Выбора нет

Ева демонстративно хлопнула дверью, выходя из квартиры. Увеличив громкость песни большим пальцем, она начала спускаться по лестнице, поправляя куртку. На нейлоновой поверхности осталось пару небольших вмятин от грубого захвата пальцами. Мама совсем съехала с катушек, пытаясь оставить девчонку дома. Брюнетка протерла глаза сухими ладонями в попытке не заплакать, но получалось плохо. Слезливые каналы начинали выделять жидкость, которая аккуратно текла по щекам. Ей было настолько тошно от поведения матери, что хотелось прямо сейчас засунуть два пальца себе в рот, очищая пустой желудок. Но вместо этого, девчонка засунула руки в карманы, задевая свежую татуировку сквозь ткань. Она дернулась от жгучей боли, стиснув зубы до состояния скрипа. Теперь хотелось блевать в два раза сильнее. Горячева шла по безлюдным улицам. Ветер разносил мусор, листья и другие легкие вещи по земле, волоча неизвестно куда. Еве показалось, будто она сама является чем-то невесомым. Как пылинка на шкафу. Её насильно стряхивают с нагретого места, отправляя на мокрую тряпку. Только, Ева — не пылинка, а человек, весом под шестьдесят килограмм и, вместо куска ткани, её прогоняют родители, которые вроде бы должны холить и лелеять своего ребенка. Девчонка не понимала их от слова совсем. Они относительно недавно похоронили младшую дочь, но продолжают хоронить и старшую, обвиняя во всех смертных грехах, которые брюнетка не совершала. Она проходила через небольшие пятиэтажки, вглядываясь в окна на первом этаже. В основном это были семьи, которые обедали в узком кругу, обсуждая какие-то незамысловатые вещи. Ева мечтала сидеть так же, накалывая на вилку кусок какой-нибудь котлеты, а после перемещать себе в рот. Ей хотелось слышать разговоры между мамой и папой, хотелось ощутить простую семейную идиллию. Но этому не быть. Девчонка никогда не задумывалась о замужестве и детях. Просто потому, что она не знает, какого это. Как можно сесть за штурвал самолёта, когда ты никогда не учился по этой профессии? Вот и тут так же. Горячева продолжила шагать, куда глаза глядят, абсолютно забывая обратную дорогу. Ева чувствовала себя каким-то путешественником, который изучает разные страны наугад. Он просто застывает в моменте, как одна и та же мелодия, приносящая дикое удовольствие. Услышав шум моря, девчонка посмотрела в бок, замечая небольшой кусочек синевы, отражающий в себе затянутое небо. Брюнетка начала спускаться с горки, меняя свое местоположение с земли на песок. Нужно обязательно найти хорошее место, чтобы присесть и отдохнуть. Она вытащила наушники из ушей, складывая их в кейс. Никотиновая зависимость ударила девчонку прямо в солнечное сплетение, давя на нервный узел. Ева начала анализировать содержимое своих карманов на наличие сигареты, а после вспомнила про ту самую, которую ей отдал Гена. Горячева расстегнула куртку, пытаясь отыскать порцию никотина в подгрудном кармашке. Нащупав тонкую палочку и вытянув её ловким движением, она протянула её к себе в рот, сдерживая передними зубами. Увидев из далека два небольших белых пятна, она прищурила серо-голубые глаза в надежде рассмотреть нужный ей объект для отдыха. В пяти метрах от неё стояли два шезлонга. Сделав пару шагов, Ева подошла к ним. Их слегка промочило дождем, но ничего страшного. Брюнетка закрыла кулак руки сухим рукавом толстовки, проводя движения вверх-вниз, чтобы очистить мокрое пространство для своих ног. Вся влажность перешла на ткань, пропитываясь буквально за секунду. Горячева слегка потрясла кистью, пытаясь высушить участок, но получилось плохо, поэтому девчонка сделала глубокий вдох, плюхаясь на пластмассу. Она немного прогнулась под весом, восстанавливаясь в прежнее состояние. Ева легла в полный рост, натягивая привычный капюшон. Достав зажигалку, девчонка поднесла огонь к началу сигареты, пытаясь подпалить самый кончик. Табак, обёрнутый тонким листом бумаги, моментально воспламенился, загораясь оранжевым цветом. Никотин затуманил разум ядовитым дымом, который хорошо расслабил, отдавая вибрациями по всему телу. Девчонка закрыла глаза, фантазируя себе рядом находящуюся Варю. Она представляла себе, как сестра достает её глупыми вопросами, мешает отдыхать и в принципе долбит по мозгу разными разговорами. Но, открыв глаза обратно, Ева увидела лишь бушующее море и рядом стоящий шезлонг. Он пустовал, скрипя на ветру. Брюнетка грустно посмотрела на него, пытаясь перевести мысли на любой канал, но не на тот, который производился сейчас. Девчонка вспомнила холодный подвал больницы, опознание трупа Варвары Горячевой, слёзы родителей, похороны и… Каждый уголок старого города, напоминающий о ней. — …ладно, толкай Гена и не пропадай, — сказал мужской голос где-то с левой стороны. Ева вышла из своих мыслей, поворачивая голову к источнику звука. В десяти метрах от неё стояли три машины, а также три человека, одним из которых являлся Зуев. Она снова прищурила глаза, замечая интересную сумку в руках кареглазого. Но всё происходящее не вызывало доверия, потому что два взрослых мужика выглядели по-бандитски. Они напоминали Еве каких-то криминальных авторитетов, которые нанимают в свои «организации» молодых парней и девушек, заманивая приличной зарплатой. То, что Гена — дилер и закладчик, было понятно ещё с того момента, как он предложил девчонке бесплатно покурить с ним наркотик. Поняв, что она выбрала неправильное место для посиделок у моря, Ева встала с шезлонга, медленно шагая обратно. Сигарета продолжала находиться у неё в руке, медленно тлея. — Стоять! — крикнул знакомый голос. Девчонка закатила глаза, оборачиваясь в сторону говорящего. Зуев шел быстрым шагом к ней, но уже без сумки. На заднем фоне зашумели две машины, уезжая от пляжа. — Ты чего так резко ушла то? — спросил кареглазый, забирая уже почти догоревшую сигарету из рук Евы. — Я сегодня второй раз в жизни увидел, как Киса нервничает из-за того, что сказал. — Да… Надо будет потом извиниться за свой поступок, а то не хорошо вышло, — Горячева неловко почесала затылок, пытаясь смахнуть с него мысли об утренней агрессии в сторону Кислова. Гена сделал последнюю затяжку и выкинул бычок куда-то в сторону, не замечая дальнейшую траекторию полета. Они перекинулись ещё пару взаимными фразами и, Ева, попрощалась с ним, пытаясь поскорее уйти из так называемой «стыдливой» ауры, как вдруг: — Ева! Девчонка снова повернулась к нему, понимая, что домой уйти не удастся. — Мне тут партию хорошего курева подогнали, — начал говорить Зуев, снова приближаясь к Горячевой. — Погнали со мной? Накуримся и поговорим по душам, а то одному скучно. — Я спать с тобой за вес не буду, так что пас, — ответила брюнетка, пытаясь выстроить серьезное выражение лица. Гена рассмеялся, перекидывая свою руку на плечо девчонки. Ева снова почувствовала себя неловко, понимая, что сказала полную чушь. — Если бы я хотел с тобой переспать, то давно бы уже этой сделал, — сказал Гена, — тем более ты теперь в наших рядах, а «коллеги» по цеху обычно не ебуться. Да ещё и в слух! Они подошли к машине и девчонка обошла её сбоку, садясь на пассажирское сидение справа от водителя. Гена сел на свое место и засунул ключ в замок зажигания, проворачивая его по часовой стрелке. Четырёхколёсная коробка завибрировала, издавая гулкий звук. Автомобиль поехал вперед, заезжая на горку. Ева следила за каждым движением кареглазого, контролируя процесс. Она не доверяла людям, с которыми первый раз едет в машине. Тревога подсказывала девчонке разные варианты спасения, отдавая своеобразным давлением внутри черепной коробки. — Не ссы, я за рулем уже полтора года, — успокоил Гена, чувствуя на себе обеспокоенный взгляд. Сзади бушевало море, раскачиваясь волнами в разные стороны. Горячева посмотрела в боковое зеркало, представляя, будто они уезжают с места разворачивающейся катастрофы. Одной рукой Зуев дотянулся до магнитолы, и, нажав кнопку «play», в пространстве начала играть песня. Девчонка начала кивать головой в такт гитарному звучанию: Вот и всё, что было — Не было и нету. Все слои размокли, Все слова истлели… — Летов? — спросил кареглазый. — Да, — ответила Ева, изображая в руках гитару. Пальцы совершали хаотичные движения как на струнах. Зуеву захотелось прямо сейчас сесть за барабанную установку, ударяя деревянными палочками о разные поверхности. Музыка в принципе была особой частью его жизни. Она помогала ему прятаться от наркотиков, пьянок и ссор с отцом, который часто злился на непутёвого сына. — Всё как у людей. — Всё как у людей. Они повернулись к друг другу, смотря в глаза. Женский и мужской голос соединились воедино, создавая приятную атмосферу внутри небольшого салона. Пропев одну и ту же строчку несколько раз, Гена и Ева отвернулись обратно. Он, потому что надо следить за дорогой, а она, потому что в очередной раз посмела выйти из стеклянного купола, показывая себя с другой стороны. Девчонка опустила взгляд, ощущая влажность на спине, которая потихоньку скатывалась вниз, щекоча кожу. Это было равносильно пытке, когда ты не можешь уйти, потому что это безвыходная ситуация. Ева была похожа на уличный цветок. Его изящный бутон раскрывается на солнце, питаясь лучами света. Но, чаще всего, цветочкам приходится умирать, склоняясь к земле, где они разлагаются на частицы без возврата к жизни. Хотя, всегда может найтись человек, который выкопает несчастное растение и заберёт домой, пересаживая в уютный горшок. Поливает его два раза в день, удобряет почву и срезает отсохшие листочки, давая шанс на новые. Только... Кто это будет? Ева продолжала напевать песню у себя в мыслях, ударяя пальцем в такт о колено: Резвые колеса. Прочные постройки. Новые декреты. Братские могилы. Даже если и разобьются, то под правильные слова.