Выбора нет

Ева родилась в ноябре. Последний месяц осени всегда преподносит людям снег, начинающие морозы и простуды. Но девятнадцатого числа природа прогнулась в обратную сторону, даря жителям города последние лучи солнца. Они, словно тени, незаметно прокрадывались к кровати, ослепляя новорожденного ребенка. Брюнетка помнила рассказы Анны Витальевны про тот чудный день, когда на свет появилась маленькая девчонка с красивыми глазами и милыми ямочками на щеках. Горячева в принципе любила слушать все то, что рассказывали родители про её детство: первые звуки, первые, неаккуратные шаги, первые победы и достижения. Девчонка переваривала всю информацию, а после задавала много вопросов, донимая отца, который всегда был рад ответить на всё. Она смотрела фотоальбомы, вспоминая каждый момент своей жизни в деталях. Ей нравилось рассматривать тонкие картонки, проводя подушечкой пальца по краске. Она была любознательной. Любила учиться, любила слушать музыку, любила танцевать, любила гулять и даже занималась спортом. Ева с презрением относилась к тем, кто курил за гаражами или бесполезно проводил время. Девчонка хорошо усвоила слова мамы, которая сказала, что люди, не любящие свое тело — изгои общества. И брюнетка правда так думала, морща нос от запаха табака или алкоголя на любых праздниках. Она помнила свою бранящую речь в сторону отца, который иногда смел пить при ней. На всех семейных застольях её прозывали «бдительной Евой». Девчонка выполняла одновременно две роли: обычный, семилетний ребенок и смотрящий за порядком. Её пугали пьяные, опухшие лица, дергающие Горячеву туда-сюда. Сложно воспринимать её такой в прошлом, потому что в настоящем, она стала худшей версией тех, кого боялась. Ева с трудом вспоминала свои эмоции в день рождения Вари. Девчонка помнила, как вышла из школы, держа рюкзак в одной руке, а во второй дневник с новоиспеченной пятёркой по математике. Но вместо того, чтобы похвалить дочь, Антон Владимирович схватил её, сажая в машину такси, а после обозначил водителю конечный пункт. Роддом. Брюнетке было восемь лет. Именно в тот момент разглядывания младенца в своеобразном кульке, она поняла, что эра внимания к ней закончилась. Папа спокойно объяснял Еве, почему их жизнь изменилась с приходом сестры, но девчонка отрицала каждое слово, хмуря брови. Пять лет прошли как один большой день сурка, изменяя лишь возраст людей, проживающих в нем. Все доставалось Варваре: игрушки, забота, похвала и много других вещей, которые родители должны были делить пополам. Но младший член семьи захватывал всё в свои маленькие ручки, не желая делиться. Ева со слезами на глазах вспоминала свой начинающийся подростковый период, вносящий большое количество изменений в жизненном цикле девчонке. Бунтующий организм начал вредить наперекор родителям в попытке заполучить должное внимание. Первая осечка. Она хорошо вспоминала начало рукоприкладства со стороны матери. Это был красный свет, загоревшийся над головой Анны Витальевны, обозначающий своеобразное предупреждение отцу. Он игнорировал давящую атмосферу между двумя родными людьми, проводя большое количество времени на работе. Девчонка с яростью смотрела в сторону Вари, строящую гримасы на лице. Зеленоглазая дразнила старшую сестру в момент большого количества оскорблений из-за очередной двойки в дневнике. Мама грозно махала руками перед Евой, тыча лицом в тетрадь со сделанным домашним заданием. — Ты посмешище, и никто никогда не захочет с тобой связываться! — кричала мать, повторяя одну и ту же финальную фразу после каждого скандала. Она брала младшую на руки и уходила в спальню, демонстративно хлопая дверью. Именно тогда девчонка заперлась в свой стеклянный квадратный купол, тщательно анализируя каждого входящего. Строгий контроль к каждому человеку накапливался именно из-за вселившихся слов Анны Витальевны, которая напоминала Еве, кто она такая и с чем её едят. Брюнетка начала бояться человека, который породил её на этот чудесный свет. Девчонка забросила спорт прямо перед четырнадцатилетием, чтобы успевать учиться, мыть посуду, убираться дома и следить за младшей сестрой, в попытке повторно заполучить внимание. Еве хотелось вернуть всё в прежнее русло, но не вышло. Вторая осечка. Горячевой надоело. Пришло отчаяние, которое она начала закрывать алкоголем, сигаретами и легкими наркотиками. Ей нравилось заливать себе в горло горькую жидкость, а после много курить, находясь в сомнительных компаниях. Только так девчонка ощущала себя счастливой.

***

— Проходи и чувствуй себя как дома, — сказал Зуев, включая свет в прихожей. Лампочка проморгала несколько раз не желая работать, но в конечном итоге сдалась, освещая участок квартиры. Ева сняла ботинки и куртку, проходя в комнату похожую на гостиную: небольшой диван, деревянная тумбочка с пузатым телевизором времен СССР, слегка ободранные обои и шкаф без дверей. Так-то уютно, если не обращать внимания на открытый балкон, содержащий в своем пространстве стиральную машину. Хозяин-барин. — Твоя или снимаешь? — спросила девчонка, ещё раз осматриваясь вокруг. Она мечтала поскорее окончить школу и поступить в какой-нибудь колледж, параллельно работая, чтобы снять себе квартиру и жить отдельно. — Моя, — ответил кареглазый, проходя на балкон. Гена зачем-то засунул плотную, черную сумку в барабан стиральной машины, но перед выходом достал один пакетик, содержащий в себе разноцветные таблетки. — Короче, там курева мало, поэтому седативными ограничимся. Ты же не против? Девчонка отрицательно покачала головой, понимая, что так будет даже лучше. Ева начала вспоминать ощущения под аптечным препаратом. Они воспроизводились словно слайды в презентации, мелькая перед глазами определенными галлюцинациями, напоминая только хорошее. Мозг начал производить большое количество серотонина и дофамина, воодушевляя брюнетку на успешный вечер. Зуев положил пакетик на подлокотник дивана, уходя в сторону кухни, чтобы принести воды. Глотать таблетки на сухую идея плохая, тем более с наркотическим эффектом. Он вернулся с графином, квадратной табуреткой и двумя стаканами. Девчонка подошла к нему, чтобы помочь, но Гена отказался, строя из себя человека с четырьмя руками. — Ловкость рук, — парень ловким движением поставил табурет, — и никакого мошенничества, — а после графин воды и стаканы. Еву передернуло от фразы, которую сказал Кислов в день дуэли двух одноклассниц. Ей снова стало стыдно из-за рукоприкладства в порыве эмоций. Колкое чувство поселилось в груди, царапая ребра. Девчонка будто копировала поведение матери, которая делает ровно так же. «Если не знаешь, что посмотреть, посмотри, во что ты превратился»

***

Гена родился в обычной, среднестатистической и полной семье. Кареглазый мальчуган появился на этот свет недоношенным, из-за чего у его родной мамы начались проблемы со здоровьем. Николай Юрьевич Зуев перевез жену и новорожденного сына в небольшой приморский городок, чтобы Василисе Анатольевне Зуевой стало легче. Она ежедневно ощущала адские боли по всему телу, но выдавала остатки своих сил на Гену. Буквально собирала себя по пазлам, переворачивая каждую цветную сторону в попытке сложить полную картину. Младший Зуев рос во всевозможной любви, которую ему давали родители. Его детство прошло не на площадках с качелями, а в больницах, где часто лежала мама, проходя обследования. Правда получалось плохо, потому что в полной темноте страданий ничего не получалось. Картонки выскальзывали из рук, теряясь в пространстве. Хотелось громко кричать, созывая всех на помощь. Но она этого не делала. Молчала до победного. Свой десятый день рождения Гена отпраздновал дома вместе с родителями. Задувая свечи, он загадал лишь одно единственное желание: «Хочу, чтобы мамочка была здорова», — мысленно проговаривал младший Зуев, сильнее жмуря глаза. Казалось, будто его должны услышать где-то наверху. Неизвестный человек обязательно примет запрос, воплощая духовное в материальное. Не получилось. Кареглазого проигнорировали. Будто этот неизвестный перевернул желание вверх дном, громко смеясь над глупыми людьми, которые вместо чего-то нужного, заказывают полный бред. Он ощущал, как с неба на него тычут огромным пальцем, называя дураком. Когда настало время для поступления в среднюю школу, то Василисе Анатольевне стало ещё хуже. Пока все ровесники Гены парадно шагали к школе — он неторопливо плелся сзади, надумывая в своей ещё совсем крохотной голове тысячу и один вариант заработать хоть маленькую копеечку на лечение. Не получилось. Именно то время жизни пришла музыка, часто играющая в тонких наушниках, купленных в местном ларьке. Младший Зуев смотрел много музыкальных каналов на небольшом телевизоре, внедряя в голову разные жанры. Больше всего его привлекали барабаны, которые купить было невозможно. Тогда он начал включать воображение, строя барабанную установку из различных кастрюль и толстых тарелок. Вместо палочек использовались простые ветки, подрезанные ножом. Отец каждое утро уходил на работу, а после неё в больницу, поднимая настроение жене, чтобы она окончательно не сошла с ума. Было трудно, но у них получилось. Ремиссия протянула руку помощи, давая шанс на чудо. Именно в тот период времени всё наладилось. Кареглазый учился в школе, ходил гулять с родителями, каждое лето ездил к бабушке и нашел настоящих друзей, которые были младше него на пару лет. Казалось, будто время остановилось специально для него, говоря что-то по типу: «Эй, парень, наслаждайся моментом!». И он наслаждался. До шестнадцати лет. А потом времени надоело. Каждая миллисекунда тяжело вздыхала, умоляя главных всё ускорить. Они стояли на невидимых коленях, склоняя руки к ногам того, кто этим всем заправлял. Тот самый неизвестный человек громко усмехнулся, выдавая семье Зуевых противное слово, вяжущееся на языке. Оно прилипло к мышце, не давая произносить себя в слух. Рецидив. Сердце Василисы Анатольевны остановилось ровно за два месяца до совершеннолетия сына. Именно с тех пор, каждая миллисекунда мстила Гене за «всё хорошее», убивая его морально. Николай Юрьевич похоронил любимую жену на местном кладбище, оплакивая со стаканом водки в руке. Через полгода купил участок, построил небольшую ферму и запил с концами, забывая про единственного ребенка, которому тоже было плохо. Именно в тот период младший Зуев пошёл по кривой дорожке, торгуя сначала легкими наркотиками, плавно переходя к тяжелым. Ваня, Егор и Боря всегда находились рядом с ним, поддерживая как только можно. Свои первые крупные деньги он потратил на обустройство фермы, выжимая хоть каплю любви из отца. Гена не понимал одного: что он сделал не так? Почему его не любит родной человек? Ломал себе голову отыгрывая сет, раскладывая закладки, засыпая и просыпаясь. Покупал папе всё самое нужное, давал денег, помогал с хозяйством. Не получилось. В девятнадцать лет он, наконец-то, понял в чем причина. Виноват тот самый кареглазый мальчуган. Он и никто другой. Мама болела из-за его рождения. Если бы младший Зуев не появился на свет, то всё было бы по другому. Тогда, в след за Николаем Юрьевичем под откос пошёл и Гена, заливая всю боль алкоголем вперемешку с наркотиками.