Среди белого снега, за ночь укрывшего поместье тонким слоем белил, хорошо заметен черный мех. Слугам бы не составило труда найти беглеца по свежим следам, если бы кто-то позвал искать, но пока что пропажу любимца младшего молодого господина никто не заметил.
Вэй Сюаньюй же не станет бить тревогу, прекрасно зная нрав питомца. А-Хэй сам вернется, когда нагуляется. Зверю просто надоедает однообразие обстановки, вот и сбегает, а раннее утро самое лучшее время для таких побегов. Солнце из-за скал еле выплывает, оттого тени живут долго, успешно скрывая любого, кто хочет остаться незамеченным.
Звери не хуже людей чувствуют опасность, потому не удивляются, когда прежде радушно распахнутые двери закрыты. А-Хэну же преграды не мешают. В черном лисе больше ци, чем в некоторых заклинателях, поэтому в закрытое помещение ему легко пробраться. И вот под лапами темное дерево. Лужи от снега, принесенного на шерсти, приведут Юэ Ганьчжи в ярость. Девушка будет ворчать и ругаться на лиса, но пока до ее прихода еще есть время, чем А-Хэн и пользуется, проходя вглубь комнаты.
Он бывал здесь не раз. Сначала из любопытства осторожно ходил кругами, присматриваясь к новому обитателю поместья. Тот оказался светлым, выбеленным, противоположным черной меховой шубке лиса, а потому привлекательным. Чем-то напоминал этот человек хозяина. Вэй Сюаньюй так же сначала осторожничал. Добивался доверия, чтобы затем от души дарить заботу.
А-Хэну нравилось, когда длинные пальцы прочесывали бока, где от долгих прогулок мех сбился в колтуны. Ещё он любил тихую музыку и человеческое тепло. Лису его особенно не хватало. Кровь застывала и переставала греть, ледяным крошевом оседая в венах.
Что говорить, мертвые тела несовершенны.
Живые, впрочем, тоже.
Обогнув сваленные на пол комья ткани, называемые у людей одеждой, А-Хэн запрыгнул на кровать, планируя пристроиться у горячего бока заклинателя в белом. Лис остановился у самого края, принюхиваясь к новому запаху. На постели лежал кто-то еще, самым наглым образом заняв привычное А-Хэну место.
Людям тоже тепла хочется, но почему выбор пал именно на этого человека? Судя по ощущениям, это не просто кто-то чужой. Сам создатель, господин тьмы.
А-Хэн любил его. Может, чуть меньше, чем хозяина, но любил. Нельзя мешать, чтобы не разозлить. Только вот лис тепло любил больше, потому великодушно решив уступить место, перебрался на другую сторону, устраиваясь с другого бока заклинателя в белом.
Время едва перевалило за пять. Ученики Лань в это время приступали к утренним процедурам, готовясь в новому дню. Лань Ванцзи придерживался распорядка ордена все время после свадьбы и сейчас впервые обнаружил, что едва может приоткрыть глаза. Тело наполняло какое-то странное чувство неги. Хотелось поскорее снова уснуть, наслаждаясь теплом.
Теплом?
Лань Ванцзи распахнул глаза и приподнялся. Рядом с ним, свернувшись в клубок, лежал лис, чья черная окраска соперничала с самым темным небом.
— А-Хэн? — озвучил очевидное Лань Ванцзи, не совсем понимая, как оказался в такой ситуации.
В присутствии лиса не было ничего удивительного. Животное хоть и принадлежало Вэй Сюаньюю, признавая лишь его команды и следуя за ним по пятам, стоило юноше выйти за пределы поместья — зверь подходил и к другим обитателям. Кого-то любил больше, кого-то меньше. Никто не удивлялся, обнаружив его в своей комнате. Лань Ванцзи и вовсе сам пускал А-Хэна несколько раз.
В Облачных Глубинах запрещено держать животных, а Второму Нефриту всегда хотелось почувствовать, каково это, когда рядом пусть и не разумное, как человек, но все же дорогое сердцу существо.
Хоть и поднятое темной силой.
Это могло быть совершенно обычное утро, когда Лань Ванцзи просто сильно устал или подвергся симптомам близившейся течки. Воспоминания навалились разом, простреливая голову болью. Лань Ванцзи приложил руку к вискам, гадая, не это ли называется тем самым похмельем, на которое жаловались другие ребята после выходных. Из сознания напрочь исчезли воспоминания, начиная от вкуса первого в своей жизни вина и заканчивая знакомой дверью перед глазами и горячим телом рядом.
Кто же привел его в комнату?
Ответ нашелся быстро.
Развернувшись, разбудив при этом своими резкими движениями А-Хэна, Лань Ванцзи в немом ужасе уставился на Вэй Усяня, сладко посапывавшего на другой стороне постели. Черные волосы, растрепанные и частично спутанные, прикрывали его шею, но ярко красные метки выделялись и так. Поясница заныла, давая знать о последствиях ночи. Лань Ванцзи потянулся прикрыть заболевшее место, но одеяло наоборот спало, обнажая совершенно голую кожу. Краска залила лицо, а уши горели закатной кровью. Вэй Усянь, лишь частично прикрытый, тоже был совершенно обнажен. Сомнений в том, что воспоминания не лгут, и Лань Ванцзи не приснился очень хороший и сладкий сон, на лицо.
На тело, вернее.
Лань Ванцзи пробила крупная дрожь. Пот леденящими струями пополз по спине, а страх сковал дыхание. Трудно различимые чувства смешались в беспокойный узел в груди, сдавливая сердце неподъемным грузом.
Что они наделали?
В голове сразу вплыли слова Вэй Усяня о разводе. Что им не обязательно сохранять брак. У них не будет детей, что послужит законной причиной.
У наследника Вэй не было возлюбленного жениха, ожидающего свадьбы, как было подумал Лань Ванцзи, приняв братское отношение Вэнь Сюя за интерес. Но у него все еще оставался выбор. Усянь мог избрать себе в супруги кого угодно: милую девушку с сияющей улыбкой из далекого ордена, не подверженную влиянию политической коррозии на сердце и душу, или дерзкого омегу из ордена Не, способного держать на плечах титул пары величайшего темного заклинателя. Или вовсе никого.
Вэй Усянь родился свободным человеком. Небеса благословили его вечной улыбкой и смелостью жить так, как того желает сердце.
Лань Ванцзи перечеркнул чистый лист чужой судьбы, вписав себя.
Теперь они не смогут разорвать брак так легко. Отсутствие детей считалось веским поводом для развода, но Лань Ванцзи не обманывался. Ему не позволят уйти из этой ситуации чистым. Без консумации брак легко признать недействительным, выставив все как политический ход, которым тот собственно и являлся. Не спланированный заранее политический ход, но удачный.
Начиная с этой ночи их статус супругов стал несомненным.
Именно в тот момент, когда ледяная волна паники подкатила под сердце, призывая как можно скорее бежать и делать вид, будто ничего не произошло, а Лань Ванцзи всю ночь проспал на кушетке в соседней комнате, А-Хэн, будучи лисом семейства Вэй, испортил все планы, забравшись на грудь Вэй Усяня. Такого наглого вторжения в личное пространство темный заклинатель не потерпел и нехотя разлепил глаза, изначально желая лишь прогнать животное, но обнаружив себя не в привычной комнате, тут же окончательно проснулся. Черной тенью соскользнув с кровати, А-Хэн гордо покинул покои тем же путем, что и вошел. Видимо, лис посчитал, что свою задачу он выполнил, а супруги так и застыли в кровати, молча глядя друга на друга.
Перед глазами проносились воспоминания о прошлой ночи.
Взгляд Вэй Усяня зацепился за синеватый ореол укуса на белоснежной шее Лань Ванцзи. Энергия ци хоть и залечивала раны, но с этим не справилась за ночь. Рука будто сама потянулась к отметке, остановившись в миллиметре от посиневшей кожи.
— Больно?
Это слово послужило сигналом. Лань Ванцзи кинул взгляд на пальцы, почти касающиеся его шеи, и, чувствуя поглощающий все остальные чувства прилив стыда, накрылся одеялом с головой. Второй Нефрит так прятался в детстве от кошмаров, с возрастом мало что изменилось.
Вэй Усянь растерянно воззрился на полностью скрытого одеялом мужа. С его губ сорвался смешок, переросший в полноценное хихиканье. Подцепив край, Усянь попытался одернуть ткань, но Лань Ванцзи со своей стороны крепко вцепился, не позволяя открыть свое лицо.
Такой способ решения — вернее, игнорирования — проблемы, был, как минимум, смешным и недостойным представителя клана Лань. Правда, конкретного правила для этой ситуации не было.
Кровать скрипела из-за активных движений, вновь напоминая о прошедшей ночи. Удивительно, что в порыве безумства они ничего не сломали.
Вэй Усянь потратил минуту в попытке снять одеяло. Проворные пальцы, только пару часов назад ласкавшие нежную кожу Лань Ванцзи, теперь норовили забраться внутрь кокона. Когда план со щекоткой не дал результатов, Вэй Усянь сел на колени и откинулся на пятки, глубоко дыша.
— Лань Чжань, вылезай! Чего я там не видел? — недальновидно совершив попытку перевести все в шутку, как делал всегда в неловких ситуациях, он впервые потерпел сокрушительное поражение после первой же фразы.
Лань Ванцзи еще яростнее вцепился в одеяло. Щеки горели сильнее, чем золотое ядро. Всегда сдержанный молодой господин Лань в тот момент был готов разрыдаться. Грудь неприятно сдавливало от осознания происходящего.
— То есть, я много чего не видел, но ничего! — поспешил исправиться Вэй Усянь, как всегда не следя за своим языком в порыве эмоций. — Тебе есть, что прятать! Стесняться это нормально, но мы же не чужие друг другу люди! Это естественно для супругов, видеть друг друга без одежды! Хочешь, будешь на меня смотреть? Я вот не все рассмотрел. Надо исправлять, так что вылезай!
После последней фразы Вэй Усянь прикусил себе язык, но было уже поздно.
Да, не чужие друг другу люди. Буквально супруги, договорившиеся еще в начала брака не подкреплять ничем союз. Теперь плакать захотелось и Вэй Усяню. В голове проносились проклятия собственной глупости и несдержанности, а нужные слова извинений все никак не находились.
В момент, когда едва крепнувшая нить связи между сердцами задрожала, готовая порваться под гнетом стыда и неудачных слов, в комнату вошли. Мгновенно реагируя, Вэй Усянь прикрыл нижнюю часть тела простыней и пододвинулся так, чтобы скрыть Лань Ванцзи от незваного гостя. К счастью, им оказалась всего лишь Вэй Яньли. Смущенная и обеспокоенная сестра.
— Ли-цзе, почему ты не постучала?
Взяв себя в руки, Вэй Яньли тактично отвернулась к стене, встав спиной к кровати и ответила нейтрально:
— Стучала. Вы не слышали.
Услышав знакомый голос Лань Ванцзи все же ослабил оборону и высунул лицо, тут же встретившись взглядом с Вэй Усянем, обернувшимся к мужу посмотреть, в порядке ли он. Новый раунд неразборчивых слов и попыток спрятаться прервала Вэй Яньли.
— Вы так долго проспали, папа попросил разбудить вас.
— Я… мы…
Вэй Усянь не смог продолжить. В поместье все наверняка знают, что они покинули банкет вместе и ночевали в одной комнате. Мельница слухов уже начала свой ход. Заикающийся брат, не способный связать двух слов, — слишком странное явление в жизни Вэй Яньли. Опасаясь худшего, она чуть повернула голову к паре и уточнила:
— У вас же все в порядке?
Лань Ванцзи отвернулся, утыкаясь головой в матрас. Не было сил видеть этот взволнованный теплый взгляд. Вэй Яньли и не подозревала, что произошедшее здесь ошибка.
— Да, все хорошо, просто… — Вэй Усяня снова осекся, бросив взгляд на скрытую одеялом фигуру.
— Просто что? — сурово потребовала Яньли, полностью развернувшись и скрестив руки на груди. Мягкая и любящая, она умела быть твердой, когда близким это было необходимо.
Идеальная во всех смыслах.
Вэй Усянь не торопился с ответом. С самого детства он рос в любви и заботе, не представляя, что чувства на самом деле намного более сложная штука, чем кажется на первый взгляд. В руках ребенка сердце легко и невинно, а в руках взрослого тяжелеет грузом. Вэй Усянь обнаружил, что уронил в грудь слишком много свинцовых страхов и теперь не знал, как среди громоздких стопок невысказанных чувств найти ответ.
— Возможно, я совершил ошибку.
В сердце Лань Ванцзи пробрался холод. Этого он и боялся! Дядя говорил, что для построения крепкого брака требуются годы, упустив простую истину: «чтобы влюбиться, достаточно самой малости».
Вот только, чтобы лишиться надежды — тоже хватит всего ничего.
— Но ты любишь его! — Лань Ванцзи не ожидал услышать такой тон от Вэй Яньли. Она произносила утверждение так, словно сомнений не существовало. Словно это константа мира: «Вэй Усянь любит Лань Ванцзи».
Так говорили: «Вэй Чанцзэ любит Цзян Фэнмяня».
Безоговорочно. Бесповоротно. Вне всяких сомнений.
Разве можно так говорить о Лань Ванцзи и Вэй Усяне?
— Люблю.
И мир разделился на части.
Вэй Усянь любил свою семью. Любил соучеников. Любил друзей. Любил людей. И, оказывается, любил Лань Ванцзи.
— Любишь? — шепотом, словно спрашивая у алтаря Небес, сон ли это.
— Люблю, иначе и быть не может! — голос Вэй Усяня взлетел на пол такта вверх, переходя на грань крика. Так громко, чтобы все слышали! — Ты ведь такой замечательный, Лань Чжань. Такой смелый, умный, добрый и понимающий. Неземной!
В серых глазах сталь плавилась на огне любви. Вэй Усянь не мог иначе. Если в озеро, то с головой. Если в драку, то в первых рядах. Если любить, то всем сердцем.
Откашлявшись, Вэй Яньли, как можно более беззаботно, заметила:
— У нас в семье всегда все сложно с отношениями. Папа, прежде чем выйти за отца, долгие годы считал, что не сможет быть для него кем-то, кроме друга. А тетя Цансэ в первую брачную ночь сказала тете Юй, что не может спать с ней, так как боится испортить «ее сияющий свет силы» своей сентиментальностью. Потом пришлось исправлять недоразумения.
История семьи Вэй пестрела примерами отношений, начавшихся с неловкости. Клан Лань, прирожденные романтики, могли позавидовать обилию поучительных примеров для потомков. Но в одном темный клан выгодно отличался: Вэй Усяня подбадривали, обращаясь к опыту предков, а членов клана Лань предупреждали об опасности, рассказывая о великих заклинателях, потерявших все из-за любви.
Лань Ванцзи сел на кровати так, чтобы закрыть большую часть кожи, но при этом смотреть Вэй Усяню в глаза.
Истории семьи Вэй наводили на мысль, что, как и в случае со старшим поколением, все не закончится за одном признании.
— Почему тогда? — договорить Лань Ванцзи не сумел. Вэй Усянь поймал вопрос на подходе, сразу давя ответ.
И когда он научился понимать мужа без слов?
— Мое поведение непростительно, Лань Чжань. Ты достоин долгих тщательных ухаживаний, подарков и бесконечных признаний. Из-за меня же ты оказался в столь, — Вэй Усянь запнулся и, кинув быстрый взгляд на сестру, продолжил, — неловком положении.
Получив напоминание о своем состоянии, Лань Ванцзи в очередной раз проверил, все ли части его тела надежно укрыты от взора. Вэй Яньли, бесспорно, великолепная девушка, но представать перед ней голым — выше всяких сил.
Отслеживающий его движения Вэй Усянь виновато опустил взгляд. В глазах читалось сожаление. Сколько бы они вчера не выпили, что бы ни произошло между ними, именно он должен был позаботиться о Лань Ванцзи после всего выпитого алкоголя. Чистый Второй Нефрит совсем не умел обращаться с выпивкой и, очевидно, одним шагом перешагнул многие свои внутренние ограничения.
— А-Сянь, ответь мне на один вопрос, — голос Вэй Яньли звучал серьезно и твердо. Стоило бы подивиться, как легко эта девушка меняла свою мягкость, облачаясь в броню образа дочери великого клана, которой никто не смел перечить. — А-Сянь, желаешь ли ты делить с Лань Ванцзи постель, переживать вместе горе и радость, и до конца дней вместе ходить на ночную охоту?
Внутри что-то звякнуло, словно фраза открыла замок в спрятанное ранее глубоко в сердце место, хранящее смелость и бесконечное желание бороться за свое счастье рядом с любимым человеком.
— Да, Лань Ванцзи, я хочу быть с тобой всегда. В радости и в горе, делить с тобой постель, когда бы ты ни пожелал, и до конца дней ходить с тобой на ночную охоту, — движимый самыми лучшими побуждениями, Вэй Усянь собирался вскочить с постели и встать перед Лань Ванцзи на колени, чтобы выразить всю серьезность намерений.
Вэй Яньли пришлось кинуться к постели, чтобы не позволить брату встать и окончательно оголить себя. Несчастная простыня прикрывала лишь низ альфы и точно не могла левитировать.
Ни один из влюбленных стараний девушки не заметил.
Вэй Усянь сосредоточился на человеке, любовь к которому выросла буквально на глазах за последние несколько месяцев. Знал бы он еще тогда в Цишане, что все обернется так, прямо перед глазами Вэнь Жоханя предложил бы Лань Ванцзи быть его спутником на тропе самосовершенствования.
К сожалению, Вэй Усянь плохо разбирался в своих чувствах, хотя легко улавливал настроение окружающих, умудряясь правильно интерпретировать все знаки. Если дело не касалось Лань Ванцзи, конечно. Благо рядом были семья и друзья, всегда готовые подтолкнуть в нужном направлении.
— Я согласен, — Лань Ванцзи не привык принимать решения не оглядываясь на правила.
Учение клана призывало не поступать опрометчиво и никогда не связываться с порочными людьми. Вэй Усянь, как наследник темного ордена, способный управлять мертвецами, явно считался неблагонадежным выбором, но Лань Ванцзи верил, что никогда не пожалеет о своем решение.
Приглушенный дверью, полный ликования крик резко сменил градус разговора. Из коридора выглянула Юэ Ганьчжи, поджидающая удачной возможности войти в покои к господину.
— Глава и его супруг приглашают вас на завтрак, — промолвила девушка, подавляя улыбку.
Смеяться над хозяевами — дурной тон.
А вот смеяться над самим собой — нет.
Вэй Усянь расхохотался, скрывая тем самым слезы счастья. Лань Ванцзи смущенно отвернулся. Служанка видела его обнаженным, вот только не в такой ситуации.
И Вэй Яньли понимающе взглянула на девушку. Она сама бы смеялась до колик, но не хотела обижать брата и его мужа.
Когда молодые супруги, переодевшиеся и свежие, присоединились к завтраку, в столовой собралась вся семья. Включая подозрительно улыбающегося Вэй Сюаньюя.
— Диди, что-то замыслил? — Вэй Усянь прищурился, опускаясь на место рядом с отцом.
Вэй Чанцзэ кинул взгляд на сына, в глазах блеснуло довольство и радость. Выражение Цзян Фэнмяня было еще более очевидным. Он открыто улыбался Лань Ванцзи, пододвигая к нему миску с рисом без приправ.
— Вовсе нет, гэгэ. Просто мы с Сюэ Яном спорили и я выиграл, — Вэй Сюаньюй многозначительно посмотрел на брата. Не оставалось и капли сомнений, на что спорили эти двое.
— Как неприлично! — посетовала Вэй Яньли без особого осуждения в голосе.
— Неприлично говорить, что проводишь мужа до комнат, а потом не ночевать в своих покоях, — мгновенно ответил Вэй Сюаньюй, чем заслужил предостерегающие взгляды родителей.
Лань Ванцзи так и сидел всю трапезу с красными ушами.
***
Как бы ни хотели влюбленные наверстать упущенные месяцы, личного времени у них оставалось не так уж и много. Через три недели в поместье вновь приехал Лань Сичэнь вместе с Вэнь Сюем. У каждого из них была ценная информация, которую они хотели донести до союзников.
— Отец становится подозрительным, он все больше вводит Вэнь Чао в курс дел. Пытается, по крайней мере — успехами братец не блещет. Ситуация накаляется с каждым днем. Во время новогоднего торжества он обсуждал со старейшинами мой брак, — Вэнь Сюй старался говорить беспристрастно, будто разговор шел не о его кровной семье. Впрочем, для него семья Вэй давно стала намного ближе, чем Вэнь Жохань и Вэнь Чао.
— Он понял, что наследник не сможет заменить его и хочет воспользоваться возможностью назначить следующим главой супруга старшего сына или внука, — предположил Лань Сичэнь.
Оба варианта возможны, и оба не нравились Вэнь Сюю. Раздраженно скрипя зубами, он прошипел:
— Он никогда не видел во мне ничего по-настоящему стоящего.
Разумеется так и было. Подобные Вэнь Жоханю не воспринимали омег, как наследников. Считавшие же иначе — мало что могли сделать в ответ. Оставалось только сжимать негодующе кулаки, что собственно и делал Вэй Усянь.
— Тебе придется бежать, если Вэнь Жохань действительно решится на свадьбу, — заметил Мэн Яо, не ставя под сомнение желание Вэнь Сюя быть с тем, кого он любит, а не с выбранным отцом прихвостнем.
— Нет, вы лишитесь шпиона. Мой статус омеги закрывает отцу глаза на все промахи. Это наиболее выигрышная позиция, — категоричное и уверенное заявление, всё портили только сожаление и печаль в глазах.
Он давно бы покинул Цишань, но не мог выкинуть главный козырь в окно.
— Нет, если шпион будет не один.
Лань Ванцзи оглянулся на Мэн Яо, как и все остальные за столом. Такое предложение могло прийти только ему в голову. Уловив что-то во взгляде шиди, Вэй Усянь отрезал:
— Нет.
— Я лучший вариант, и ты это знаешь, — Мэн Яо посмотрел шисюну в глаза, словно спрашивая, кто еще способен заменить Вэнь Сюя в ставке Вэнь Жоханя.
Не выдержав дуэль взглядов, Вэй Усянь отвернулся сжимая зубы. Лань Сичэнь досадливо посмотрев на оставившего попытки наследника Вэй и привел последний аргумент:
— Вы омега. Вэнь Жохань не подпустит вас близко.
— Отнюдь. Отец способен видеть омег полезными, но никогда не верит, что они способны сами найти применение своим способностям где-то, кроме его дворца, — Вэнь Сюй не хотел отправлять Мэн Яо в логово тигра, но по себе знал, что шпиона так просто не отговоришь.
— Мы обсудим это отдельно, — поставил точку Вэй Чанцзэ и перевел тему на подготовительные работы, которые вел каждый орден.
После собрания Лань Сичэнь, остававшийся в резиденции Вэй на пару дней ради брата, отозвал Мэн Яо в сторону.
В тот раз, стоя у подножия Луаньцзан, первым человеком, которого Лань Сичэнь увидел, был Мэн Яо. Конечно, темные заклинатели и до этого мелькали в обществе, но не такие, как главный ученик Илин Вэй. В Мэн Яо было все, чтобы считать его наследником богатого ордена. Грация, манеры и приветливость. Увидев лишь раз его улыбку, направленную даже не на него, а на шиди, Лань Сичэнь не мог побороть желания увидеть ее еще раз.
И теперь этот человек оставляет свое законное место главного ученика, чтобы отправиться в Цишань, где не будет никого, кроме немногих союзных Вэней, общение с которыми все равно придется сократить до минимума, во избежание подозрений.
Лань Сичэнь отчасти понимал такое решение. На омег действительно смотрят меньше, да и сил главному ученику Илин Вэй не занимать. Если что, он сможет защитить себя и остаться целым, в отличие от других претендентов, но сердце отказывалось слушать объяснения.
— Господин Мэн, ваше решение вызывает уважение. Я впервые встречаю настолько смелого молодого человека, готового самолично лечь в пасть тигра, — не уверенный, что ему позволено спрашивать, Лань Сичэнь зашел издалека.
— Но вас что-то смущает, господин Лань? — тут же понял подтекст Мэн Яо. Для него никогда не составляло труда смотреть сквозь напускную паутину вежливых фраз прямо на суть.
— Почему? — немедля спросил Лань Сичэнь. — Почему вы выбрали этот путь? Талантливые заклинатели нужны здесь.
Мэн Яо примирительно улыбнулся и пожал плечами.
— Лестно слышать, но я далеко не так хорош, как некоторые другие мои сверстники. Заниматься совершенствованием я начал поздно, моя основа не так устойчива, — очевидные минусы положения давно перестали смущать Мэн Яо. В конце концов, он продвинулся куда дальше, чем большинство ребят его возраста из других орденов, обладающие происхождением, но не усердием.
— И все же вы главный ученик, пользующийся доверием главы клана и наследника.
— У меня есть свои плюсы. Видите ли, господин Лань, я искусно лгу. Меняю маски в считанные секунды и ничуть не стесняюсь этого. Хорошо запоминаю лица и любые мелочи, связанные с людьми. Умею болтать без умолку, не говоря ничего важного. С такими умениями меня преследовали искушения. Вэй Чанцзэ помог мне, направил по правильному пути. И я бы посчитал за честь сражаться рядом с ним и его семьей. Рядом с орденом, который принял и воспитал меня, но не менее я хочу принести пользу таким образом, каким не может никто другой. Если для этого придется поехать в Цишань и примерить на себя новую роль, пришить маску к лицу, чтобы не спадала в самый тяжелые моменты, так тому и быть, — Мэн Яо произнес речь на одном дыхании и замер, давя в груди желание тут же начать все отрицать. В голове не укладывалось, почему именно глава Лань удостоился чести выслушать правду.
В тягостном ожидании ответа чувствовался запах страха и горьких трав. Такими госпожа Мэн окуривала комнату в тот последний вечер, прежде чем выпроводить сына в новую жизнь.
— Тогда примите мое пожелание удачи. И обязательно возвращайтесь, — Лань Сичэнь не позволил себе сказать ничего более. Слова не будут ничего значить без действий, а война не лучшее время для ухаживаний.
***
Мэн Яо со всей ответственностью подошел к роли шпиона. Покинув Илин вместе с Вэнь Сюем, он взял себе роль предателя, недооценённого в родном ордене. Ни у кого не возникало сомнений, что омегу, без громкой фамилии, действительно могли принижать, невзирая на способности.
Считая себя искателем драгоценностей, способным разглядеть блеск нефрита среди камней, Вэнь Жохань быстро оценил потенциал Мэн Яо. Предоставил ему возможность подниматься вверх в иерархии Безночного города.
Переломным моментом, позволившим полностью передать роль шпиона, стала предсказанная попытка заключить помолвку с кланом Ку. Они давно находились под крылом Вэней и полностью поддерживали идеи Вэнь Жоханя.
— Учитывая твой возраст, давно пора задуматься о замужестве. Господин Ку занимает высокое положение в ордене, пусть по крови и не Вэнь.
— Он слишком стар. Наша пара будет выглядеть смехотворно со стороны, — Вэнь Сюй отложил палочки для еды и посмотрел на отца.
Семья Вэнь редко собиралась для совместного приема пищи. Вэнь Жохань предпочитал устраивать ужины с доверенными лицами или теми, с кем обсуждал дела. Вэнь Чао присутствовал на большинстве из них, как наследник, Вэнь Сюй же шел в комплекте.
Этот ужин отличался от других тем, что кроме представителей основной ветви клана не было никого. Даже Вэнь Цин, любимая племянница главы Вэнь, не присутствовала. Им предстоял исключительно семейный разговор.
— Возраст не помеха, — отмахнулся Вэнь Жохань.
Спорить Вэнь Сюй не стал. Года перестают иметь значения, когда в дело вступают чувства, да и в сообществе заклинателей вполне в порядке вещей такие браки. Все-таки энергия ци сохраняет тела и разум гораздо эффективнее, чем природа.
— Возможно, но я не хочу выходить за него замуж, — прежде, чем Вэнь Жохань успел возразить, бросив обвинения в неблагодарности и глупости, Вэнь Сюй сказал: — Мое сердце принадлежит другому мужчине, отец. У нашей семьи нет острой необходимости заключать союз с кланом Ку, мы и так справимся. Если ты желаешь мне счастья, позволь самому выбрать супруга.
Вэнь Сюй любил своего отца. Когда-то любил. Еще до смерти матери, до первых проблесков безумия в ледяном красном взгляде. До того, как тяжелая рука оставила пощечину на лице, а родной голос обозвал бесполезной тратой пространства. До того, как Вэнь Жохань стал в первую очередь главой ордена, а не отцом. До того, как стало слишком больно любить.
Никто не мог точно сказать, что заставило прежде сдержанного главу ордена ожесточиться и начать медленный путь к безумию. Вэнь Сюй мог строить предположения, но никогда не брался судить о причинах. Он знал, что отец поступает ужасно, потому и пошел против него, заключив союз с семьей Вэй.
Дорога назад таяла на глазах с каждым сказанным словом, с каждым раскрытым секретом. Малейший шанс исчез, когда Вэнь Сюй согласился на безумный, с его точки зрения, поступок — полюбить. И не просто кого-то, а Не Минцзюэ. Врага, желающего клану Вэнь уничтожения.
А надежда, упрямая штука, до сих пор тревожила душу. Вглядываясь в лицо отца, Вэнь Сюй искал намек на понимание. На ту любовь, которую видел в глазах Вэй Чанцзэ по отношению к своим детям.
На мгновение, на одно тягостно-сладкое мгновение, Вэнь Сюю показалось, что отец согласится. Что даст согласие на свадьбу и позволит свободно любить. Он ведь сам когда-то любил, разве нет?
В красных глазах только решимость и злость. Только лед в огне.
— Ты не маленький, Вэнь Сюй, должен понимать, что не можешь связываться с кем попало. Брак с кланом Ку принесет выгод…
Слушать дальше Вэнь Сюй не стал. Поднявшись из-за стола, он оглянулся на Вэнь Чао, злорадно скалившегося на неудачу старшего брата, и покинул зал навсегда. В комнате ждали вещи, за стенами дворца помощники, готовые прикрывать побег в Цинхэ Не, где был любящий альфа.
В Цишане ничего не осталось.
***
Разозленный побегом сына, просто исчезнувшего одной ночью из собственных покоев, Вэнь Жохань, сам того не осознавая, легко попался в ловушку Мэн Яо, играющего перед главой Вэнь роль замены.
Удивительно, как человек, захвативший несколько орденов, не видел схожести между поведением нового приближенного и страшим сыном. Вернее — тем образом, которым Вэнь Сюй был, чтобы удовлетворять отца.
Мэн Яо не волновало, как именно он получит информацию. Поэтому он не стеснялся изображать сильного, жестокого, но почтительного и не способного видеть собственную силу омегу, которым никогда не был Вэнь Сюй.
К тому моменту, когда союзные войска начали свой путь к Цишаню, Вэнь Жохань полностью доверял Мэн Яо.
С прибавлением Вэнь Сюя в рядах, дело пошло намного веселее, так как публичная демонстрация отречения старшего сына от отца нанесла урон боевому духу солдат и провоцировала на ошибки. Пока что Вэнь Жохань избегал их, но люди знали: атака союзных войск стала главной проблемой.
С каждым днем к Аннигиляции солнца прибавлялось все больше солдат, а подчиненные Вэнь Жоханя все сильнее настораживались. Окончательным гвоздем в крышку гроба стало появление на передовой клана Вэй во всем его великолепии.
Не было силы, способной противостоять мертвецам и тьме, разрушающей все на своем пути. Павшие солдаты вставали в строй уже на стороне орденов, которые вскоре совсем перестали нести потери. Армия Вэнь нигде не могла укрыться от вездесущей тьмы и ее господина.
Звук флейты в ночи стал кошмаром генералов и простых солдат. Они боялись назвать его имя, шепотом окрестив между собой самим Янь-ваном.
В лагере союзных орденов шепотков с каждой успешной атакой тоже становилось все больше.
Лань Ванцзи, выступающий в качестве командира отряда Вэй, не раз ловил следы страха в глазах союзников. Они тоже боялись Вэй Ина, с той лишь разницей, что знали — в этот раз тьма на их стороне.
Илин Вэй, согласно договору с орденами, вступал в бой не раньше, чем укрепил и убедился в безопасности всех поселений в зоне боевых действий. Защиту простых людей ставили на первое место, вне зависимости от исхода войны.
— Заклинатели обещали защищать людей. Мы не имеем права вмешивать их в наши распри, — Вэй Усянь твердо стоял на своем на каждом собрании, отказываясь возглавлять атаку, если жители не будут эвакуированы. Вэй Яньли, отвечавшая за заботу о раненых, требовала, чтобы вывезли и их, так как предстоящая массовая атака на силы Вэнь, грозила кровавой волной прокатиться по их войскам.
Без сил Илин Вэй, без Вэй Усяня, повелевающего тьмой лучше, чем многие заклинатели — светлой ци, Аннигиляция солнца окончилась бы крахом. Все это понимали и потому подчинялись, копя при этом недовольство внутри.
Лань Ванцзи долго спорил с руководством, насчет своего места на передовой. Особенно сильно возмущался Ланьлин Цзинь. Они не хотели доверять омеге важную должность.
Илин Вэй все сделал по своему, как обычно.
Вэй Чаццзэ руководил людьми в другой части фронта и не мог разорваться на две половины. Цзян Фэнмянь и Вэй Яньли отвечали за тыл. Мэн Яо все еще находился в Цишане. Самым лучшим выбором на роль второго командира оставался Лань Ванцзи, о чем Вэй Усянь прямо и заявил на собрании.
В любом случае он был не единственным омегой на передовой. Цзян Ваньинь возглавлял армию своего ордена вместе с Сюэ Иньгуаном.
— Я буду рядом, — кратко сказал Лань Ванцзи вечером перед атакой.
За час до рассвета мертвецы начали свой путь к Безночному городу. Тьма была им защитой, а солнце — не существенной помехой.
