Scars

Феликс с утра занимался с хореографом, оттачивая новые движения для предстоящих концертов. В перерывах он валился с ног от усталости на пол и читал новые шедевры от фанатов в соц.сети. Кто-то предположил, что «Просто художник» — это его менеджер. Но нашлись и те, кто думал, что это тот самый таинственный друг Феликса, о котором он упомянул на пресс-конференции. И тут же появилось множество эдитов и коротеньких рассказов про их дружбу и не только. Они забавляли парня своей пошлостью и откровенностью, хотя попадались и действительно интересные истории. Ёнбок, вернувшись вечером от Хёнджина, отыскал все же аккаунт самого главного защитника его веснушек и прочитал много теплых слов от благодарных фанатов Феликса. Были конечно и недовольные, но их голоса становились все тише и ничтожней. Ён тоже сделал скрин и отправил своему новому другу. «Даже агентство никогда меня так не поддерживало». «Ты тоже видел это?» «Я думал «простой художник» — это ты». «Надеюсь, этот пост не навредил тебе. Я не смог удержаться. Некоторые фанаты не видят границ». «Хэй, я снова попался. А вообще, это был самый нужный пост». «Ты уже видел, что про нас пишут?» «Надеюсь, ничего ужасного». «Используй #SArtLix*, и заранее прошу прощения». «OMG!!!» «Спокойной ночи, Хёнджин» «Мокрых снов, Ёнбок» «Хэй» *** Их обоих охватила эсэмэсная лихорадка, они будто одержимые, писали друг другу каждую свободную секунду, обсуждая все на свете. Они не замечали ни времени, ни людей вокруг, ни их косых взглядов, ни чувство голода, ни краски на лице, они забывали про усталость и сон. Им так хотелось быть ближе и говорить, говорить, говорить… Они буквально стали одержимы общением, которого были лишены прежде в силу некоторых обстоятельств, и теперь наверстывали, практически не отрываясь от своих телефонов. Один раз в неделю Феликсу удавалось вырваться из расписания, чтобы провести время в студии с Хёнджином. В такие дни парни старались успеть сделать как можно больше: смотрели новую серию полюбившейся дорамы, потом обсуждали ее, готовили вместе обед, читали книги вслух друг другу, рассказывали какие-нибудь истории из прошлого. Феликс полюбил такие дни, он с нетерпением ждал следующего выходного, чтобы пожить хоть немного обычной жизнью без нравоучений, наглых вопросов и фотовспышек. Он словно возвращался домой после тяжелой трудовой недели, только без криков и слез, без издевательств и отчаяния; домой, где не было жестокого отчима, но был человек, готовый протянуть руку помощи в любую минуту и подставить плечо, поддержать добрым словом и дать дельный совет. Они становились ближе, Феликс научился доверять Хёнджину, и хоть он и оставался все таким же наивным и все еще велся на его шутки, но уже шутил в ответ и попадался теперь Джинни. И иногда, когда они вместе мыли посуду после сытного ужина, Ёнбок стоял чуть ближе, чуть смелее, почти касаясь чужого бедра своим, и принимая из его рук чашку с какао, случайно, а может и нет, дотрагивался до его длинных тонких пальцев своими крошечными. Джинни знал, что придет тот день, когда он сможет, наконец, обнять его, чтобы он понял, что не один на этом свете и что может на него рассчитывать. Хёнджин был очень терпеливым, он умел ждать, но иногда, слушая, как на другом конце города, засыпает Ёнбок, посапывая в трубку, ему до боли в сердце хотелось прошептать, как он скучает по нему, прежде чем уткнутся лицом в мокрую от слез подушку. *** В один из таких вечеров Джинни заговорил о предстоящих праздниках. — Кстати, Ёнбок. — М? — Скоро новый год. У тебя есть какие-то планы? Как обычно айдолы проводят новогодние праздники? Неужели на работе? — Обычно дома. Но у меня здесь никого нет, так что директор иногда приглашает меня к своей семье. А что? — Хочу пригласить тебя встретить этот новый год в кругу моей семьи. Или я уже опоздал? — У тебя большая семья? — Мама, папа, дедушка и я. — Оу. Кажется, я влип. — Ёнбок улыбнулся, вспомнив про маму-фанатку. — Не переживай, моя мама вполне адекватный человек. И боюсь, она мне не простит, если я и дальше буду скрывать, что знаком с тобой. Ёнбок немного смутился, но потом посмотрел в глаза парня. — Я с большим удовольствием встречу новый год с тобой. И с твоей семьей. Джинни был счастлив, получив согласие, и чуть не бросился обнимать Ёнбока, вовремя притормозив. Феликс заметил его попытку, но никак не отреагировал, возможно, потому что в этот раз готов был позволить прикоснуться к себе. Он уже давно думал о том, что больше не боится Хёнджина, он не выглядит опасным или жестоким и до сих пор с уважением относился к его фобии, не пытаясь его лечить, и ни разу не лез к нему с расспросами. Хоть и витал в воздухе между ними напряженный момент, каждый раз, когда они встречались и когда прощались. Ёнбок видел по глазам Джинни, что он ждет немного больше тепла и тактильности, но никогда не нарушал границ, действительно уважая его личное пространство. И Ён был бесконечно ему благодарен за терпение. Они будто мысли друг друга читали. Джинни нахмурился. — Вот только я не знаю, как она отреагирует. Она, безусловно, будет рада, но вдруг кинется на тебя с объятиями? — Ничего, думаю, я справлюсь. — Ладно, в случае чего, закрою тебя собой. Звук за окном привлек их внимание, Хёнджин резко поднялся и подошел к окну. Всего неделю назад он решил, что стоило бы завесить все окна студии шторами, потому что темнеет теперь рано и он словно на сцене у всех на виду. А учитывая, кто находится рядом, рано или поздно, кто-то из жильцов дома напротив сможет узнать его и растрезвонить на весь мир. И тогда прощай спокойная жизнь. Джинни смотрел на улицу и улыбался. Землю покрыл тонкий слой белого снега, а в свете теплого желтого света уличного фонаря кружили в медленном танце белые пушистые хлопья. — Первый снег. Феликс перепрыгнул через спинку дивана и уже через секунду прильнул к стеклу и поднял глаза вверх, всматриваясь в многочисленные хороводы, летящие с неба. Хёнджин посмотрел на блондина и на всякий случай натянул на его голову капюшон, а потом потянулся к форточке, чтобы приоткрыть и впустить в комнату немного морозного воздуха. — У нас с мамой была традиция загадывать желание на первый снег. — Тихо заговорил Ён. — Но сейчас я не могу вспомнить ни одного, так что не знаю, сбылись ли они. А когда мамы не стало, у меня было только одно желание, чтобы отчим не замечал меня. — Почему? — Голос Джинни был таким же тихим, как и падающий снег. — Он рассчитывал получить наследство, но оно было не в его пользу, и очень разозлился, когда нотариус показал ему мамино завещание. Он кричал и проклинал меня и маму, а потом вдруг успокоился и стал извиняться. Я тогда подумал, что мамина смерть так на него повлияла, и первое время он был даже добр ко мне. Его назначили опекуном до моего совершеннолетия, но он сорвался спустя всего неделю. Пришел домой жутко злой и пьяный и ударил меня. Я упал, а он навалился сверху и начал избивать. Феликс шмыгнул носом и потер лицо руками, вспоминая ту ужасную ночь. Хёнджин поднял руку, чтобы положить ее на плечо парня, но она так и повисла в воздухе, в нескольких сантиметрах от его тела. — Если тебе тяжело, не продолжай. — Я устал жить с этим. — Голос Ёнбока дрогнул, и он продолжил, стирая рукавом набегающую влагу под глазами. — Я не знаю, сколько это продолжалось, потому что очнулся в больнице. Отчим сказал полицейским, что нашел меня возле дома в таком состоянии. Когда я вернулся домой из клиники, он держался на расстоянии, но пригрозил, что если я заговорю, он меня убьет. — Какая сволочь. — Однажды ночью я проснулся от того, что кто-то стаскивает с меня одеяло. — Ён закрыл глаза. — У меня только сошли синяки, и он решил посмотреть. Он снова был пьян, сказал, что синий мне к лицу и снова ударил. Потом снял свой ремень и начал хлестать им. Слезы текли по лицу ручьем, Ён громко шмыгал носом и теребил руками шнурки на своей толстовке, завязывая их в тугой узел. Хёнджин хотел остановить его, успокоить как-то, но парень был настроен решительно, и ему оставалось лишь слушать, сжимая кулаки и вытирая украдкой набегающие слезы. — Кожа на спине не выдержала ударов, я был весь в крови, но его это не остановило, он стянул ремнем мои руки и привязал к изголовью, а потом… — Феликсу стало трудно говорить и стыдно, он всхлипнул, — снял с меня… Парень так и не смог договорить, он зарыдал, опустившись на колени и пряча лицо в ладонях. Хёнджин в ужасе стоял рядом, не смея ни шевельнуться, ни вздохнуть, ни прикоснуться к маленькому беззащитному Ёну. Его переполняла боль и гнев, и жажда мести, и жалость. Только присутствие Ёна сдерживало сейчас Джинни, чтобы не схватить кусок железной балки, валяющийся с лета под его окнами и уже присыпанной снегом, и воткнуть ниже пояса мерзкому извращенцу и плевать, что для этого придется преодолеть сотни километров и один океан. Джинни присел рядом с парнем на корточки и осторожно коснулся пальцами его руки, Ёнбок тут же вцепился в них. Хёнджин придвинулся ближе, встав на колени, и подставил свое плечо, чтобы Ён смог в него уткнуться. Парень так и сделал, а когда почувствовал запах, давно ставший родным, и тепло, исходившее от Джинни, начал успокаиваться. Они просидели так несколько минут, сплетая пальцы. Одна рука Хёнджина была свободна, и, подняв ее над головой Феликса, пару секунд оставался в раздумьях, но потом все же опустил ее на белокурую макушку и ласково погладил. Ёнбок не отстранился, лишь сильнее сжал его руку своими пальцами, а потом охрипшим голосом продолжил: — Я никому не говорил об этом. В больнице соврал, что снова попал в уличную драку. Меня поставили на ноги, я вернулся домой, забрал паспорт, копилку с деньгами, мамин прах и ушел. Мне как раз хватило денег на билет на самолет. Больше я туда не возвращался. — Мне очень жаль, что тебе пришлось столько испытать. И что рядом не было человека, кто смог бы о тебе позаботиться. — Джинни говорил шепотом, прямо возле уха Феликса. — Теперь у тебя есть я. И я рядом. Ёнбок закивал, оторвавшись от его плеча и заглядывая в глаза напротив. Рука Хёнджина по-прежнему была на макушке Ёнбока, это прикосновение помогло ему расслабиться и перестать всхлипывать. Он заметил пятно на рубашке Джинни и начал извиняться. — Прости, ты промок из-за меня. — Высохнет. Хёнджин поднялся на ноги и потянул за собой Ёна. Они больше не возвращались к этому разговору, но оба чувствовали ответственность за него. Джинни понимал, что Феликсу было трудно говорить об этом, но необходимо. А еще он понял, что Ён ему по-настоящему доверяет, если сумел поделиться своей болью. Они вернулись на диван, испытывая неловкость, и Феликс решил сменить тему. — На следующей неделе я не смогу вырваться, расписание забито поминутно, я, наверное, даже позвонить не смогу. Только перед сном. Тридцатого будет последняя запись в этом году, потом я свободен пару дней. — Всего два дня? — Угу. Хёнджин огорчился, что Феликсу не удастся отдохнуть подольше, но зато оба эти дня они проведут вместе, и это радовало. — Тогда поедем тридцатого, если ты освободишься не очень поздно или на следующий день. — Хорошо. Я знаю, что подарить тебе и маме, а вот папе с дедушкой — не знаю. Посоветуешь что-нибудь? Джинни улыбнулся, поднял руки вверх и потянулся, оголив часть живота. Феликс скромно отвел взгляд, но щеки его неожиданно порозовели. — Дедушка у меня необычный, ты сам это поймешь, когда познакомишься с ним. Я хочу подарить ему шарф и перчатки, он их все время где-нибудь оставляет. А отец много времени проводит в теплице, поэтому я ищу для него миникультиватор. Можем сделать общий подарок, если ты не против. — Да, давай скинемся на этот агрегат, а шарф с перчатками я куплю сам. Думаю, у меня будет такая возможность между концертами в Осаке. — Ты летишь в Осаку? Когда? — В конце недели. — Надолго? — Нет. Фестиваль продлится три дня, у меня будет интервью и два выступления, и я вернусь к тебе. Хёнджин тихо выдохнул и чуть заметно улыбнулся, потому что Ёнбок неосознанно сказал «к тебе» вместо «домой», и даже не заметил этого. *** Как Ён и говорил, им удавалось урвать драгоценные минуты из плотного графика для общения перед сном. Хёнджин скучал по нему, но все равно старался не задерживать парня слишком долго возле телефона, чтобы тот смог отдохнуть и хорошо выспаться перед новым напряженным днем. Он и сам иногда выбивался из сил, прорисовывая картинки для нового проекта. Заказы посыпались к нему словно снег после успешной презентации детской книги. Автору понравилась его идея, и он не просил ничего переделывать, и даже уговорил сделать немного больше иллюстраций, чем было решено изначально. Джинни получил свой первый крупный гонорар, прикупил несколько больших холстов для своих работ и обзавелся плотными шторами. Днем он создавал иллюстрации, а вечером садился за мольберт и писал картины для души: яркие, воздушные, наполненные страстью и глубинным смыслом. Феликс вернулся из Осаки и сразу поехал на съемки очередного шоу, после которого собирался заехать домой, распаковать чемодан и отправиться к Джинни. Но когда был отснят последний кадр, Чанбин задержал Феликса в офисе агентства. — Феликс, может, вместе поедем завтра к директору? — Я не еду, у меня другие планы. — Какие? — Менеджер удивился: Феликс впервые отказался провести праздники вместе. — Этот новый год я встречу с другом и его семьей. Феликс выглядел счастливым, несмотря на усталость от перелета и съемок. Чанбин кивнул и протянул руки к Феликсу, чтобы приобнять. Парень лишь слегка прижался своим плечом к его торсу и похлопал ладошкой по спине. — С наступающим, Бинни. — С наступающим. Менеджер хотел прижать парня к себе, но он выскользнул из его рук, а потом и из офиса, прихватив свой рюкзак. Ёнбок не звонил Джинни, намереваясь сделать сюрприз, поэтому торопился поскорее оставить вещи дома и нагрянуть к нему. По пути к студии Хёнджина, Ён заглянул на свой профиль в соц.сети и ужаснулся. Вся лента пестрела шокирующей новостью о «неизвестной стороне жизни Феликса», в которой с детальными подробностями было написано о домогательствах отца до тела будущего айдола. Ёнбок выключил телефон, даже не стал смотреть комментарии фанатов, он был в шоке от вопиющего предательства. Человек, которому он доверил трагедию своей жизни, так жестоко растоптал его. Ён сначала хотел развернуть такси и уехать обратно домой, но в нем кипела обида, которую было необходимо выплеснуть. Хёнджин убирал пустые коробки из-под новогодних игрушек, которыми весь день украшал елку к приезду Ёнбока, когда раздался звонок, а потом и нетерпеливый стук. Парень спустился вниз и едва открыл дверь, как на него, словно ураган, обрушился поток рыданий и обвинения в чем-то необъяснимом. — Как ты мог так со мной поступить? Я считал тебя своим другом, а ты такой же, как все они. Сколько тебе заплатили за предательство? Тридцать серебренников? За что ты так со мной, Хёнджин? Феликс смотрел на него красными от слез глазами, полными горечи и разочарования. — О чем ты? Я не понимаю. Давай зайдем в дом и поговорим. Хёнджин не понимал, что произошло, он и сам был готов разрыдаться, увидев парня в таком состоянии. — Я больше и шагу не сделаю в твою сторону. И хватит притворяться. Я видел твое откровение на весь интернет о том, как бедного Феликса домогался собственный отчим! — Что?! — Хёнджин в ужасе прикрыл рот рукой. До него дошло, наконец, что кто-то узнал об этой истории и более того, выложил ее в сеть. — Это не я. Я бы никогда этого не сделал. Но Феликса было не остановить. Он захлебывался в рыданиях, расстегивая замок рюкзака, но он все не поддавался, и это еще сильнее злило парня. Наконец, замок разошелся, Ён достал из него свой бумажник, нашел тридцать центов и швырнул в Хёнджина. После чего развернулся и убежал прочь. — Ёнбок! Стой! Джинни простоял на морозе несколько минут, пытаясь переварить все, что только что произошло. Он был в таком же шоке, осознав, что кто-то мог так поступить с Феликсом. Но если он действительно никому больше об этом не рассказывал, то как информация попала в интернет. Хёнджин поднялся по ступенькам обратно, находясь в какой-то прострации, и даже не закрыл дверь. Его расстроили не слова Ёнбока, не было никакой обиды, потому что он понимал, что Ён сказал все это в сердцах, и будет сожалеть об этом, когда поймет, что Джи не имеет к ситуации никакого отношения. Он боялся, что Феликс будет себя осуждать и не сможет простить, замкнется, и не придет больше, испытывая чувство вины. В этой ситуации он мог только ждать, когда Ён осмыслит все и поймет кто друг, а кто враг, и когда немного успокоится, попытаться с ним поговорить. Джинни сел у камина и обхватил колени руками, презирая весь этот прогнивший мир шоубизнеса. Феликс бежал, не оглядываясь, он мечтал сейчас лишь об одном: спрятаться где-нибудь в темном углу, чтобы никто и никогда не смог его там найти. Он так долго скрывал свое прошлое от всего мира, а теперь все будут знать эту постыдную историю, и еще долго будут мусолить. Начнут жалеть или осуждать за то, что айдол привлекает к себе такое внимание. Никому же не докажешь, что как раз этого он и не хотел. Выбежав на дорогу, парень остановился и вернулся на тротуар, пропуская машину. Он достал телефон и заметил краем глаза метнувшуюся в сторону дороги тень, не придав этому значения. Дрожащими от холода пальцами вызвал такси и посмотрел по сторонам. Оставаться на виду у прохожих было неразумно и жутко холодно. На другой стороне улицы Ён заприметил кафе, заманивающее посетителей яркими огнями гирлянд. Феликс пониже натянул шапку на глаза, надел маску и перешел через дорогу, обойдя припаркованный автомобиль, точно такой же, как у его менеджера. Ну, мало ли в городе таких автомобилей. Парень зашел в помещение, к счастью было несколько свободных столиков, но его взгляд задержался на знакомой фигуре. Он подошел ближе и осторожно заглянул в лицо. Сказать, что Ён удивился — ничего не сказать. — Что ты здесь делаешь? Чанбин сидел за столиком с красными от мороза щеками и потирал замерзшие пальцы. Феликс буквально рухнул в кресло напротив, уронив на пол свой рюкзак. Менеджер не ответил на вопрос и задал свой. — О, Феликс, а ты откуда здесь? Парень замешкался, придумывая что-нибудь правдоподобное, и ляпнул первое, что пришло на ум. — Я слышал, тут подают самое вкусное жаркое. Решил перекусить перед поездкой. — Я тоже слышал про это. А я люблю вкусно покушать, ты же знаешь. — Знаю. — Феликс снял маску. «А еще знаю, что ты врешь, нет здесь никакого жаркого». Феликс заподозрил, что не зря Чанбин оказался здесь. Неужели он за ним следил? А потом вспомнил, что не раз видел этот автомобиль, припаркованный у кафе, уезжая поздними вечерами от Джинни на такси. Он посмотрел в окно, где через дорогу находился дом, в котором живет художник, он только теперь обратил внимание, что на второй этаж ведет пожарная лестница, как раз рядышком с окнами студии. — О, нет… Феликс закрыл ладонями лицо, он все понял. — Что-то случилось? Чанбин выглядел обеспокоенным. Парень посмотрел на него сквозь пальцы и замотал головой. Ён быстро взял себя в руки, решив во что бы то ни стало все исправить. Но для начала нужно сделать так, чтобы менеджер уехал домой. — Я забыл дома наушники и зарядник. — Я могу подвезти. — Не нужно, я уже вызвал такси, заскочу по пути… В этот момент к ним подошел официант и с яркой улыбкой на лице обратился к Чанбину: — Добрый вечер. Вам как обычно? Чанбин увидел, как изменился в лице Ёнбок, и закричал на официанта, что он ошибся, и что он впервые зашел в это кафе, и что больше не сделает такой глупости. И пока официант виновато раскланивался перед менеджером, Ён поднял с пола рюкзак. — Приятного аппетита, Бинни, и счастливого нового года. Как раз вовремя зазвонил телефон, Феликс ответил, что уже выходит. Парень вышел на улицу, сел в свое такси и уехал. Но проехав пару кварталов, он убедился, что Чанбин не последовал за ним и попросил водителя развернуться. Пока такси выполняло шпионские маневры, Ён обдумывал слова, которые собирался сказать Джинни. Он чувствовал себя предателем, заподозрив своего единственного друга, ведь даже когда он кричал там возле его дома, обвиняя во всех грехах, он понимал, что Хёнджин не способен на такое. Автомобиль менеджера все еще стоял возле кафе, такси свернуло за угол и парень, расплатившись, вышел на улицу. Он приблизился к крылечку и обнаружил открытую дверь. Монеты так и валялись на полу, напомнив ему, как жестоко он ошибся. Ён взволнованно вбежал по лестницам наверх, перепрыгивая через ступени. Оказавшись в полумраке студии, он заметил одинокую фигуру парня, сидящую на полу в мерцающем отблеске огня, исходящего из камина. Его сердце сжалось, он снял обувь, оставил на полу рюкзак и шапку и тихо подошел к Джинни. Медленно опустившись на колени за его спиной, Ёнбок просто обнял парня и прижался к нему. — Прости меня, Хёнджин. Прости… Хёнджин слышал его шаги за спиной, но никак не ожидал, что он его обнимет. Сам. Да еще так крепко. Джинни сначала повернулся к нему лицом, а потом мягко выпутался из его рук, чтобы развернуться полностью. Феликс замер, глядя в его глаза. — Глупенький малыш. — Прошептал Джинни. Он коснулся пальцами его лица, чтобы стереть слезы, а потом, приподнявшись, притянул к себе и обнял. — Я соскучился. Почувствовав себя одновременно счастливым, виноватым и жалким, Ёнбок уткнулся лицом в шею Джинни и снова заплакал, признавшись сквозь всхлипывания: — Я тоже скучал по тебе. Хёнджин испытал огромное облегчение, что Ён вернулся, и они смогут обо всем поговорить. Когда спустя много времени, блондин успокоился в его руках и они посмотрели друг на друга, Ён понял, что Джинни не сердится. Наоборот. Он увидел в его глазах что-то такое, что заставило его сердце трепетать, и когда он вновь обрел способность разговаривать, тихо сказал: — Прости меня, Хёнджин, я столько гадостей тебе наговорил. — Забудем об этом. Я знаю, что в тебе кипела обида. — Ты правда не сердишься? — Когда я на тебя сердился? — Все равно, прости. Хёнджин кивнул, помог парню подняться с пола и, забрав его куртку, повесил ее на спинку кресла. Феликс тихо спросил: — Почему ты сидишь в темноте? — Хотел сделать тебе сюрприз. — Какой? — Сейчас увидишь. Джинни подошел к камину и щелкнул выключателем на стене. В центре студии разноцветными огоньками замигала нарядная елка, вызвав детский восторг на лице блондина. Он даже запрыгал от радости, хлопая в ладошки. — Хёнджини, она такая красивая. — Нравится? Хёнджин смотрел на радостное лицо Ёнбока, и радовался сам, потому что сумел сделать его чуточку счастливей. Конечно, ему нравилась елка, и он посмотрел на Джинни, чтобы сказать об этом, но встретив его притягательный взгляд, понял, что больше всего прочего ему нравится Хёнджин. И, думая об этом, ответил: — Нравится. Джинни улыбнулся, решив, что они думают об одном и том же. Но как в одном человеке может уживаться милый очаровательный малыш Ён и невероятно горячий Феликс? Но его мысли не успели прийти к какому-либо умозаключению, потому что их прервал телефонный звонок. Это был дедушка Джинни, он предложил парню забрать его и вместе доехать до дома родителей. Парень отодвинул трубку от лица. — Можем поехать к родителям сейчас вместе с дедушкой или завтра вдвоем. Феликсу не хотелось сейчас покидать этот уютный дом, после всего, что произошло, ему хотелось побыть с Джинни вдвоем. — Может быть, завтра? — С робкой надеждой произнес Ён. — У тебя есть еще какие-то мероприятия? — Нет. Джинни несколько секунд молчал, что-то обдумывая, а потом вернул телефон к уху. — Мы приедем завтра. Увидимся, дедушка. — Хёнджин убрал телефон в карман и посмотрел на смутившегося Ёна. — Ты голоден? — Очень. — Феликс с таким облегчением ответил ему, взглядом благодаря Джинни за то, что не стал задавать неловких вопросов. — Последний раз ел в самолете. — Куда смотрит твой менеджер? — Хёнджин ворчал, пока доставал из холодильника яичный рулет и куриное филе из духовки. Наложил полную чашку риса и поставил в микроволновку, приглашая Ёнбока за стол. — Вообще не заботится о тебе. — Он следил за мной. — В смысле? — Менеджер следит за мной, буквально. Я встретил его сейчас в кафе напротив, когда ушел от тебя. — Феликс немного подождал, когда Джинни усвоит информацию, а потом продолжил. — Мне кажется, он каким-то образом подслушал нас тогда. — Но зачем ему выкладывать такое в интернет? — Не знаю, — парень помотал головой и добавил, — единственное, что я могу придумать — это, чтобы вызвать интерес у фанатов, заставить их жалеть меня. У него работа такая — продать меня подороже любыми способами. И не важно, что при этом может кто-то пострадать. — Звучит как-то не очень. Ты уверен, что это он? — Я уверен, что это не ты. — Ладно, разберемся. — Хёнджин понял, что Ён действительно так думает и кивнул. Потом достал разогретый рис и поставил еду перед Феликсом. — Садись за стол. Приятного аппетита. — Спасибо. А ты? — Я недавно поел, просто посижу с тобой за компанию. Ёнбок с аппетитом накинулся на еду, и, набив полный рот, закачал головой от вкусноты блюд. Джинни сидел за столом напротив, подперев рукой голову, и долго смотрел на него. — Хочу попросить тебя кое о чем. Мы оба взрослые и самодостаточные и вполне можем брать на себя ответственность и быть честными друг с другом. Поэтому, если вдруг что-то изменится или произойдет что-то, каким-либо образом связанное с одним из нас, давай не будем скрывать. Даже если это причинит боль. И чтобы не было недоразумений, просто поговорим. Друг с другом. — Я согласен. Ёнбок даже жевать перестал, когда разговор принял серьезный тон. Он понимал, что Джинни волнуется за него, потому что специфика работы Феликса может включать в себя все что угодно, от фансервиса до сплетен и злонамеренного вранья, что может привести к недопониманию. — Хорошо, — Хёнджин улыбнулся, — в тарелку смотри. — Ладно. Немного позже, когда Феликс был сыт, а посуда помыта, парни сидели возле камина. Ён рассказал о своей поездке в Осаку, показал фото и видео с фестиваля, на которых помимо всего прочего были сняты букеты цветов и целые композиции, специально для Джинни. В его рюкзаке лежал подарок для художника, его мамы и дедушки, и, вспомнив об этом, блондин спросил: — Ты нашел мультикомбайн для отца? — Культиватор. — Джинни поправил Ёнбока и рассмеялся, запрокинув голову назад. — Да, нашел. И уже отправил с доставкой. — Здорово. Может займемся чем-нибудь? — Чем, например? — Хёнджин медленно опустил взгляд на губы Феликса. — Сходим в супермаркет, купим немного продуктов, я испеку новогоднее печенье. — Феликс заметил этот взгляд парня и непроизвольно мазнул кончиком языка по пересохшей губе. — Ты печешь? — Да. — Я должен это попробовать. Идем. Джинни пошел собираться, чувствуя затылком взгляд парня. Что-то определенно изменилось между ними сегодня. И они оба это признали. Они впервые покинули студию и вместе пошли в магазин. Народу было не так много, и никто не обращал внимания на двух парней, покупающих продукты в предпраздничные дни. К тому же оба были в масках, скрывающих большую часть лица. Когда они стояли в очереди на кассу, Хёнджин приобнял парня за плечи, словно отгораживая от других покупателей, и почувствовал, как он прижался к его боку. По дороге домой они несколько раз останавливались, чтобы полюбоваться падающими хлопьями снега и запечатлеть их на камеру, поваляться в небольших сугробах, создавая ангелов, и поиграть в снежки. Вернулись домой оба румяные и довольные, в ботинках, наполненных снегом. — Быстро переодевайся в сухое и теплое, а то ангина обеспечена, даже ангелочкам. Хёнджин разделся первым и надел теплые штаны и толстовку, и уже стоял возле Феликса, с трудом стягивающего с себя плотно облегающие джинсы, намокшие от снега. Он с трудом удерживал равновесие, цепляясь руками за воздух и тихо посмеиваясь. — Я пытаюсь. — Мама убьет меня, если ты заболеешь. — Джинни поцокал язычком и помотал головой. — Так не пойдет. Пошли в ванную. Ёнбок поплелся за парнем, волоча за собой заледенелую одежду и оставляя мокрый след на полу. Джинни включил воду потеплее и тоном, не терпящим возражений, скомандовал: — Полное погружение. — Да, капитан. — Феликс чихнул, как маленький котенок, и снова засмеялся. — Храни тебя небо. Быстро залазь, а я принесу чай с медом, чтобы изнутри тоже прогрелся. — Ты как моя мама. — Ой, только титьку не проси. Хёнджин уже еле сдерживал смех, когда увидел выражение лица Ёнбока. По нему было видно, что он подыскивает слова помягче, чтобы ответить, но он же понимал, что Джинни, как всегда, шутит, и тоже отшутился: — Блииин, а так хотелось. Хёнджин не удержался, и даже когда он закрыл дверь ванной, за которой оставил хохочущего парня, его смех тоже был слышен еще очень долго. Феликс разделся и забрался в ванную, как велел Хёнджин, слушая через дверь, как он подкидывает дров в камин и что-то напевает, пока закипает чайник. А спустя еще пару минут, дверь открылась и через небольшую щель просунулась рука с кружкой горячего напитка. — Держи, Ён. Постарайся не обжечься. — Спасибо, Джинни. Джинни снова закрыл дверь, прислонился к ней и заулыбался… Это был самый веселый и спокойный вечер для Джинни и Ёнбока. Они много смеялись, пока замешивали тесто в четыре руки, случайно, а может и нет, сплетаясь пальцами и пробуя на вкус вязкую массу. В нетерпении ждали, когда же испечется лакомство, заглядывая в духовку через стекло, и чуть не пропустили момент, когда оно начало подрумяниваться, потому что хоть они и смотрели на стекло, но видели там не печенье, а отражение своих лиц. Пачкали щеки и носы друг друга сахарной пудрой и взбитыми сливками, когда украшали готовое печенье. И старались не краснеть, когда все это стало напоминать игры влюбленной парочки, делая вид, что в этом нет ничего интимного и возбуждающего, а сами украдкой поправляли фартуки и отводили смущенные взгляды, уговаривая громкое сердце быть чуточку потише, иначе его могут услышать. И снова в осознанном безумии бросались в темные омуты сияющих глаз, время от времени забывая, что значит «личное пространство» и зачем организму воздух. Это было приятное волнение. И в этот раз Джинни не загораживал часы, потому что Ён не смотрел на них, ведь ему не надо было торопиться домой, чтобы украсть у Морфея несколько часов сна, и он не переживал о том, приедет ли такси, потому что сегодня он не собирался уезжать. А это волнение было вдвойне приятней. Но чем ближе была ночь, тем тише они оба становились, словно предчувствуя какую-то опасность. Ёнбок впервые остается у Джинни с ночевкой. Казалось бы, что опасного, если друзья будут спать в одной квартире, однако испытывая нервозность, оба осознавали, что у этого будут последствия. Хёнджин старался не нервничать и предложил перед сном посмотреть какой-нибудь новогодний мультфильм. Они вместе выбрали «Красавицу и Чудовище» и очень оживленно обсуждали сюжет. А когда стрелки часов упали за двенадцать, Джинни предложил гостю свою постель, а сам решил остаться на диване. Феликсу было неловко доставлять хозяину дома неудобства, но Джи был непреклонен. Ёнбок надел свою пижаму, забрался под одеяло, и внимательно прислушивался, как плещется вода в ванной, куда Хёнджин ушел сразу после того, как пожелал ему доброй ночи. Но он так и не смог дождаться возвращения Джинни из душа, потому что сон его сморил, и он сладко засопел, уткнувшись в подушку, которая хранила запах художника. *#SArtLix - Simple Artist & Felix (Простой художник и Феликс)