Do as I say

      Луи просто ненавидит Гарри, он готов признать это, когда наблюдает за тем, как мальчишка постепенно пьянеет, танцуя и развлекаясь с Тейлор и Найлом. Луи ненавидит его за то, что Гарри даже не представляет, что его ждёт. И он даже подумывает сдаться, подумывает просто пустить всё на самотёк и расслабиться, позволив Зейну просто сделать то, что задумал. Просто потому, что Гарри — малолетний придурок, слишком самонадеянный и… тупой. Луи просто тупой, раз позволяет себе подумать о таком. Но этот Гарри в любом случае идиот, по мнению альфы.       Но так ли это на самом деле? Вероятно, да, но только для консервативных жителей Оверленда, привыкших к традиционному укладу жизни. Весь остальной огромный мир уже давно сделал огромный (как бы тавтологично это не звучало) шаг вперёд. Например, в Бостоне, Сиэтле, Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и прочих больших городах США, в том числе и в Вашингтоне, к омегам давным-давно стали относиться так, как относятся к альфам или бетам. Эта грань между вторичными полами давно стёрлась, хотя всё ещё остаются индивиды, считающие, что омегам место в ногах альфы.       Откуда Гарри так хорошо обо всём этом знает? Он жил в таком «большом прогрессивном мире» большую часть своей жизни и переехал в Оверленд лишь недавно, потому что его мама — дизайнер, её пригласили сюда по работе, и теперь ему приходится учиться в этой идиотской отсталой школе с отсталыми идиотами альфами. И с этим абсолютным деревенщиной Луи Томлинсоном. Хорошо, что у них нет совместных уроков благодаря тому, что Томмо на два года старше него, иначе Гарри умер бы от испанского стыда, когда Великий и Могучий Альфа не смог бы прочитать что-то или решить простейшее уравнение.       — Эй, Гарри, — вдруг проговаривает кто-то ему прямо на ухо, и юноша хмурится, когда поворачивается к Зейну, переставая танцевать. — Рад, что ты пришёл на вечеринку. Мне жаль, что мы начали наше знакомство с такой паршивой ноты, правда. Давай я угощу тебя выпивкой? Куришь? Хочешь покурить травку со мной и парой моих друзей? Можешь и своих позвать тоже, расскажешь мне, откуда в тебе столько… воинственности.       — А может быть, я плюну тебе в лицо? — немного едко предлагает Гарри, внимательно выслушав его. — Чего тебе от меня нужно? В этом чёртовом доме дофига омег, пристрой свой большой альфий член к другой дырке.       — А что такое, Гарри? Боишься, что порву твою?       То, как Малик похотливо улыбается, сказав это, пугает Стайлса, и он даже не сразу находит в себе силы, чтобы дать отпор, а когда это происходит, альфа уже куда-то тащит его, схватив за руку. Растерянность атакует юного немного подвыпившего мальчишку, а от волнения, его ноги начинают заплетаться, поэтому нет ничего странного в том, что он падает, когда Зейн заталкивает его в свою тёмную спальню.       — Расслабься, мы отлично проведём время! — смеётся пакистанец и собирается закрыть дверь, когда кто-то по ту сторону с силой тянет за ручку, не позволяя ему сделать это.       Удивлению Малика нет предела, когда он видит перед собой раздраженного Луи, и думает о том, что посылать Лиама отвлечь его было не такой уж продуктивной идеей.       — Что во фразе «он ещё ребёнок» тебе не понятно, придурок? — рычит Томлинсон, распахивая дверь так, что, когда он отпускает её, она громко ударяется о стену. — Не смей трогать его!       — Блять, так ты всё-таки питаешь к нему какую-то слабость, да? В таком случае я могу уступить тебе, оприходуешь его первым, а потом я… можем и Лиама позвать.       — Ты идиот? — толкая его в грудь, ещё больше злится Луи и проходит вглубь комнаты — к Гарри, сидящему на полу и прижавшемуся спиной к кровати, — и восклицает альфа-голосом. — Вставай, кретин!       — Он никуда не пойдёт! — хватая друга за плечо и разворачивая его к себе, вмешивается Зейн. — Я думал, что мы друзья, а друзья не срывают планы друг друга на омег!       — Срывают, если их друг покушается на чужого омегу! — скорее от безысходности орёт Луи и вновь смотрит на потерянного мальчишку, повторяя: — Вставай, блять!       Гарри подскакивает на месте, но всё же еле-еле поднимается на ноги, испуганно глядя то на разъярённого Луи, то на ошарашенного Зейна.       — Я щас не понял, ты его типа застолбил? — уточняет Малик, с непониманием посмотрев на Томлинсона.       — Застолбил, — грубо отрезает он. — Так что если я ещё хоть раз увижу, что ты смотришь на него, пристаёшь к нему или услышу, что ты говоришь о нём, то я гарантированно набью тебе ебальник, ты меня понял?!       Зейн понял. Неправильно это — лезть на омегу лучшего друга, даже если омеги — просто дырки для спаривания и инкубаторы для продолжения рода. А вот Гарри ничего не понял, хотя слышал абсолютно каждый звук, что прозвучал в этой комнате, пока стены содрогались от музыки, играющей на первом этаже.