Никогда не говори "навсегда"

Пытай меня своими поцелуями, Закуй в золотые цепи, Оставь меня в мольбах о помощи, Правильно ли или нет – Всё равно это просто ролевая игра. И пусть мы ошибёмся тысячу раз, Потому что всё равно ничему не научимся. Ты – моё наваждение, Мой идол, моя религия, Моё смущение, моя исповедь, Единственное, что нужно мне этой ночью. Ты – моё наваждение, Вопрос и ответ, Ты, ты, ты Мой идол, ты... Cinema Bizarre – My Obsession

Микеле стоило некоторых усилий выбраться из-под руки чудом не проснувшегося Флорана. Итальянец ощущал себя чуть ли не вором: передвигался медленно и беззвучно, чувствуя, как замирает от страха в груди сердце, когда ему казалось, что дыхание спящего француза учащается. Нет, Локонте вовсе не собирался сбежать: просто пока он не был готов столкнуться с Фло взглядом, он не знал, что говорить ему, и как себя вести. Еле-еле найдя свои вещи, Микеланжело отправился в душ, до которого вчера они с Мотом не добрались по причине того, что Микеле уснул бы прям там. Стоя под горячими струями воды, прижавшись лбом к стене, мужчина напряженно думал над ситуацией. Дьявол, не нужно было вчера столько пить, не нужно было Синтии в очередной раз его, которого разозлить почти нереально, доводить до белого каления, не надо было ему приходить к Флорану... Знал же, чем все закончится. "И знаешь, что будет дальше..." - настойчиво шепнул внутренний голос, заставляя Микеланжело поморщится. Конечно, он знал, конечно помнил. Значит, нужно закончить это, не начав... Актер, одевшись, уже было начал размышлять, что делать, пока спит Флоран, как ответ пришел к нему посредствам открывшейся двери, за которой Локонте налетел на хозяина квартиры в одних штанах. - Утро доброе. Хотя не, нифига оно не доброе, у меня голова раскалывается! - не растерялся мужчина, и сходу сбил с толку Мота своим веселым щебетом. - У тебя аспирин есть? Ладно, иди в ванну, а я пока поищу его, ты же не против? Как раз пока заварю нам кофе, иди-иди! Явно растерявшийся француз был фактически затолкан в ванную комнату и чуть ли там же был заперт. Тихо переведя дыхание и унимая дрожь в руках, Микеле шустро оказался на кухне, и принялся искать среди их содержимого таблетки с аспирином. Флоран недоуменно смотрел на захлопнувшуюся перед его носом дверь. Локонте явно был весь на иголках, хоть и старательно это скрывал. Что же происходит, черт возьми? Он просто будет делать вид, что ничего не было?! Как так вообще можно, черт бы его побрал! Раздраженно сжав губы, Фло уже было схватился за дверную ручку, но что-то заставило его остановиться. Дьявол. Нужно успокоиться, а потом уже разговаривать с Микеле, иначе сейчас они наговорят друг другу чего-нибудь такого, о чем потом обязательно будут жалеть. Потому француз принял более рассудительное решение: унять мысли под потоками прохладной воды. Когда Мот вышел из ванны, итальянец уже вовсю хозяйничал на его кухне: расправлялся с кофе, чуть не сломав, правда, при этом кофемолку, и, кажется, даже пытаясь сделать какой-то нехитрый завтрак, мурлыкая себе под нос мелодию на родном языке. Еще бы при всем при этом у него не летело все из рук, было бы вообще отлично. - Хэй, а ты быстро! - заметил веселым голосом мужчина, не глядя в сторону Флорана, вставшего в пороге кухни, прижавшегося спиной к стене, задумчиво сверлящего коллегу взглядом, с которым тот явно не желал сталкиваться. Когда итальянец, кажется, за телефоном, попытался прошмыгнуть в комнату мимо Фло, француз не выдержал, загородив рукой удивленному мужчине проход, и повернулся к нему лицом. Теперь по левую и правую сторону от Локонте в стену упирались ладони Флорана, и "Моцарту" было просто некуда деться. - Ты чего?.. Голос Микеланжело стал тише, он явно пытался справится с какими-то своими чувствами, взгляд выдавал его напряжение от прямого, вопрошающего взгляда его друга. На пару секунд меж ними повисла тишина, густо разлившаяся в воздухе, звенящая, от которой сложно вздохнуть. Но спустя считанные мгновения Микеле вновь улыбнулся. - Чего ты, Фло? - снова спросил он совершенно беспечным голосом, и как ни в чем не бывало, нырнул под рукой Мота, следуя, наконец-таки в комнату за телефоном. Флоран не шевелился, все еще не в силах оторвать взгляда от того места, где только что был Локонте. Сильно, больно сдавило под сердцем, неприятное чувство отдавало куда-то в руку, которая сразу потяжелела и безвольной плетью повисла вдоль тела. Все стало слишком четко и ясно: теперь итальянец просто будет делать вид, что ничего не было. И вроде бы Фло стоило радоваться, все ведь могло закончится гораздо, гораздо хуже. А так, они хотя бы друзья... Но прошлая ночь дала мужчине слишком много надежды, которую Микеланжело сейчас так безжалостно отнял у него, разбив, растоптав. Но как можно вести себя, как прежде, после того, что было! Француз тихо вздохнул, понимая, что теперь все станет гораздо, гораздо сложнее. Ни другие коллеги по работе, ни общие друзья - никто не замечал, что отношения двух друзей изменились. Да и кто бы стал присматриваться к тому, что Флоран старается не смотреть в глаза Микеле, что итальянец, в свою очередь, держится от него чуть дальше, не прикасаясь к нему и единого лишнего раза, никто не замечал, что больше они не остаются наедине. Фло поражался тому, как не ценил того, что имел раньше: возможности тепло, душевно поговорить с солнечным итальянцем; как будто ненароком прикоснуться к его руке; вдохнуть запах его волос, когда он, не задумываясь, случайно положит на его плечо голову; просто наслаждаться тем, что они близки, пусть и не так, как этого хотелось французу. А что сейчас?.. Ни лишнего взгляда, ни лишней минуты рядом, ни лишнего сантиметра, чем надо, находясь рядом, ни лишней, пусть даже неосознанной улыбки в его сторону. Медленно, но верно это подводило к к черте, за которой терпение и рассудок останутся позади. Флоран оказался в тупике: сделанного не исправить, и сейчас попытка что-то сделать могла привести к полнейшему краху. Забыть - нельзя, делать или не делать что-то - один итог: они совершенно потеряют друг друга. Особенно тяжелым временем была ночь. Именно она кистью особенно ярко и живо рисовала в сознании воспоминания, не только тех роковых часов, но и, казалось бы, таких незначительных, которые память бы никогда не явила, а сейчас, как дурная служанка, она подсовывала их одно за одним, как будто помогая жестокой художнице. Должно быть, они совсем сработались: все больше воспоминаний с каждой ночью, все больше эмоций, все больше мыслей, которые грозились разорвать переполненное сознание. День - пытка и спасение: люди, цвета, свет, звуки, шум повседневной жизни притупляли чувства, и только тугая боль в груди рядом с одним-единственным человеком заставляла Флорана на короткий миг возвращаться в ночную атмосферу, в пытку воспоминаниями. Наверное, теперь, даже когда их пути разойдутся (а когда-нибудь это точно случится), это не закончится. Обычный, ничем не отличный вечер после репетиции. Мот уже ощущал подкатывающие к подсознанию, все еще такие острые спустя две недели, царапающие душу эмоции, первый их дурман стелился на дно мировосприятия. Все уже ушли: француз, сегодня какой-то особенно невнимательный, завозился дольше обычного. Каково же было его удивление, когда он, выйдя из гримерной комнаты в зал, увидел склонившегося над сидением Микеле. Итальянец, бормоча ругательства, возился с замком чехла для гитары. Медленно втянув в легкие воздух, Фло быстрым шагом спустился со ступенек сцены. - Тебе помочь? - громко, побоявшись, что голос внезапно осипнет, поинтересовался у Микеланжело мужчина. Локонте, явно не ожидавший появления кого-либо, от неожиданности дернулся и оглянулся на Мота с совершенно круглыми глазами. Это был первый раз с того самого дня, когда Флоран не смог отвести взгляда. Мужчина просто стоял, словно пригвожденный к месту, казалось, на какие-то секунды даже сердце его окаменело в груди, а потом заколотилось, словно обезумевшее. - Не ожидал тебя тут увидеть... - только и произнес Микеле, слегка склонив голову, проигнорировав вопрос, и явно позабыв о чертовом замке. И вновь та самая тишина, к которой, казалось, можно было прикоснуться руками, ощутить ее холод и напряжение кожей, тяжелым, но скользящим касанием. Как в эти моменты могла поместится целая вечность, тонущая в глазах орехового цвета? Как мог Флораном быть упущен миг, спустя который изящное, не лишенное силы тело оказалось плотно прижатым к его собственному? Мужчина чувствовал, как сильно стучало сердце Микеланжело. Как неровно, тихо он дышал, как пальцы почти отчаянно сжимали его рубашку на спине, почти видел, как крепко зажмурены его глаза. Он боялся сделать вдох, эти ощущения были похожи на утренний сон, который страшишься спугнуть малейшим движением. Уже не важно, почему. Совершенно плевать, почему он таился эти чертовы две недели, почему не принял Флорана, почему пытался отстраниться и забыть. Этому пришел конец - и это единственное, кроме тепла родного тела, что сейчас имело хоть какое-то значение. *** - Да ладно тебе, ты думаешь, это сильно на нас всех так отразится? - Фло, чуть приподняв брови, повернул голову в сторону сидящего у него под боком Микеле. - Правда, Мике, это только музыканты. Ноты-то у всех одни. - резонно заметила Мелисса, сидящая напротив двух молодых мужчин между Мерваном и Маэвой. - А ты не забывай, что, тем не менее, они еще не сработались друг с другом. Ладно те, кто остались с прошлого коллектива, а то, что больше половины даже в глаза друг друга не видели - ничего? - сам виновник разговора только фыркал и слегка обеспокоенно водил пальцем по своему колену. Разговор происходил в мужской гримерке, почти за целый час до начала репетиции. Некоторая тревога Микеланжело заключалась в том, что внезапно сегодня Дов сообщил о частичной смене коллектива музыкантов, причем причины оставались для актеров полнейшей загадкой. - Фло, ну хоть ты ему объясни, может он тебя послушает и не станет так дергаться из-за всяких глупостей. - с наигранно-мученическим выражением лица попросила "Сальери" Клер, расположившаяся на подлокотнике второго дивана. Так уж как-то вышло, что на протяжении этих двух месяцев, ни Флоран, ни Микеланжело ни словом не обмолвились о том, что между ними происходит. Не пришлось: все и так было прекрасно видно. Взгляды, казалось бы, невинные прикосновения выдавали двух мужчин с потрохами. Вслух об этом не заговаривал никто из остальных актеров, только украдкой прятавших улыбки. Но все-таки, позволить себе какую-то вольность в виде, к примеру, поцелуев при друзьях эти двое не могли - все-таки не хотелось никого лишний раз смущать. - Эм... - Мот снова повернул голову к Микеле, вскинувшему брови, словно говорящему "ну, говори-говори, я послушаю!". - Вообще-то, Клер, в чем-то он прав. Они еще даже не звучали вместе ни разу, могут запутаться или взять чуть более быстрый темп, от того потеряемся мы... - Ну вот!.. - начал было Локонте с крайне самодовольной улыбкой, но прижатая к его губам ладонь Фло вынудила итальянца, возмущенно округлившего глаза, моментально стихнуть. - ...однако, они - профессионалы. И скорее всего, даже если у них и будут какие-то запинки, то в девяноста процентах случаев точно мы их попросту не услышим. - закончил мужчина, и только потом убрал руку от лица "Моцарта", все еще возмущенно на него глядевшего. - Так что я думаю, слишком большого беспокойства это не вызовет. - Да все будет хорошо, ну что вы так все разволновались? - тепло улыбнулась Маэва. - Дов бы не стал брать кого попало. Значит, он в них уверен. - Пожалуй, вы правы. - Микеле смотрел перед собой, его слова прозвучали несколько неохотно, словно мнение его осталось прежним, а соглашался он только для виду. Впрочем, скорее всего, так оно и было. Коротко, почти незаметно ткнувшись кончиком носа в плечо Флорана, Микеланжело поднялся на ноги и потянулся. - Далеко ты собрался? - лениво, почти из полудремы, но, как ни странно, вперед всех поинтересовался Солаль, расположившийся в кресле. - Далеко. Очень. Злые вы, уйду я от вас. - беспечно улыбаясь отозвался итальянец, продвигаясь к выходу из гримерки. - Да сейчас вернусь - тут душно, хочется воды. Даже не думайте, что вы от меня когда-нибудь избавитесь таким простым способом, как мой уход из личной инициативы! Итальянец тихо хмыкнул, заметив, как Фло от первых его слов слегка напрягся, как будто действительно поверил ему, и скрылся за дверью. Как оказалось, часть новых музыкантов уже были тут: по сцене и за кулисами он встретил несколько человек, которых раньше не видел тут точно, так же Микеле застал пару моментов, когда Дов, тоже уже пришедший, что-то очень доходчиво втолковывал каждому по отдельности. Из любопытства Локонте даже остановился у левого края сцены, наблюдая за тем, как снуют то к своим рабочим местам, то по сцене, то по закулисью, музыканты. - Микеле! Как-то странно внутри все замерло натянутой струной, заледенело, а потом со страшным грохотом рассыпалось, колючими осколками мигом проходясь по всему телу, и стоило им дойти до сердца и вонзится в него, как оно заколотилось, словно пыталось вытолкнуть их из себя. Невозможно. Галлюцинация, голос прошлого, поразительная схожесть? Черт, это могло быть что угодно! Но в глубине души Микеланжело знал - он не ошибся. Медленно мужчина обернулся, его выражение лица не изменилось совершенно, только глаза как будто смотрели из-за мутных стекол. - Армэль? Вот так встреча. Надо же, кажется, время совершенно не тронуло его. Все те же мягкие волосы до плеч, несколько хищные, но красивые черты лица. Глубокие черные глаза темные, словно ночь, улыбка, несколько похожая на усмешку. Сколько сейчас ему должно быть? Ах, конечно. Через два месяца и четыре дня будет тридцать два. А выглядит все тем же двадцатичетырехлетним парнем с ледяным почти для всех взглядом гипнотизирующих глаз. - Сколько лет мы не виделись? - фраза молодого мужчины напротив, как ни странно, звучала с каким-то оттенком комплимента, впрочем, сам он себя ждать не заставил. - А ты все так же хорош. Пожалуй, даже время скрасило тебя... - Давай без этого, хорошо. - еле выдавил из себя Микеле сквозь страшную сухость в горле. Он просто издевается над ним. Тот самый открытый взгляд, та еле заметная, но без малейшей тени холода улыбка. Так нельзя, он перечеркнул все, что было раньше тем, что было после! - Прости, я не хотел тебя смутить, или сказать что-то неприятное. - бархатный, с хрипотцой, почти позабытый голос так приятно касался слуха, что смысл сказанных им слов Микеланжело осознавал не сразу, только через короткие мгновения. - Что ты тут делаешь? - наконец, с губ итальянца сорвался вопрос, который вонзился в его сознание с того самого момента, как он услышал этот голос. - Теперь работаю. - Армэль улыбнулся чуть шире. - Барабанщик я, если ты помнишь. Мсье Аттья пригласил меня сюда, и я решил: от чего бы и нет? Так что, теперь мы с тобой еще и коллеги. - Здесь я актер. - не в силах больше выдержать взгляд черных глаз, Локонте отвел взгляд в сторону, но в то же время желание всматриваться в знакомые черты лица было на удивление тяжелым и сильным. - Вот как?.. - музыкант чуть склонил голову вбок. - Ты ведь всегда гораздо больше тянулся к музыке. - Так, послушай. Я... Итальянец начал, было, говорить, набравшийся, наконец, смелости для слов, как его прервали. - Микеле? Что-то стряслось? Локонте словно во второй раз прошибло током. Лицо стоящего перед ним Армеля, казалось бы, почти не изменилось, но не для того, кто знал его столько лет назад вдоль и поперек: слегка сощурились уголки глаз, а улыбка, из-за какого-то незначительного изменения положения уголка губ мигом стала усмешкой. Микеле почувствовал, все еще не отрывая взгляда от лица Армэля, который теперь смотрел поверх его головы, как почти вплотную к нему подошел Флоран, и его теплая ладонь легла на худое плечо итальянца. - Нет, все в порядке. - мужчина беззвучно, незаметно перевел дыхание. - Фло, это Армэль Д’Эстен, теперь он барабанщик в коллективе наших музыкантов. Армэль - Флоран Мот, актер в мюзикле... Голос Микеле, он и сам это понимал, звучал с каким-то механическим оттенком, он ощущал, как с первой секунды, не пойми почему, между "Сальери" и музыкантом электрическим током пробежало напряжение. - Рад знакомству. - Армэль чуть склонил подбородок, пряча в глазах насмешливый блеск. - Взаимно. - таким голос Мота итальянец слышал только на сцене: сдержанный, с нотами выжигающего холода. - Микеле, нам пора. Репетиция начнется через полчаса. Пальцы Флорана переместились и сомкнулись чуть выше запястья Микеланжело, брюнет уже было шагнул назад, но ладонь Армэля, легшая на плечо Локонте, заставила его остановится. - Сейчас тебе пора, но мы еще обязательно побеседуем. - вновь встретились их глаза, и улыбка мужчины снова стала гораздо более мягкой. Вот только его последний взгляд, когда барабанщик убирал руку от Микеле, слегка соскользнув пальцами по его рубашке, брошенный на Мота, был далек от теплого. Итальянец чувствовал, как внутри него зарождается дрожь, удивительным образом все еще не переместившуюся в кончики пальцев. Через пару секунд он повернулся к Флорану, отрывая взгляд от удаляющегося Армэля, натыкаясь на полный недоумения, ревности, и даже раздражения взгляд. - Ты знаешь его? - Фло щурил глаза, его пальцы спустились чуть ниже, прикасаясь к ладони мужчины. Сейчас, в полумраке около сцены, он мог себе позволить себе и поцеловать его: кто сейчас станет сюда смотреть? - Знаю. - Микеланжело невольно перевел взгляд, потом и вовсе уткнув его в пол. - Мы уже очень давно знакомы, так уж вышло. Фло? - Да? - француз явно ожидал более полного ответа, и чувства более радужными его далеко не стали. Легко подмечая это, итальянец тихонько прильнул к возлюбленному, спрятав лицо в изгибе его шее, слегка привстав на мысочках. - Я очень тебя прошу. Не спрашивай сейчас меня об этом, ладно? Я расскажу тебе о Армэле немного позже. Обещаю. - очень тихо, чуть слышно произнес Микеле, сильнее прижимаясь к Моту, ощутив его ладони на своем теле. Полный нежности и чувств поцелуй убедил Флорана в том, что он действительно может и должен чуток подождать: не клещами же, в самом деле, тянуть из Локонте правду. Однако с каждой, фактически, минутой, он думал, что ошибся. Впрочем, тут и к гадалке не надо было ходить: то, как старательно Микеланжело держался подальше от стороны, где сидели музыканты, какими глазами смотрел на итальянца этот самый Армэль в несколько коротких перерывов, как при этом улыбался. Как итальянец, явно это замечающий, прятал взгляд. Острое, болезненное, ядовитое чувство ревности выжигало где-то под сердцем едкое пятно, все больше и больше растущее с каждым взглядом музыканта на "Моцарта". "Закон подлости - самый выполняемый закон во Вселенной" - теперь Флоран начинал убеждаться в этом самолично. Он, фактически, сбежал в мужскую гримерку, чтобы не сорваться на кого-нибудь. Счастье, что упорхнувший куда-то с Маэвой Микеланжело не мог последовать за ним. Зато мог последовать кое-кто другой... Через пару минут в гримерку, без стука, вошли. Мот не стал оборачиваться, делая вид, что проверяет, в порядке ли грим. Но прозвучавший голос заставил его едва ли не взвиться. - О, прости... Флоран, я правильно запомнил? Я надеялся увидеть тут Микеле, он куда-то делся. - холодный, чуть смешливый голос разрезал тишину. Мужчина не ответил, стиснув зубы, все еще стоя к вошедшему Армэлю на половину спиной. Барабанщик не сдвинулся с места, только прислонился спиной к стене, скрестив руки на груди. - И как давно? - Что? - как можно более спокойно отозвался Флоран. - Что именно ты имеешь в виду? - Как давно ты и Микеланжело вместе, м? - нахально полюбопытствовал музыкант. - Мне кажется, ты лезешь не в свое дело. - теперь голос Мота звучал гораздо более сухо и резко. - Неужели? То, что касается его, касается и меня, уж поверь. Столь наглое заявление заставило Флорана сорваться. Мужчина резко развернулся, и в несколько шагов оказался возле Армэля, прожигая его злым взглядом. - Оставь его в покое! Какого хрена ты себе возомнил? - фактически прорычал брюнет в лицо стоящего перед ним. - Микеле тебе ни какая-нибудь игрушка, тебя не касается его жизнь! - Ну-у-у, он побывал не только моей игрушкой. - лицо Армэля не изменилось, разве что на губах появился оттенок ядовито-сладкой улыбки. Флорану показалось, что из него вышибло весь воздух. Что за бредятину несет этот человек?! - О, я вижу, ты и сам не знаешь, да? - взгляд черных глаз выражал насмешливое сочувствие. - Тогда я открою тебе одну крошечную тайну... Армэль чуть подался вперед, склоняясь очень близко к уху Флорана, и прошептал: - Твой святой Микеланжело на самом деле просто шлюха, не знающая понятия верности...