На веки вечные

Как воспитывать детей, Бейбарсов не знал; у некромагов их не бывает, он оказался первым счастливчиком. Как воспитывать десятилетних детей, он не знал тем более, поэтому воспринимал парнишку как взрослого. Единственное, что Бейбарсов вообще знал о воспитании — как воспитывают молодых некромагов, но перегибать палку ему не позволял тот факт, что пацан был единственным, что, как выяснилось, осталось у него от Тани. Факт отцовства стал для него полной неожиданностью, и что делать с этой внезапно свалившейся радостью, кроме как принять оную как данность, мужчина не знал. В обиталище некромага ребенок освоился быстро; содержимое лаборатории — кости, склянки, спиртовки тоже не вызвали никакого шока. Страх перед темнейшим из видов магии у этого ребенка отсутствовал; хотя, наверное, окажись он в тех условиях, что вырос сам Глеб, то вел себя совершенно по-другому… Скелет в кабинете? Плевать на скелет, главное, чтобы не лез с нравоучениями. Трупы в кабинете? Воняют неприятно, но терпеть можно. А можно тоже скальпелем попробовать, как ты?.. Глеб усмехался, наблюдая детский восторг от всего вокруг. Пожалуй, истинным шоком для Тантала стала кратковременная телепортация к лопухоидному магазину одежды — вернее, его напрягло количество людей вокруг, яркие витрины и обилие запахов. Воспитанный в глуши, Ант привык считать существование остального мира неким далеким вымыслом… И за это, пожалуй, тоже стоило убить валенка, в очередной раз отметил Бейбарсов. — …Вот это очень красиво смотрится, — предложила продавщица ярко-зеленую футболку. — Под глазки! Да, глаза у него Танины, подумал мужчина. — Черное хочу, — пробормотал парень и попытался спрятаться в кабинку. — Как у отца. — Ты же еще маленький, — попыталась возразить продавщица, кинув еще один взор на высокого брюнета с шикарной шевелюрой, обряженного во все черное. — Я не попугай, — обиделся юнец. Отец всегда носил черные джинсы с рубашкой и берцы, а сверху накидывал либо кожаный плащ, либо черную куртку с заклепками, и это казалось парню нереально крутым. Отец вообще казался ему нереально крутым — крутым и брутальным (он эти слова в журнале «Сплетни и бредни» вычитал). Поэтому черные джинсы и куртка с заклепками в настоящий момент ему были жизненно необходимы, для душевного равновесия. — Пошли, — флегматично отозвался подзеркаливший его Бейбарсов и поднялся с дивана. — Куда? — не понял Ант. — За джинсами и курткой с заклепками. Здесь мы тебе купим разве что майку с кроликами. Продавщица обиделась, но завистливо вздохнула; ей бы такого… ммм… мужчину. И курточка эта… ну ничего так. Повезло же кому-то. Полчаса спустя, буквально вытащив счастливого парня из магазина рок-атрибутики (тот стал счастливым обладателем не только джинсов и куртки с заклепками, но и трех футболок с черепами, двух пар кедов и компакт-диска, выданного в подарок), Бейбарсов задумался было над мыслью о покупке одежды по каталогам, с доставкой гарпиями — но лицо парнишки светилось искренним восхищением от окружающего мира… Пройдет несколько лет, и дар некромага возьмет свое, знал Бейбарсов. Он никогда не будет растить их с Таней сына в спартанских условиях, что им создала их старуха, но… Темный дар наложит свой отпечаток. Еще немного, и люди вокруг станут для него назойливыми мухами, свет и шум начнут резать глаза и уши, а пока он был просто ребенком. Таня очень хотела этого ребенка. — Ошеньвкушно, — пробормотал с набитым ртом Ант — три минуты назад он получил от отца два хот-дога и газировку. Лицо Бейбарсова было отрешенным, как и всегда, но по его взгляду Тантал понял, что тот снова думает о маме. Парню внезапно стало очень и очень грустно — ему нравилось идти по улице с отцом, но если бы с ними была мама… — Хочешь туда? — поинтересовался Глеб, кивая на огромную надпись «Парк аттракционов». Мальчик заглянул за забор и обозрел истошно визжащих детей. Нет, туда он определенно не хотел. — Я бы лучше туда зашел, — кивнул он на огромный дворец с надписью «Художественный музей». Про музеи он тоже прочитал в журнале, и сразу загорелся идеей их увидеть, но пока что стеснялся попросить. — Любишь рисовать?.. — скупо отозвался мужчина. — Люблю, но не очень умею. Мне не разрешали, — уныло вздохнул Ант. — Мне Лиза только когда Иван в лес уходил карандаши с бумагой давала, потом сжигать приходилось… Рука некромага непроизвольно сжалась в кулак. — Мольберт на чердаке. Красок и карандашей там тоже достаточно. Если заодно приберешься, все твое. — Я приберусь! — радостно подпрыгнул Ант. Три часа спустя поднявшийся на чердак Бейбарсов застал парня зачарованно уставившимся то на старые портреты матери, то на старый орущий магнитофон. Магнитофон прокуренно орал про артиста и мертвого анархиста, а юнец, забыв обо всем, внимал и внимал… — И что это? — скептически отозвался мужчина. — Я не знаю. Но это очень, очень здорово, — выдохнул Тантал. Глеб приподнял бровь и запер дверь обратно. Пожалуй, надо будет купить и наушники, понял он. Музыка — в особенности такая — никогда не вызывала у него особой любви, зато сразу покорила детское сердце, обладатель которого, наконец, дорвался до вожделенной свободы. Как воспитывать панков и металлистов, Бейбарсов тоже не знал, но был уверен, что однажды это пройдет. — Мне надо отлучиться на несколько часов, — как-то заявил Глеб. — Тебя взять не могу. Ант отложил книгу в черном переплете и внимательно посмотрел на отца. Тот держал в руках трость; трость эта, хоть и приковывала взгляд, вызывала у него леденящую тревогу. В мастерской некромага, впрочем, он видел много куда более странных и пугающих вещей, но… Но если остальные вещи он потрогать не боялся, к этой трости он бы не прикоснулся ни за что в жизни. Ну, пока не вырастет, точно не прикоснется. — Понимаю. Я буду в библиотеке или на чердаке, — наконец, ответил он. — В кабинет не сунусь, к матери не полезу. С самобранкой договорюсь. Мужчина кивнул. Ант был понятливым. — Территория вокруг накрыта защитным куполом. Не впускай никого. И не собирался, мысленно сообщил Ант. Да и кто к ним сунется? Даже нежить их дом стороной обходит — мальчик намедни вышел поискать кого на опыты: чудную книженцию обнаружил у отца, хотел попробовать кое-что… — Вернусь, попробуем, — равнодушным тоном пообещал Бейбарсов. — Я скоро.

***

В последние дни отец стал очень часто отлучаться, более по ночам; чем тот занимается, мальчик благоразумно не спрашивал — одна из вылазок весьма доступно объяснила ему, что некромагию нужно постигать постепенно и очень, очень осторожно. И что папу, хотя тот никогда не повышает тона, лучше слушать. Мертвый мужчина, которого он обнаружил на столе в мастерской, оставил ему синяк на запястье — Ант лишь чудом вырвался и сбежал! А отец, заметив синий след, не произнес ничего, только выдал очередной талмуд про основы безопасности, который Тантал очень быстро и очень внимательно проштудировал. Что несказанно удивляло и радовало Анта — Бейбарсов ни разу не пытался читать ему морали; на морали у него за период жизни в глуши выработалась стойкая аллергия. Нет, у Бейбарсова был иной способ воспитания — доступно показать, что некоторые вещи делать нельзя, а потом дать «пищу для размышлений». Когда Ант спросил про драконбол, ему попросту выдали ступу, список полетных заклинаний и отдалили защитную линию от особняка на пару-тройку километров, предоставив возможность практиковать навыки самостоятельно. Одновременно он получил и более важную и ценную вещь — волшебный перстень его матери… Тантал знал, что некромаг долго раздумывал, прежде чем снять с ее руки кольцо; долго не мог решиться, поскольку верил, что однажды сможет вернуть ее в мир живых. Он и сам долго принимал решение надеть перстень на палец: как же мама будет колдовать без кольца, когда очнется? Спросил; отец ответил, что уж эту проблему они как-нибудь решат, сейчас есть вещи понасущнее. В лабораторию некромаг в тот день отправился поздно — большую часть ночи он просидел в гостиной у камина с бокалом какого-то янтарного алкоголя, жутко, по мнению Анта, вонючего; осколки этой бутылки мальчик поутру выгреб из самого камина. В лабораторию он предпочел не соваться — грохот оттуда полночи шел страшный, вперемешку с глухой руганью; нет, там пусть сам убирает. «Я даже напиться не могу из-за этой регенерации» — эти слова отца, что донеслись вчера из комнаты, отчего-то не шли у него из головы… Весьма запоминающимся для мальчика стало знакомство с перстнем — кольцо, оказалось, звали Феофилом, и оно умело говорить и, что главное, ворчать. Ворчало оно с особенным вкусом. Особенно после того, как некромаг увеличил его лимиты разговорной магии. Мальчик даже думал было попросить вернуть все обратно, но… Но прадед оказался очень интересным собеседником, и очень полезным. Правда, с отцом они занимались магией теперь намного меньше — основы знаний стал вдалбливать в непутевую мальчишескую голову старик Феофил, а Бейбарсов помогал осваивать разве что некромагию да магический пилотаж. А иногда, отправляясь в лабораторию, отец забирал кольцо на ночь, и мужская ругань в два голоса в такие ночи заставила парня оперативно освоить заклинания звуконепроницаемости и кое-чего по быту… Здесь тоже была лесная глушь, но теперь Ант не скучал; каждый день он узнавал что-то новое, каждый день он видел чудеса. А скоро, знал парень, отец сотворит настоящее чудо — если Бейбарсов-старший в себя не верил, он поверит в него за них обоих. …Проводив отца, он созвонился с Лизон — та как раз отвела мелких в странное место под названием «детский сад», и теперь занималась работой. За прошедшие месяцы названая мать совершенно преобразилась — помолодела, похорошела, начала печь на заказ чудесную выпечку. Раз в неделю эту выпечку им доставляли гарпии; отец, правда, ее отчего-то даже не пробовал, но что-то однажды пробормотал про «нормализацию нервной системы»… Лиза отчаянно скучала и волновалась за мужа, видел Ант, но его тему они в разговорах не поднимали. Толку обсуждать человека, которого давно нет? Парадокс, но у Бейбарсова, любимая женщина которого скончалась, надежда еще была; у Лизон такой надежды не было — подселенец давно стер личность Вани. А ведь судя по дневникам мамы, тот когда-то был неплохим парнем. Под руководством прадеда Ант прибрался по дому и уже предвкушал, как засядет в гостиной с бутербродами и очередным талмудом, но… Что-то рядом ему очень сильно не нравилось. Сглотнув, мальчик попытался просканировать пространство, а после со всех ног припустил в пещеру. Когда же он увидел, кто находится в нескольких метрах подле гроба, то чуть не споткнулся от страха. — Ну здравствуй, сынок, — ухмыльнулось то, что раньше было Иваном. — Отойди от нее, — негромким подрагивающим голосом скомандовал юнец. — Или я… А что он, собственно? Отец ясно говорил, что магические потоки очень тонкие… А с колдовством у него пока что очень плохо, заденет еще… Точно заденет, и маме тогда уже не помочь… Что делать-то?! — Отойди, — напряженно повторил парень. Кольцо молчало; прадед никогда не разговаривал в присутствии внучки. Иван отрешенно рассматривал лицо за хрустальной крышкой, и это жутко нервировало Анта. Он ничего не может противопоставить этому существу, потому что иначе может пострадать мать, а отец этого не вынесет… «Если позовешь, я услышу», — вспомнил он обещание маминого друга, и мысленно завопил. — Давно следовало сжечь, — выдохнул вдруг Иван и бросился вперед. — НЕТ!!! — заорал Тантал и рванулся следом, понимая, что не успеет… Однако, едва Иван коснулся саркофага, вспыхнула ослепительная белая вспышка, и его отбросило на несколько метров… А еще несколько мгновений спустя в пещеру влетел лопоухий друг мамы. — …Ну ты и выдал, парень, — восхищенно выдохнул Ягун, рассматривая «почетный караул» из зомби, окружающих саркофаг. Зомби — вернее, тела — прежде находились в отцовской лаборатории, тот их для экспериментов принес… — Я случайно, — пробормотал Ант. — Оно само вышло. — Они сами пришли, — поправил мужчина и перевел взгляд на валяющегося без сознания Ивана. — Вон оно как… — Это не я его, он гроб потрогал. Его отбросило. А когда он на ноги поднялся, его дед приложил… Сам. Это не я! — Ибо нечего! — взвился Феофил. — Нечего лезть!!! К внучке моей лезть вздумал, ирод окаянный, выползень подкустовый… — Да уж понятно, что Бейбарсов сюда крышку не просто так положил, — протянул полубог и просканировал саркофаг. — Да тут защитная сеть покруче, чем на хранилище артефактов! А я внимания не обращал… Хотя да, пускал бы меня Бейбарс к Танюхе, если б не был уверен… Я бы сказал, намного покруче и посильнее, чем в хранилище, и проработаннее — видно, не зря туда твой папаша лазил… А Ванька сюда как?.. Мужчина подошел к одногруппнику и осторожно пощупал пульс. — Подселенец это, — и Ант коротко пересказал Ягуну то, что случилось в день. — Убрать его отсюда нужно, — глухим голосом сообщил тот. — И подальше, пока твой папа не объявился… Я к бабке обращусь, может, еще можно исправить чего… — Если отец сказал, что не исправить, значит, не исправить, — ответил Ант. Может, и так, но у Бейбарсова тоже на Ваньку зуб, подумал комментатор. Облегчив тело друга заклинанием, он осторожно потащил его из склепа… — Как он через барьер проник? А ты как? — не отставал от него Тантал. — Ну, меня ты позвал, — объяснил полубог. — А этот… Видать, помогли. — Кто? — А кто мать твою помог убрать, — произнес старческий голос. Мужчина и мальчик обернулись; у порога особняка стояла старушка в брезентовом плаще… — Выталкивай-выталкивай, за барьер, — командовала Аида Плаховна. — Выжигать будем эту гадость, а то у меня вопросов к ней накопилось… Второй десяток лет пошел, а с отчетом одним и тем же трясут… — Что тут происходит? Ледяной тон старшего Бейбарсова заставил вздрогнуть всех, кроме бывалого старшего менагера некроотдела. — Может, я его сначала к Ягге? — тут же влез Ягун. Бейбарсов был с ним категорически не согласен; после сегодняшнего инцидента он сильно пожалел, что не испепелил существо в теле валенке в миг, когда его увидел. Но полубог, как и Лиза, теперь испытывал муки совести; как он мог не понять, что происходящее с его другом, было… Сначала Таню не услышал, потом Ваньку упустил… — Нет. Я его однажды уже оставил, и вот, к чему это привело. — Извини, друг, — перебил Ягун, хлопнул некромага по плечу, и мгновение спустя сиганул с телом валенка в портал. «Без обид, он мне тоже другом был, — донесся вопль мужчины прежде, чем вспышка исчезла. — Тихо, — прикрикнула Аида на некромага, по лицу которого прошла гневная судорога. — Черт с ним, потом выжжем. Ягге его никуда не отпустит, чтобы дел не натворил… Бейбарсовы в этом уверены не были. — В горлышке у меня пересохло. Медовушки бы, — мечтательно протянула Мамзелькина. — Пятидесятилетней выдержки, с левой нижней полочки из твоей кладовочки… А там и поговорим. Бейбарсов закатил глаза, но послушно повернулся в сторону дома. Старая Аида Плаховна, предвкушавшая долгожданную встречу с выдержанной медовухой, бодро трусила в авангарде, а мальчик никак не мог понять, как реагировать на визит Смерти. У некромагов это в порядке вещей, или как?.. Некромаги с «тетей» устроились в кухне; Ант пытливо рассматривал старушку, отец же пялился в стенку и молчал. — …Разнарядка у меня была на твою мать, — доверительно сообщила Смерть. — Прибрала бы, как положено, но папаша твой вмешался… Ох и наполучала я потом люлей от начальника кацелярского! Бесновался-бесновался, шут, только причин не пояснил… А недавно я ту разнарядочку-то нашла. С именем выцветшим. — И? — мальчик ничего не понял. — Правильно, что не прибрала, не должна она была помереть, — гневно сообщила Аида. — Чернила, которыми имя написано, другие! — Но мама все равно умерла. Старушенция печально вздохнула. — Это да, итог один. Что нет ее имени ни в книге живых, ни в книге умерших, оно и понятно — эйдос-то ровно посередке застрял! Хорошо мой Глебушка стазис держит, на славу постарался… — Так зачем Лигулу была нужна смерть Тани? — А пророчество помнишь, про черные крылья?.. — вопросила Аида и пьяно икнула. — Лигулу они нужны были, а ты со своей любовью так осветлился, что нимб чуть не отрастил. Вот и пришлось ненаглядную твою убрать — ждали, что ты совсем умом тронешься да податливым станешь. — Извините уж, — процедил Бейбарсов. — Да, попортил ты им крови со стазисом этим… Девка-то не должна была помирать — получил бы ты ее обратно! Почти сразу. И жили бы вы душа в душу, только на службе у Лигулушки… Сам понимаешь, эйдос вернуть ей бы заставили, а что подгнившим да опоганенным… Мамзелькина наполнила очередную кружку и потянулась за сыром. — Да и случаев с детьми у некромагов еще не было… Планировали-то что? Что помрет он, в тех землях рожденный, ан нет! И тут оплошалися… Там же никто не рождается, земли мертвые… Только некромаг-то мертв всегда! И пришлось планы менять… Продержать в лесу мальчонку, озлобить до нужной степени, а потом… Тоже к нашим. И все бы хорошо вышло, только приемные родители у него стойкие оказались. Иван-то подселенца долго сдерживал, да и Лизка-плакса поддерживала любовью своей… Чем меньше становилось медовухи, тем сильнее сбивалась старушенция. А кто бы не пил на такой работе? - неожиданно мудро подумал парень. — Мне интересно, как у него вообще оказался подселенец, — процедил Глеб. — А ты, когда за Таньку боролся, тоже шибко умный да порядочный был? Напомнить, каких ты дел тогда наворотил?! Бейбарсов не ответил. — Вы ж тогда знатно друг от друга хватанули, когда связь от зеркала оборвалась. Один свету хлебнул, другой тьмы! Это ты от дара не отказывался, все обратно получил, а парень без ничего, без никакой защиты, зато с ядом твоим трупным… Так что тем, что жизнь смог зачать, ты Ивану и обязан… А мамка твоя, как про то, что ты мертвым родился, узнала, сама ко мне руки протянула, — всплакнула Аида. — Я ее потому и пожалела. В полной тишине Смерть какое-то время молча потягивала напиток, а потом неожиданно бодро поднялась. Медовуха закончилась, понял мужчина. — Пойду я… Нехорошо что-то… — Ничего нового, — протянул Бейбарсов, когда они остались одни. — Обо всем этом я догадывался, и Аида об этом знала. — Если знала, что ты обо всем догадываешься, зачем приходила? — вопросил Ант. — За медовухой, — только и ответил отец. — Если ты некромаг, то всегда должен иметь дома медовуху, чтобы при необходимости договориться с «крестной мамой». Усвой на будущее. Правда, есть и обратная сторона — тебя будут навещать намного чаще, чем ты предполагал. Так что медовуху придется добывать постоянно. Хватит, думал Бейбарсов. Хватит. Попробуем иначе. В лаборатории он вытащил старые записи Лены. Вспоминай, как все было, в очередной раз повторил призрак в красном. Таня умерла от кровопотери — это раз, роды были тяжелыми. На тело в стазисе очень тяжело воздействовать… Слишком мало времени на восстановление… Все ответы лежат на поверхности, главное — понять. Мертвых не возвращают, но он вернет. Таня не должна была умирать, но толку от этого знания все равно нет. Свет охраняет тех, кто принадлежит к свету — но помочь Тане за все эти годы никто так и не пришел. Стазис не дает ей умереть окончательно, но и вылечить он не дает; значит, нужно сдвинуть стазис. У него всего одна попытка, подумал Бейбарсов, но тянуть дальше нельзя. Если бы каким-то образом запустить регенерацию… Если воспользоваться силами Чумы, которая тоже была некромагом… В Ленкиной идее превращения в нежить, пожалуй, что-то было. Таня не хотела жить только из-за сына — но, как оказалось, Ант здравствует, и ему нужна мать. Идея делать из любимой женщины некромага — так себе идея; опять же, если у Лигула будет повод давления на Таню… — Отпусти ее. Ты хочешь ее вернуть только ради себя, потому что все некромаги эгоисты. Она уйдет к свету. Да, он вернет ее ради себя, потому что он некромаг. А некромаги идут к своей цели всегда, какой бы бредовой не была цель. — Идите в свой свет сами, — не оборачиваясь, ответил некромаг очередному советчику, которого не ждали. Если даже у него ничего не выйдет, то Таню заберет не Мамзелькина, а кто-то из златокрылых — задолжали ему однажды за одну услугу, откликнутся… Мраку он ее не отдаст. И сделает не некромагом, а… подобием. — Не выходи сегодня ночью из комнаты, — сообщил он Танталу, которого встретил в дверях. Сегодня, понял мальчик, и, сжав маленькие кулачки, послушно удалился к себе. …Небольшой коридор, соединяющий особняк с пещерой, он миновал быстро. Лунный свет, льющийся с высоких «окон», заставлял мерцать белый мрамор пола; саркофаг же и вовсе казался светящимся. Тишина и покой алтайской ночи сегодня внушали уверенность, шедшей под руку со страхом. Сегодня. Он давно потерял надежду, на место которой пришла пустота; надежда, как сказал какой-то мыслитель, была плохим проводником, но неплохим попутчиком, и смысл этой фразы Глеб понял только, когда рядом оказался Тантал. Он слишком боялся, но теперь, наконец, был уверен. Некромаг с силой толкнул прозрачную крышку, и та рухнула на пол сотнями искрящихся осколков. Наклонившись, мужчина поцеловал покойную в губы, а после коснулся тростью ее груди. Он либо вернет Таню, либо получит лича, либо ее душа окончательно отлетит. Снимут, так снимут. Новую смерть пусть ищут, проворчала Аида Мамзелькина и взмахнула сухой рукой. В тот раз грозились — и что? Лигулу самому отвечать за самоуправство. Ишь, чего захотел! Крылья тьмы ему подавай! За многие мили отсюда проснулось существо, некогда бывшее Иваном Валялкиным; злобно оскалилось, но, закованное в цепи, не смогло даже дернуться. Потер внезапно заколовшую грудь старый драконбольный тренер Соловей Одихматьевич, ощутил непонятное, непроходящее волнение его помощник Ягун. Проснулась от странного предчувствия многодетная мать Гробыня Склепова… Молился всем известным богам молоденький некромаг по имени Тантал. …Белый мрамор окрасился в цвет розового рассвета. Некромаг напряженно ждал; и лишь несколько минут спустя, когда он уже был готов проклясть собственную самоуверенность, позвоночник покойницы выгнулся дугой — то запоздало заработала регенерация. Хрупкое тело било из судороги в судорогу, а потом она вдруг обмякла; из груди вырвался тяжелый вздох. Рыжеволосая девушка открыла черные, как ночь, глаза, и медленно села. Огляделась. Перевела взгляд на пятно крови на ткани на груди, в которой совершенно не ощущалось боли. На Глеба. — Мама? Таня непонимающе уставилась на стоящего в дверях мальчика; память вернулась, и она закричала, а затем лишилась чувств и рухнула обратно в гроб. — Недостойное поведение для дщери Гроттеров, — отозвался Феофил с пальца Анта. — Но простительно для недавней покойницы. Бейбарсов устало откинулся в кресло. За прошедшую ночь он постарел до глубокого старика, но регенерация медленно восстанавливала его тело… Гроттер сидела в кресле у камина и безжизненными глазами смотрела на пляшущее пламя. — Таня, — позвал ее мужчина. Девушка медленно повернула голову в его сторону. Ритуал, который вернул к жизни ее тело, не смог вернуть в него душу — и теперь перед ним была пустая изломанная кукла. — Тебе не холодно? — спросил мужчина. От окна тянуло сильным сквозняком, но Гроттер не обращала на это внимания. — Я не знаю, — тусклым голосом ответила она. — Может, ты голодна? — Не знаю. — Ты чего-нибудь хочешь? — Не знаю, — отозвалась Таня. Взгляд Глеба наткнулся на что-то постороннее, то, чего никак не могло быть здесь… За креслом лежал со сломанной шеей их с Таней сын. Очнувшийся ото сна некромаг перевел взгляд на девушку, тихое мерное дыхание которой ему позволял слышать его идеальный слух. Не сводя с нее глаз, он медленно коснулся ее запястья и с облегчением выдохнул. Он наложил на дверь Анта три охранных заклинания, но больше уснуть сегодня так и не смог…