Scars

Хёнджин улыбаясь смотрел на Ёнбока, свернувшегося клубочком, в его кровати, затем поправил одеяло, прикрыв его пятки, и ушел готовить завтрак. За ночь он просыпался несколько раз, когда Ён особенно громко вскрикивал во сне. После первого пробуждения Джинни подошел к кровати и несколько секунд просто стоял рядом, слушая тишину. После второго присел на край кровати и немного подождал. А после третьего — сел еще ближе и взял руку Феликса в свою. Он просидел так пару минут, Ён спал крепким сном, даже не шелохнувшись. Но когда он собрался вернуться на диван, Ёнбок не отпустил, крепко зажав его ладонь своими маленькими пальцами. Джинни подумал, что парень не спит, и прислушался к его дыханию, но оно было ровным и спокойным. Джинни ничего не оставалось кроме как прилечь рядом и подождать, когда хватка Феликса ослабнет, но в результате тоже уснул, а проснулся лишь утром, продолжая держать парня за руку. Хёнджин допекал последнюю лепешку, когда услышал за спиной шаркающие шаги. — Доброе утро, Ёнбоки. — Доброе. — Феликс задержался возле елки, зевая и потягиваясь. — Я давно не спал так хорошо и даже видел хороший сон. Джинни повернулся к нему лицом, прислонившись к столешнице. — Что тебе снилось? — Я впервые видел маму во сне. Впервые после того, как ее не стало. Она погладила мои веснушки и сказала, что мой отец очень мной гордится. — Отец? — Да. Я никогда его не видел. — Мне очень жаль. — И мне. Парни замолчали, встретившись взглядами. За спиной Джинни закипел чайник, напоминая о себе свистом. — Умывайся и приходи завтракать. — Ладно. *** За завтраком парни решили поехать к родителям на такси, чтобы не тратить время в электричке, и уже спустя час, оба стояли перед дверью, ожидая, когда ее откроют. Ёнбок заметно нервничал, переминаясь с ноги на ноги и кусая губы. — Не бойся, моя мама… — Джинни не успел договорить, когда дверь перед ними распахнулась и на пороге появилась женщина со счастливым лицом, — о, наконец-то, мамочка, привет. Встречай гостей. — Ох, Джи, ну почему ты так долго. Я ждала тебя еще вчера вечером. — Ну, не сердись, мамуль, обстоятельства не позволили мне вырваться из города. Ёнбок с улыбкой наблюдал за ними, словно за воркующими голубками и, дождавшись момента, поклонился женщине. — Здравствуйте. Феликс был в шапке и маска скрывала половину его лица, и мама Джинни, поздоровавшись с другом сына, пригласила их, наконец-то, зайти в дом. Хёнджин скинул пальто, поставив сумку на пол, Ёнбок только начал расстегивать молнию на куртке, когда женщина обратила внимание на молодого человека. Она смотрела на него, не сводя глаз, смутив его и заставив слегка покраснеть. Хёнджин позвал ее: — Мам, хочу познакомить тебя с моим другом. Только, пожалуйста, держи себя в руках. Она перевела взгляд на сына, не совсем понимая его просьбы. Джинни принял куртку из рук Ёнбока и, повесив на вешалку, вновь повернулся к нему и кивнул. Молодой человек стянул с белокурых волос шапку и избавился от маски, робко заглядывая в удивленные глаза женщины. Хёнджин стоял в сторонке и тихо посмеивался, готовый в любой момент принять на себя непредсказуемую реакцию матери на эту невероятную встречу фаната со своим кумиром. Мама громко воскликнула и прикрыла рот ладошкой, оглядываясь на сына и не веря собственным глазам. Ангел небесный стоит в прихожей ее дома и хлопает ресницами. Джинни улыбнулся. — Мама, это — Ёнбок. Ёнбоки, это — моя мама, Хван Джинхо. Мама шепотом сказала сыну: — Это же Феликс. — Да быть не может! — Джинни наигранно удивился. — О, боже! Что ж ты не предупредил меня? — Не хотел, чтобы ты сделала из этого целое событие! Мы просто хотим встретить новый год в тихой семейной обстановке. Феликс улыбнулся, когда женщина сложив руки на груди, едва не разрыдалась от счастья. — Я так счастлива видеть вас в своем доме. Не слушайте моего балбеса, конечно же это целое событие! Поверить не могу. — Мам, мы так и будем стоять в прихожей? — Ох, я так растерялась. Прошу вас, будьте как дома, располагайтесь, пожалуйста. Хотите чего-нибудь выпить или съесть? Ёнбок с мольбой в глазах произнес одними губами, глядя на Джинни: «Не бросай меня». — Мама, прекрати суетиться, ты пугаешь Ёнбока. — Ну что ж я, по-твоему, такая страшная? — Ты у нас красавица и умница, поэтому дай ему немного времени привыкнуть к незнакомой обстановке. — Джинни обнял мать и поцеловал ее в лоб, так как был выше ее почти на голову, и повел в гостиную, отвлекая от гостя. — У тебя будет возможность поухаживать за ним. Только я очень тебя прошу, никто не должен об этом знать. Договорились? — Но… — Мам, никто! Женщина посмотрел на своего взрослого сына, и поняла, что он говорит серьезно. Осознав всю ответственность своего положения, она смирилась и успокоилась. — Что-то я и правда разнервничалась. Я поняла, сынок. — Вот и хорошо. А где отец и дед? — Они в теплице. — Ладно, познакомлю их позже. У Ёнбока есть кое-что для праздничного стола. Феликс уже стоял позади них, держа в руках контейнер, заполненный имбирным печеньем, красиво украшенным в новогодней тематике. — Мы с Джинни вчера приготовили их. — Ой, боже, какие они красивые. Где вы этому научились? — Мама научила, когда еще была жива. — Ох, милый… Женщина приняла контейнер так, словно он был сделан из самого хрупкого стекла и вот-вот рассыплется у нее в руках. Джинни, закатив глаза, покачал головой с улыбкой на губах. Ёнбок тоже улыбнулся, поняв в кого Хёнджин такой заботливый. Прошло еще немало времени, прежде чем мама сжилась с мыслью, что ее кумир дружит с ее сыном и что он в ее доме, и она может общаться с ним без всяких церемоний. Феликс очень на этом настаивал, и ей пришлось смириться. Парень был очень добродушным и простым, и сам предложил ей сделать совместное фото, а потом помог накрыть на стол и даже поучаствовал в приготовлении каких-то блюд. Хёнджин уже не вмешивался, лишь время от времени закатывал глаза и снисходительно улыбался, наблюдая, как его мама буквально порхает вокруг Феликса словно бабочка. Благо отец не видел всего этого, занимаясь какими-то делами в теплице. Джинни чувствовал себя умиротворенным и счастливым, глядя, как Ёнбок раскрывается из застенчивого гостя в общительного парня, который так хорошо поладил с его мамой, что она, кажется, даже забыла, что он айдол и учила его правильно заворачивать рулеты и заботливо вытирала крем с его подбородка. Он сидел на другом конце стола, подперев кулаками лицо и стараясь не вмешиваться в их кулинарную возню. Ему нравилось ощущение семьи в эту минуту и то, что мама приняла Феликса, как родного. Феликс замечал взгляды Джинни, его улыбку и сам подвисал, когда он прикасался тонкими пальцами к своим губам. В горле моментально пересыхало и пульс учащался и ему приходилось отводить свой взгляд, чтобы сосредоточиться на чем-то другом, потому что где-то внутри возникало необъяснимое ощущение томления по чему-то недостижимому. Феликс уже чувствовал нечто подобное прошедшей ночью, когда проснулся от теплого дыхания на своем лице и обнаружил спящего Джинни на своей подушке и держащего его за руку. Он на несколько секунд даже выпал из реальности, когда его глаза задержались в районе губ спящего художника. Он не знал и не понимал, как и почему Джинни оказался ночью рядом с ним, но его это не пугало, наоборот, Ёнбок придвинулся к нему ближе, вглядываясь в его умиротворенное лицо, и не заметил, как уснул… Ближе к обеду из теплицы вернулись отец и дедушка со свежими овощами и зеленью к столу. Хёнджин не стал говорить им, что у них в гостях всемирно известный айдол, он просто сказал, что Ёнбок — его друг. Отец был рад знакомству, а вот дедушка отреагировал странно: он как-то насторожился и очень внимательно его рассматривал. Парню даже стало не по себе и он, извинившись, придвинулся к Джинни. Хёнджин закинул руку на плечо парня и чуть прижал его к себе. — Не бойся. Феликс кивнул, теперь у него появилась другая проблема. Джинни никогда прежде так не делал, поэтому не знал, как на это реагировать. Вроде бы обычный дружеский жест, но почему внутри все перевернулось и стало так тепло, почти жарко, что Ёну пришлось расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Обед прошел за оживленной беседой, обсудили уходящий год, поговорили о политике и предстоящих выборах президента, о ценах на недвижимость и растущей популярности страны у туристов, об обстановке в мире и участившихся пожарах в бедных районах. Мама похвасталась увеличением спроса ее салатов и пожаловалась на непослушного мужа, который никак не хотел сходить к доктору и проверить спину, которая болела все чаще. — Это от старости, дорогая, врачи мне ничем не помогут. — А миникультиватор поможет? — Да где ж мне его взять? Джинни подмигнул Феликсу. — Мы с другом заказали для тебя супер помощника. Его уже должны были доставить. Мама подключилась к разговору: — Он уже второй день стоит возле теплицы. Я накрыла его пленкой, чтобы отец не нашел раньше времени. Отец взволновано заерзал на стуле, намереваясь прямо сейчас вернуться в теплицу и посмотреть на чудо техники. — Вы купили мне культиватор? — Да, пап. После обеда вместе посмотрим, дотерпишь? — Ладно. Мама посмотрела на Феликса и они вместе рассмеялись над тем, как сын с отцом только что поменялись ролями. А дедушка продолжал присматривать за гостем со строгим выражением лица, пугая блондина. Заметив это, Хёнджин отвлек деда на себя, задавая ему обычные житейские вопросы, которые они обычно обсуждали, встречаясь за обедом, что позволило Ёну вздохнуть с облегчением. После обеда все направились в теплицу, чтобы познакомиться с техникой. Отец радовался, как ребенок новой игрушке, обнимая сына, и пожимая руку Феликсу, благодаря их за самый полезный подарок. После чего все, наконец, разбрелись по комнатам, чтобы отдохнуть и увидеться вечером за праздничным столом, и весело встретить новый год. Джинни пропустил Феликса вперед в свою комнату и закрыл за ними дверь. — Устал? — Есть немного. Но это такая приятная усталость. У тебя замечательные родители. — И очень странный дедушка. Не понимаю, что на него нашло сегодня. Может таблетки забыл принять. — Джинни улыбался, глядя на растерянного парня. Феликс рассматривал комнату, в которой Хёнджин провел свое детство. В ней было уютно и чисто. В дальнем углу стояла кровать и письменный стол с лампой. Над столом висела фотография маленького Джинни на коленях у Санты, которая заставила Ёнбока широко улыбнуться и подойти ближе, чтобы рассмотреть. — Неужели мы когда-то были такими маленькими? — Тогда мы еще не были знакомы. Феликс резко повернулся к парню. — Я совсем забыл, у меня же есть для тебя кое-что. Я сейчас. Блондин выскочил из комнаты, а Хёнджин сел на кровать и откинулся назад, подсунув подушку под голову. Он прикрыл глаза и задремал. Очнулся спустя несколько минут, но подумал, что прошла всего секунда, потому что Феликс еще не вернулся, и он на всякий случай сел, чтобы снова не заснуть. Прошло еще несколько минут, в доме было тихо, не слышно ни шагов, ни голосов. Неприятное чувство беспокойства появилось где-то в глубине сознания, и Джинни стремительно вышел из комнаты, направляясь в гостиную. Она была пуста. Парень заглянул в прихожую, вся одежда на месте, значит, Феликс никуда не ушел. В комнате родителей искать его не имело смысла, оставалась гостевая, где обычно отдыхал дед. Хёнджин остановился у двери и прислушался. Слишком тихо. Он постучался. Опять тишина. Потянулся к ручке, и в этот момент услышал щелчок, но не из комнаты, а со стороны сада. Парень на всякий случай открыл дверь комнаты и, убедившись, что она пуста, пошел в теплицы. Едва он оказался на деревянном мостке, его сердце пропустило удар. Прямо перед ним стоял побледневший от ужаса Феликс, а напротив него дедушка с пистолетом в руке, направленным в его сторону. — Нет! Хёнджин не раздумывая бросился вперед и закрыл собой Ёнбока, обхватив одной рукой его голову и прижав к себе. Другой рукой он пытался отгородиться от деда, который прикрикнул на него. — Отойди, Джи! Это тебя не касается! — Нет, дедушка, я не уйду. Убери пистолет. Ты не можешь так поступить? — Уходи, Джи. Я слишком долго ждал этой минуты. Феликс всхлипнул и посмотрел на Джи, цепляясь за его джемпер маленькими озябшими руками. Он не понимал, что происходит и почему дедушка Хёнджина хочет его убить. Его глаза были полны ужаса, но он старался сдержать слезы, как только мог. — Остановитесь, господин Ли. — Джинни пытался вразумить мужчину. — Хёнджин, я не могу оставить его в живых. Я хочу, чтобы Хантер Дрейк испытал такую же боль, с которой я живу все эти годы. Джинни испугался решимости дедушки, его голос дрогнул, но он все равно сказал: — Ёнбок достаточно настрадался из-за своего отчима. Он не должен отвечать за преступления этого ублюдка. Пистолет в руке дедушки дрогнул, Хёнджин зажмурился и сильней прижал к себе парня. — Отчима? — Ли Чон отступил, и устало привалился к мешкам с удобрением, его голос было чуть слышно. — О, нет. Сердце Хёнджина билось в бешеном ритме, но он открыл глаза и посмотрел на деда. Подбородок мужчины почти касался груди, он тяжело дышал, а руки повисли вдоль тела, с трудом удерживая оружие. Джинни понял, что опасности больше нет, и вернулся взглядом к парню в своих руках. Феликс дрожал, прижимаясь к чужому телу, почти не дыша. — Ты дурак? Зачем ты… — он всхлипнул, стараясь выговорить слова, — а если бы он выстрелил? Он бы убил тебя… Слезы потекли по его лицу, и он стукнул Джи в бок, не сильно, но ощутимо, заставив того громко вскрикнуть. — Лучше умереть, чем потерять тебя. Хёнджин принялся вытирать слезы с лица Ёна. Его слова прозвучали как признание, и они оба застыли, глядя в глаза друг друга и обдумывая эту мысль. Ли Чон убрал пистолет обратно в кобуру и посмотрел на двух напуганных детей. — Простите. Месть ослепила меня и сделала глупцом. Я не знал, что ты не его сын. Феликс осторожно выглянул из-за Джи. — А что он сделал? — Он убил моего сына. Блондину стал жаль дедушку, но он все еще боялся подойти ближе, поэтому держался одной рукой за Джинни. — Мне очень жаль. — Да. И мне. А где твой отец? Феликс тихо вздохнул. — Мама говорила, что он умер, когда я был маленьким. — Как его звали? — Скорее из вежливости, чем из любопытства, спросил Ли. — Ли Ту Чон. Так записано в свидетельстве о рождении. Ли Чон повернул к парням голову. — Повтори? Ёнбок повторил, а дедушка будто проснулся. Он переменился в лице и засобирался, на ходу обратившись к Джинни: — Скажи маме, чтобы не ждала к ужину. Я должен уехать. — Ты вернешься? — Не скоро. Дедушка еще раз посмотрел на Феликса, только на этот раз, его взгляд выражал смесь любопытства, удивления и сомнения, и больше не пугал парня. Ли Чон ушел, оставив ребят наедине. Хёнджин недоуменно смотрел вслед деду, пока за ним не закрылась дверь теплицы, а потом вернулся к Ёнбоку. Тот уже успокоился, но все еще держался за Джинни. — Мой отчим правда убил его сына? — Да, много лет назад. — Джинни застыл на мгновение. — Мы в тот день с тобой лбами столкнулись. Феликс провел рукой по волосам, зачесывая их назад, в задумчивости прошептав: — Так это был он? — Кто? — Ну, помнишь, я рассказывал, что когда ты убежал, я пошел тебя искать, чтобы помочь с поисками альбома. — Да, меня ты не нашел, но нашел альбом. Помню. — Да. А он нашел меня и забрал один рисунок себе. — Да. — Выходит, тот человек в луже крови — его сын? — Да. Он когда нашел меня, сказал об этом. И хоть я сейчас и называю его дедом, мы — не родственники, просто он с тех пор стал нам как родной. Он очень помог мне и моей семье. Прости, Ёнбоки, я не думал, что дойдет до этого. — Я чуть не умер от страха, когда увидел его с пистолетом в руке. — Как вы вообще здесь оказались? Феликс прерывисто вдохнул и отпустил, наконец, джемпер Хёнджина. — Я пошел за рюкзаком в гостиную, достал твой подарок, а когда повернулся, чтобы встать, практически уткнулся в дуло пистолета лицом. Я от неожиданности упал на колени, а он схватил меня за воротник и притащил сюда. Он говорил что-то про сына и про вендетту, но я был так напуган, что не понимал ни слова, что он говорит. — Мне очень жаль. — А потом появился ты. Джинни видел, как блондин старается говорить спокойно, хотя у самого слезы в глазах стоят и руки трясутся. И в голову ему пришла сумасшедшая идея, как разом отвлечь Феликса от плохих воспоминаний и переживаний. Хёнджин чуть наклонился, придвинул к себе парня, обхватив одной рукой за голову, и просто поцеловал его, прямо в губы. Феликс меньше всего сейчас ожидал такой нежности, и был, мягко говоря, не готов к поцелую, поэтому не смог сразу отреагировать и просто застыл на месте. Хёнджин оторвался, чтобы перевести дух и возможно огрести за столь дерзкий поступок, но Феликс смотрел на него в каком-то помешательстве, неуверенный, что правильно все понял и тихо выдохнул. Джинни захотелось вновь испытать судьбу, он снова потянулся к чужим губам и встретил их на полпути. Ёнбок с жадностью обхватил пухлые губы парня и прижался к нему всем телом, чуть приподнявшись на цыпочках, адреналин в крови сделал его смелей. Джинни захлестнуло возбуждение, он едва слышно простонал и почувствовал, как руки Ёнбока обвились вокруг его шеи. Он обнял его худощавое тело, не рискнув стиснуть, чтобы не поломать, но ему очень хотелось вжать его в себя, прорасти в нем корнями и остаться навсегда, чтобы блондин почувствовал всю палитру эмоций, которые испытывал Джинни, с того самого момента, когда он нашел его, насквозь промокшего, у себя на крыльце. Феликса настолько сильно захватило новое ощущение, что он забыл обо всех своих страхах и волнениях, самозабвенно отдавшись в надежные руки Хёнджина. Он тяжело дышал в его губы, когда они оторвались друг от друга, но остались в объятиях, испытывая в этом острую необходимость. Ёнбок никогда не думал, что ему могут понравиться такие прикосновения. Он испытал такое блаженство от поцелуев, что ноги едва не подкосились. Его и без того низкий голос стал более глубоким и в нем появилась сексуальная хрипотца, когда он, наконец, заговорил, пробудив мурашки на теле Джинни: — Я никогда прежде не испытывал ничего подобного. Хёнджин даже закрыл глаза на мгновение, он прижался лбом к голове парня, тяжело дыша. Ему казалось, что нельзя быть таким счастливым, что сердце этого не выдержит и даже влага, наполнившая глаза, дорожкой прокатилась по лицу. Он буквально стал олицетворением всего того, что испытывал Ёнбок. Феликс залюбовался им в эту минуту, держа в ладонях его лицо и прикасаясь кончиком большого пальца к его полураскрытым губам, поддевая верхнюю вверх и чувствуя горячее дыхание парня, и снова прижался к его губам своими. Хёнджин не выдержал и все-таки прижал к себе парня с силой, и они вместе простонали, наслаждаясь моментом. *** Спустя какое-то время, когда парни вернулись в комнату и вместе легли на кровать Джинни, он сказал: — Ты мне нравишься. — Я многим нравлюсь. — Феликс продолжал смотреть в глаза Джи, прижимая к своей груди его ладонь, и даже после множества поцелуев, Ён выглядел робким и невинным. Джинни понял, что ему придется проявить упорство. — Давай встречаться? — Мы и так встречаемся. Не очень часто, к сожалению, но что поделаешь. — Будешь моим парнем? Феликс попал в собственную ловушку, он не ожидал, что Джинни пойдет так далеко, но не испугался и стал серьезным. — Ты понимаешь, на что себя обрекаешь? — Феликс сжал его руку в своей, когда он кивнул. — Мы никому не сможем рассказать об этом. А если кто-то узнает… — Фанаты отвернутся? — Я не боюсь потерять их, я боюсь, что они начнут преследовать тебя, хорошо, если без криминала. Они будут жить у тебя под окнами. Ты не сможешь выйти из дома, журналисты будут следить за каждым твоим вдохом, тыкать камерой тебе в лицо и не только. — Хочешь, чтобы я отказался от тебя? — Только попробуй. — Шепотом ответил Ён. — Это значит «да»? — Джинни тихо рассмеялся. — Мне надо подумать. — Феликс улыбнулся. — Ладно… — Прошла всего пара секунд, Джинни поправил одеяло и просунул руку под голову Феликса, чтобы обнять. — Уже подумал? Феликс рассмеялся. — Джинни… — Ладно, ладно. Спрошу попозже. Хёнджин обнимал Ёнбока, прижимая его голову к себе. Он спрашивал через каждые пять минут, а то и меньше: подумал Ён уже или еще нет. И каждый раз получал почти невесомый щелбан по плечу и чувствовал тихий смех где-то в районе шеи: он знал, что Феликс давно все обдумал и оба понимали, каким будет ответ, но им обоим нравилась эта игра. Им все же удалось немного поспать в объятиях друг друга, прежде чем мама позвала их помогать ей с пирогом. А когда до нового года оставалось всего несколько минут, Феликс вспомнил про подарки и, извинившись, вышел из-за стола. Когда он вернулся, Хёнджин тоже сидел с каким-то свертком в руках. Ёнбок подарил семье три билета на свой ближайший концерт в родном городе, чем довел маму Джи до слез радости и объятий, которые он героически выдержал и даже обнял в ответ, радостно жмурясь. Хёнджин преподнес ему триптих «Вечная любовь», написанный собственноручно за те дни, что они не виделись. Картины растрогали парня, и он сердечно поблагодарил Джи за прекрасный подарок. И, наконец, Феликс достал из большого конверта старый, потрепанный временем, альбом Джи, который он выронил, убегая навстречу своей судьбе. Удивление на лице Джи можно было бы писать маслом на холстах, и все равно Феликс подумал, что навсегда запомнит эту искреннюю эмоцию, которая сопровождала Джинни на протяжении нескольких минут, пока он рассматривал собственные рисунки, сделанные много лет тому назад. — Невероятно, я помню эту кошку, — улыбнулся Джинни, погладив пальцем угольный рисунок, — как тебе удалось сохранить альбом? — Это единственная вещь, которая напоминала мне о доме, поэтому, когда я уезжал от отчима, забрал альбом с собой. Он очень ценен для меня, но хочу вернуть его автору. — Спасибо, Ёнбоки. Мне очень нравится твой подарок. Часы отбивали последние секунды уходящего года, отец произнес пламенную речь, напутствуя молодежь, и поблагодарил самого себя за усердную работу, которая каждый день приносит свои плоды. И тут мама вспомнила, что забыла выключить духовку с пирогом. Хёнджин словно ждал удобного случая, чтобы вместе с Ёнбоком оказаться в каком-нибудь укромном местечке и снова его поцеловать. — Я достану его, мам. Ён, поможешь нарезать? — Конечно. Им обоим было не до отсчета последних секунд, они хотели бы остановить время, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Оказавшись на кухне, парни присели напротив духовки, открыли дверцу и, посмотрев друг на друга, поцеловались. — С новым годом, Джи. — С новым годом, Ёнбоки. Пирог был благополучно разрезан на кусочки и занял почетное место на столе среди разнообразия блюд. Телевизор сопровождал приятный вечер популярной музыкой, а когда на экране появилось знакомое лицо, отец не сразу сообразил, что человек, сидящий напротив него за столом, и есть всемирно известный айдол Феликс. Он долго всматривался в лицо блондина, двигающегося по сцене, переводил взгляд на Ёнбока, потом на сына, и на жену и снова смотрел в экран. Он даже предположить не мог, что такое возможно. Мама с трудом сдерживала смех, закрывая рот рукой, Хёнджин тоже старался делать вид, что ничего особенного не происходит и лишь Феликс смущенно отводил взгляд, когда Джи узнал песню, которую айдол посвятил ему и в каждом припеве пел: «Твой чай с лимоном, сердца доброта согрели путника, спасая от стихии. Художнику, чья покорила красота И теплота души, я подарю стихи…» Мама с сыном переглянулись, когда песня закончилась, и тут отец не выдержал: — Я что один это видел? — О чем ты пап? — Что такое, дорогой? И лишь Ёнбок промолчал, пряча взгляд. Ему было неловко. Отец поцокал языком, поняв, что семья его провела, как школьника и он обратился к гостю. — И вы с ними заодно? Феликс виновато кивнул: — Простите, меня подставили. Мать с сыном не ожидали такого поворота событий и возмутились, шутя конечно же, что Ён так легко раскрыл их сговор. Отец был счастлив, что парень оказался на его стороне: — Как вы могли так жестоко со мной поступить? Я всегда подвергаюсь в этой семье подобным издевательствам. — Пап, ну что ты говоришь такое? — Если бы я знал, что у нас такой гость, я бы лучше его встретил. Чувствую себя неловко. — Вот поэтому мы и не сказали, пап, Ёнбок не хотел, чтобы к нему было особое отношение. Блондин активно закивал, пождав губы, в его глазах читалось сожаление. К счастью, отец с пониманием отнесся к желанию айдола и, наконец, улыбнулся. — Я горд и счастлив, принимать в своем скромном доме такого гостя. — Спасибо, вы очень добры. У вас прекрасный дом и вы замечательная семья. И я очень вам благодарен, за то, что могу быть здесь с вами. — Голос блондина дрогнул, и глаза его увлажнились от того, что момент был очень трогательным. Джинни приобнял парня, похлопав его по плечу, чтобы поддержать. Мама счастливо улыбалась, подперев голову рукой, глядя на своих домочадцев. Семейная идиллия просто. — Жаль только, что у дедушки опять таблетки для головы закончились. Хёнджин оценил мамину шутку и прыснул от смеха в сторону. Ён удивленно посмотрел на его маму, она тоже улыбалась и поспешила пояснить ему: — Это бородатая шутка, не обращай внимания. Парень взглянул на отца, чтобы убедиться: тот, улыбаясь, кивал головой. Дед так и не вернулся к новогоднему столу, на телефонные звонки не отвечал, а на сообщения ответил один раз: «Я вернусь, чтобы загладить свою вину перед вами, но не сейчас». Хёнджин прекратил попытки дозвониться и полностью посвятил себя родителям и парню, что под столом зажал его ногу между своими. Так за разговорами они просидели до глубокой ночи, вспоминая забавные случаи, произошедшие с их дедом за то время, что они знакомы, и про само знакомство тоже, и Ён поделился с ними своей историей в ответ, удивив семью. Они даже не догадывались, что когда-то Феликс жил на их улице, всего в нескольких метрах от них и помог их маленькому Джи, когда он расцарапал коленку. Под утро, уставшие и сонные, родители ушли спать, оставив ребят убрать со стола, у них еще были силы на это. И когда последняя крошка была убрана, а посуда расставлена по своим местам, Джинни взял Ёна за руки и притянул к себе. Они прижались друг к другу лбами, сплетаясь пальцами и дыханием. Ёнбок прошептал: — Я хочу с тобой встречаться. — Он почувствовал, как Джи сжал его маленькие пальчики в своих. — Я хочу быть твоим парнем. Хёнджин шумно выдохнул, прижав их руки к себе. Он будто воспарил, ощущая, как покалывает кончики пальцев, и утонул в любимых глазах. Это был самый настоящий поцелуй, неторопливый, осознанный, желанный, наполненный трепетом и нежностью, уносящий их далеко от реальности, глубокий и чувственный, тот самый, от которого пульс зашкаливает и внутри разгорается пламя… Они встретили вместе рассвет, лежа под одним одеялом, пока сон не сковал их веки и даже во сне они продолжали тянуться друг к другу.