* * *
Больница никак не менялась на протяжении всех дней, как Итэр здесь появлялся. Он захаживал сюда частенько и надеялся, что скоро госпожу Куки выпишут, чтобы это прекратилось. Шагая сейчас по коридору в направлении нужного ему кабинета, он раздражённо пялился себе под ноги, отгоняя все ненужные мысли, чтобы настроиться на диалог с девушкой, которого избежать было никак. Стук в дверь и он вошёл, аккуратно заглядывая, чтобы позже закрыть её за собой и опуститься на стул рядом с постелью. Куки Синобу резко повернула голову и смерила его озадаченным взглядом, чтобы потом бесцеремонно поинтересоваться. — Вы пришли один? Итэр молча втянул носом воздух, подтверждающе что-то мыча, на что девушка только хмыкнула. — А что с господином Хейдзо? — спросила она, видимо, даже не собираясь убирать книгу из рук, чтобы поддерживать полноценный диалог. — Не подумайте, но за такое время, я прекрасно запомнила, кто в какие дни ко мне приходит. — Господин Хейдзо не может прийти, — отрезал Итэр, совершенно не удивляясь, что его другом интересуется уже второй человек за утро. — То-есть? — девушка выгнула бровь, сверля его взглядом, из-за чего он потратил всю силу воли, чтобы не закатить глаза. — То-есть у него появились проблемы, если вам интересно, позвоните ему и спросите самостоятельно, — Синобу после этого угрюмо замолкла, уткнувшись в свою книгу, хотя Итэр уходить пока не планировал, даже если очень хотелось. Он молча осмотрел палату, замечая, что девушка уже успела тут обустроиться вполне неплохо. Итэр и сам делал также, когда лежал в больнице, но у неё это выглядело более гармонично, потому что все вещи стояли так, словно находятся тут уже долгое долгое время и что здесь им самое место. Итэр ничего не принёс ей и ни капли не постыдился. Потерянное поколение. Но, видимо, Куки и не ожидала от него ничего, потому что говорить что-либо не собиралась. За окном начинался дождь, на что Итэр только нахмурился. Уже половина декабря, а снега до сих пор не было. Ему нравился снег, хотя во время работы в организации это было небольшой проблемой. Заметать за собой следы было всё сложнее в такую погоду. Как хорошо, что сейчас ему не нужно... — И как давно вы этим занимаетесь? — раздался вопрос со стороны девушки, совершенно сбивая с толку. Итэр перевёл на неё выжидающий взгляд, поджав губы в немом вопросе, надеясь, что она объяснится. И она объяснилась, как будто просто останавливая время вокруг них и заставляя задержать дыхание. — Как давно вы пытаетесь внедриться в агентство? — Я не совсем вас понимаю... — Перестаньте, я прекрасно осведомленна в том, кем вы являетесь, господин Итэр Костелло, правая рука госпожи Яэ Мико, главы криминальной организации именуемой «Издательским домом Яэ», — она процитировала это с такой уверенностью, которую Итэр казалось растерял в мгновение ока, в буквальном смысле замирая на стуле и не решаясь двинуться, смотря девушке прямо в глаза. — Я возглавляю отдел разведки в своей организации, вы думали, что я не смогу найти информацию о правой руке главы? Сложнее было найти что-то о господине Хейдзо, но он всего лишь сотрудник, поэтому меня больше интересуете вы, как правая рука. Господин Костелло, что вы делаете в детективном агентстве? Интересно, Итэр тогда почувствовал страх? Он и сам не мог ответить на этот вопрос, потому что думать о чем-то в тот момент он просто не мог. Не мог понять, что почувствовал, когда его так просто раскрыли. Вроде бы и руки по привычке начали трястись, но это было скорее из-за нервов, нежели из-за чего-то другого. Он спрятал ладони в карманы, решившись нахмурить брови и отзеркалить решительность во взгляде напротив. — Ну, и что дальше? — спросил он, вскидывая подбородок. — Сдадите меня агентству, раскроете мою личность? Связи нашей организации помогут избежать мне какого-либо наказания за это. — Я знаю, — отрезала Синобу, дернув бровью. — И мне абсолютно невыгодно вас раскрывать, конфликту это не поможет. — Тогда что вам от меня нужно? — Я готова заключить с вами сделку, — объявила девушка и продолжила, прежде чем он успел что-либо вставить. — Я не разглашаю вашу личность, а вы в ответ подаете нам различную информацию касательно ваших дальнейших планов. Итэр на мгновение задержал на ней взор, чтобы вдруг усмехнуться, весело мотая головой. Куки только ожидающе молчала. — Вы серьёзно думаете, что я на это соглашусь? — Согласитесь, потому что я знакома с вашим адвокатом — госпожой Янь Фэй, — выстрелила она, глядя на него исподлобья. — Я могу или помочь вам решить дело со свёртком, о котором я также осведомленна, или заставить её вас засадить. Янь Фэй этого не сделает. Хотелось произнести именно это, но что-то его остановило, заставляя удивиться своим же мыслям. Мог ли он доверять своему адвокату? И даже если мог, насколько могла повлиять на неё Куки Синобу? Кому он вообще мог доверять, а кому... А потом что-то щелкнуло в его голове в какой-то момент, заставляя прояснить мысли и ухватиться за одну. — Хорошо, я согласен, — сказал он, заставляя небольшому удивлению проскочить в глазах напротив. Он сложил руки на груди для собственного спокойствия и выдержал взгляд девушки, которая ещё мару мгновений просто думала. — Уверены? — Да. — Отлично, но учтите, если вы нарушите нашу сделку, я нарушу её в ответ, думаю, вы понимаете, — заметила она, получая в ответ серьёзный кивок головой. Итэр поднялся на ноги, понимая, что разговор окончен, ибо было предельно ясно, что дальше они не смогут пообщаться на тему сегодняшней погоды за окном. Девушка его не останавливала. Он двинулся к двери, чувствуя себя куда спокойнее, чем какое-то время назад. Любой другой бы дал ему подзатыльник за то, что он так легко согласился, потому что являясь правой рукой, имел ли он вообще какое-либо право соглашаться на что-то такое? Тогда бы он являлся(или уже является) предателем. Самым обычным и чистым предателем собственной главы и собственной организации. Никто никогда не шёл на что-то такое против Яэ Мико, чтобы просто сохранить свою личность. Никто бы, а тем более правая рука, не стал сливать информацию о планах собственного начальника. И Итэр это всё прекрасно понимал. Понимал и чувствовал себя абсолютно спокойно и уверенно, а всё потому что... — До свидания, госпожа Куки, — он обернулся прямо на выходе, уже открывая дверь, чтобы одной ногой ступить в коридор. Девушка бросила на него бесстрастный взгляд, кивая в ответ, после чего дверь тихо закрылась, скрывая его за ней. Он медленным шагом двинулся по коридору, тихо мыча себе что-то под нос, чувствуя себя вполне хорошо и даже весело только потому, что всё, что он собирался выдать, уже было его личной выдуманной правдой.* * *
Он вернулся в агентство быстрее, чем ожидалось, потому что погода только ухудшалась. Ветер сбивал с ног и противно забирался под пальто и свитер, кусая морозом кожу. Итэр ввалился в здание офисов с одним лишь «пиздец», слетевшим с его уст, чтобы потом добраться до их кабинета и устало развалиться на диване. Ему даже расхотелось курить, ибо пальцы тряслись от холода и хотелось согреться с помощью какого-нибудь чая, но послать за ним никого было нельзя, а вставать с дивана и идти самому... ну, нет. Ему бы поспать часок... ну, может десять, а не тут сидеть. Эх, бедный он, конечно, юноша. Сам себя не пожалеешь, никто... — Где этот твой? — услышал он сбоку, поднимая глаза, чтобы столкнуться с макушкой Скарамуччи, выглядывающей из-за компьютера. — Я говорю про Хейдзо. А, конечно. — Дома, сегодня не прийдет, — повторил он уже в который раз, потирая переносицу, но Скарамучча, видимо, ответом был не удовлетворен, потому что снова заговорил. — И что с ним случилось? — Тебе-то какое дело? — раздражённо фыркнул Итэр, наконец заставляя того оторваться от компьютера и посмотреть в его сторону. — Обычное, — хмыкнул он с такой же интонацией, поджимая губы, чтобы потом снова вернуться к работе в компьютере, недовольно добавляя. — Не особо нравится успокаивать своих сотрудников от панических атак. Или что это, блять, было, я не знаю. Итэра словно прошибло. Сейчас они в кабинете были одни, поэтому он позволил себе в одно мгновение подлететь к столу Скарамуччи, врезаясь в его края ладонями. На него снова вопросительно подняли резкий взгляд. — Когда это было? — выпалил он, заставляя Скарамуччу только сильнее нахмуриться в недопонимании. — Когда у него случилась паническая атака? — Вчера, вроде после задания, — объяснил Скарамучча, следя за ним глазами и не совсем радуясь, что тот на него чуть ли не кричит. — Знаешь, вместо того, чтобы разводить тут какую-то драму, мог бы объяснить и... — Что-то случилось на этом задании? — перебил его Итэр, но уже более спокойнее, понижая громкость своего тона. — Без понятия, просто мужчина разбушевался и только... — Он сделал что-то Хейдзо? — Он просто проявил агрессию и всё, — протянул Скарамучча. — Конкретнее. — Ц, ну, накинулся на Хейдзо, повалил на диван, что ещё тебе нужно? Описать, где он его касался или что? — сердито выплюнул тот и, прежде чем Итэр бы успел что-то сказать, продолжил настойчивее. — Ты, в конце концов, объяснишь, что случилось? Или мне самому додумываться?! Итэр устало выдохнул, совсем упираясь руками в стол, опустив голову, чтобы собраться с мыслями и снова глянуть в глаза ожидающему Скарамучче. — К Хейдзо нельзя прикасаться, ясно? — сказал он так серьёзно, насколько это было можно. — Я не могу рассказать причин, это всё таки его личная жизнь, но, пожалуйста, следи за такими вещами теперь, ладно? Скарамучча сразу ничего не ответил, на какое-то время позволив себе задуматься и поразмышлять, но после всё таки кивнул, не задавая лишних вопросов, потому что так посчитал нужным и правильным, за что Итэр был ему благодарен. — Что случилось? — в дверях появился Сяо, снова с какими-то бумажками в руках. Он окинул взглядом сначала Скарамуччу, сидящего за компьютером, а потом Итэра склонившегося над столом. — Всё в порядке, — поспешил ответить последний, отталкиваясь и принимая ровную позу, чтобы потом подождать, пока Сяо с подозрением во взгляде оставит документы на другом столе, а потом двинуться к выходу. Сейчас захотелось курить, как никогда. Итэр был непостоянным. Ноги сами несли его в сторону общего балкона, на котором обычно собирались все курящие, но сегодня там было абсолютно пусто, скорее из-за погоды. Несмотря на то, что всего какие-то несколько минут назад он чувствовал жуткий холод, пробирающий до костей, сейчас он медленно затянулся, держа в дрожащись пальцах сигарету. Дрожали от из-за мороза или из-за количества никотина, он не задумывался. Сейчас это было не так важно, потому что собственное состояние его а эту минуту не волновало, а состояние человека, который сегодня остался дома, даже очень. Он не помнил, когда это всё точно случилось, когда Хейдзо стал таким, когда эти вещи начались, но ему казалось, что в то время, когда ему самому было около тринадцати. В таком случае его другу было тогда шестнадцать. Именно. Хейдзо было шестнадцать, когда он впервые выглядел настолько сломленным. До того момента он всегда улыбался и смеялся своей самой искренней улыбкой, чтобы потом кое-что изменилось, а внутри это всё оборвалось. Итэр не любил вспоминать эти времена, потому что оба пережили не лучшие моменты в эти годы. Он помнил, что его друг долго восстанавливался, но сколько времени с того момента прошло, чтобы он снова был таким, каким является сейчас, Итэр не знал. Хейдзо всегда светился ярко. Несмотря на его недостатки, этого мальчишку полюбила даже мама Итэра, почти что принимая его за собственного второго сына. Хейдзо любили все, разве что считая его немного раздражающим. Все знали его хорошим, но одновременно непослушным и неусидчивым ребёнком, который искал приключения на свою пятую точку, всегда таская за собой мелкого мальчишку со светлыми волосами — Итэра. Он и не был против. Но, Итэру казалось, это заметили все. Каждый, кто был хотя-бы немного знаком с Хейдзо, заметил, что в один момент его жизни он просто умер где-то внутри себя, погасив свой яркий, детский и невинный свет, оставляя только тяжёлую, угнетающую и горькую темноту. Итэр знал, что Хейдзо понадобилось немало сил и времени на то, чтобы вернуть хотя-бы какое-то количество света себе за это время, но также знал, что весь свет, который светил в нем в детстве, его друг уже никогда не сможет вернуть. Это не был пессимизм, просто Итэр понимал, что осадок от этого будет с Хейдзо даже спустя двадцать, тридцать и даже пятьдесят лет, как бы тот не старался всё это забыть. Итэр громко затянулся, после чего сразу подавился этим же дымом, слыша, как двери на балкон открываются. Он резко повернулся вполоборота, снова цепляясь глазами за вошедшего, будто видел его первый раз. И когда он его увидел, все мысли вдруг растворились, окуная его с головой в такую нужную сейчас тишину. Сяо вошёл медленно, но быстро оказался рядом с Итэром, также опираясь на перила балкона. В его взгляде можно было прочитать даже какое-то беспокойство, которое было смешанно с чем то вопросительным. Он вроде и хотел что-то сказать или может спросить, но почему-то молчал, давая повод Итэру ещё раз затянуться. Они стояли рядом друг с другом, опираясь своими острыми локтями о бетонную поверхность перил, и их, казалось, не волновал мороз, пробирающийся под кожу, потому что тепло, которое сейчас так им было нужно, оба видели в глазах друг друга. Ветер утихал, а солнце впервые выглянуло из-за туч, падая лучами на их щеки, когда сигарета дотлела до фильтра. Итэр продолжал держать её, хотя давно мог выкинуть в мусорник, который молчаливо стоял рядом у его ног. Он как будто просто забыл и про дым, и про проблемы, потому что сейчас ему было спокойно. И дело было совсем не в выкуренной сигарете. — Ты точно в порядке? — спросил наконец Сяо, когда солнце попало ему в глаза, заставляя прищуриться. Итэр глянул на него, усмехаясь самому себе, не желая сейчас думать, что он вообще чувствует и ощущает. Потому что единственное, что он мог бы сказать, так это — «Без понятия, но мне нравится». — Теперь да, — кивнул он, собираясь улыбнуться, когда почувствовал, как его щеки коснулось что-то холодное и маленькое. Итэр резко повернул голову, отрываясь от глаз напротив и тоже прищурился, чтобы потом упереться уже ладонями о перила, немного перегибаясь с глупой улыбкой. Сяо вопросительно проследил за ним. — Много уважаемый господин Сяо, — весело позвал его Итэр, опять оборачиваясь, чтобы проследить за реакцией на его следующие слова. — Первый снег пошёл, видите? Сяо многого стоило оторваться от улыбки этого человека, чтобы всё таки обратить внимание на то, из-за чего она была вызвана, потому что потом он и сам замер, наблюдая, как снег, которого становилось неожиданно всё больше, сыпался с неба, сверкая и отражаясь в лучах вышедшего солнца. Ему бы хотелось описать эту красоту множеством слов, потому что первый снег всегда описывался в книгах, как что-то прекрасное, чем он и являлся. Но никаких слов подобрать он не мог, чтобы описать то, что сейчас он видел. И единственное, что пришло в его голову, звучало просто вот так: «Первый снег был так же красив, как человек, стоящий рядом с ним и улыбающийся ему своей блестящей белоснежной улыбкой».* * *
Хейдзо проснулся первый раз, когда Итэр уходил на работу, чтобы потом снова уснуть на неопределённое количество времени, хотя когда он всё таки смог встать с кровати, было уже около пяти вечера. Ему не нравились такие поздние подъёмы, но ничего с собой поделать он не мог. Если бы не голод, то он вообще бы не вставал с кровати и пролежал в ней весь свой день. Итэр просил о том, чтобы когда появятся силы, снова заняться порезами, но, будем честны, сил не было, поэтому Хейдзо просто решил, что дождётся своего друга и нагло попросит его о помощи. Несмотря на всё это, его ужасно угнетало, что ему нужно было просить о помощи. И каждый гребанный раз, когда Итэр сидел рядом с ним, или обрабатывая шрамы, или просто успокаивая, Хейдзо с одной стороны ощущал себя легче, но с другой всегда было это чувство. Чувство того, что он этого не заслуживает. Пиздец. Он включил свет на кухне, медленно и устало двигая ногами в сторону холодильника, надеясь там что-то найти. Обычно у них ничего домашнего не было, потому что они или заказывали, или готовили лапшу быстрого приготовления, поэтому Хейдзо всё таки удивился, обнаружив кастрюлю супа с фрикадельками. Наверное, супы были единственным, что Итэр умел готовить и делал это хорошо, поэтому Хейдзо всегда их любил, кушая по две или три порции за раз. Сегодня хотелось только одной. Итэр, извиняй. Он двигался медленно, поэтому сесть за стол с тарелкой разогретого супа он смог только спустя какое-то определённое время. Ложка дрожала в руке, из-за чего он всё таки немного нахмурился, но внимание постарался не заострять. Голова сегодня болела, что добавляло каких-то проблем. Но если так подумать, то после подобных вспышек его голова болела практически всегда и он мог бы уже привыкнуть. Он устало уронил её себе на ладонь, зарываясь пальцами в свои волосы, продолжая свободной рукой есть суп. Можно он признается? Можно? Ему было пиздецки хуёво. Даже несмотря на то, что о нём так сильно позаботились, даже приготовили еду, чтобы он смог хорошо покушать, ему всё равно было плохо. Ложка упала в тарелку, в которой ещё оставался суп, чтобы он смог уткнуться лицом в свои ладони, упираясь локтями о стол. Плакать уже давно не хотелось, тогда что ему следовало делать? Он ненавидел оставаться один на один со своими мыслями, просто ненавидел. Наверное поэтому он всегда старался быть с кем-то, чтобы отвлекаться на жизнь окружающих, но точно не на свою, ибо тогда снова было больно. А после таких эпизодов, как вчерашний, он окончательно утопал. Хейдзо утопал в своих воспоминаниях, угнетениях, сожалениях и самом себе. Хотя, что можно было назвать самим собой, если весь он состоял только из горькой боли и солёных слез, которые давно перестали течь из его красивых сверкающих глаз, даже не касаясь длинных ресниц. Как бы он не старался, но всегда возвращался мыслями в то время, когда всё плохое посещало его юную жизнь. Он никому не говорил, но отдал бы всё на свете, лишь бы только жить в какой-то маленькой и тихой квартирке на окраине города с хорошим человеком рядом с собой, тремя котами и работой, связанной с чем-то таким, что заставляло бы его улыбаться изо дня в день. Он правда об этом мечтал. Так глупо, но лёжа вечерами в своей комнате, перед сном он представлял себе уютную и спокойную жизнь, чтобы потом засыпать с мыслью, что на двадцати шести его жизнь ещё не заканчивается. Но почему-то эта мысль сейчас совсем не помогала. Ему просто казалось, что его жизнь оборвалась где-то в её начале, в тот момент, когда он оказался в организации. Ему было так горько за самого себя и к двадцати шести он так и не смог смириться со своей судьбой и жить дальше, просто потому что он был слабым маленьким мальчиком, который нуждался в любви и заботе, но всё всегда было против него самого, словно весь мир был против... Хотя нет, Итэр всегда был рядом. Наверное он один не позволял ему утопать в этой страшной бездне под названием жизнь.