На веки вечные

— Танька, ты куда… — зудильник продемонстрировал взволнованную физиономию Ягуна, — …пропала. Три дня как. Молодой человек недоуменно созерцал рыжую, выглядевшую до неприличия счастливой. Подруга куда-то целенаправленно шествовала, пытаясь одновременно любоваться по сторонам, разговаривать по зудильнику и слушать… Он не ослышался?! Голос… — Отдыхаю, — беззаботно ответила Гроттерша. — Лето. Занятий нет, тренировок тоже нет… — И… где ты отдыхаешь? — осторожно уточнил полубог, пытаясь рассмотреть пейзаж. — Я у Глеба, — пояснила Таня. — Через полторы недели буду, расскажу. Ягун, мы в горы, потом позвоню… Таня отключилась. — Дела… — протянул комментатор и беспомощно уставился на Катю. — Ты что-то понимаешь? — Выглядела счастливой. Слишком. Зачем тут что-то понимать? — пожала плечами любимая девушка. — Но это же Бейбарсов! Лоткова фыркнула и продолжила заваривать чаекоф. — А что, Бейбарсов Тане раньше не нравился? — поинтересовалась красавица. — Да внезапно как-то… — А любовь вообще внезапно складывается, — прозвучал философский ответ. Ягун вздохнул и подумал, что Катя, пожалуй, права. Нечего тут понимать — баб вообще пытаться понять себе дороже. Столько лет бегала от некромага, а теперь… Предупредила б хоть… — Странно видеть тебя без твоих вечных сомнений, — пробормотал некромаг. — Многоглазки надышалась, — подтвердила рыжая и задумчиво добавила. — Наверное. Таня сидела на диване подле и читала единственную художественную книгу, которую смогла откопать в обиталище некромага — «Трех мушкетёров». Вернее, делала вид, что читала, пока Бейбарсов наслаждался близостью ее тела в пространстве. Будучи неспособным быть подверженным никакому токсическому отравлению, он, тем не менее, чувствовал себя пьяным. Пьяному можно все, отстранено подумал Бейбарсов и отметил, что кожа объекта воздыханий приятно пахнет осенними яблоками. Еще немного, и у него окончательно сорвет крышу — когда в твоих объятиях находится предмет многолетних фантазий, не делает попыток отстраниться, но при первом же удобном случае завопит, что «так они не договаривались», держать себя в руках очень тяжело. Гроттер может, потому она и Гроттер. — Обещание, — мрачно выдохнул мужчина и, ненавидя весь мир, с муками голодного вампира оторвался от нежной шеи. — Да к черту обещание, — донеслось до него сквозь еле сдерживаемый стон. — Еще неделю назад следовало сказать. Такой ответ Бейбарсову понравился: он тоже не любил обещания, которые изначально тяжело выполнить обоим. Да и, откровенно говоря, вообще выполнять не собирался… Проснулся он совершенно счастливый — по крайней мере, чувствовал себя таковым, пока не обнаружил, что проснулся в одиночестве. Гроттер, впрочем, нашлась на кухне, сосредоточенно изучающей кофеварку. — А где здесь кнопочка? — беспомощно отозвалась рыжая, продолжая вертеть турку. — Здесь кнопочка не предусмотрена, — на душе некромага внезапно стало настолько тепло и светло, что захотелось смеяться. — Мне кофе бы, — пробормотала Таня и, заметив темный взгляд Бейбарсова, обращённый на голые ноги, попыталась незаметно одернуть пониже его черную рубашку. — Сварить… — Давай сварим, — пожал плечами брюнет и шагнул вперед. Таня охнула, когда ее внезапно подняли и усадили на стойку, а затем отобрали турку и направились к плите. Скрипнула дверь кухонного шкафчика, послышался шелест пакета… — Я не вижу, сколько ты сыпешь, — обиделась Таня и попыталась заглянуть через плечо. — Кофе я тебе буду варить сам, — отрезал некромаг и лукаво улыбнулся — впервые искренне, впервые… чисто, без иронии и скептики. — Так я не себе хотела, — смутилась на проявление неожиданных для этого человека чувств Таня. Рука Бейбарсова дрогнула, и порошок оказался рассыпан по столешнице. Если б ему кто-то, хотя бы еще год назад, сказал, что Таня Гроттер по своей воле захочет сварить ему кофе, он бы убил мерзавца за насмешку. Черные розы в его душе цвели, пахли и возносили до небес хуже всякого дурмана. — Очень странное чувство, — нехотя признался Бейбарсов вечером. — Какое? — не поняла рыжая и фыркнула — очень уж щекотный показался очередной поцелуй в шею. — Абсолютное счастье. И вправду, странное, подумала Гроттер и послушно откинула голову назад, открывая больший простор для поцелуев. Несколько месяцев назад она посчитала бы все происходящее неправильным, а сейчас… Сейчас ценность имели лишь эти мгновения, и плевать, что будет потом. За окном бушевала гроза, но в этом сотворенном магией доме, на огроменной софе у камина, никакая непогода — ни снаружи, ни в собственной душе, ее не волновала. Стук капель об стекло заглушили стоны, хриплое дыхание и скрип несчастной софы: в этот раз до спальни они так и не дошли. — Две недели прошло, — констатировала Таня. Выглядел некромаг сдержанным, хотя хотел рвать и метать. Две недели абсолютного счастья теперь казались ничтожно малыми, казались насмешкой… А может, просто запереть Гроттер?.. — Через дня четыре заберешь с башни привидений, — услышал он то, чего совершенно не ожидал. — Успокою Ягуна, доделаю кое-какие дела… Я бы и сама долетела, но что-то далековато. — Мертвых не возвращают, Глеб. Как сильнейший некромаг из ныне живущих ты и сам отлично это знаешь, но я попробую помочь, — продолжила Лена. — И зачем тебе это? — Могла бы сказать, что надоело любоваться зрелищем, как ты медленно хоронишь себя вместе с Гроттер, но нет, — цинично отозвалась сестра. — Это просто научный интерес. Вызов. Некромаги эгоисты — ты хочешь ее вернуть потому, что любишь; я же хочу убедиться, что случаи, когда человек смог победить смерть, существуют. За последние годы к нему приходили многие — кто-то все еще пытался убедить его похоронить тело, кто-то, как Ягун, просто посидеть у саркофага, но Свеколт была единственной, кто искренне захотел помочь. Можно ли было отказываться от такой помощи? — Что сказать… — пробормотала сестра, закончив сканирование тела в саркофаге. — Что смог сотворить стазис, конечно, молодец: законсервировал так, что еще сотню лет пролежит, прежде чем заклинание начнет слабеть. — Ты о моей любимой женщине говоришь, — раздраженно заметил Бейбарсов. — В настоящее момент эта женщина — консерва в хрустальной банке, а мы пытаемся все исправить! — отрезала сестрица. — И не морщься. Ты некромаг, так называй все своим языком. Так вот, в стазис ты ее погрузил, поскольку это был единственный выход. Теперь перед нами следующие проблемы: на тело в стазисе очень тяжело воздействовать — это раз. По выведению из стазиса у нас меньше минуты, чтобы восстановить кровопотерю, реанимировать пострадавшие органы, остановить отмирание мозга и впихнуть эйдос обратно — это два. Время нам больше никто не остановит, это три… Мамзелькиной и так за тебя пустотой грозили. Самый простой способ вернуть Гроттер, на который ты не пойдешь — обратить в низшего вампира, то есть вид нежити. Связи есть, ее дядюшка поспособит, только Таня тебя за такое сама уничтожит. Потому что есть еще пункт четыре: она не хотела жить. Соответственно, проснувшись, она будет помнить, как и почему умерла… И, поскольку она клятвенно просила не пытаться ее вернуть, отношения ваши обречены на провал. Не говоря уже о пятом пункте, моральной составляющей — отношениях между некромагом и упырем. — Лена… — голос Бейбарсова звучал угрожающе тихо. — Я обрисовала спектр задач, — ученый не обращала внимания на сталь в голосе. — И если нам чудом удастся реализовать первые три пункта, ей придется чистить память. Бейбарсов только закатил глаза. За прошедшие четыре года он провел столько исследований и опытов, что… Наверное, ему и правда не хватало совета Лены. — Если нам удастся реализовать первые три пункта, остальное… — Она потеряла ребёнка, Глеб, — смягчилась Свеколт. — С этим живут. К тому же, очевидно, что все было подстроено… — Хорошо, работаем с первыми тремя задачами, — согласилась Лена. — Будем надеяться на чудо. Одно с тобой уже произошло — когда на следующий день после того, как Валялкин отказался за вас обоих от магии, к тебе в полном объеме вернулся дар. Бейбарсов кивнул. Много времени спустя он признает, что помощь Лены принесла ему много больше пользы, недели думала она сама. Исследования, расчеты, опыты… Оптимизм сестры стал каплей морфия, на следующие два года обезболившей его от отчаяния, мрака и безнадёги одиночества. — Мы изучили все теоретически возможные варианты, — в один день призналась сестра. — И не будь это твоя Таня, я бы рискнула. К тому же, у нас дважды получилось. — У нас дважды получилось с реанимацией лопухоидов, — отрезал Глеб. — Но не с такими травмами, не с оторванным эйдосом. Не с остатками некромагии на ауре! Мой ребёнок несколько часов ее убивал… — Когда будешь готов рискнуть, позови. Я помогу, — отрезала Лена. — Когда по-настоящему будешь готов, когда не будешь испытывать ни малейшего сомнения. А до тех пор переубеждать его было бесполезно, понимала девушка. Бесполезно спорить с человеком, который любит. — Должны быть и другие способы. Должны, — отозвался Глеб. Ленка права: слишком много риска. — Способы есть. Можно попытаться обратить девчонку в стража Мрака, но я бы искренне не советовал тебе этого делать, приятель. Бейбарсов обернулся. У саркофага стоял призрак мужчины в красном кафтане — в нем он узнал тень Арея, бывшего начальника отдела Мрака. — Вас здесь быть не должно, — заметил некромаг. Счастье в посмертии, дарованное Арею — быть с теми, кого он любил, вызывало у Бейбарсова зависть до зубного скрежета. Ему бы так… Если даже темнейший из темных… Чем хуже он, некромаг? Неужели он совершил плохого много больше, чем бывший бог войны?! — Если повесишь на ее шею дарх, он заберет первый эйдос, — продолжила тень. — А если ее эйдос не будет первым? — криво усмехнулся некромаг. — Если положить туда другой… Например, его собственный — хотя ему, как победившему Тантала, ничто не стоит выловить какого-нибудь комиссионера… — Воскресишь тело, так дарх в любом случае заставит ее служить канцелярии. Ее и тебя — именно этого и добивался Лигул. Аида ведь тоже удивлялась ее имени в разнарядке… Хочешь пойти на поводу у Лигула? Мой воспитанник в свое время сумел снять дарх только из-за крови светлого стража, — отрезал Арей. — Твоя ведьма его не снимет. — Почему Вы пришли? — Прислушался к жене, попросившей оградить две души от мук в Тартаре. Прислушался потому, что Лигул ничего не делает просто так. Но скажу, что то, что ты хочешь, ты сможешь провернуть — если вспомнишь, как все было. — Что — все? — Вспоминай. Мой синьор помидор тоже был слаб на мозги, — с заботливым глумлением ответил дух. — Я ничего не понимаю, — бормотала рыжая. — Не может этого быть, попросту не может… Не может! Любимая девушка уже полчаса металась по комнате и отказывалась что-либо пояснять, а некромаг не спрашивал — только следил, в своей обычной манере приподняв бровь. — Срочно вызови Лену! — наконец, заорала она. — Немедленно, слышишь?! — Слышу, — флегматично отозвался мужчина и щелчком пальцев телепортировал ей желанную персону. — Что… Глеб, ты меня с симпозиума сдернул, — недовольно заметила Свеколт и перевела взгляд на пребывающую в панике Таню. — Телепортируй-ка ты на Лысую Гору, братец, погуляй полчаса. К одной приподнятой брови прибавилась другая, но Бейбарсов только пожал плечами и отправился, куда его послали. Полчаса спустя он застал Свеколт, созерцающей его возлюбленную с хищным научным интересом будущего кандидата на нобелевскую премию. Таня же растерянно жевала соленый огурец и пребывала где-то в чертогах собственного разума. — И? — поинтересовался мужчина. — И… — передразнила Лена. — Поздравляю, братец, ты стал первым некромагом, который смог сделать женщине ребенка. Сестрица что-то строчила в блокноте, Гроттер хрустела огурцом, а сам Бейбарсов отчаянно возжелал выпить. Мир, в который он привык верить, преподносил ему непонятные, но, кажется, приятные сюрпризы. — Минус еще одна надежда, — глухо отозвался Глеб, когда призрак в красном развеялся. Десять лет спустя после трагических событий. Лесная глушь — Вы с ума сошли?! — заорал Ягун, когда как следует рассмотрел играющего за окном паренька. — Каким бы поехавшим не был Бейбарсов, он любил Таньку! И узнать, что его дите стало причиной ее смерти, для него удар!!! Да он поэтому и рехнулся — что обоих потерял!!! — Именно поэтому мы и промолчали, — заявил Ванька. Ягун в ярости сдернул со стола скатерть. Вся посуда со звоном посыпалась на пол, только полубогу было плевать. Некоторые вещи, которые происходили в этом доме, не поддавались его пониманию. — Ты реально считаешь, что он может навредить своему ребенку?! — завопил он. — ЕЕ ребенку?! — Да ты сам сказал, что он невменяем! И как он будет расти?! С поехавшим папашей и телом мамаши в соседней комнате?! Ты не думал, что раз она в стазисе, значит, ее тело все такое же, как и… Ванька резко заткнулся и продолжил, лишь когда перевел дух. — У него всегда было неладно с мозгами, — добавил он. — Такому, как он, дитё отдавать нельзя. Ягун побелел, затем покраснел, а после смачно выругался и под пронзительный вскрик Лизки расквасил нос лучшему другу — как оказалось, извращенцу и мерзавцу. Его трясло от праведного гнева и горького разочарования. Такое… Чтобы ТАКОЕ в голову пришло?! — Вы обязаны сказать ему. Лучше скажите сами, потому что в случае, если он узнает сам, вы трупы, — с отвращением процедил полубог. — Даю неделю. Если по истечении этой недели Бейбарсов не узнает о мальчишке, я его ему сам приволоку. Потому что вас двоих хотелось бы видеть живыми. Если б не ваше самоуправство, Танька давно бы нашла покой, а у Глеба был бы повод жить, а не существовать. Валялкин ругался и проклинал бывшего однокашника, а Лиза сетовала и, приговаривая нечто вроде «Я тебе говорила», пыталась обработать муженьку рану. Сплюнув, Ягун покинул дом с мыслью, что вернется сюда всего один раз — через неделю. — Эй, парень! — крикнул он, остановившись на порядочном расстоянии от ребенка. — Подойди. Не обижу. Брюнет с зелеными глазами смотрел на него настороженно, но без страха. — Это мне твоя родная мать подарила, — полубог сорвал с запястья охранный амулет, несколько лет назад собственноручно сплетённый Таней, и кинул мальчугану. Тот с поразительным проворством поймал, и Ягуну захотелось застонать. Такие же ловкие сосредоточенные жесты, как у Таньки на матче — или же скупые, как у Бейбарсова. Нет, он еще не понял… — Если через неделю ничего не изменится, позови меня. Я приду, — пообещал комментатор. — Если же случится что-то плохое — зови всегда. Я Ягун. Когда-то я не смог вовремя услышать твою маму, но с тех пор я многому научился. — Что может случиться? — только и вопросил ребенок. — Например, у твоих приемных не появятся мозги, — пробормотал лопоухий мужчина. — Браслет надень! Он от негативного воздействия и проклятий. Усиливает удачу, и… Да много чего делает, мать твоя умела ворожить, когда хотела. Ант отвернулся. Он бы дорого отдал за то, чтобы просто увидеть настоящую мать — но когда незнакомый мужчина унесся вдаль на пылесосе, удивление его дошло до предела. Магия?.. Нет, он всегда знал существование магии. Важнее другое: этот мужчина знал его маму, и, кажется, был ее другом, думал он, пока завязывал амулет. Настоящую маму… Интересно, а отца он знал? Воздух вокруг, казалось, содрогнулся, и Ант замер от открывшейся перед ним картины. Паренек был здесь — в глуши — и не здесь одновременно. Высокие каменные своды, льющийся белый свет, сияющий мрамор пола и переливающийся гроб. А в гробу, должно быть, спящая красавица, подумал Ант — Лиза раньше читала ему эту сказку, пока Иван не запретил. Высокий брюнет, сидящий в кресле у хрустального саркофага, поднял голову и вперился в него цепким взглядом. — Кто ты? — недоверчиво вопросил он. — Тантал, — с некоторой заминкой ответил мальчик.