Scars

Последний концерт тура с успехом подошел к концу. Феликс был счастлив, прощаясь с поклонниками, он очень устал, но они никак не хотели его отпускать со сцены. И он вдруг услышал, как откуда-то с балконов медленно приближаясь и спускаясь в низ, строчка за строчкой от последнего ряда до сцены волной начала доноситься его песня, которую он написал после расставания с Джинни. «Как ты там? Надеюсь, что в порядке»… Феликс не понимал, что происходит — почему фанаты выбрали именно эту песню, которую он написал для Хёнджина. Но когда увидел в первых рядах плакаты, гласящие что «любовь — это любовь», «пол не важен», «мы любим художника», «ты не один», «мы на твоей стороне», Феликс не удержал слез и даже не стал их скрывать. Он прижал руку к своему сердцу, чувствуя исцеляющую силу океана фанатской любви. — Я не думал, что увижу когда-нибудь нечто подобное на своем концерте. Я так благодарен вам за поддержку, вы не представляете, как много это для меня значит. Мы еще обязательно увидимся. Обещаю вам. До встречи! Феликс поклонился, поднял со сцены самый необычный букет цветов и, помахав залу, покинул сцену под продолжительные аплодисменты. Он зашел в пустую, пока еще, гримерку и закрыл дверь, прислонившись к ней спиной. Эмоции накрыли его потоком, и он сполз на пол, закрываясь руками. Ему захотелось домой. Не куда-нибудь, а к Джинни. Сесть в обнимку у камина и смотреть, как разгораются дрова, и слушать их трескотню, становясь невольными свидетелями их сокровенного разговора. От уютных воспоминаний стало теплей, и Ёнбок перебрался в ближайшее кресло. Он достал свой секретный телефон и, открыв новости, увидел, как интернет вновь пестрит заголовками, вонзая в сердце очередной ядовитый клинок по самую рукоятку: «художник поджог свои картины из-за неразделенной любви», «кто хотел поквитаться с художником?», «студия сгорела, художник жив?», «жестокая расправа или несчастный случай?», «выживет ли художник?». Ёнбоку казалось, что он уже давно не дышит и сердце перестало биться. Телефон выпал из дрожащих рук, и даже закрыв глаза, он продолжал видеть отпечатки шокирующих заголовков, а в голове лишь одна мысль: это не правда, не правда, не правда… Феликс едва уговорил себя. Он не позволил панике взять над ним верх. Если ни в одном заголовке не говорится об установленном факте смерти, значит Джи живой. «Я должен знать наверняка. Позвоню его маме. Нет. Не могу. А вдруг… Нет. А что если… тоже нет. Но какой-то же должен быть вариант! Думай, Феликс, думай. Зачем все усложнять, она же сама мне дала свой номер, значит я смогу… О, нет. Ее номер в другом телефоне». Внутренний диалог закончился ничем, Феликс поднялся на ноги и пока не поддался эмоциям, решил быстро собрать вещи, чтобы вернуться в гостиницу и что-то придумать. Так он и сделал. Ему даже удалось незаметно покинуть гримерку и вызвать такси. А поскольку телефон у него отобрал Чанбин, то теперь это его трудности. Феликс понимал, что не сможет сидеть в гостинице и ждать, когда команда отпразднует завершение тура, а потом еще ждать свой рейс. Столько времени потерять он не хотел. Боялся свихнуться от неизвестности. По дороге в отель, блондин нашел ближайший рейс до дома, но теперь заезжать в гостиницу за вещами времени не осталось. Надо решаться. «Чанбин заберет мои вещи, к тому же чемодан уже собран, надо только как-то его предупредить». Феликс набрал номер гостиницы и передал на словах послание для менеджера Со Чанбина из номера восемьсот одиннадцать. А таксист прибавил скорости, получив новый адрес и хорошие чаевые. В аэропорту, к счастью, его никто не ожидал в этот час, он с легкостью прошел таможню, надвинув шапку почти на глаза, и вовремя успел на посадку. А вот в самолете новости, от которых он так отчаянно пытался убежать, догнали его и буквально придавили к креслу. Феликс перебирал в голове возможные причины пожара и молился всем богам, чтобы Джинни остался жив. Он не думал, что это мог быть спланированный поджог, а может просто не хотел в это верить, и всячески старался избегать мысли, что к этому мог быть причастен кто-то из недофанатов. Но чем больше он об этом думал, тем страшней ему становилось. Едва самолет выпустил шасси, Феликс включил телефон и начал обзванивать больницы и ожоговые центры. Поиски не дали результатов и он пересел с самолета в такси и поехал к студии Джи. Подъезжая к двухэтажному зданию, Феликс почувствовал запах гари через приоткрытое окно машины. Пожар давно потушили, но запах все еще витал в воздухе. Зрелище было не для слабонервных: обгорела верхняя часть здания, в некоторых местах окна были разбиты, а на ветру трепыхались наполовину сгоревшие шторы, с черными, будто траурными, краями. Феликс с трудом вышел из такси, ноги его не держали и он, забыв об осторожности, прислонился к столбу. Ему показалось, а может действительно, кто-то окликнул его и он чуть не обернулся, вовремя сообразив, где находится. Натянув на голову капюшон и спрятав под маской бледное лицо, Феликс медленно обошел здание и толкнул, нетронутую огнем, дверь. Внутри за порогом стояла вода, пожарные постарались на славу. Парень поднял глаза кверху и застыл. В сравнении с входной, дверь отделявшая лестницу от студии, выгорела полностью, остался лишь кусок у нижней петли, с которого все еще капала вода. — Есть кто-нибудь? Но голос выглянул полицейский в резиновых сапогах с блокнотом и ручкой в руках. — Сюда нельзя. Зачем вы оборвали ленту? — Я ничего не трогал, и здесь нет никакой ленты. — Ну, стажер, ничего доверить нельзя. Здесь опасно находиться. Лестница может рухнуть. Да и полы тут не очень надежные. — Простите, а вы не знаете в какой больнице владелец студии? Он жив? — Не могу знать. Я только заступил на дежурство. Спросите в участке, может быть, там знают. — Так и поступлю. Спасибо. А что здесь произошло, вы уже знаете? — Пожарные предполагают поджог. Вы знали потерпевшего? — Да, мы росли в одном дворе. А про себя подумал: «Почему он спросил о нем в прошедшем времени?» Полицейский еще о чем-то говорил, но Феликс уже не слышал, он неуверенным шагом свернул за угол, цепляясь за стену дома, и прислонился к ней, прикрыв глаза. К горлу подкатила тошнота, и руки задрожали так, что парень не смог расстегнуть верхнюю пуговицу куртки. Дышать стало тяжело, ворот душил его, страх сковал его тело настолько, что оно перестало слушаться и он мог слышать лишь собственный пульс, отбивающий гулкие удары в ушах. Из последних сил, чувствуя, как его сознание обволакивает туман, он дернул ворот куртки, и пуговица, наконец, отлетела в сторону, предоставив Феликсу возможность вдохнуть такой необходимый воздух. Он с шумом наполнил им легкие, и его тут же вывернуло наизнанку. Горло обожгло кислотой, и парень закашлялся. Он долго отплевывал горечь, потом достал из рюкзака термос и прополоскал рот остывшим чаем. А когда сделал несколько глотков, ему полегчало. Ёнбок справился с паникой и помотал головой, отгоняя дурные мысли. В этот момент из-за угла появился автомобиль и буквально в метре от него притормозил. Дверца открылась, Феликс обернулся и увидел в салоне дедушку Джи. Тот был удивлен встрече не меньше. Помня их предыдущую встречу, Ён отшатнулся, но Ли Чон заметил и поспешил успокоить парня. — Не бойся, Ёнбок, я хочу помочь. Парень вздохнул и кивнул, не сводя с него глаз. Дед выбрался из машины и оглядел парня с головы до ног. — Здравствуйте. — Здравствуй, Ён. Я ждал тебя ближе к вечеру, твой самолет еще даже не вылетел, как ты тут оказался? — Я прилетел другим рейсом, когда увидел новости. Где Хёнджин? Что с ним? — Не волнуйся так, он живой. Ты не знал? Ёнбок выдохнул с облегчением, низко опустив голову. Напряжение, наконец, покинуло его тело, забрав с собой последние силы. Он вытер заслезившийся глаз и посмотрел на мужчину. — Мне теперь не разрешают пользоваться гаджетами, так что я ненадолго выпал из реального мира. — Феликс отмотал слова дедушки. — Вы меня ждали? — Да. Ты плохо выглядишь. Садись в машину. Феликс поежился, ему все еще было страшно. — Я… — Ты хочешь увидеть Джи? — Да. — Ёнбок ответил быстрее, чем подумал и уже залезал в автомобиль. Ли Чон сел рядом и велел водителю ехать к внуку, а сам ненадолго отвлекся на чтение какого-то документа, попросив блондина немного подождать. Феликс внимательно рассматривал его, ожидая, когда дед закончит с бумагами, чтобы задать ему свои вопросы. На мужчине была качественная и, вероятней всего, дорогая одежда, он с легкостью узнал брендовые туфли из натуральной кожи из последней коллекции модного дизайнера. Парень разбирался в моде, его часто приглашали для участия в показах. Он еще в прошлый раз обратил внимание, что дедушка Джи хорошо выглядит, потому что следит за собой. Волосы красиво уложены, ничего нигде не торчит. Ногти ухожены и выглядят здоровыми. А парфюм, едва уловимый аромат Валентино, был использован очень в меру. Ли Чон отложил документы в сторону, чуть слышно проговорив: — Значит все-таки поджог. Феликс услышал и вновь напрягся. — Кто мог на такое пойти? Зачем кому-то поджигать студию Джи? — Сколько бы я об этом не думал, мне кажется, это связано с тобой. — Фанаты? — Псевдофанаты. — Дед долго смотрел на Ёнбока глазами, наполненными грустью. — Мне очень жаль. — Ёнбок говорил искренне. — Ты не виноват. Не принимай на свой счет. Я найду того, кто это сделал и заставлю его ответить. Феликс не возражал, но он все еще ждал возможности спросить. — Он сильно пострадал? — Ты скоро сам все увидишь. Но я должен предупредить. Он запретил мне говорить тебе, где он, поэтому не жди от этой встречи слишком много. И дело не в тебе. Просто у Джи характер не простой. — Я знаю, господин Ли. — Феликс готов был к чему угодно, но он больше не хотел находиться вдали от Джинни. Эти месяцы дались ему очень тяжело. — Зови меня дедушкой тоже. Феликс виновато взглянул на мужчину, вряд ли он когда-нибудь осмелиться обращаться к нему подобным образом, но тот в ответ улыбнулся и кивнул в сторону здания, возле которого автомобиль остановился. — Мы приехали. Джи на первом этаже. Если он не примет, возвращайся, нам надо поговорить. — О чем? — Феликс задержался, когда вышел из машины и нагнулся, чтобы видеть собеседника. — О тебе. Иди. Парень отпустил дверь и повернулся к зданию клиники. Оно показалось ему знакомым, и он узнал его, когда зашел внутрь. Прошел почти год с тех пор, как он был здесь в последний раз, когда навещал своего первого менеджера. Какое неожиданное совпадение. Феликс надел маску на лицо и подошел к сотруднику клиники, сидящему за стойкой. — Здравствуйте. Где мне найти Хван Хёнджина? — Вы родственник? — Я… — О, вы внук господина Ли Чона, проходите в седьмую палату, только накиньте халат. Феликс оглянулся, чтобы проследить, куда смотрел сотрудник. На улице возле автомобиля стоял дедушка Джинни и смотрел на него. «Так странно, — подумал блондин, — почему он решил, что я его внук?» Ёнбок отвернулся и принял халат из чужих рук, накинув себе на плечи. Он поблагодарил молодого человека и пошел искать нужную палату. Возле двери он задержался и тихо постучал, потом приоткрыл дверь, просунув голову внутрь. На высокой кровати неподвижно лежал человек, с забинтованной головой и рукой. Остальное тело было прикрыто одеялом. Феликс негромко вдохнул и вошел внутрь. Он прикрыл дверь, оставаясь на месте и прислушиваясь к дыханию. Оно было ровным и тихим. Чего не скажешь о Ёнбоке. Парень прижал ладонь к груди, стараясь приглушить сердечные удары. Ему казалось, что сердце стучит слишком громко и способно разбудить даже мертвого. Он подошел ближе и опустился на стул, глазами прикоснулся к каждому сантиметру пострадавшего тела и когда дошел до забинтованного лица, вздрогнул. На него смотрели любимые глаза, хоть и узнавались они с трудом. — Как ты меня нашел? — Голос Джинни был таким колючим, что Феликс невольно сжался. — Не спрашивай, это уже не важно. Я чуть с ума не сошел, разыскивая тебя. — Тебе лучше уйти. — Прозвучало слишком обреченно. — Опять? Нет. В этот раз я не уйду. — Феликс замотал головой. — Уйдешь. — Прекрати, Джи. Я знаю, что ты этого не хочешь. — Это ничего не меняет. Ты должен уйти. Мы не можем быть вместе. — Но почему? — Феликс был слишком эмоционален: он был рад, что Джи живой, но не мог видеть его лица и даже глаз, потому что они были в кровоподтеках и немного опухшие, поэтому радость сменилась отчаянием. Джинни отвернулся и прикрыл глаза. — Ты не захочешь. — Не решай за меня. Хотя бы ты. Феликс с осторожностью прикоснулся к пальцам здоровой руки, почувствовав, как они вздрогнули от неожиданного касания и он подумал, что Джи одернет их, но он не стал и позволил пальцам Ёнбока просочиться между ними. Когда он увидел Ёнбока в дверях палаты, то решил, что ему снится, но теперь, когда он так близко и с ним все в порядке, Джи испытал облегчение. Грудь Хёнджина заметно приподнялась и опустилась. Он был счастлив видеть Ёнбока, и ему тоже хотелось прикоснуться к нему, и он в отчаянии сжал маленькие пальчики, выдержав почти минуту, чтобы не плакать и чтобы не дрогнул голос. — Почему ты здесь? — А где мне быть, если мой парень лежит в больнице? — А как же тур? — Закончился. Я вернулся только что. — А твой менеджер? — А что с ним? Джинни замолчал, прикусив губу. Он понял, что сделал ошибку, но Феликс заметил. — Ничего, надеюсь, жив и здоров. — Неуверенно пролепетал Джи. Феликс понял, что его менеджер каким-то образом повлиял на Хёнджина. — Он к тебе приходил, да? — Нет. Позвонил. — Шантажировал? Чем? — Сказал, что превратит твою жизнь в ад, если я не расстанусь с тобой. Феликс вздохнул, уткнувшись лбом в сплетенные пальцы. Он почувствовал, как рука Джи выскользнула из его и прикоснулась к волосам на затылке. Он так сильно скучал по его прикосновениям, что даже не шевельнулся, желая продлить этот миг. Ён понимал, если Чанбин что-то задумал, он сделает это. — Он может... Джи резко дернулся и, застонав, упал обратно на подушку, перепугав Ёнбока. — Сволочь! Он что-нибудь сделал тебе? — Мне — нет. А тебе? Что случилось в студии? — Я плохо помню. Кажется, я замерз под утро, и решил подкинуть дров в камин, а он был совсем потухшим. Помню только, что поджег щепку, а потом… — Твой дедушка сказал, что это поджог. — Сказал и испугался, что выдал деда. Но еще сильней испугался, представив, что Хёнджин мог и не выжить. Хёнджин и так догадывался, потому что дед единственный, кто знал о его местонахождении. Он даже родителям не сказал до сих пор, что обгорел во время пожара. Да, он даже про пожар им ничего не сказал. Не хотел видеть их печальные лица и убедил деда держать в тайне столько, сколько получится. Джи подцепил пальцами петельку за ухом от маски и снял ее, чтобы увидеть лицо Ёна целиком, глаз ему было недостаточно. Он прижал ладонь к щеке парня, вытирая набегающие слезы и не позволяя им пролиться. — Извини. — Ён сильней прижался щекой к теплой ладони. — Дедушка, значит. — Голос Джинни стал мягким, как и прежде, но дрогнул, когда тихо произнес: — Прости меня. Ёнбок замотал головой, отрицая вину парня, но слезы нашли пути вниз, когда он вспомнил, как ему было больно и как было больно Джи и, в конце концов, кивнул, прощая. — И ты меня прости. За то, что послушал тебя и ушел. — Глупый малыш. В голосе Джи было столько тепла и любви, что Феликс, наконец, улыбнулся. — Не глупее тебя. Хёнджин тоже улыбнулся, хоть под бинтами этого и не было видно, но Ёнбок знал, что когда его пальцы убирают непослушную прядь светлых волос за ухо и ненадолго задерживаются на мочке, слегка ее теребя, Джи всегда улыбается. В незакрытую палату заглянул Ли Чон. — Ну, что тут у вас? Мир? Парни одновременно кивнули. Феликс поднялся в присутствие старшего и слегка поклонился, быстро вытирая мокрое лицо ладонями. — Я знал, что стоит вам только увидеться, все встанет на свои места. — Дедушка, вы еще не сказали ему? — Нет, Джи. — Думаю, самое время. — Согласен. Феликс посмотрел на них, не представляя, чего еще от этих двоих можно ожидать. Ли Чон придвинул к кровати Хёнджина стул, чтобы присесть, посмотрел на парней и начал свой рассказ, из которого Феликс узнал, что его отчим и родной отец были знакомы и у них был совместный бизнес, пока отчим не начал играть в азартные игры и просаживать крупные суммы. Одновременно с этим, отец его отца, то есть дедушка Феликса, узнал, что сын встречается с девушкой, что было запрещено в его семье по вполне определенным причинам, и пригрозил, что если сын не порвет эти отношения, он утопит его бизнес, а самого пустит по миру. Сын понимал, что никогда не сможет жениться из-за своей семьи и чтобы не подвергать девушку опасности, разорвал с ней всякие связи. Спустя какое-то время, когда Ёнбок уже родился, его отец узнал об этом и захотел все исправить и случайно проболтался своему непутевому партнеру по бизнесу, что у него есть сын. Тот, когда узнал, что этот ребенок станет в итоге наследником целой империи Ли, решил его опередить и сам женился на девушке, убедив ее родителей, что готов принять ребенка как родного. — Через несколько месяцев, твой отец нашел твою маму и приехал, чтобы объясниться и уговорить уехать вместе с ним, но твой отчим узнал о его планах и подкараулил недалеко от вашего дома и вместе со своим приятелем убил твоего отца. На глазах у Джи. Феликс всегда осознавал, что его жизнь в какой-то определенный момент круто изменилась, но не мог представить, что это случилось в тот день, когда они с Джи друг в друга врезались, навсегда склеив их судьбы обычным пластырем. До блондина начал доходить весь смысл рассказа, он понял, кто на самом деле Ли Чон. — Если он мой отец, значит вы мой… — Да, Ёнбок, я твой дедушка. — Чёта мне нехорошо. — Феликс разволновался, но рука на его плече помогала оставаться в сознании, поглаживая его тонкий джемпер. Прошло несколько минут, прежде чем блондин переварил всю информацию и принял ее. Хёнджин и Ли Чон терпеливо ждали, удивляясь выдержке Феликса. Когда Джи услышал эту историю от деда несколько дней назад, когда тот вернулся, наконец-то, в город, у него была целая драма-трагедия в двух частях с антрактом. После чего Джинни поведал деду Феликса о том, как сложились их отношения и о причинах разрыва. На что дедушка, сокрушаясь, сказал, что история повторяется. Они просидели в палате, до самого ужина. Дед рассказал, как вытащил бесчувственное тело Джинни из огня, когда приехал к нему, чтобы узнать, не вернулся ли Ёнбок. Пожарные и скорая помощь приехали быстро, кто-то из кафе напротив вызвал их, заметив, как полыхают шторы. Заключение экспертизы подтвердило, что в камине был обнаружен какой-то прибор с капсулой, содержащей малое количество взрывчатого вещества. Джинни могли его только подкинуть. Осталось выяснить кто и когда. Потом Хёнджин рассказал о звонке менеджера и держал все это время своего парня за руку, ощущая на себе, как он злится. После чего Феликс поделился событиями последних месяцев репрессий со стороны Чанбина и о том мерзком происшествии в гостиничном номере. Теперь уже злился Джинни, в том числе из-за того, что так беспомощен сейчас, чтобы защитить Ёнбока. Им обоим так хотелось уберечь друг друга, что один все порывался подняться и встать на пути у кого угодно, а второй готов был прикрыть собой от любых неприятностей. Дед смотрел на них и улыбался, получив два самых бесценных подарка в своей жизни, удивляясь, как тонко поиграла с ними судьба. Феликс вдруг вспомнил про время и забеспокоился. — Скоро самолет приземлится, не представляю, какие санкции на меня наложат в этот раз. Надо что-нибудь придумать. — Да тут и придумывать нечего. Скажи своему менеджеру, что нашелся твой блудный дед, и сообщил о смерти отчима, и о вступлении в наследство. Тем более что это правда. Собственно об этом я и хотел с тобой поговорить. — Что? Блондин уставился на деда, не моргая. Эта новость, словно кубик, закрутилась в голове, и с каждой открывающейся гранью к нему приходило осознание: дедушка, семья, отчим, смерть. Дедушка? Наследство? Мужчина передал в его руки документ. Феликс рассматривал свидетельство о смерти отчима и, вспомнив день их знакомства в доме Хёнджина, уже успел подумать, что дед каким-то образом причастен к этому. Ли Чон догадался о его мыслях, буквально читая их у него на лице. — Осуждаешь? Феликс испытывал двоякие чувства: он, безусловно, вздохнул с облегчением, узнав, что человек, сломавший его детство, больше никогда не сможет причинить ему боль, а с другой стороны, осиротев несколько лет назад, неожиданно приобрел деда, человека, который мог бы заменить ему родителей, но оказался неординарной личностью и даже пытался его убить. Но мама Ёнбока всегда говорила сыну, что нельзя осуждать человека, пока не пройдешь его путь в его ботинках. Блондин вздохнул и честно ответил: — Нет. Никогда прежде Ли Чона не интересовало чужое мнение о нем и его делах, но сейчас для него стало важным не разочаровать своего внука и рассказать всю правду. — Я его не убивал. Просто сдал в полицию и написал заявление. Его убили в тюрьме до суда, видимо не мне одному он перешел дорогу. Я не имею к этому отношения. Изменилось во мне что-то, когда я чуть не совершил самую страшную ошибку. — Дед посмотрел на внука с сожалением. — Мне жаль. — А потом продолжил. — Все имущество твоей мамы без потерь переходит к тебе. А так же все состояние отчима, которое он сумел сохранить, тоже теперь принадлежит тебе. В коридоре послышались голоса: персонал начал развозить ужин по палатам. Дед посмотрел на часы и засобирался. — Нам пора, Ёнбок, жду тебя в машине. Джи, поправляйся скорей. — Мужчина поднялся, поставил стул на место и добавил. — Завтра приеду и позвоним родителям, чтобы не волновались. — Хорошо. До завтра, дедушка. Ёнбок проводил его взглядом и вернулся к Джинни. — Где твой телефон? — В ящике стола. — Я запишу тебе свой новый номер и поставлю на быстрый набор. Звони в любое время. Феликс проверил звонок и оставил телефон на тумбочке. Он нехотя оторвался от стула. — Я знаю, что ты был на том концерте. А в аэропорту тоже был ты? Джинни кивком подтвердил догадку парня. — Откуда ты знаешь? — Фанаты тебя вычислили. — Твои фанаты настоящие детективы. — Они, между прочим, и твои фанаты. — Мои? Правда? Феликс улыбнулся и кивнул, нависая над ним и почти касаясь губами бинтов, скрывающих лицо Хёнджина. — Поправляйся скорее. Я хочу тебя поцеловать. Джинни даже заскулил от невозможности сделать это прямо сейчас, и он просто взял его за руку. Ёнбок осторожно коснулся губами открытого участка кожи на лбу парня, а потом поднес к своему лицу его руку и поцеловал в раскрытую ладонь. — Я скучал по тебе. — Прошептал Джи. — Я знаю. Я тоже. Дедушка терпеливо дожидался внука в машине, испытывая радость от долгожданной встречи. Все последние месяцы он выслеживал убийцу своего сына, а когда нашел, не смог спустить курок. Он действительно сдал его в полицию и написал заявление. Потом собрал информацию на него и Ёнбока. Узнав некоторые подробности об издевательствах над внуком, Ли Чон пожалел, что проявил слабость и не пристрелил ублюдка сам.