В объятиях бездны

Тэхён каждой клеточкой своего тела желал парня, которого с силой бросал на кровать. Эти мягкие ягодицы, которых до дрожи в ногах хотелось: кусать, целовать, облизывать эту вкусную кожу, по-звериному грубо шлёпать и слушать вскрики. И каждый его стон заставлял становиться твёрже, срывал голову. Длинные пальцы скользнули вниз по бедру, но до цели так и не добрались. — Нет, — остановил Чимин. Он задыхался, упирался лбом в мягкую подушку — не пальцы… вставь его… Ты же хочешь войти им… Тэхён вздрогнул и до крови прикусил нижнюю губу. Ах, он действительно этого хочет, больше всего на свете… Принц почувствовал давление внизу, пухлые губы скользнули по подушке, а пальцы впились в одеяло. Он не видел Тэхёна, но прекрасно его чувствовал. Внутри. Первый вскрик звучал задавлено, второй был громче, но снова утонул в объятиях постели. Русал делал непривычные для себя вещи, он чувствовал, как утопает внутри прекрасного тела, и ему хотелось больше, грубее, быстрее. Под ним задавлено кричали, он яростно вжимал упругие бёдра в кровать и, что было сил, рычал, чувствуя, как по телу струится вибрация, как возбуждение, стянувшее его в тугой узел, выходит наружу, заставляя всё тело дрожать. Ему впервые так хорошо, к горлу подкатывает эйфория, он задыхается… Тэхён хотел ещё. Ему было мало. Он всем телом улёгся на спину Чимина, подняв его голову за подбородок чуть вверх. Принц судорожно вбирал ртом воздух и о чём-то еле слышно умолял. Красноволосый уткнулся носом в его плечи и возобновил толчки. Неспеша, грубо, он срывал с пухлых губ человека стоны, его принц содрогался в сильных руках, он дышал в такт толчками и, кажется, неслышно плакал. Но не от боли, нет. То были переполняющие до краёв эмоции. Большой орган, его вибрации, что-то очень горячее, разливающееся внутри, цепкие пальцы на горле и звон в ушах. Тэхён надавливал пальцами на горло, он чувствовал, как тело в его руках тает, как обмякает его принц, как двигается его кадык, когда тэхёнова ладонь отпускает длинную шею, позволяя вдохнуть. Они дышали шумно, в унисон, их тела липли друг к другу. — Это так грязно, — ахнул Тэхён, зачесав назад мокрую красную чёлку. — Люди отвратительны… Они всегда это делают? Всегда это чувствуют? Чимин выскользнул из-под парня и, улегшись рядом, взялся ладонями за его лицо, нежно коснувшись кровоточащих губ своими. Он целовал не спеша, ласково проходился языком по истерзанной зубами коже. Тэхён не отвечал, он словно застыл, не понимая, что ему делать. — Люди входят друг в друга так, — шепнул Чимин, — они кончают друг в друга, чувствуют приятную дрожь в теле… — Я и представить не мог, что бывает так… — тихо-тихо бормотал Тэхён, прикрывая глаза от приятного ощущения тёплых пальцев у себя в волосах. — Так… — …так приятно? — А что потом делают люди? — Потом они обнимаются. И живут счастливо. Вдвоём. В большом замке. Тэхён открыл глаза. В них читалось что-то, от чего на душе у Чимина вдруг стало больно. Принц наивно верил в какую-то любовь, он ждал ласки, хотел своё вечно и счастливо, но разве с Тэ такое возможно? Он порождение бездны. — Я не хочу жить счастливо, — русал нахмурил свои красивые тёмные брови, — я хочу в море, есть людей. Потому что я таким родился. Я злодей. У нас не принято жить счастливо. Поэтому не строй на меня планов. Чимин опустил взгляд и вцепился пальчиками в пальцы красноволосого, сжав те. Тэхён не одёрнул руки, но сглотнул подступивший к горлу ком. В голову закрался один простой вопрос: «А какого это, жить долго и счастливо?». Эта мысль не давала покоя. — Я хочу казнить колдуна завтра. Чонгук не нужен, — пробормотал Тэхён. Чимин почувствовал, как большая ладонь невесомо скользит по его пояснице, как огибает её и замирает посередине. Ах, лишь бы не спугнуть… Тэхён необычно нежный. — Мне лучше четвертовать его? Или сперва пытать, а затем отрубить голову? На земле столько казней придумали, даже не знаю, что выбрать… Все мне нравятся. Жаль, нельзя попробовать каждую. — Угу, — мило улыбнулся Чимин, под шумок спрятав свой маленький милый носик в широкой груди красноволосого.

❍ ❍ ❍

Сокджин не чувствовал конечностей, настолько они затекли. Он выглядел жалко, впрочем, в его сторону даже не смотрели. Чонгук был в своих мыслях, он лишь изредка поглядывал на мужчину, наверняка жалел его. — Я больше всего на свете хотел бы сейчас поцеловать тебя и поговорить… Даже не то чтобы поцеловать… Поговорить. По душам. Узнать, кто ты, чем живёшь, — улыбнулся Джин, размяв затёкшую шею. Чонгуку казалось, что злой колдун медленно сходит с ума. Поговорить? — Я бы болтал с тобой весь день напролёт… Это был бы самый лучший день в моей жизни. Знаешь, меня точно казнят, я слышал, как шепталась стража… — Чон вдруг поднял голову и недовольно свёл брови к переносице. Его вдруг словно толстой ржавой иглой кольнули в сердце. — Я буду умолять, чтобы тебя отпустили. Тебе нечего бояться, ты невиновен. Перед казнью я бы хотел отдать тебе твой голос. Весь, до последнего. Но, боюсь, это невозможно. Чтобы отдать его весь, мне придётся очень долго целовать тебя. И, возможно, не только… — Сокджин поймал робкий взгляд мальчишки, его очаровательный румянец. Он точно что-то представил… Но шутить не хотелось. — Я действительно люблю тебя, я не врал. — губы Чонгука от этих слов дрогнули, парень приоткрыл их и шумно вздохнул. Слова о любви заставляют его сердце трепетать. Ему хочется слышать их снова. — Я не сразу понял, что это любовь, сперва ты меня раздражал, мелкий паршивец… Как ты смотрел на него… Как пел для него песни… Мне хотелось, чтобы ты пел их для меня. И чтобы смотрел на меня, думал обо мне. Я не мог подплыть к тебе, я боялся наверное… А сейчас не боюсь, — мужчина сглотнул и прикрыл глаза. Густые ресницы дрогнули, а Чонгуку на секунду показалось, что всё тело колдуна засветилось. Что это, его магия? Но ведь он скован заклинанием! Однако всё, как тогда, когда его сила вырвалась наружу и вылилась в стихийный всплеск… — Я хочу прикоснуться к тебе, — бормотал Джин, а кожа его начинала светиться ярче, — хочу тебя обнять. Чонгук вскочил на ноги и с силой ударил ладонью по стене, чтобы обратить на себя внимание. Сокджин открыл глаза и вопросительно уставился на парня. Чон был в замешательстве. Как объяснить колдуну на пальцах, что сила к нему возвращается, когда тот думает о Чонгуке? Как это показать? Джин почти минуту наблюдал за беспомощными попытками Чона показать ему нечто, чего он совсем не понимал. — Прости, малыш, не понимаю, — вздохнул колдун. Чонгук обиженно надул свои алые губы. Он так старался… Почему это так сложно? Раздражает… Чон отчаянно стукнул ладонью по решётке и сел на пол, снова обхватив колени. Он чувствует себя беспомощным, у него от бессилия слёзы на глазах. И сколько бы он не кусал свои мягкие губы, ничего не изменится. Прямо сейчас ему нужна поддержка. В эту секунду ему тоже безумно хочется коснуться Сокджина.

❍ ❍ ❍

Утро наступило слишком быстро. И в это утро по плану была грандиозная казнь, которую всю ночь планировал красноволосый. Демон с улыбкой наблюдал, как открывают решётку Чонгука, как выводят его из камеры. — Ты свободен, — нежным мурлычащим голосом объявил принц. Чонгук вопросительно посмотрел в сторону второго заключённого, но получил только мотание головой. — Колдуна казнят. Он совершил тяжелое преступление и должен быть наказан по закону. Чонгук не знал, что ответить. Да и не мог. Сердце бешено стучало, а он осознал всю серьёзность ситуации лишь оказавшись на свободе. В глаза ударил солнечный свет, его выпустили на волю, а там, внизу, осталось что-то очень важное. Внутри всё кричало: «Надо вернуться! Надо что-то сделать! Надо их остановить!». Но что он может? Тэхён смотрел на Сокджина с усмешкой. — Тебя ждёт публичная казнь, — оскалил острые зубки красноволосый, крепче сжав трезубец. Тэхён взмахнул оружием, освободив от верёвок ноги мужчины, чтобы тот мог выйти на своих двоих. Публика уже ждала. Сокджина держала стража. Конвой из пяти человек сопровождал его вверх по ступеням. Тэхён шёл следом. — Как думаешь, что я для тебя приготовил? — слышалось ядовитое за спиной. — Я был так зол на тебя, знаешь… Ты ведь тоже не был святошей, но под водой тебя все боялись и решили не трогать. Надо же, знали бы они, какой ты жалкий без своих сил. Я так ненавидел тебя, но теперь это даже выглядит забавно. — Скажи спасибо, что я превратил тебя в растение. Они настаивали на смерти. — Надо же, какое милосердие, — усмехнулся Тэхён. Сокджин сощурил глаза, как только показалось яркое солнце. Оно неприятно давило на голову, но не настолько сильно, как не унимающиеся злорадства красноволосого. — Ты мог отпустить меня. — Ты бы не прекратил жрать людей, они бы сразу раскрыли обман. Ты бы даже их уничтожил, оставь я тебя в покое. Ты же украл трезубец у морского царя. — Я ни разу им не воспользовался! Ни разу! — повысил голос Тэхён, сцепив свои острые зубы. — Есть людей в крови у таких, как ты или я. Мы не трогаем своих, но людишек… Стража испуганно покосилась на красноволосого, Чимин нервно сглотнул. Если русал продолжит в том же духе, то поднимет вокруг панику. Негоже во всеуслышание кричать о таких вещах! Чимин одёрнул красноволосого за руку, поймав в его взгляде гнев. Тэхён дышал шумно, его чёрные глаза, казалось, стали ещё темнее. Принц держал его ладонь в своей. Ему нужно остыть. Немедленно. — Умрёшь в муках, — уже спокойно шикнул красноволосый. Чимин понимал, что сейчас они идут расправляться не с его похитителем, а с личным врагом Тэхёна. Это вовсе не казнь за преступления против королевской семьи, а личные счёты. На душе было неспокойно.