Scars

После праздников Феликс вернулся к работе, записал несколько новых песен для будущего альбома и усиленно готовился к предстоящим концертам. В своей квартире он практически не появлялся, потому что каждую секунду свободного времени проводил в студии Джинни, оставаясь у него все чаще, потому что расставаться по вечерам им было все сложнее. Они сблизились еще больше, проводя вместе досуг и занимаясь какими-то своими делами: Ён работал над песнями, пока Хёнджин занимался оформительской работой для нового заказчика или писал картины, вдохновляясь ангельской улыбкой своего парня. Между ними почти ничего не изменилось, кроме того, что теперь они засыпали в одной кровати. Ёнбок становился спокойней, и кошмары его мучили все меньше. Он сам подходил к Джинни за порцией теплых объятий и долгим поцелуем, не боясь, что его могут обидеть или причинить вред. Они не торопились заходить дальше поцелуев, хотя сдерживаться было все трудней. Однако Хёнджин видел, что Ён все еще боится переодеваться в его присутствии и пока не готов показывать ему свои шрамы. Дело не в том, что Ён ему не доверят, а в том, что он пока не уверен в себе. Он не хотел пугать Джи своим уродством, считая, что его никто и никогда таким не полюбит. Ну, а Хёнджин умел ждать и каждый раз, когда они подходили к черте, Ёнбок прятал лицо у него на груди и извинялся, а Джинни гладил его покрасневшие щеки, заботливо поправляя на нем пижаму, и шептал на ухо: — Все будет хорошо. Мы справимся. И Ёнбок ему верил. Всегда. *** Чанбин не сразу заметил, что с Феликсом что-то происходит. Он больше не просил отвезти его домой или забрать на работу, все чаще приезжая на такси и не пользуясь служебным транспортом. И выглядеть стал более радостным, и все чаще был слышен его долгий глубокий смех рядом с теми, кто раньше и улыбки-то его почти не видел. Любопытство съедало менеджера изнутри, и однажды он не выдержал. Как-то, сидя в столовой за обедом, он спросил у Феликса: — Где ты встречал новый год, я забыл? — У родителей друга. Я их, кстати, пригласил на свой концерт. — Здорово. Ты очень изменился с тех пор, там что-то произошло? Феликс приподнял бровь, задумавшись. Его глаза засверкали, губы растянулись в счастливой улыбке, которую он не смог скрыть, как бы ни старался. — Много чего, но все в порядке, тебе не о чем беспокоиться. Чанбин кивнул, но почувствовал себя обделенным, и был уверен, что Феликс скрывает что-то очень важное, поэтому его любопытство переросло в навязчивую идею — все узнать. — Я заезжал вчера вечером к тебе, прождал почти час, но ты так и не появился. Чем ты был занят? — Я должен отчитываться, где и как провожу свой единственный выходной? — Нет, но я должен знать, что с тобой все в порядке и ты соблюдаешь правила. — Чанбин, со мной все в порядке и я соблюдаю правила. Мой вес в норме, с девушками я не встречаюсь и вредными привычками не обзавелся. Чего ты беспокоишься? И, кстати, зачем ты заезжал? Мог бы просто позвонить. — Хотел передать тебе новый контракт для ознакомления. — Можешь передать сейчас. К тому же у меня еще старый не закончился, к чему такая спешка? — Феликс удивился. — Директор переживает, что тебя кто-нибудь переманит. — Чанбин улыбнулся, надеясь, что это уменьшит подозрения, и парень не станет задавать других вопросов на эту тему. — Ты ему очень дорог. Блондин похлопал менеджера по плечу. — Передай директору, что у меня нет других предложений. Феликс сказал неправду, на самом деле предложений у него было море. Каждый день на почту пачками приходили готовые контракты от разных агентств, причем, не только музыкальных. Его мечтали заполучить модельные дома, киностудии и телеканалы и даже попадались брачные договоры, которые заставляли айдола содрогаться: он боялся их, как огня. На адрес компании тоже постоянно приходили предложения о сотрудничестве, в том числе от международных агентств, о которых Феликс даже не догадывался. — Ты доверяешь своему другу? Он умеет хранить секреты? — Да, Бинни. Ему можно доверять. — Понятно. Ты же про него написал песню? Про того самого «просто художника»? — Да. — Может, ты познакомишь нас как-нибудь? Феликс был не против их знакомства, но вспомнив, как Джи разозлился, когда узнал, что именно Чанбин слил информацию в сеть о его отчиме и о том, что он сделал, слова «не против» превратились в категорическое «нет». — Боюсь, что ты узнаешь много нового о себе и о методах работы с айдолами. — Откуда он может об этом знать? — Ну, он же не на Луне живет. Чанбин снова покачал головой, делая какие-то выводы, и поднимаясь из-за стола, сказал: — Ты все равнее будь осторожен. Люди бывают разные. Верить никому нельзя. — Даже тебе? — Я исключение. — Чанбин мило улыбнулся и тыкнул пальцем себе в щеку, вызвав ответную улыбку у Феликса. Несмотря на всю свою строгость, менеджер умел быть очаровательным. — Потому что я милашка. — Тогда принеси мне контракт, милашка, я полистаю во время перерыва. Чанбин кивнул как-то обреченно, и улыбка медленно сползла с его лица, когда он покидал столовую… А спустя всего неделю по интернету поползли слухи о связи айдола с какой-то актрисой. Феликс недоумевал. Это было так странно и глупо, что в эту историю практически никто не поверил, потому что ни в одном источнике этой лживой информации не было указано даже ее имени. Однако через несколько дней в сети появились фотографии, сделанные во время фестиваля в Осаке, где Феликс стоит рядом с японской актрисой, снявшейся в скандальном сериале. Вот только Феликс не помнил, что вообще когда-либо видел ее в реальной жизни. Хёнджин не придавал значения этим слухам, потому что видел, что фотографии сфабрикованы, а сенсация раздута на мыльном пузыре, который легко лопнул. Да и не видел он в этом ничего предосудительного, даже если бы это и было правдой. Они с Ёнбоком вместе посмеялись над ситуацией, не представляя, что их ожидает впереди. С каждым днем в соцсетях появлялось все больше снимков, сделанных якобы на улицах городах, на которых Феликс появляется с разными девушками то в обнимку, то за ручку, то в одном автомобиле. Сплетни нарастали, словно снежный ком, доходя до абсурда, пока в один день, буквально за неделю до концерта, не разразился скандал. В новостной ленте появилась громкая статья с разоблачением о том, что Феликс на самом деле все это время встречался с мужчиной, а снимки с девушкой были сделаны специально, чтобы отвести подозрения и пустить журналистов по ложному следу. У стен агентства выстроилась целая вереница фургонов принадлежащих местным телеканалам и радиостанциям, а бесконечные толпы журналистов и фотографов чуть ли не дрались с фанатами, чтобы занять более выгодные для обзора места. Все ждали каких-либо заявлений от агентства, а соцсети просто сходили с ума от обилия различных предположений и гневных комментариев, как за, так и против Феликса. Конечно же, не забыли и про таинственного художника, предположив, что именно он является тем самым мужчиной. Ёнбок сидел за столом в студии Джинни, листая ленты новостей на различных платформах, когда его накрыла паника от всего происходящего. Он не понимал, почему люди такие жестокие и почему им всегда будет мало просто быть поклонниками, почему они хотят быть еще и судьями и палачами. — Зачем… Блондин выронил телефон и закрыл лицо руками, уже почти рыдая и задыхаясь от частого дыхания. Хёнджин застал его в таком состоянии, когда вышел из душа. — Ёнбоки, что случилось? Он бросил полотенце мимо стула и опустился перед парнем на колени, сильно перепугавшись. Парня трясло, как после наркоза, и когда Джинни сумел отнять от лица его руки, Феликс был уже на грани истерики. Он захлебывался собственными рыданиями, повторяя лишь одно: — За что? Джинни прижал его к себе, когда увидел на полу телефон Ёна. Взяв его в руку, начал листать вниз и с каждым новым заголовком понимал, что весь этот бред зашел слишком далеко. Он понимал, что это разрушает репутацию айдола, и пусть у него нет родителей, которые тоже подверглись бы тяжелым испытаниям, скандал может разрушить его карьеру и даже жизнь. Хёнджин старался не паниковать, он должен был сохранять спокойствие и хладнокровие, но самое главное ему надо было придумать, как защитить Ёнбока. Для начала надо успокоиться и подумать, кто мог заварить всю эту кашу. А значит, надо искать: кому это выгодно. И пока Ёнбок всхлипывал в его руках, цепляясь за них пальцами, Джинни не мог отделаться от одной навязчивой мысли, которая назойливо крутилась возле его носа, раздражая своей очевидностью. Феликс выбился из сил и повис на плече своего парня. Джинни помог ему подняться и уложил на кровать, заставив принять успокоительное. Спустя несколько минут он уже спал, все еще всхлипывая и кутаясь в теплые руки Хёнджина. Хёнджин знал, что у него есть лишь пара часов, чтобы все обдумать и принять какое-то решение, пока Ёнбок спит. Феликс как-то говорил, что большинство вбросов в сеть делал его менеджер, чтобы подогреть интерес у публики. Впереди у любимца страны должно пройти несколько концертов в родном городе, а потом тур, и надо же, как удачно повсюду гремит его имя, вот только повод не самый удачный. Если это действительно дело рук его менеджера, то насколько же отбитым надо быть, чтобы затеять такой скандал. Ну, разве что у него есть туз в рукаве, который одним взмахом руки может все исправить. Хёнджин взял свой телефон и вышел за дверь студии, устроившись на ступеньках. Он долго раздумывал, звонить менеджеру Феликса или нет. А вдруг он ошибается, и менеджер не имеет к этому никакого отношения, и он может испортить все еще больше своим вмешательством. Хотя куда уже больше то? Джи открыл список контактов, чтобы найти нужный номер, тот самый, которым воспользовался Феликс в день их знакомства и был сохранен на всякий случай с пометкой «друг Ф». Вот уж действительно с такими друзьями и враги не нужны. Хёнджин вздохнул, а телефон в его руке завибрировал. Его глаза округлились, когда тот самый «друг Ф» позвонил ему сам. Джи провел пальцем по экрану и нажал на запись разговора, на всякий случай. — Алло? — Это ты художник? — Допустим. — Надо поговорить. — Надо. — Оу, значит, ты в курсе, что происходит с моим мальчиком? — Твоим мальчиком? Эм… Может вы все-таки ошиблись номером? — Не думаю. И да, Феликс — мой. Джинни судорожно сглотнул, ему не понравилось, как это прозвучало. — А он знает об этом? — Не твое дело. — Тогда, зачем ты мне звонишь? — Я хочу, чтобы вы прекратили общаться. — А больше ты ничего не хочешь? — Джи был в панике, но старался держаться спокойно, хотя в душе стало так мерзко от плохого предчувствия. — Ты уже видел последние новости? — Видел. Твоих рук дело? — Допустим. И прямо сейчас под окнами агентства стоят журналисты в ожидании пресс-конференции, и только от тебя зависит, что я им сообщу. Я могу утопить Феликса так глубоко, что ему спокойней будет вернуться к своему любвеобильному папаше, чем оставаться здесь. Либо поверну ситуацию так, что он станет жертвой домогательства какого-то неизвестного маньяка и выйдет чистым из этой истории, как ангел небесный. — Я записал наш диалог и могу просто дать его послушать Феликсу. — Ты не сделаешь этого, иначе я превращу его жизнь в кромешный ад. Он не сможет расторгнуть контракт с агентством и будет вынужден отрабатывать его самыми дикими способами. Как тебе такой расклад? — Какая ж ты сволочь! — Следи за своим языком. — Зачем ты это делаешь? — Я уже сказал, Феликс — мой. Ты мешаешь мне. — Я ведь могу и прессе предоставить эту запись. — А я предоставлю им ваше совместное фото, на котором вы, голубки, воркуете на заднем сиденье такси. Как думаешь, кому будет хуже? Хёнджин осознал, что менеджер не стал бы сам звонить ему, если бы у него не было такой страховки. Он уронил руку с телефоном, а другой прикрыл лицо, понимая, что жизнь Феликса сейчас в его руках и ему придется сделать нелегкий выбор и подчиниться требованиям менеджера, потому что у него самого нет ни малейшей возможности все исправить. Телефон в его руке снова завибрировал. Видимо менеджеру надоело ждать, он сбросил звонок и снова набрал. Хёнджин убитым голосом спросил: — Чего ты хочешь? — Расстанься с ним. И никогда больше не появляйся в его жизни. Даже случайно. Иначе история повторится. — Если я сделаю это, ты гарантируешь, что у Феликса все будет хорошо, и он не вернется к своему отчиму, а ты снова не попытаешься ему навредить? — У меня не будет для этого причин. — Когда ты все исправишь? — Как только Ликс вместе с вещами сядет в машину агентства, которая стоит у твоего дома и приедет сюда. И само собой, он не должен знать о моем участии в этом мероприятии. Хёнджин на минуту замолчал, слушая, как в бездну осыпаются осколки его разбитого сердца. Ему казалось, что за эту минуту он умер. — Дай мне час. — Тридцать минут. А потом послышались гудки, будто отсчитывая последние секунды перед приведением приговора в исполнение. Хёнджин не мог этого вынести. Он разбил телефон в дребезги, швырнув его об стену, и закрыл лицо руками. Он просидел на холодных ступенях еще несколько минут. За это время в нем погасли все эмоции, будто выгорели в один миг, оставив лишь бездушную оболочку. Хенджин поднялся, вернулся в дом, бесшумно собрал вещи Феликса по всей студии, уложил в чемодан и встал возле кровати, где посапывал его малыш. Стоило лишь взглянуть на него, как по лицу потекли слезы. Хёнджин беззвучно плакал, глядя на родное лицо, надеясь навсегда запомнить его мягкие черты. Ему осталось лишь разбудить его и сказать, что между ними все кончено. Но как это сделать, если это убьет их обоих. Парень взял себя в руки, убедив себя же, что он делает это для Ёнбока, и осторожно коснулся плеча парня. — Ёнбок, проснись. Блондин проснулся почти сразу и сел на кровати. Он протер глаза и уставился на Джинни, чье лицо не выражало ровным счетом ничего, Ён его даже не сразу узнал, решив, что находится где-то в другом месте. Он вдруг вспомнил события сегодняшнего дня, но успокоительные все еще действовали и он не был сильно огорчен. — Я долго спал? — Недолго. — Джинни избегал встречи с его глазами, а голос отдавал холодом, утратив всякую интонацию. — Ты должен уйти. — А? Ладно. Феликс подумал, что Джи просит его освободить кровать. Он поднялся на ноги и поежился от неприятных ощущений. В помещении было прохладно: камин уныло отдавал тепло последнего тлеющего уголька. Парень посмотрел на Хёнджина, тот тихо сказал: — Нам надо расстаться. Прямо сейчас. — Почему, Джинни? Из-за этого скандала? — Феликс забеспокоился, надеясь, что в Джинни говорят эмоции. — Да мне наплевать, что там говорят, это же неправда. — Разве? Ты же встречаешься с мужчиной. Твои фанаты тебе этого не простят. — Да к черту их, я не для них живу, а для себя! — Ёнбок начал осознавать, что Хёнджин крайне зол, поэтому так сдержан и хладнокровен. Это очень плохой знак — блондин знал — его уже не переубедить. — Нет, Феликс. Тебе лучше уйти. Я не хочу быть тем, кто разрушит твою карьеру и репутацию. Хёнджин говорил искренне и понимал, как жестоко звучат его слова. Он не видел, но почувствовал взгляд Ёнбока: он был полон боли и обиды. Глаза Ёна мгновенно наполнились слезами, ему было невыносимо осознавать, что их отношения не выдержали первого же испытания и что Джинни отгородился от него высокой стеной, через которую не докричаться… Джи отвернулся от него, стараясь не шмыгать носом и не смотреть, как Феликс уходит, потому что боялся, что кинется следом и будет умолять его забыть о сказанных словах. Он просто сжал губы и молча глотал слова, готовые с них сорваться. Ёнбок сквозь слезы увидел у двери собранный чемодан, в последний раз обреченно оглядел студию, в которой был так счастлив, еще раз посмотрел на своего, теперь уже бывшего парня, снял с шеи, когда-то подаренную им звездочку, повесив на зеркало, и тихо ушел, оставив дверь открытой. Хёнджин остался стоять окна, так и не обернувшись. Он смотрел сквозь щель между штор, как Феликс передал водителю чемодан, а сам сел в машину и захлопнул дверь. Только теперь он дал волю своим слезам и эмоциям. Его вопль разнесся по всей студии и вернулся к нему звуковой волной, оглушая и сбивая с ног. Он выл, словно раненный зверь, стоя на коленях, и прижимал к себе майку Ёнбока, испачканную в акварельной краске, потухшим взглядом провожая автомобиль, увозивший его жизнь. Феликс не мог поверить, что Джи так легко сдался, это было вообще не в его духе. Наоборот он всегда говорил ему, что они справятся, что все будет хорошо. Так что же заставило его изменить себе, своим словам? Ён повернулся, чтобы еще разок взглянуть на окна. Он увидел Джинни через сдвинутую штору, его лицо было перекошено от боли. Водитель сел за руль, захлопнув дверцу, и Феликс будто проснулся. Он вдруг осознал, что Хёнджин не хотел всего этого и начал барабанить по стеклу, требуя выпустить его. — Стой!!! Останови! Но водитель получил четкую инструкцию от менеджера, и вместо того, чтобы остановиться, заблокировал двери, чтобы даже и мысли выпрыгнуть не возникло. — Пожалуйста, остановись… Прошу… Слезы застилали глаза блондина, он кричал, срывая голос и разбивая руки, но автомобиль неумолимо вез его туда, где он не сможет больше увидеть своего художника. — Джинни!!! Джи… *** Через несколько часов скандальная ситуация разрешилась самым неожиданным образом. На пресс-конференции, менеджер, как и обещал, рассказал душещипательную историю, что Феликса все это время преследовал маньяк, но в результате проведенной операции местными полицейскими, мужчина был арестован и изолирован, и будет передан в прокуратуру в ближайшие часы. Он так же сообщил, что айдол находится в подавленном состоянии и пробудет в клинике какое-то время под наблюдением лучших специалистов, чтобы поскорее восстановиться и выступить для своих любимых поклонников на запланированных концертах. *** А еще через несколько часов к Джи приехали родители, перепуганные последними новостями и не сумевшими до него дозвониться. Они нашли своего сына морально разбитым в остывшей студии и на все их вопросы о Феликсе, Хёнджин лишь плакал и вытирал лицо уже намокшей майкой Ёнбока. Родители поняли, что с сыном что-то не так, когда увидели на ступенях осколки разбитого телефона. Но к счастью, сам Хёнджин был цел и невредим. Во всяком случае — физически. Отец поколдовал над пультом, отвечающим за температуру полов, подкинул дров в камин и поставил на газ чайник. Мать заставила сына одеться в теплый свитер и носки и, усадив за стол, разогрела на плите привезенный из дома куриный суп. — Что с твоим телефоном, Джи? — Мама заглядывала в лицо парня, пытаясь угадать его мысли. Ей было нелегко видеть сына в таком состоянии. — Разбил. — Голос Хёнджина был равнодушным, взгляд — отсутствующим. — Это мы уже поняли. Что случилось? — Мы расстались, как ты и хотела. Мать закрыла ладонью рот и отвернулась. Она уже тысячу раз пожалела, что завела тот разговор с сыном после новогодней ночи, случайно услышав, как Феликс согласился быть его парнем. Ей бы промолчать и принять их трепетные чувства друг к другу, но она искренне боялась того, что произошло в итоге за последние несколько дней. Женщина переживала, что оба мальчика станут изгоями общества, что они всеми будут отвергнуты и ребята не смогут найти себе места в этом мире и что-нибудь сделают с собой. И вот теперь она смотрит на своего мальчика и видит, что глаза его погасли. Про Феликса она даже и спрашивать боялась. — Прости. Я не должна была вмешиваться в вашу жизнь. — Сделай мне одно одолжение. — Все, что угодно, родной. В душе женщины зародилась слабая надежда, что сын попросит ее помочь все исправить, и она готова будет идти хоть к президенту, чтобы вновь увидеть счастливые лица детей вместе. — Когда пойдете на его концерт, поменяйтесь местами с кем-нибудь. И еще… закройте дверь, когда будете уходить. Хёнджин вышел из-за стола, даже не притронувшись к еде и сел возле окна, отгородившись шторой от всей студии, как будто от всего мира, вновь погрузившись в свое одиночество. А на другом конце города, точно в такой же позе, у точно такого же окна, сидел Феликс, сквозь слезы глядя на снег, падающий на следы прохожих. Чанбин о чем-то говорил с ним вот уже битый час, но Феликсу было все равно, он его не слышал.