старик себе под нос.       Но пробраться внутрь на этот раз оказалось легко из-за отсутствия охраны, все были заняты Тайлером.       Донован слышал голоса снизу и поспешил спуститься на цокольный этаж, чтобы помочь ему.       Услышав их диалог по громкой связи и завидев издалека три тела, он направился прямо туда в ужасном напряжении. ________________________________________       — Так что не так с нашим родом? — в изумлении спрашивал Тайлер.       — Ничего, — тихим голосом промолвила Франсуа, пока отходила от усыпляющего газа.       — А вот и мамочка проснулась, как раз вовремя, ну же, расскажи им, что ты знаешь, — настаивал Торп старший, кряхтя в телефонную трубку.       — О чём он?! — нервничал парень.       Франсуа растерянно молчала в ответ.       — Пришлось перерыть много всего, всю библиотеку Невермора, архивы города, но многое твоя мать нашла раньше меня, — рассказывал Торп, — однако мне удалось выяснить, что хайд, убивший Фолкнера был некто иной, как предок нашей обожаемой Франсуа.       — И? — Тайлер вообще не понимал, что происходит.       — Его звали Нолан Дюбуа, он был француз, но много путешествовал, и, о, Боги! Был обычным человеком, — Торп улыбался, это было слышно.       — В смысле?       — Однажды встретив странное существо, он захотел такую же силу, и создал нечто вроде сыворотки, что должна была воссоздать из него подобие этого монстра, но в архивах есть информация о том, что люди считали его безумцем ещё и при жизни. Иными словами, у него была шизофрения, которая с помощью сыворотки сделала и из вас вот такое, — нервно произнёс он.       — Мама, что он несёт? — спросил Тайлер, и от этого вопроса у неё в глазах возникли слезы.       — Это правда, родной, первый хайд в нашем роду, был сделан таким искусственно, просто по образу и подобию монстра, что он видел. Он хотел мощи, господства и силы, но с такими проблемами это понесло последствия. Именно поэтому Фолкнер столь жестоко описывал хайдов в своём дневнике, он дружил с ним и знал, во что тот превратился, зависть и злость к тому, что Натаниэль открыл академию без него, накрыли его с головой. Но я выяснила, что изначально такие как мы были созданы вовсе не для этого. Взять того же Майка, я долго искала нет ли переплетений в наших с ним линиях, но он почти с другого конца страны, он психически здоров и с легкостью контролировал свою силу, защищал семью, до воздействия на него этих дурацких радиочастот… Но на нас они не действуют, поскольку мы — искусственники.       — То есть изначально мы были нормисами?! — Тайлер поднял брови, — Боже, какому психу придёт в голову становиться вот этим добровольно…       — Вы родились такими, как и я, но первый от кого, пошла наша история был нормисом, он лишь сделал себе укол. Процесс соединения науки и плохой генетики было уже не остановить. Поэтому Фолкнер называл таких, как мы хайдами, название пошло от самого Нолана, хоть изначально такие существа вообще имели другое предназначение. С нами просто сыграли дурную шутку, и мне жаль, что я узнала об этом так поздно, сынок.       Донован даже вышел из тени от услышанного.       — Это что, правда, Франсуа? — он был в шоке от этих новостей.       Все вдруг замерли, глядя на него.       — В любом случае, Тайлер, ты остаёшься там, мы заключили сделку, Донован, забирай остальное семейство и Аддамс, твой сын сделал выбор, — промолвил он грубым голосом.       — Тайлер… Зачем? — задал вопрос Донован с безумной тревогой в голосе.       — Отец, я должен, — объяснял ему Тайлер, — только так Уэнсдэй будет в безопасности.       Донован смиренно слушал его, пытаясь принять его поступок.       — Эти радиочастоты, что ты используешь, убивают твоего сына! — выпалила Франсуа свой козырь в рукаве.       — Что?! — встревожился Винсент.       — Они влияют на изгоев настолько, что выедают из организма всё настоящее паранормальное, уничтожая их изнутри, ты бы знал это, появляясь хоть иногда в тех местах, что создал. Ты не понимаешь, к чему это приводит, твой сын — Ксавье уже находится под сильным воздействием, и только у меня есть нужный препарат, что позволит излечить его.       — Ах ты дрянь! — зашипел он на неё, но Донован резко перебил его.       — Лучше замолчи, пока я не убил тебя, — угрожал Галпин старший.       Торп самодовольно расхохотался.       — Я уничтожу всех вас, вы уже не жильцы, знайте это, — продолжал он наседать.       — Достаточно угроз, Винсент! Что тебе нужно от Тайлера? Препарат, что позволит контролировать их? У меня он уже есть, я отдам тебе его, только отпусти нас всех, — умоляла Франсуа.       — Мама, ты в своем уме?! Думать нужно о других, сколько он еще может сделать с этим препаратом. Подчинить себе! Ты понимаешь, что это неправильно, — шептал ей на ухо Тайлер, затем громко возразив, — Отец, уведи их отсюда!       — Тайлер, нет! — дернулась она с тележки, схватив его за руку. И это касание было таким внезапным, неожиданным и при этом грустным. Все чувства, что были ранее, нахлынули с новой силой.       — Мама, уходите, — процедил он сквозь зубы, — отключи вышки временно, они уже не нужны.       Винсент отдал приказ одному из охранников и тот направился к фургону.       Донован лишь кивнул ему и, глядя в глаза, наконец, промолвил:       — Я горжусь тобой.       Торп качал головой от этого драматизма. Он не был жалостливым человеком, скорее он был человеком без моральных принципов. Но Ксавье он всё же любил. _________________________________________       Уже на выходе Аддамс начала приходить в себя, но Уилл всё еще был без сознания из-за большой концентрации газа в легких.       — Где Тайлер? — молвила она еле живым голосом.       — Всё нормально, Аддамс, не вставай, — настаивал шериф.       Франсуа взяла Уэнсдэй за её холодную руку.       — Милая, тебе нужно лежать, — твердила она ей.       На телефон Донована вдруг раздался звонок.       — Да, Гомес, — поднял он трубку, нервничая за Тайлера.       — Мы близко, в получасе езды, Уэнсдэй со мной, сейчас сброшу геотег, с ней всё хорошо, но есть разговор, — продолжил он. ________________________________________       По приезде Аддамсов вся информация, наконец, всплыла для нужных ушей в нужное время.       Пагсли тут же подбежал к Уэнсдэй с растянутой до ушей улыбкой.       — Ты можешь собой гордиться, официально ты умерла, — промолвил он с горящим взглядом.       — Ненадолго, — возразила Уэнсдэй.       Мортиша около пяти минут разглядывала Франсуа, как завороженная.       — Я догадывалась, — промолвила она, слегка улыбнувшись.       — Здравствуй, Мортиша, — протянула та ей руку.       — Винсент? Я и не думал, что он возьмётся за старое. Почему ты не рассказала, мой чёрный лебедь? — спросил отец Уэнсдэй.       — Потому что думала, вы ничего не знаете, я не хотела впутывать вас в неприятности. В каком смысле за старое? — дергано произнесла она, пытаясь прийти в себя.       — Милая, когда речь касается твоей жизни, что может быть важнее? — спросила Мортиша удивленным голосом.       — Не знаю, мама. Невермор? Мир? Вселенная? Вариантов масса, — как всегда язвила Уэнсдэй.       — Тайлер решил остаться внутри, заменив собой Уилла, — наконец, сказал Донован, и у Уэнсдэй заложило уши.       — Тайлер, что?!!! — нервно рявкнула она, схватившись за живот.       — Я знаю, Аддамс, но он принял решение, и это тоже важно, ведь Хейз говорил нам об этом, — убеждал её его отец.       — Где Ксавье и Бьянка? — спросила она.       — Они недалеко в мотеле, в безопасности, — пояснил шериф.       Гомес задумчиво слушал их, переглядываясь с Мортишей, пока Пагсли пытался приобнять сестру, но она вновь была непреклонна.       — Руки! — раздраженно одернула она плечо, и он закатил глаза.       — Когда мы закончили Невермор, Винсент и я вложились в исследовательские центры, он рассказывал мне про разного рода эксперименты, что он бы хотел проводить, якобы для помощи изгоям, сначала я не вникал, но чуть позже, когда он принес мне документы на подпись, я обомлел от его наглости, там напрямую было написано о создании радиочастот, что влияют на контроль сил изгоев, а также о возможности создания препарата, что касается подчинения каких-либо типов изгоев. Я быстро вышел из этого бизнеса, и он уверил меня, что продал и свою часть, ведь по документам так и было, он обзавелся семьей, встал на праведный путь, но на деле оказалось, он просто переписал документы на другого человека, сразу как разбогател на своих видениях. Весь мир теперь крутится под Винсентом Торпом. Но у Гомеса Аддамса всегда есть козырь в рукаве, дочь, — показал он свои кривые зубы.       — Какой? — улыбка Уэнсдэй сияла на её лице, как никогда.       — Первоначальные документы. У меня есть оригиналы с его подписями, и кроме всего прочего, те материалы, что я отказался подписывать, об экспериментах, радиочастотах и препаратах. Там стоит одна единственная подпись, что принадлежит Винсенту Торпу. А Дэйв Сазерленд, что сейчас сидит за это в тюрьме непосредственный правопреемник его старого бизнеса.       — Когда я смотрел по базе в полиции, по данным учреждениям был чистый лист до приобретения их Сазерлендом, — удивленно произнёс Донован.       — Так работают деньги, шериф Галпин. Но мы исправим это. Никто не смеет угрожать моей дочери, — очень гордо и кичливо произнес мистер Аддамс.       Ещё никогда его маленькая гадюка не была так горда им, как сейчас.