Scars

Скандал замяли, и Феликс вышел из него, даже не испачкавшись, фанаты болели за него и душой и телом, устраивая флешмобы в его поддержку. Повсюду висели плакаты с его изображением и надписями от поклонников о том, как сильно они его любят и верят в него. Как и ожидалось, на концерте был полный аншлаг, фанаты были везде и всюду и бурными овациями встречали своего кумира, когда он вышел на сцену. Он улыбался и выглядел почти счастливым, но его грустные глаза не заметили только телохранители, которые стояли лицом к залу. Зал был полон плакатами с цитатами из его песен, фанаты нарисовали на своих лицах веснушки и выкрасили волосы в белый цвет, чтобы показать свою преданность любимчику. Феликс искал взглядом места в зале, которые были выбраны им для Хёнджина и его родителей и он надеялся увидеть его хотя бы еще раз, но места были заняты подростками и он совсем поник. После первой песни он покинул сцену, чтобы выслушать нотации от своего менеджера, получив при этом хороший нагоняй и волшебный пендель. Чанбин сказал, что фанаты не виноваты, что у него какие-то неприятности и плохое настроение. — Ты айдол. Профессионал. Выйди и зажги так, чтобы никто не смог тебя упрекнуть, что ты пренебрегаешь своими поклонниками. Сопли будешь потом вытирать. После концерта. А я буду рядом. Давай. Вперед, Ликси! Конечно, Чанбин был прав, он всегда умел находить нужные слова, чтобы настроить парня на выступление. Публика уже заждалась и Феликс, похлопав себя по бедрам и плечам, выбежал на сцену с самой яркой улыбкой, в глубине души надеясь, что Джинни все-таки пришел на концерт, потому что музыканту есть, что сказать своему художнику. Концерт прошел великолепно, поклонники подпевали и пританцовывали, выкрикивая любимые строчки и имя своего кумира, пели вместе с ним самые популярные песни и хором отвечали на его вопросы во время короткой передышки. Забрасывали сцену цветами и мягкими игрушками, передавали сотни записок, чтобы он прочитал хотя бы одну. — Вы самые невероятные, я давно не получал такого удовольствия быть с вами и петь для вас. Поэтому я спою еще одну песню. Я написал ее прошлой ночью. Не судите строго. Феликс подошел к пианисту под радостные крики толпы, показал ему ноты и попросил режиссера выключить общий свет. Его одинокий силуэт осветил лишь один прожектор из глубины сцены, создавая атмосферу таинственности. Его лица почти не было видно, но на большом экране поклонники разглядели блестящие дорожки на его щеках.

«Как ты там? Надеюсь, что в порядке. Прошло много времени, как мы с тобой виделись. Если честно за всю свою жизнь глубоко внутри я никогда не ощущал себя живым…»

Феликс пел, не замечая собственных слез, эта песня была слишком личная, о его глубоких чувствах, и он очень надеялся донести ее смысл до одного единственного человека, потому что все еще верил, что они смогут быть вместе. Его голос дрожал и пару раз срывался, но он все равно продолжал говорить, что у них есть шанс… Родители Джинни тоже были на концерте, и мама слышала, как рвется душа мальчика со сцены в зал, чтобы отыскать того, о ком она плачет. Мама плакала вместе с ним, и весь зал был под впечатлением от голоса Феликса и его проникновенной песни. И когда она закончилась, повисла гробовая тишина, было слышно лишь шуршание платков и тихие всхлипывания. Феликс стер слезы, низко поклонился и вернулся к микрофону. — Спасибо, что пришли. Вы лучшие. — И тихо добавил, глядя в темноту зала, будто это предназначено было не для всех. — Люблю… Зал утонул в овациях, заглушая чей-то тихий плач у самого выхода. Покрасневшие мокрые глаза провожали Феликса, покидающего сцену, и беззвучно губы вслед шепнули, повторив за айдолом: — Люблю… Хёнджин надвинул козырек бейсболки на глаза, поправил маску и покинул зал, осознавая, как сильно он скучает по Ёнбоку. Он боялся идти на концерт, боялся, что менеджер об этом узнает, боялся, что не сдержится и подойдет к сцене, боялся, что Феликс увидит его родителей и расстроится. Он осознанно обрек себя страдать в одиночку, лишь бы не навредить Ёнбоку. И Феликсу жилось не сладко. Чанбин следовал за ним по пятам, круглосуточно контролируя его деятельность, отобрав телефон и ноутбук, чтобы тот не сидел в интернете и не читал всякую ерунду, которую писали фанаты после того скандала. Он постоянно занимал чем-то его мысли, чтобы он не думал о своем личном, говорил с ним, заставляя отвлекаться от грустных воспоминаний, пытался как-нибудь рассмешить. Он действительно оберегал его нервную систему, но больше всего он оберегал его от нежелательного общения с художником. Чанбин был уверен, что тот самый художник не нарушит своего слова, чтобы не навредить айдолу, но он сомневался в Ликси, что он не попытается с ним как-то связаться. Поэтому всячески отгораживал его от интернета и окружал заботой и своим постоянным присутствием, надеясь заменить парню друга и, чем черт не шутит, возлюбленного. Феликс не очень возражал против вечного мелькания менеджера у него перед носом и даже где-то был ему благодарен. Потому что в редкие моменты, оставаясь один на один со своими мыслями, он снова и снова возвращался в тот день, когда его увозил автомобиль, а он беспомощно смотрел на Джи, который выглядел так, словно его режут по живому. Перед туром прошло еще несколько концертов, но Феликс больше не пел ту песню, потому что ему было больно. Ему хватало ночей, когда он пытался выплакать все свои слезы в непросыхающую подушку, только чтобы уснуть. Он скучал по Джи, скучал безумно, думая о нем каждую секунду, вспоминая их поцелуи и объятия, долгие вечера возле камина, поздние ужины, росписи кистью на теле, прикрытом лишь шортами и майкой, которые в итоге тоже были расписаны акварелью, потому что «котята не могут быть без пузика». У Феликса была «Вечная любовь» от Хёнджина, и он верил в нее, несмотря на то, что они не вместе. А у Джинни были все его портреты, которыми он завесил стены своей студии. Через несколько дней у Феликса начинался тур, и самые ярые поклонники приехали в аэропорт проводить артиста. Блондин был в сопровождении своего менеджера и двух телохранителей в досмотровой зоне. Он снял шапку, взглядом скользнул по толпе и задержался на худощавой фигуре, стоявшей поодаль от всех. Феликс отчего-то разволновался, ему показалась знакомой чужая фигура, но он отвернулся, чтобы не думать об этом, потому что даже глупая надежда причиняла боль… Чанбин не отходил ни на шаг и всюду следовал за айдолом, даже сейчас он ревностно следил за тем, как сотрудник таможни досматривает его. Феликс вздрагивал от чужих прикосновений и отворачивался от вспышек камер, а Хёнджин, наблюдая за ним издалека, мог лишь стискивать зубы и сжимать кулаки, чувствуя, как Ёнбоку плохо. Ему хотелось быть рядом, что обнять и оградить от этих мучительных процедур, и защитить от назойливых взглядов поклонников, но ничего из этого он больше не мог, поэтому просто пришел хотя бы издали увидеть его и проводить. А вернувшись домой в опустевшую студию, почувствовал, как сжалось сердце, он осознал, какую боль причинил парню и ненавидел себя за это. Джи сполз по стеночке на пол, стянул с головы шапку и долго сидел так, рассматривая, как с ботинок стекает тающий снег. Когда ноги начало покалывать, парень попытался подняться, но пошатнулся и навалился на зеркало. Только теперь он увидел висящую на петельке подвеску, которую он когда-то давно подарил маленькому Ёнбоку. До этого мгновения он еще лелеял слабую надежду, что сможет придумать что-нибудь, и вернет Ёнбока, а теперь он потерял и ее. Джи снял с петельки звездочку, зажав ее в ладони: сейчас в ней был сосредоточен весь его мир, который пошатнулся и начал падать, вместе с ним. Хёнджин больше не выпускал эту подвеску из своих рук, она заменила ему настоящего Ёнбока. Он говорил с ней, любовался, целовал ее перед сном, клал с собой на подушку, прижимал к сердцу, когда ему было совсем невыносимо. Он медленно и тихо сходил с ума. *** Во время репетиции перед первым концертом тура, Феликс ждал, когда звукорежиссер настроит его микрофон и гарнитуру. Девушка-режиссер стояла рядом, поясняя, как лучше использовать пространство между основной и дополнительной сценой. Феликс кивал, соглашаясь, а сам вспомнил день расставания и почему-то только теперь осознал, что он уехал от Джи не на такси, а на машине агентства. Он задумался, почему же он тогда не обратил на это внимание. Быть может из-за того, что был под действием успокоительных, а может от слишком сильного потрясения. В любом случае, откуда там взялся служебный транспорт. «Джи не мог сообщить в агентство, что я возвращаюсь, чтобы они прислали за мной авто. Выходит, что кто-то другой сделал это, чтобы меня у него забрать. Значит, этот кто-то знал, что я у него. Хёнджини на самом деле не хотел, чтобы я уходил, иначе он бы так не плакал. Его кто-то заставил, но зачем? Неужели для того, чтобы замять скандал? Черт возьми, Джи, почему ты не рассказал мне, ведь мы же договаривались… Кто так умело манипулирует нами?» Чанбин присел перед парнем на корточки. — О чем задумался, цыпленок? — Это ведь ты…- Пазлы совпали в голове Феликса. — Ну, конечно, я. Ты ожидал кого-то другого? — Чанбин улыбался, не догадываясь даже, о чем думает Феликс. — Это ты все подстроил. Что ты… — Ён уже почти догадался обо всем, но не до конца осознал весь масштаб коварства своего менеджера. — Что ты ему наговорил? Как ты заставил его сделать это? Чанбин все еще не понимал. — О чем ты, Ликс? Что я подстроил? Тебе не понравился концертный зал? — Почему я раньше не понял этого? Феликс поднялся и начал ходить по сцене странными фигурами, пугая режиссера. Чанбин посмотрел на термос, который Ликс всегда брал с собой. Он уже не представлял свое утро без чая с лимоном. И это было так удобно, потому что лимон перебивал немного горьковатый вкус успокоительных, которые Чанбин туда подливал. Каждый день. А наивный блондин думал, что странный привкус чая лишь потому, что он утратил вкус к жизни. Но сегодня парень еще не открывал термос и поэтому был такой перевозбужденный. Блондин заметил взгляд Бинни и насторожился. Голова сегодня соображала лучше, чем все предыдущие дни, которые для него слились в один сплошной унылый монотонный график. Что было в этом термосе? Разве не чай с лимоном? Феликс решил, что это уже чересчур, и вряд ли менеджер смог бы додуматься до того, чтобы опаивать его чем-то, чтобы он перестал думать, превращаясь в послушную куклу. Бинни следил за ним взглядом, словно водил за руку, а потом поймал парня и прижал к себе. — Ну чего ты маешься? Давай начнем репетицию. Феликс выпутался из чужих рук и поднял на него взгляд. Он понял, что Чанбин виноват во всем, что произошло, он понял также, какой властью он обладает, если сумел провернуть все эти дела. И что с ним надо быть очень осторожным, чтобы он не выкинул что-нибудь еще. Если уж он сумел повлиять на Джи, значит, способен сделать это с кем угодно. Ёнбок очень быстро соображал и принял несколько важных решений. Но для начала, придется усыпить бдительность цербера. — Давай начнем. Зал великолепный. Ты проделал отличную работу, Бинни. Феликс улыбнулся, пряча свои истинные чувства. Но Чанбин не потерял контроль, хоть и заулыбался в ответ, радуясь смене настроения. Менеджер засомневался, что Феликс говорил про зал, ему вдруг показалось, что Ликси его почти разоблачил, но он ведь мог и ошибаться, потому что перепады настроения являлись побочным эффектом тех препаратов, которые Бинни подсыпал в чай. Все шло по плану, и постепенно Феликс становился все спокойней и ближе к своему менеджеру. Чанбин не мог не радоваться, и вел себя как самый прекрасный и заботливый человек в мире. У Феликса даже появились сомнения на его счет, ну не мог такой щедрый и добрый человек быть настолько коварным. Но он все еще помнил, кто бросал кости сплетникам и кто потом с легкостью улаживал любые конфликты и неприятности. Сомнения отпали в самый неожиданный момент, когда Феликс услышал разговор двух стилистов в своей гримерке, которые думали, что парень спит. — И не говори, Садом и Гоморра. — Кто вообще придумывает все эти сплетни. Вот же людям заняться нечем. Почему агентство ничего не предпринимает? — Агентству на руку такой ажиотаж вокруг главной звезды. Он им такие прибыли приносит. И репутация этому не помеха. Бинни контролирует ситуацию. Никто же так и не доказал, что Феликс встречался с мужчиной. Хотя мне почему-то кажется, что он все же из этих. — С чего ты взяла? — Он единственный в агентстве, кто никогда не общался с девочками на личные темы. — Просто Феликс очень скромный. — В тихом омуте, моя дорогая… сама знаешь. — Я все равно не верю. — Это потому что ты у нас недавно. Да ты в интернет залезь. Все его фанаты сходят с ума от этой истории с художником. Их не шипперит только ленивый. А знаешь, с чего все началось? — С чего? — С того, что Чанбин с левого аккаунта написал, что художник с музыкантом слишком красивые, чтобы оставаться всего лишь друзьями. — Это он написал? — Ага. Только никому. Я сама видела, что он пользуется этим аккаунтом, чтобы запускать всякие слухи. — Но зачем? — А ты думаешь, кто делает айдола популярным? Его талант? Или его красота? — Ну, да. — Не будь наивной. В нашей стране айдола делают его фанаты. А фанатов всегда надо держать на коротком поводке и подкармливать, чтобы раскрутить сенсацию или распустить слухи. Ты не представляешь, какая это власть и сила. Все агентства так делают. — Я слышала что-то такое. — Ну, вот! Это всегда кто-нибудь из стаффа или даже сотрудники компании, как директор решит. Они выходят на самых активных фанатов, владельцев многочисленных групп, и само собой официалки, накручивают им подписчиков и начинают скармливать нужную информацию. Для начала что-то простое, например график айдола, маршрут поездок, адрес общежития, кафешки, которые они посещают. Потом подкидывают что-нибудь пикантное из школьной жизни или что-нибудь более личное. Фанаты начинают интересоваться и распространять всякие мелочи, привлекая к айдолам всеобщее внимание. Все просто. — Это так отвратительно. Фанаты запросто могут уничтожить айдола, если им что-то не понравится. И никто не может их защитить от клеветы. Это так несправедливо. Я очень переживаю за Феликса. Он такой доверчивый. — А его менеджер просто помешан на нем. Ты видела, как он смотрит на него? Не удивлюсь, если он тоже из этих. — Я слышала, что предыдущий менеджер Феликса не просто так уехал из страны. Ходит слух, что Чанбин к этому причастен. — Ты уверена, что он уехал? Он ведь так и не попрощался с нами, а его личные вещи до сих пор лежат в архивном блоке. Голоса перешли на шепот. Девушки что-то еще обсудили и замолчали, видимо опасаясь, что их кто-нибудь услышит. Феликс переваривал информацию, лежа на теплом подстиле с закрытыми глазами. Он понимал, что все сказанное — правда, и это пугало. Парень уже давно держит руку на пульсе происходящего вокруг него. Выкинув старый термос, он приобрел два одинаковых, один из которых отдал Чанбину, чтобы он по старой схеме делал для него «полезный» чай, который просто сливался в унитаз, а второй всегда делал собственноручно и носил с собой в рюкзаке, чтобы заменить и пить в течение дня, без опасения стать растением. Города, входящие в тур сменялись один за другим, истории про художника и музыканта не утихали, обрастая интересными сюжетами, кто-то даже взялся за создание комиксов. Фанаты делились теперь уже на три лагеря: противники сладкой парочки, шипперы и биливеры. Последние были самыми отбитыми и устраивали целые расследования и практически с точностью выстроили историю их взаимоотношений, отталкиваясь лишь от текстов песен, каких-то сомнительных фотографий, редких рассказов тех, кто утверждал, что знают художника лично и видели его в обществе какого-то блондина, и некоторых последних картинах самого художника. А еще в сеть просочилась информация о том, что кто-то видел парня на концерте Феликса, который слушал его новую песню, обливаясь слезами. Кто-то даже умудрился его сфотографировать, но к счастью, лица его не было видно, потому что в зале было темно. А позже в объектив видеокамеры попал человек из аэропорта, провожающий Феликса в тур, и он очень был похож на того, кто был на концерте. Слух этот дошел до Чанбина и очень его разозлил. Но для Феликса это не имело никаких последствий, потому что он ничего об этом не знал, ведь у него все еще не было ни телефона, ни ноутбука. Прошло несколько месяцев с того дня, как Феликс покинул Джинни. И сейчас он был в другой стране, продолжая свой тур. Он не переставал думать о нем ни на минуту. Написал еще несколько песен, посвящая их художнику, но агентство откладывало их в стол, пообещав вернутся к ним после тура. Парень устал находиться в клетке под присмотром вездесущего надзирателя и решил воспользоваться не очень честным методом, чтобы улизнуть. Но, как говорится, с кем поведешься… — Чанбини, давай вместе позавтракаем, закажем капучино и бургеры в номер. — А как же правильное питание? — У меня уже несварение от всего правильного. Я хочу разнообразия. Феликс сложил уточкой губки и бровки сдвинул домиком, чтобы менеджер раздобрел. Да он и так всегда шел на поводу у блондина, стоило ему лишь попросить. — Ладно, Цып, заказывай все, что хочешь, хён угощает. — Ты и правда самый лучший. Феликс запрыгнул на спину менеджера, обхватив того за шею обеими руками и сдерживая желание сжать посильней. Бинни мог бы быть самым лучшим, если бы не был таким коварным. Блондин часто думал о том, что движет этим человеком в его непонятных поступках, но выводы, к которым он приходил в итоге своих непростых умозаключений, сходились к одному: Чанбин действительно на нем помешан. И это не просто какая-то фанатская любовь, а скорее болезненная зависимость, одержимость, которая пугала Феликса, напоминая озабоченность его отчима. Ему было страшно даже думать об этом, и находиться рядом с Чанбином становилось все тревожней. Они вместе позавтракали, обсудили план на день и Феликс заметил, что Чанбин разлегся в кресле и затих. — Бинни? Чанбин? — Феликс покачал парня за плечо, тот лишь причмокнул и засопел. — Никуда не уходи, я скоро вернусь. Феликс улыбнулся, подцепил пальцем свою куртку со спинки стула и покинул номер, повесив на ручку табличку «не беспокоить». Он спустился в фойе и спросил у администратора, где здесь ближайший магазин электроники. Молодой человек, не скрывая своего восторга, подробно объяснил, как нужно свернуть за угол (всего лишь), где расположен торговый центр, в котором почти половина первого этажа заполнена брендовыми отделами с электроникой. Феликс рассмеялся и поблагодарил администратора за столь подробные инструкции. Он покинул гостиницу, намереваясь купить себе новый телефон. Чанбин проснулся от собственного храпа и удивился, обнаружив себя в кресле, в номере Феликса. Откровенно удивишись, резко сел и посмотрел на часы. Как он мог уснуть в такое время? — Вот черт. Менеджер вскочил с кресла и уже собрался куда-то бежать, когда зацепился взглядом за парня, свернувшегося клубочком на своей кровати. Желание бежать куда-то тут же испарилось, и он задержался взглядом на его изгибах. Чанбин подошел ближе и, не касаясь тела, по воздуху, всего в сантиметре от него, обвел рукой контур привлекательных бедер парня. Другая рука легла на собственный пах и несильно сжала плоть под тканью брюк. Феликс вовремя успел вернуться в номер, спрятать телефон с коробкой под подушку и притвориться спящим. Но он совершенно не готов был к тому, что произошло в следующие несколько минут. Он услышал, как за спиной тяжело дышал Чанбин, затем вжикнул замочек и зашуршала одежда. Хруст позвонков от разминаемой шеи дополнился тихим стоном, а когда кровать рядом с ним продавилась под чужим весом, Ён сильно зажмурился и вцепился пальцами в край матраса. Сквозь шум в ушах, Феликс слышал, как где-то над ним пыхтит Чанбин. Он рвано выдыхал, сбиваясь с ритма и переходя на глухие стоны. Затем снова ускоряясь, разнося по комнате неприятные шлепки. Блондину было противно и страшно, но он старался даже не дышать, чтобы лишний раз не шевелиться. Кровать под ним начала покачиваться, прошло еще несколько секунд, после чего он услышал протяжный удовлетворенный стон и, наконец, всё стихло. После короткой возни за спиной блондина, Чанбин слез с кровати, застегнул ширинку и скрылся в ванной. Только когда Ён услышал звуки льющейся воды, он вздохнул и осторожно обернулся. От напряжения у него затекла шея, а пальцы едва не свело судорогой, когда он отпустил матрас. Пульс отбивал чечетку где-то на висках. Феликс едва не заплакал от пережитого кошмара, ему вспомнился дом и отчим, и его передернуло от отвращения. Ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы выровнять дыхание и сделать вид, что он только что проснулся, когда Бинни вышел из ванной. Феликс потянулся, выпрямив тело и, наконец, повернулся на другой бок. — Бинни, ты здесь? — Да, я чета прикорнул после завтрака. Видимо в этой гостинице какой-то дешевый кофе без кофеина. — Выходит, ты уже спал, пока я уговаривал тебя прогулять тренировку? — Феликс тихо засмеялся, скрывая дрожь голоса. Чанбин удивленно сдвинул брови и провел рукой по волосам, зачесав их назад. — Если хочешь, отдохни еще немного. До репетиции есть время. — А тренировка? — Я разрешаю прогулять. — Чанбин подмигнул блондину и отправился в свой номер. Феликс смог, наконец, расслабиться, он закрыл за Чанбином дверь и достал из-под подушки новенький смартфон. Первым делом после включения, он залез в настройки и установил беззвучный режим, после чего зашел в интернет и скачал приложение. Вспомнив логин и пароль, парень собирался зайти на свой аккаунт, но подумал, что Бинни сразу получит уведомление, и решил создать новую страницу. В ленте все как всегда, сплетни и срач, хотя Феликса привлекли посты про художника и музыканта, и он последовал за ними. Он нашел чьи-то снимки, сделанные на концерте, где Ёнбок с легкостью узнал силуэт Хёнджина и неожиданно всхлипнул, тут же прикрыв ладошкой нижнюю часть лица, чтобы его никто не услышал за стенкой. Он проморгался, отгоняя слезы, чтобы попытаться разглядеть и лицо, но фото было слишком расплывчатым. — Джи… — Ёнбок позволил себе немного слез и тихо вздохнул. — Я так скучаю… Ёнбок нашел еще один снимок, сделанный в аэропорту, но он был не в фокусе, поэтому трудно было с уверенностью сказать, что это Джи. Но ему так хотелось верить в то, что Хёнджин не оставил его навсегда, и что скоро все изменится. Феликс почувствовал в себе уверенность, когда узнал, что Джи действительно приходил на его концерт, а значит, он слышал ту песню, и может поэтому провожал его в аэропорту. Он очень хотел в это верить. «Хватит быть паинькой, надо действовать. Надо выяснить все про Чанбина, кто он такой и откуда взялся. Может попробовать поискать моего первого менеджера. Он ведь был крутым, пусть и очень требовательным, но он с пониманием ко мне относился. А Чанбин как-то сразу заполнил собой все пространство вокруг меня, я и опомниться не успел. И атмосфера тоже очень изменилась».